Небо тебя найдет

Ты совсем один, ты в тупике В шаге от ада Ты ловил зарю, но в кулаке Серая мгла… Серая мгла, в вене игла, Полная яда ... Стой! Это бездна И не жди иного — Бесполезно…

*** - Сколько ты принял? Он смотрит невидящим взглядом куда-то мимо, осоловело моргая. Прислонившись спиной к стене, упирается руками в пол, подвернув под себя одну ногу. - Блять, - Дин выдыхает, рывком хватает его за рубашку, поднимая на ноги. Будто марионетку с оборванными ниточками. Чуть встряхнуть, пытаясь поймать взгляд. Он с трудом фокусируется и вдруг улыбается. - Я люблю тебя. - Что? Это не первый раз, он знает. Не может не знать. И никогда, никогда об этом не забудет. - Чувак, - и Кас невольно начинает смеяться, пытаясь вырваться из объятий. Тонкая рубашка трещит по швам, но Дин крепко держит, отводя глаза и хмурясь. - Ты под кайфом. - Да, Дин, я в курсе. Это не имеет значения. Как и все остальное. *** Когда это случается впервые, Дин настолько в шоке, что не успевает даже разозлиться. Он выволакивает бормочущего что-то придурка из прокуренной полутемной комнаты, где тусуются по вечерам его люди. Как оказался там Кас и почему согласился "всего лишь попробовать расслабиться", не так важно. Это был Том, именно он предложил Касу сначала раскурить пару косяков, затем запить все это яркими таблетками, Дин уверен. И он сделает вид, что атака на лагерь кротов на следующий день прошла не так, как должно было. Ему ничуть не стыдно, он придушил бы Тома и сам, запихал бы ему все таблетки и порошки в глотку, заставляя подавиться и сдохнуть. Но были дела поважнее. Кас смеялся. Смеялся и уверял Дина, что это все фигня. Они мало виделись в последнее время, и Дину так было спокойней. Зная, что Кас заперт на складе у Чака, перебирая коробки с припасами и составляя списки дежурств. Зная, что он в безопасности. И если бы он только нашел время, чтобы спросить...Чтобы узнать, что бывает, если запереть ураган в клетку. Ураган наберет силу и вырвется на свободу. Неуправляемый и совершенно обезумевший. Кас терял свои силы, медленно и почти незаметно для тех, кто не знал, кем он был раньше. Чак говорил Дину, что это ненадолго, но прошла уже неделя, а Кас все еще валялся в полубреду, с температурой под сорок, слезящимися глазами и дрожащими пальцами. Отказывался от помощи, вырывался из рук и раскидывал по полу принесенную еду и воду. Тогда Дин приходил и молча садился рядом, прижимая к себе, и терпел. Терпел, когда Кас колотил его руками по спине и просил убираться к чертям, когда ругался как сапожник, проклиная небеса, ад и все сущее. Терпел, когда Кас бессильно скулил, жалуясь, что ноет и режет между лопатками, убеждая Дина посмотреть на длинные порезы на спине. Порезов не было, и Кас говорил, что Дин слепой болван. Он зажмуривался и просил выключить свет, хотя в комнате давно было темно. Упрямо кричал что-то про то, что падает и умолял держать его крепче. А потом он затих у Дина на руках, вспотевший, будто постаревший на пару лет, вцепившись холодными пальцами в грязную куртку. Дин уложил его на кровать, понимая, что температура не спадает. Распутав осточертевший узел галстука, ставший уже почти черным, он отшвырнул его на пол. Пересчитал пуговицы на рубашке, их было девять, выпутал из рукавов запястья. Кас тяжело дышал, на плечах и животе были непонятно откуда взявшиеся синяки, уродливо черневшие на смуглой коже. Вытягивая рубашку из-под спины, он ощутил под пальцами четкие, свежие шрамы, будто что-то отсекли острой бритвой. Или ему просто показалось? Он скатал рубашку, галстук и тренч в бесформенный комок, чтобы потом сжечь на заднем дворе. Сидел рядом, не в силах оторваться от Каса. Он был безумно, просто нечеловечески красив. Даже сейчас. Тонкий профиль, скулы, которые не особенно портила недельная щетина, скорей придавая вид озорного пофигиста, губы, ресницы, брови... Он был весь такой хрупкий, что Дину вдруг стало страшно и обидно. Как Небеса могли позволить столь прекрасному существу превратиться в это? В пустую оболочку, в эфемерное отражение....