Безумие, коньяк и мотыльки

Холодный питерский ветер пробирался своими колкими ладонями под бежевый свитер и кружил края полосатого вязаного шарфа вокруг девичьей головы. Короткие светлые волосы лезли в глаза, а губы неумолимо приближались к состоянию наждачки. Блондинка в чёрной расстёгнутой куртке спешила, запинаясь каждый раз, когда бахрома с шарфа хлестала её по лицу, повинуясь порыву ветра. Девушка, тихо матерясь, старалась придерживать шарф и полы длинной куртки. Она спешила в тату-салон. ^^^ — Дашка! — в маленькую прихожую ввалилась длинноволосая девушка, держа в руках бутылку недорогого вина. — Привет, Ксюш. — Даша улыбнулась и с удовольствием упала в практически медвежьи объятия подруги, прижимаясь носом к её холодной красной щеке. — Ну что, молодая, отпразднуем твою первую зарплату! Куда кстати решила спустить деньги? Кальянчик, девочки? — Ксюша насмешливо сощурила глаза и тут же звонко рассмеялась. — Смешно, но нет. Думаю, может татуху набить? — крикнула блондинка из-за спины, за руку ведя Ксюшу в маленькую кухню. ^^^ Гулко звякнул дверной колокольчик. Девушка захлопнула за собой дверь, успевая скрыться от очередного порыва ветра и устало прижалась спиной к двери, прислоняя к ней замёрзший затылок. — Привет. — насмешливый мужской голос заставил девушку открыть глаза. — Ты просто спасаешься от хуевой погоды или пришла на сеанс? — На сеанс. — произнесла Даша, проходя дальше по небольшому коридорчику, стигивая куртку и шапку, попутно рассматривая шедшего перед ней темноволосого парня. Высокий, подтянутый, из-за коротких рукавов чёрной футболки видны бледные рельефные руки, одна из которых покрыта замысловатыми татуировками. — А где все остальные? — спросила Даша, стаскивая надоедливый шарф. Помещение показалось ей на удивление пустым и безлюдным. Тут не играла новомодная музыка, не слышались отвлекающие от боли разговоры, даже за стойкой рецепшена никто не стоял. — Уже поздно, все ушли. Я набью тату тебе и тоже пойду домой. Я всегда заканчиваю смену. — сказал брюнет, проходя в просторную комнату с темными стенами, обклеенными фотографиями работ тату-мастеров. — А, понятно. — тихо сказала замерзшая девушка, садясь на темно-синюю кушетку, возле которой остановился парень. Даша закатывала рукав свитера и ждала мастера, который ходил от одной кушетки к другой, беря в руки нужные инструменты. Она то и дело замечала его заинтересованные взгляды и похотливые ухмылки. Даша же, в отместку, в наглую рассматривала парня. Вытянутое лицо, приятная глазу небритость, прямой нос со слегка заметной горбинкой, небольшие миндалевидные темные глаза, выражающие нескрываемую заинтересованность и легкую развязность. Волосы цвета горького шоколада уложены назад, но некоторые непослушные прядки свисают на глаза, придавая образу небольшую небрежность. — Что будешь бить? Я надеюсь, ты с эскизом пришла. — он наконец перестал хаотично перемещаться по комнате и сел напротив девушки на чёрный кожаный стул. — Как тебя зовут? — неожиданно для самой себя спросила девушка. — Меня зовут Юлик. Тебя, если мне не изменяет память, зовут Даша. Смотрел в журнале записи утром, мог и забыть. Так что, Даша, ты с эскизом пришла или нет? — Я без эскиза. Думала, что мастер мне поможет выбрать. — виновато улыбаясь, произнесла блондинка. — О Господи… — парень устало выдохнул и, встав с кресла, направился к небольшому столику с альбомами, стоящему возле противоположной стены. Но, пройдя несколько шагов по направлению в столу, Юлик замер, усмехнулся и, развернувшись, подошёл к тумбочке, стоящей рядом с кушеткой, на которой сидела ничего не понимающая Даша. — Конфетку? — лукаво спросил парень, выуживая из верхнего ящика тумбочки небольшую бежевую коробку шоколадных конфет. Он скинул крышку на пол и вытянул перед Дашей руку, на которой, слегка пошатываясь, стояла коробка с конфетами. — Не откажусь, спасибо. — девушка улыбнулась, заглядывая парню в глаза, и взяла первую попавшуюся конфету двумя пальцами. Парень быстро закинул свою конфету в рот и, закрыв от удовольствия глаза, пару раз надкусил её. Даша поступила со своей точно так же. Закинула в рот, раскусила и замерла. Язык обожгло горечью. — Они с коньяком?! — Да, мои