Все начинается в Партевии

      — А-А-А-А-А!!!       Ничего не бодрит так, как бочка свеженькой ледяной воды с самого утра. Ради нее пришлось со всех ног утром бежать к ближайшему колодцу, но оно, без сомнений, того стоит.       — С добрым утром!       Прооравшись — надеюсь, теперь проснулись все в округе — златоглазка попытался натянуть на себя одеяло, но быстро осознал тщетность своих попыток согреться в промокшей до нитки кровати. Сел, свесив ноги, и угрюмо уставился на меня.       — Вот что я тебе сейчас-то сделал?!       Если он надеялся воззвать к моей совести – это действо изначально было обречено на провал.       — Разве ты не понял? Так я проявляю заботу – ежедневный утренний освежающий душ очень полезен для организма.       Золотые глаза медленно сузились.       — Я это запомню.       Вероятно, он планирует мне отомстить, но… ничего у него не выйдет. У меня слишком чуткий сон для таких банальных проделок.       — Возрадуйся же, сегодня ты снова попытаешься заработать свои обожаемые деньги! Самым честным из всех честных путей!       В Неаполии мы уже две недели, и за это время мальчишка просто додумался брать у людей деньги за то, чем он до этого занимался бесплатно – за собственную болтовню. Догадался и меня к этому приспособить в качестве музыкального сопровождения… Что ж, я не против, от этого василиск с каждым днем едва заметно, но все-таки уменьшается. Был и другой плюс: болтая без умолку о лабиринтах практически весь день, на бессмысленные проповеди «о честном образе жизни» у него не оставалось сил. Да и о какой честности речь, когда он сам постоянно удирает от местных стражей – как оказалось, на уличные выступления тоже нужно приобретать лицензию.       — Да, честным! По крайней мере, таким его считаю я!       Златоглазка за время нашего знакомства научился вычленять иронию. Стоит ли мне гордиться собой как учителем? Разве это не то же самое, что научить обезьяну махать кинжалом?.. Кстати, в этой области прогресс… мягко говоря, не очень впечатляет. Как и количество заработанных им за неделю денег.       Зато у меня самой дела шли просто прекрасно. Как это не удивительно, но во многом благодаря уличным выступлениям с гитарой…        — Разумеется, ведь честность – очень растяжимое понятие. Как это ужасно, когда с твоей честностью кто-то не согласен…       Син вспыхнул. Конечно, не он сам, скорее его уши и щеки.       — Но из-за моей честности никто не страдает! В то время как ты своими действиями кому-то вредишь.       Играть с ним – своего рода удовольствие, напоминающее какую-то неприличную зависимость, вроде азартных игр или помощи ближним.       Слегка наклонилась к нему, благо, он все еще сидел на кровати.       — Любое дело, каким бы честным или благородным оно не было, непременно оставляет за собой темный след, – он нахмурился, и пока разговор не приобрел налет серьезности, добавила. – Доблестные стражи правопорядка вчера наверняка натерли ноги, бегая за тобой по всему городу, и сегодня, возможно, они не успеют задержать какого-нибудь убийцу… или вора. Какой проказник ты, Синдбад!       Отвернулась и, успешно сдерживая рвущийся наружу смех, вышла из комнаты. Златоглазка не проронил ни звука.       — О, я вижу, ты уже проснулась, деточка, – заквохтала старушка, у которой мы временно проживали. – Завтрак уж стынет!       На круглом основательном столе уже и правда остывало очередное нехитрое блюдо. Огромная лепешка с мясом, сыром, каким-то соусом и, прости Небо, травой. Называлось это новомодное кушанье среди бедняков (всего лет как пятьдесят придумали) «пиццей». Несмотря на то, что среди прочего там были овощи, все вместе на вкус было очень неплохо. К тому же, овощи-то красные, а значит – почти мясо! Даже жаль, что я в прошлое свое посещение Рэма этого не попробовала.       Сина ждать смысла нет – все равно он еще сушиться будет – немедленно оказываюсь за столом.       — …Аппетита! – пропищала из-за бабкиной юбки причина нашего тут проживания.       — Не нужно, уже есть.       Микроскопический человеческий детеныш иронию улавливать еще не был способен и просто похлопал глазами. Старушка налила не то морс, не то компот, и ушла подготавливать свой небольшой трактир к открытию. Детеныш хоть и не был голоден, остался следить своими ярко красными глазами характерной формы за тем, как я ем.       Мелкий, разумеется, не был фаналисом (по крайней мере, чистокровным), но был на них похож, хотя не обладал ни каплей их силы. Проблема в том, что фаналисы появляются в этих краях исключительно в качестве рабов, особенно в последнее время, и на них несложно заработать.       