Дин накрыл его одеялом, достал из шкафа одну из своих рубашек, светло-голубую, мягкую и свободную и положил на стул возле кровати. Ему в ней будет удобнее. Он не знал, что с ним теперь будет. Не знал, как он справится с этим. Но, как оказалось, Кас сам нашел способ. *** - Дин, я лечу, лечу, пусти меня! - они балансировали на краю обрыва, на опушке леса, примерно в километре от лагеря. Как Дин нашел его здесь, было загадкой, но продираясь сквозь колючий кустарник и свисающую с веток мокрую паутину, он будто точно знал, куда идти. Когда он выскочил на опушку, Кас стоял, раскинув руки в стороны и задрав голову наверх, ловил на язык мелкие капли дождя. Он четко выделялся на фоне пасмурного, молочно-белого неба, и Дин даже не успел сообразить, что происходит, когда Кас вдруг пошатнулся, оказываясь на самом краю и хрипло смеясь. В секунду оказавшись рядом, Дин перехватил его поперек живота, но получил ощутимый тычок локтем под дых и согнулся пополам, хватая ртом воздух. - Дин, смотри! - Стой, идиот! - Ээээй, а ну отпусти меня, мне надо идти, ты не слышишь, они зовут меня. - Кас, прошу тебя...ты пьян. Ему наконец удается оттащить его от края и оба падают на влажную землю. Дин тут же чувствует, как намокает куртка на спине и еще понимает, что Кас очень легкий. Он вырывается из рук Дина, переворачивается и ударяет его кулаком в скулу, садится сверху, сжимая коленями и снова ударяет, Дин сплевывает соленый привкус с губ и легко сжимает Каса за запястья, разводя руки в стороны. - Хватит, Кас. - Ты не понимаешь, я должен, должен...взлететь. Дин вздыхает и морщится, когда Кас сильнее сжимает колени. Он него пахнет виски, сигаретами и еловой смолой. - Ничего не выйдет, Кас. Это нужно сказать. Сейчас. Пока еще не слишком поздно. - Ты больше не ангел. И Кас вздрагивает, как от пощечины, опуская руки и голову. На глаза падает отросшая челка и Дину вдруг становится так тяжело дышать, так обидно и больно, хочется посмотреть ему в глаза, а еще почему-то извиниться. Будто это его вина. Хотя, черт возьми, ведь так и есть. - Я ненавижу тебя, - вдруг тихо говорит Кас, вставая и отряхивая рубашку. Его все еще немного шатает и он глядит на Дина сверху вниз, глаза блестят, а кулаки крепко сжаты. В какой-то момент Дину кажется, что он сейчас его пнет, но Кас просто молча разворачивает и бредет в сторону леса, шаря по карманам в поисках сигарет. А Дин лежит, глядя в молочно-белое небо и в ушах стучат слова ангела. *** С тех пор все меняется. Кас будто привыкает к своему новому статусу, не буянит больше и не нажирается в хлам. А даже если и нажирается, то не на глазах у «бесстрашного лидера», как он теперь упрямо называет Дина. Он подолгу пропадает у Чака, пытаясь быть полезным. Он не рвется в рейды, и Дин не признается себе, что рад этому. Он сорвется, это лишь вопрос времени, однажды говорит ему Чак. Дин упрямо поджимает губы. Ты не можешь запереть ураган в клетку, говорит ему собственное черноглазое отражение во снах. Ты проиграешь, вторит Люцифер в облике брата. И они оказываются правы. В октябре идет дождь и Кас постоянно простужен. Он ходит по лагерю чихающей тенью, закутавшись в шарф и охрипшим голосом переругиваясь со всеми окружающими. К вечеру у него поднимается температура и колотит озноб. Несмотря на все протесты, Дин уложил его у себя, мотивируя тем, что у него теплее. На самом деле, он просто хотел быть уверен, что Кас рядом. Чак сказал, что нужно сбить жар, иначе будет плохо. Что именно будет плохо, Дин не очень понимал, но то, что достать лекарство необходимо - было ясно. Скользкие дороги, размокшие и грязные. Колеса вязнут и прокручиваются на месте и Дин чертыхается, сжимая руль крепче. Он торопится. Чего ему стоило доехать до города в поисках жаропонижающего, он никому не расскажет. Чего стоило достать его в аптеке - тоже. Подъезжая к лагерю, он поднимает окно, ежась от летящих за шиворот капель. *** Сжимая пузырек с белесой массой, он поднялся на крыльцо, толкая дверь и протискиваясь на ощупь, различая в темноте какое-то движение. Щелкнул выключатель. - Твою мать, что за...? Взъерошенная макушка Каса показалась из-под одеяла, он зажмурился на свет и потянулся. - О, наш бесстрашный лидер... По бокам от него лежали две девушки, испуганно глядя на сжимающего кулаки Дина. Он молча кивнул им на дверь, и они тихо испарились, радуясь, что так легко отделались. - Я замерз, - довольно поведал ему Кас, почесывая подбородок и будто не замечая как накалился в комнате воздух. - Они меня согрели. Пузырек треснул в кулаке, сквозь пальцы на пол закапало с таким трудом добытое лекарство. Схватив Каса за воротник, Дин выволок его из кровати, швыряя к стене. - Сколько ты принял? Он смотрит невидящим взглядом куда-то мимо, часто моргая. Прислонившись спиной, сползает по стене вниз, упирается руками в пол, подвернув под себя одну ногу. - Бля, - Дин выдыхает, рывком хватает его за воротник, поднимая на ноги. Будто марионетку с оборванными ниточками. Дурацкая ассоциация. Чуть встряхнуть, пытаясь поймать взгляд. Кас с трудом фокусируется, заглядывая вымученными глазами в глаза, и вдруг улыбается. - Я люблю тебя. - Чувак, - Дин говорит это так, настолько похоже на себя-прежнего, что Кас невольно начинает смеяться, пытаясь вырваться из объятий. Тонкая рубашка трещит по швам, но Дин крепко держит, отводя глаза и хмурясь. - Ты под кайфом. - Да, Дин, я в курсе. Ты бесишься, что я не поделился с тобой, или просто так? Это не имеет значения. Как и все остальное. Как и дикие удары Дина, до содранных костяшек, до кругов перед глазами. Он бьет и бьет, не видя ничего кроме блестящих синих глаз перед собой, бьет методично, крепко держа за воротник. Кас безвольно мотает головой и хрипит. - Хв-ватит...прошу тебя... - Ублюдок...как ты посмел...привести их сюда... - Дин... - Я для тебя...а ты... Кас закашлялся, цепляя пальцами за рукав куртки, и Дин зажмурился он попадающих на лицо капель крови. - Ты просто жалок, - Дин наконец отпускает его, порвав-таки рубашку, и Кас падает на пол, наверняка обдирая колени. - Хочешь сдохнуть, пожалуйста. Только не впутывай в это меня. Он устало поводит плечами, чувствуя, как саднят кулаки и начинает болеть голова. - Прости. Тихий голос будто выводит Дина из полудремы. Кас по-прежнему стоит на коленях, и Дин невольно вспоминает, что точно в такой же позе он стоял тогда, у обрыва. Только теперь он смотрит прямо на него. Блестящими, больными, покрасневшими глазами. Зрачки расширены, из рассеченной брови ползет струйка крови. Его ощутимо потряхивает, то ли от температурной лихорадки, то ли просто в ломке. Дин пожимает плечами, отводя взгляд. Ему все равно, он просто устал. Скинув куртку, встряхивает одеяло, будто пытаясь сбросить с него следы побывавших здесь людей, и гасит лампу, ложась на бок и закрывая глаза. Он слышит, как давится на полу собственным кашлем Кас, пытаясь сдержаться. Тяжело дышит совсем рядом и Дин чувствует, как прогибается матрас под его весом. Он ложится на другой край кровати, беспокойно возится, боясь придвинуться ближе. Вздрагивает от холода, обхватывает себя руками, поджимая колени. Потом снова кашляет, судя по приглушенному звуку, накрывшись тонким покрывалом с головой. Дин не выдерживает. - Иди сюда, идиот, - он притягивает слабо сопротивляющегося Каса под одеяло, прижимая к себе дрожащее горячее тело. Каса колотит сильнее, Дин чувствует под пальцами его ребра, напряженную спину и мокрые волосы на затылке. Он тихонько шипит сквозь зубы, когда Дин задевает кровавые синяки на скулах и пытается отодвинуться, впрочем, тут же замирая на месте. Дин не шевелится, ждет, пока Кас перестанет возиться и устроится удобнее в кольце рук. Он пахнет дымом и кровью, и Дин дуреет от этого влажного, болезненного запаха. Неожиданно накатившее желание впитать его в себя, почувствовать кожей и сделать своим накрывает с головой. Он сжимает зубы от близости такого доступного и ослабленного болезнью тела и проводит рукой по спине, очерчивая выступающие лопатки, замирает на пояснице. Низ живота скручивает узлом, и Дину кажется, что температура уже у него, где-то под сорок и растет, отдаваясь искрами в кончики пальцев. "Ну отлично", думает Дин. "Только этого не хватало, у меня не стоит на мужиков, и точно не стоит на ангела, пусть и бывшего...