Кто его знает, как там все было, но дочь старухи-трактирщицы однажды забеременела, а спустя какое-то время умерла при родах, оставив бабке внука. Та его очень любила, но, чуя торгашеской душой неладное, старалась особенно никому не показывать. Первое время, насколько я понимаю, все шло хорошо, белобрысый малец подрастал, старуха немного расслабилась. Но однажды к ней в трактир занесло работорговцев, а мелкому как раз пришло в голову побегать по обеденному залу… итог предсказуем. У бабки не было положения в обществе, полезных связей, даже особых денег, так что она просто ревела, заперев свою забегаловку. К несчастью для тех торгашей, проголодавшаяся в очередной раз я проходила мимо… вот так на третий день пребывания в Неаполии я обзавелась, что немаловажно кое для кого, бесплатным абсолютно легальным местом проживания.       И небольшим дополнительным развлечением, о чем никому знать не следует.       Я очень старалась, но несмотря на это, всю пиццу прикончить единолично не смогла, и, когда все еще мокрый Син выполз на аромат прекрасного завтрака, оставалось еще целых два куска. Посмотрев на оставшееся в тарелке, он вздохнул и пошел сразу к выходу.       Натянула плащ, накинула капюшон, «гитару» на ремне закинула за спину и, взяв в каждую руку по вкусняшке, отправилась следом. Перед выходом помахала одним куском все еще смотрящему на меня младенцу и ногой захлопнула дверь.       — Жаль, что у меня только две руки…       С точки зрения практичности, я б не отказалась от еще одной пары рук, хотя бы вместо ног. В конце концов, для передвижения у меня есть крылья.       Златоглазка, поджидающий меня на улице, меланхолично покивал и неожиданно откусил от одного куска… чуть ли не четверть!       От такой наглости я на пару секунд замерла, чем этот мерзавец воспользовался сполна – внаглую притянул мою собственную руку с моей абсолютно собственной пиццей за запястье поближе и откусил повторно!       Пока меня раздирали противоречивые желания (утопить его или испепелить?!) он невозмутимо дожевал МОЙ КУСОК ПИЦЦЫ и выдал:       — И пусть этот мой поступок повлечет за собой темные последствия, я считаю, что грабить награбленное – это вполне честно! – и со всех ног припустил вверх по улице.       …уничтож-ж-ж-жу-у…

***

      Как ни странно, аккурат к тому моменту, как бальбадский султанишка вновь проезжал Неаполию, сотня золотых была собрана (еще б за такое время ее не собрать). Как они с златоглазкой (чудо, что он еще не помер из-за своих выходок) и договорились, царек помог вредному мальчишке зарегистрировать свою компанию, и что сделала эта наглая тварь после этого в первую очередь? Правильно, начала нарываться.       — Ри! Смотри, я это сделал! – я спокойно, никому не мешая, полировала ногти после прекрасного обеда старушки Агги (ее зовут Агапия, но это слишком скучно и долго звучит), когда в мирный полупустой трактирчик ввалился этот вечно о чем-то треплющийся кошмар, размахивая какой-то бумагой.       — Смотри, – попытался он сунуть ее мне под нос. – Теперь можно действовать законно!       Заглянула в, с позволения сказать, документ, и первое, что бросилось мне в глаза…       — «Синдрия»? Что за дурацкое название?..       — Оно не дурацкое! – тут же возразил гаденыш, очевидно, предугадав реакцию. — Тут мое имя, вернее, его часть и…       Он слегка замялся.       — И. что. же.       — И твое тоже! – несколько нервно улыбнулся Тваресин, поспешно засовывая бумажонку себе за пазуху. – Это же замечательно, да! Кто знает, может, эта компания будет продолжать существовать еще так долго… и мы оба приложили к этому руку, как настоящие друзья!..       Моя собственная рука как раз потянулась к лежащей на столе гитаре.       — Да, это замечательно… но знаешь, мне кажется, что мою руку следует приложить повторно.       Гаденыш, однако, наловчился довольно сносно бегать – всего миг, а дверь уже хлопнула. Он издевается?! Это даже не имя, это часть моего исковерканного прозвища!       «Эр» – буква, которая находясь в имени нефилима, способна приносить ему удачу, Рей же придумала меня ей дразнить. «Эри» – везунчик, тот, к кому жизнь благосклонна, несмотря на приложенные усилия – сколько бы их не было. Но я не возражала, потому что это еще и первая буква моего имени, а сокращение до первой буквы – признание старшинства. Но так уродовать мое имя да еще и гордиться этим?!       Если так хотелось, мог бы назвать «Райсинон» – там и его сокращенное имя есть! Да, это мое полное имя, которое, может, не слишком мне нравится, зато не издевательское!       А вот и тупик, скотина.       — Воистину, чаша терпения переполнена, Сиси.       — Не сокращай мое имя таким образом!       — Сисиблалад, тебе твое имя и правду подходит! – действительно, угораздило ж его предков настолько точно в цель попасть.       Кажется, уворачиваться у него получается все лучше и лучше.       — Чем тебе «Синдрия» не понравилась?! Я же старался! И теперь уже все равно ничего не исправить!       Стукнула по стене, сволочь от обломков, как и ожидалось, увернулась, оказавшись прямо передо мной. Сгребла его за шиворот.       — Через некоторое, весьма непродолжительное время я тебя повешу, но так, чтобы ты умер не сразу. Под тобой будет костер, так что перед смертью ты успеешь насладиться тем, как медленно прожариваются твои ноги, кроме того, твои…       — У тебя такие страстные взгляды на дружбу, – рассмеялся он. – Но не волнуйся, я уже понял, что ты за человек!       … К счастью, совсем рядом протекала река.       Проводив взглядом возмущенно орущую макушку, уносимую течением, я отправилась к своему дополнительному развлечению. А Тваресина все равно сегодня будет пытать новыми знаниями султанишка. Вообще я хотела предупредить златоглазку, что, как мне доводилось дома слышать, в Рэм очень популярны те самые отношения между мужчиной-наставником и мальчишкой-учеником, но после того, что он устроил… Мне нужно где-нибудь выпустить пар. И я знаю где.       Ничем не примечательный магазинчик, в котором не так давно продавалось перекупленное имучаковское барахло, завернуть за угол, тринадцать шагов, оказаться в тени старой смоковницы, спуститься по непримечательной узкой лестнице, вот и нужная дверь. Надавить на третий сверху камень, и она откроется. Теперь я в «нижнем городе», вход в который мне любезно показал один из моих новообретенных «поклонников». Бедняга, он, должно быть, надеялся совсем на другое…       Тощий оборванец кивнул, приветствуя… надо бы проверить, не слишком ли разбогатели нищие попрошайки. То, что они как минимум попытаются присвоить часть приобретенного – очевидно, как и то, что они раньше не особо-то подчинялись тому парню, что был тут до меня. Впрочем, его мало кто слушался.       В Рэме работорговля – уважаемая и прибыльная профессия, на которой основаны помимо прочего такие «национальные достоинства», как Колизей (в частности – гладиаторские бои), сельское хозяйство (с обширными виноградниками), самые известные в мире бордели и, конечно, практически вся домашняя прислуга, имеющаяся в доме любого мало-мальски обеспеченного жителя страны. Было бы неплохо прибрать все это к рукам, но я не собираюсь заниматься какой-либо торговлей, как и задерживаться тут надолго. Но так как лицензию на торговлю «живым товаром» получить немного сложнее обычной, немало работорговцев предпочитают… не самую легальную сторону бизнеса. Да почему бы и нет, это же гораздо выгоднее. К чему я веду? Те придурки, которые сперли у старухи Агги ее демоверсию фаналиса (вероятно, немного кошачьей крови в нем все же есть), как раз и были отсюда, с «нелицензионной» стороны торговли. От них я получила второй «ключ» от нижнего города, все, что мне оставалось – забрать то, что уже созрело задолго до меня.       А вот и мой угол на этой сцене.       — Босс, – своеобразно поздоровался Бараса. – У нас много дел.       Мне кажется, что этот мужик слил мне своего прошлого «босса» как раз потому, что тот оставлял на него всю работу. Думаю, мне нужно поступить так же – интересно, как именно он попытается избавиться от меня. Учитывая, что он более-менее догадывается, кто я такая.       Бараса – славный малый. Он один из пустынников (да-да, прямиком из той огромной пустыни с так называемого темного континента), тех самых, которые с темной от испепеляющего солнца кожей и своеобразными кулинарными взглядами (люди – очень питательные существа), думаю, он попал в Рэм как раз благодаря работорговле. Но освободился и, как мне сказали, вот уже несколько лет как минимум был правой рукой местного главного разбойника. За это время преступный мир понемногу пришел к упадку (относительно того, что было до этого), и, что удивительно, никто не связал два простых факта воедино.       — Барсик, я не в настроении.       — Босс, я нашел новую кулинарную технику.       Знает, чем подольститься, вот где талант!       — Так давай же, расскажи мне, кто ей владеет, и я подумаю, стоит ли мне разгребать твой бардак.       Бараса ничуть в лице не изменился, но достал небольшую стопку бумаг.       — Это список тех, кто заинтересован в сотрудничестве с нашим альянсом.       — Бар, где моя еда?! – он прикалывается, да?!       — Я запамятовал, но мою память освежит список тех, с кем мы будем сотрудничать, – да он меня шантажирует! Я вообще-то не за этим пришла сюда! – Босс с помощью своей шайтаньей силы может мне напомнить это, но она должна знать, что Доблестные уже готовятся с войне с нами, они считают, что Босс, цитата: «Пацан, которому надо высушить губы от молока».       Что-о-о-о?!       — Они так сказали?!       — Босс лишил меня возможности солгать.       — Они назвали меня мужиком?!       — Молокососом, Босс.       — Да я их сегодня же уничтожу!       — Так точно Босс, а чтобы никто больше не сомневался в вашей женственности, утвердите списки.       Вот же змеюка! Гнет свое, хоть убей… Но зато я и новое блюдо сегодня попробую и пар выпущу…