А даже если и так, то ни к чему все это. Не сейчас. Никогда." Кас уже спит, беспокойно и чутко, вздрагивая во сне, опаляя сухим дыханием шею Дина. И Винчестер ненавидит его. Так же сильно, как и боится потерять. *** - Дин! Дин, ты тут? - настойчивый стук в дверь выдергивает его из мутного сна. Он открывает глаза и вспоминает вчерашнюю ночь, морщась от покалывающего ощущения в затекшей руке, которую явно использовали в качестве подушки. Осторожно вылезает из кровати, оглядываясь на торчащую из-под одеяла темноволосую макушку, и торопится открыть дверь. В проеме показывается небритая физиономия Чака, и Дин понимает, что это не к добру. - Разбудил тебя? - скорее констатирует, чем спрашивает тот, - надо выезжать. - Сколько их? - Дин стряхивает остатки сна, сразу переходя к главному. - Около двух десятков, оккупировали жилой район в семи километрах отсюда. - Через 10 минут, собирай всех. - Я пойду с тобой. - Нет. Когда он успел проснуться и встать - загадка, но Дину сейчас не до этого. Встрепанный, весь какой-то мятый и бледный, Кас стоит у окна, глядя вслед бегущему Чаку. По-хорошему надо проверить, упала ли температура, но, в конце концов, Дин ему не мамочка. - Дин, по поводу вчерашнего... - Проехали. - Но... - Я не хочу говорить об этом, - Дин оборвал его, надевая куртку. Кас кивнул, почесывая пальцами подбородок. - Возьми меня с собой, - отойдя от окна, он вытащил из-под кровати кобуру Дина, и, прежде чем тот успел что-либо сообразить, опустился перед ним на пол, пристегивая ее выше колена. - Я...я хочу быть полезным. Дин сглотнул, боясь пошевелиться. Кас еще что-то говорил, а он только неотрывно смотрел на его вихрастую макушку, чувствуя, как уверенным движением пальцы скользят по ноге, защелкивая застежку, поправляя короткий нож и проверяя, на месте ли ампулы с противоядием и полная обойма. Пальцы Каса чуть дрожали, но Дина колотило ощутимее, волна горячего удовольствия прокатилась по шее, позвоночнику, ударив неожиданно и сильно. - Нет, - пожалуй, слишком резко выдохнул он, отступая на шаг. Вот уже который раз за последние сутки Кас смотрел на него снизу вверх, будто собираясь снова возразить, поспорить, сделать по-своему. Но в итоге только пожал плечами, поднимаясь на ноги и устало сел на кровать, ковыряя пальцем дырку на джинсах. - Я понимаю, - сказал он, пока Дин, отвернувшись, бросил на стол сумку, закидывая туда все самое необходимое. - Тебе нужен кто-то, кто прикроет спину, кто будет крепко держать оружие...а не бесполезный вечно обдолбанный недо-ангел. Голос Каса сочился такой горькой обидой, что Дин замер, склонившись над столом, чувствуя на спине больной взгляд. - Послушай, Кас... - Нет, это ты послушай, - он заговорил быстро, сбивчиво, как будто снова лихорадочно бредя, но при этом Дин понимал, что Кас абсолютно серьезен сейчас. - Я прожил гораздо больше, чем ты. И мертв гораздо дольше, чем ты. Видел много такого, чего вы, люди, и представить себе не можете, и делал многое из того, чего не пожелаешь и врагу. И я никогда не был особым мыслителем, следовал своему предназначению, хотя оно и расходилось с моими мыслями. Так что в итоге сделал много ошибок. Сотни лет, тысячи кровавых следов. И за все это время было только одно, в чем я был уверенно абсолютно. Ты. Эй, посмотри на меня, - Кас встал, подходя к Дину со спины и буквально дыша ему в затылок. - Я ведь ничего у тебя не прошу. Когда я говорю, что люблю тебя, это не потому что хочу тебя. И не потому, что не могу получить тебя. Это не имеет значения. Я люблю то, чем ты являешься. Что делаешь и как пытаешься. Я ведь видел и твою доброту, и твою силу, твои слабости и отчаянье. Видел лучшее в тебе и худшее. И я совершенно отчетливо понимаю, кто ты. Ты - единственный и я... - Замолчи, - Дин развернулся, борясь с желанием заткнуть Каса ударом в челюсть и в то же время чувствуя, как горят уши, от стыда, неожиданности и злости. Какого черта этот придурок говорил ему сейчас все это? Зачем? - Хватит. Он подхватил со стола сумку, игнорируя стоящего рядом Каса, и открыл дверь, выходя на крыльцо. Пасмурное утро в Читакуа вступило в свои права, у выездных ворот толпились люди и торопливо раскидывали что-то по багажникам. На пороге Дин обернулся, снова сталкиваясь с блестящими синими глазищами и, нахмурившись, коротко бросил: - Ты нужен мне здесь, в лагере. Кивнув сам себе, он торопливо сбежал по ступеням, тут же увязая ногами в вязкой глине и долго еще чувствовал на себе пристальный взгляд стоявшего в дверях Каса. *** Он закрыл дверь и прислонился к ней спиной, слушая, как отрывисто командует снаружи Дин, как фырчат моторами джипы, выезжая за ворота, и стихают вдалеке. Потом вышел наружу, задирая голову и жмурясь от режущего глаза белого света. Грязновато-серое небо, такое же, как и вся окружающая действительность, навевало лишь тоску. Дин снова оставил его здесь, как женщин и раненых, как пистолет без обоймы, четко дав понять, что он ни на что не годен. И Касу оставалось только шататься по лагерю, не зная, чем себя занять. Прошло уже два с половиной года, так что он уже привык. Поначалу, правда, по привычке все пытался куда-то бежать, спасать, защищать...но Благодать понемногу покидала его, так же как и один за другим уходившие братья. А он остался. В слабеющем, давно опустевшем весселе, с ноющей спиной и неизвестно откуда появившимся пофигизмом. Просто вдруг, в одночасье, стало все равно. Все вокруг превращалось в пепел, люди стали такими же незначительными, как и все остальное, дороги, дома, погони, выстрелы, кровь, порох, сталь, женщины, мужчины, смерть, жизнь...Все сливалось в один коктейль, отравлявший саму его сущность, разъедая изнутри, выворачивая наизнанку. И он не знал, что с этим делать. Первым порывом было пойти с этим к Дину, он должен был знать, он всегда знал, он смог бы... Но находясь постоянно рядом, Кас видел, как неуловимо и стремительно меняется его человек, отчаиваясь и все больше замыкаясь в себе, и понимал, что Дину не до него сейчас. Поэтому он просто молча шел рядом, сжимая в руках автомат, прикрывая спину и отводя глаза, когда было особенно плохо. Ему неожиданно легко удалось прикрыться напускным человеческим весельем, которому за многие годы он неплохо научился у Дина, обзавестись парочкой дурных привычек и репутацией обдолбанного хиппаря. В этом ему изрядно подсобили новоприбывшие члены команды Винчестера, с радостью показавшие «пернатому чудику», в чем заключается настоящий кайф. И Кас провалился в мир ярких снов наяву, шального секса с готовыми на все девушками, и был крайне рад, что удалось заменить полеты хотя бы их иллюзией. Дин тогда стремительно собрал вокруг себя способных держать в руках оружие и за полгода смог сделать существование выживающих в лагере вполне сносным. Насколько это было возможно в мире, погруженном в хаос. Взамен Дин получил парочку глубоких морщин на лбу, исчезнувшую улыбку и потемневшие глаза. На имя брата он поджимал губы, голос стал резче и грубее, а движения уверенней и отрывистей. Все это Кас подмечал постоянно, как будто образ прежнего Дина, его Дина, размывало водой, и кто-то неумело обновлял его, путая детали и дорисовывая новые, ненужные. В лагере быстро привыкли к постоянно таскающемуся за Винчестером взъерошенному мужику с блуждающим взглядом, а для Каса главным было, чтобы все так и оставалось. Но когда Благодать ушла окончательно и человеческое накрыло с головой сильнее и неожиданней чем когда-либо, он сорвался. Сорвался, остервенело и отчаянно пытаясь заполнить пустоту, образовавшуюся внутри, там, где раньше горела пламенем его сущность. Чем естественно привлек внимание бесстрашного лидера, хорошенько его встряхнувшего и с тех пор лишний раз не выпускавшего из лагеря. Впрочем, Касу на самом деле все равно где быть. В сарае у Чака, на складе оружия или на чердаке одного из домов, где он просиживал иногда целыми вечерами, наблюдая за небом сквозь дырки в крыше. Холод и пустота внутри стали уже такими же привычными, как и бутылка в руке, и чужие объятья и разъедающий глаза дым. Он перестал молить и звать. Он вообще перестал. *** Дин вернулся поздно вечером, измазанный в глине, крови и еще чем-то, о чем Кас предпочитал не думать. Он молча бросил сумку на пол, скидывая туда же темно-зеленую грязную куртку и тяжело опустился на кровать рядом. В этом новом мире, думал Кас, кутаясь в тонкий плед и шаря рукой по полу в поисках бутылки и аптечки, совсем нет времени на самих себя. Впрочем, когда это у Дина оно было? Слишком мало минут и слишком многое поставлено на карту, слишком тяжелый груз ответственности. Он тоже молча протянул Дину бутылку, перехватывая другую руку, закатывая рукав и обрабатывая чуть дрожащими пальцами глубокий порез на предплечье. Дин поморщился, реагируя большими глотками на каждое прикосновение, пока Кас промывал рану перекисью, пузырившейся красно-белой пеной и перебинтовывал. В какой-то момент тишина начала давить на уши, и Кас украдкой попытался поймать его взгляд. - Застрелил девочку, - ровным тоном сообщил, наконец, Дин, поводя перебинтованным плечом и цепляя один ботинок другим, пытаясь снять. - В зараженном секторе. Кас замер, комкая в руке бинт и смотря, как Дин отбрасывает на пол пустую бутылку и поворачивается, несмешно кривя влажные губы в улыбке. - Зато спас остальных. Герой. Ты гордишься мной, Кас? - Да, - тихо, считая, что лучше бы он не слышал. Но он слышит. И мгновенно реагирует, замахиваясь, опрокидывая на кровать и в очередной раз вымещая кулаками накопившееся внутри. А потом еще раз и еще, и Касу уже кажется, что потолок медленно уплывает в сторону и он видит звездное небо. Но Кас молчит. Он не может сказать «нет». До тех пор пока уверен, что Дину так легче, он не откажет. Он говорит «нет» только когда лицо Дина уже слишком близко, заслоняя собой и небо, и звезды, и все остальное, обдавая запахом крови, виски, пота и глины. Ему кажется, что он говорит "нет", когда Дин впивается в разбитые губы, скорее кусая, чем целуя, проскальзывая языком внутрь, заставляя приоткрыть рот в попытке вдохнуть. Может "нет", а может и "да", он уже не уверен точно. Впрочем, совершенно не важно. *** В какой-то момент остается только это. И Дин прекрасно понимает, что делает, несмотря на тяжелую голову и сбившееся дыхание. Первый раз так близко. Провести пальцами по разбитой скуле, вызывая недовольное шипение и снова заткнуть поцелуем, уже мягче, уже правильнее, лихорадочно пытаться содрать одновременно и рубашку, и штаны, и не упасть с кровати. - Постой, - тихо говорит Кас, чуть отстраняясь, и Дину кажется, что пропасть между ними снова размером с лунный кратер. Но для Каса это всего секунда, чтобы скользнуть пальцами по спине, стягивая грязную футболку и расстегнуть пуговицы на собственной тонкой рубашке, откидываясь назад и притягивая за шею к себе. Он целует иначе, изучающее и неторопливо, «вдумчиво», как делал бы это прежний Кас, некстати думает Дин, срываясь на очередной грубый укус, прижимаясь к груди и чувствуя, как пылают от возбуждения кончики ушей. Он не прежний, они оба, поэтому все иначе. Дин накрывает его собой, прижимаясь вплотную, задевая ладонями чувствительные соски. И Кас тут же реагирует, охнув и выгнувшись навстречу, ведет руками по ногам, ловкими пальцами подцепляя кобуру на бедре. И плевать, что уже слишком мало нежности в том, как Дин дергает за волосы, заставляя откинуть голову, а острые зубы прикусывают кожу, засасывая и будто в очередной раз помечая, в том, как пальцы ощупывают ребра и выступающие лопатки, а губы изучают каждый сантиметр тела, вызывая один тяжелый вздох за другим. Кас тоже не особо церемонится, дергая на себя защелку на кобуре и одним движением срывая с бедра, разводя колени и все так же не сводя с Дина блестящего даже в темноте взгляда. И чувствует. Наверное, впервые с тех пор, как навечно потерялся между небом и землей, Кас чувствует. Грубую кожу рук Дина, твердые мышцы. И каждое движение – правильно. И не похоже на объятья девушек совсем. Это все равно, что цепляться руками за ураган, поддаться ласкам штормового ветра. Настойчиво, жарко. Без поблажек. Пытаясь справиться с джинсами Дина, они резким движением сели, кусая друг другу губы, жарко, сильно. Расправившись с ширинкой, Кас откинулся снова назад, утягивая за собой, выгнулся навстречу, обхватывая ногами, слишком гибкий, слишком для обычного мужчины. Все чересчур, и выступающие лопатки и царапающая щетина, отросшие волосы и дыхание спертое и влажное. Они цеплялись друг за друга, словно тонули в болоте не в силах выбраться. Кас, будто сдерживаясь, тихо всхлипнул, выгибаясь навстречу рукам, скользящим уже по внутренней стороне бедра. Почувствовав в себе влажный от слюны палец, он недовольно зашипел, опять напрягся, чуть согнул в коленях напряжённые ноги, за что тут же получил ощутимый укус в плечо, и Дин, наверное, специально, практически тут же добавил второй. Эта неконтролируемая дрожь и хриплое сорванное дыхание вводило Дина в исступление. И он все-таки попытался осторожничать. - Расслабься же, - прошипел он, от нетерпения голос его стал еще более хриплым, резким, почти режущим слух. - Я... - Кас поморщился, изучая потолок, и царапая ногтями спину, - полегче чуть-чуть, можешь ведь... Он поймал в темноте взгляд Дина, смаргивая выступившие невольно слезы. Дин вглядывался в измученные, темные глаза, подмечая каждую морщинку и ресницу, и не понимал, когда мир успел перевернуться с ног на голову, в какой момент все пошло не так? Он знал, что где-то глубоко в синеве еще совсем недавно горел невыносимо яркий огонь, сейчас же он почти не в силах был его разглядеть, да и не к чему это было теперь. Теперь он видел в них желание, такое же, какое сейчас заставляло волоски на его руках вставать дыбом, а член твердеть как у подростка. И он знал, что Кас видит его насквозь, всю его душу, до сих пор, потому что однажды сам воссоздал ее из Пустоты. Или ему просто хотелось думать, что Кас до сих пор видит, чувствует. И знал, что увидеть истинный свет Кастиэля он не сможет. Уже нет. И поэтому, он сможет выразить все только так. Так, как дано это людям. Он плохо знал, что надо делать, тут инстинкты не работали, реакции замедлялись. Он двигал рукой. Возможно, слишком жестко, поэтому Кас так стонал, обреченно и потерянно немного. Но терпеть уже сил не было, он без предупреждения вытащил пальцы, обхватил бедра руками, приподнял и толкнулся пульсирующей влажной головкой в едва растянутый вход, раскинув руками колени и удерживая на месте. Кас заметался, сжимаясь, отталкивая руками, и рвано, будто пойманная птица, вскрикнул, когда Дин грубо перехватил запястья, хватая за волосы, и толкнулся снова, растягивая и заполняя собой. Будто снова и снова подчиняя, делая больно и себе и ему, он склонился ниже, согнув колено и чувствуя, как горячо и влажно внутри, непривычно и отчего-то так колет в груди. - Сильный, - пробормотал вдруг Кас, приподнимая бедра, притягивая к себе ближе, не давая вставить и слова, - я горжусь тобой, - запрокинув голову и глуша стон, - ты спасешь...верю в тебя-а-ааах, - он дернулся, комкая в кулаке простынь, когда Дин глухо зарычал, толкаясь глубже, задевая простату и с липким звуком впечатываясь в ягодицы, - всегда...буду...бороться за тебя, потому что... - Молчи, - Дин не выдержал, приподнимая голову, и затыкая поцелуем шальные губы, пахнущие засохшей кровью, полынью и им самим. Желание слиться с Касом воедино уже, кажется, причиняло физическую боль, потому что глаза вдруг заволокло влажной пеленой, и он даже не успел понять, что это такое, прежде чем сбивчиво забормотал то, о чем больше никогда не заговорит. - Прости, что позволил этому случиться...моя вина...не справился...только..ты...остался, никого больше... - Кас охнул на очередной ощутимый толчок и Дин замолчал, вспоминая как дышать, втягивая воздух сквозь зубы, бездумно касаясь губами солоноватой кожи. Потом вдруг замер, скользнул руками по телу Каса, поднял его и усадил к себе на колени, кладя голову на плечо и чувствуя, как пульсирует внутри член. Кас положил руку ему на плечо, другой накрывая уже почти незаметный отпечаток собственной ладони, и с протяжным стоном повел бедрами, сжимаясь вокруг, ногтями больно проводя по спине. Потом вдруг что-то тихо зашептал, так что не расслышать и, совсем по-детски всхлипнув, излился себе на живот, липко и горячо прижимаясь к Дину и замирая на пару секунд. - Ну же...- снова хрипло и командно успел пробормотать Дин, прежде чем, глухо зарычав, подкинул бедра, кончая глубоко внутри, чувствуя, как разлетается по всему тело хмельным фейерверком удовольствие, будто вместе со спермой выплескивая из него накопившуюся боль, злость, обиду и отчаянье. Они упали на кровать, так и переплетя руки и ноги, и лежали, казалось, целую вечность длиной в пару минут, пока Дин, наконец, не откатился на другой конец кровати, спустив ноги на пол и вытирая живот собственной футболкой. Потом, не глядя, швырнул ее Касу. Тот завозился сзади, чем-то зашуршал, потом нерешительно подполз ближе и сел, упираясь спиной в спину и вытянув ноги. Чиркнула спичка, вспыхнув в темноте особенно ярко, и Дин услышал, как Кас затянулся, хрипло дыша и выпуская тонкой струйкой дым. Молча протянул сигарету Дину и он тоже затянулся, морщась, чувствуя на губах горький и терпкий привкус. - И что теперь? - спросил он, наконец, глядя, как переплетаются в воздухе кольца дыма. - А что теперь? - Кас, казалось, задремал, по-прежнему упираясь лопатками ему в спину. - Ничего. - Ничего, - повторил Дин, прикрыв глаза. Он думал о том, как все было раньше. Когда Сэмми еще был рядом, Кас еще не знал, как пользоваться мобильником, Бобби был мозгом операции, а он всего лишь мускулами, расшвыривая всех тварей с дороги и выпуская в них полные обоймы. Когда никто не полагался на него, как сейчас. Когда он верил, что справится со всем, лишь бы рядом был Сэм, которого нужно защитить. А теперь...не осталось ничего. - Кас, почему... - он не договаривает, потому что сам не знает, ответ на какой вопрос хочет услышать. Почему ты остался, когда Небеса растворились в никуда и бросили тебя умирать? Почему все еще сражаешься за меня? Как ты до сих пор веришь во что-то, тем более в меня, после всего чему я позволил случиться? Почему ты до сих пор там, где не осталось ничего? И незаданные вопросы повисают в воздухе, оседая потухшей сигаретой в пальцах и в прокуренном воздухе, пахнущем сексом, виной и ненавистью к себе. Кас молчит, потому что Дин и так знает ответ. Но спустя пару секунд он все же тихо ответит: - Никто кроме тебя не сможет... Не справится. И я не позволю тебе одному тащить на себе этот груз. Через пару часов Дин снова вернется к разработке стратегий с командой, сосредоточится на спасении людей и единственно важном - поиске Люцифера. А Кас снова вернется в компанию ярких таблеток, полной бутылки и хихикающих девочек, пытаясь заполнить пустоту внутри непрекращающимся кайфом. Но сейчас, кожа к коже, прижимаясь губами и боясь отпустить, они будут наслаждаться друг другом, забывая обо всем на свете, и вспоминая, что однажды, когда мир еще не развалился на части, Дин Винчестер и Кастиэль любили друг друга. И, может быть, они до сих пор, хотя это и совершенно не имеет значения. Как и все остальное.