любимые. Клиент сегодня подарил, представляешь? Чувствуешь, какие крепкие? Это практически коньяк с шоколадом, а не шоколад с коньяком, — парень насмешливо посмотрел на закипающую девушку и развратно облизал пальцы, которыми держал коньячную конфету. — Ты больной? Как ты мне теперь будешь бить тату, если они алкогольные? — Даша была в ярости. Она вскочила в кушетки и зло уставилась на Юлика сверху вниз. Мало того, что она раз сто чуть не растянулась на асфальте, когда спешила в этот грёбанный салон, так ещё мастер какой-то неадекват, решивший ее напоить! — А кто сказал, что я буду тебе бить тату? — парень пошло улыбнулся и в его глазах заплясали черти. Он резко вскочил, отбросив коробку с конфетами на пол и они выпали, когда коробка стукнулась от ножку кушетки слева. Парень грубо схватил Дашу за края бежевого свитера и, резко дёрнув вверх, сорвал его с онемевшей от удивления и страха девушки. — Что ты делаешь… Зачем ты… — растерянно пролепетала девушка, стараясь прикрыть полуголую грудь руками. Она стояла перед явно обезумевшим парнем в чёрном кружевном бюстгальтере на широких лямках и чёрных джинсах. Недавняя злость и решимость растаяла, как прямо сейчас тает одна из конфет, случайно упавшая под батарею. — Раздеваю тебя. Скажи, ты же меня хочешь? Я же видел, как ты на меня смотрела… Давай, отдайся мне, всё это будет без обязательств. Завтра мы разойдёмся как в море корабли или я, так уж и быть, набью тебе эту чёртову тату. Где ты хочешь? На животе? На ногах? Или на руке? На правой? Я забью тебя полностью если хочешь. Просто пусти меня к себе. — на последней фразе парень надавил на промежность девушки через ткань джинсов и Даша громко закричала. Парень шептал безумный монолог девушке на ухо, попутно гладя её по голой спине и животу. Ноги подгибались, а перед глазами стояла пелена. Слезы полились из глаз, когда Юлик начал стягивать с девушки джинсы, оставляя её в простых чёрных трусах. — Не надо, пожалуйста, прекрати… — Даша шептала нелепую просьбу прекратить как мантру, шмыгая носом и упираясь ладонями в грудь раздевающего её парня. Юлик, не обращая внимания на слабые Дашины сопротивления, поцеловал её. Грубо, пошло и очень влажно. Его язык со вкусом коньяка хлестал ее по внутренней поверхности щёк, перечитывал зубы, противно терся об нёбо. Даша не хотела бежать, не испытывала злобу или ненависть. Она ничего не хотела. Давно она стала настолько безразлична ко всему? Её же сейчас просто изнасилуют, выебут как последнюю шлюху? Почему она готова к этому? Почему не сопротивляется? Может потому, что слишко давно никто не прижимали её к себе так сильно? Может потому, что этот безумный Юлик-единственный человек, который обратил на неё внимание? Она, видимо, тоже стала безумной. И такой, такой безразлично-безнадежной. Вдруг парень замер и прекратил стягивать с себя и девушки одежду и шептать пошлый бред, задыхаясь от волнения. Он резко притянул девушку к себе и заключил в кольце крепких рук. Он чувствовал, как бьется её сердце и намокает ворот его футболки от потока Дашиных слез. Обессилевшая девушка как можно ближе прижалась в ответ и зарыдала навзрыд. Она била парня лбом в ключицу, задыхаясь от слез. Она кричала и вновь прижималась ближе. Парень гладил её по голой спине, но теперь уже не требовательно, а нежно, едва касаясь выпирающего позвоночника. Дашу било в истерике, она кричала, царапала парня по спине, лицу, рукам, но потом снова скрещивала руки на его шее и практически повисала на нем, иногда отрывая носочки от земли. Парень аккуратно сел на кушетку, увлекая девушку за собой. Она, все ещё рыдая, села на его колени. Даша уткнулась носом в шею Юлика и, иногда шмыгая носом, терлась об неё глазами, чтобы стереть непрекращающиеся слезы. От недавнего безумия парня не осталось и следа. Он был белее бумаги, на лбу выступили капельки пота, а сердце выплясывало чечетку в грудной клетке. Они, казалось, просидели так целый час. Даша замолчала и прижималась к парню голой грудью, а парень положил подбородок на её макушку, изредка целуя. Легко, слегка дотрагиваясь губами до светлых, пахнущих корицей и ванилью волос. Когда темные стены комнаты питерского тату-салона перестали отражать звенящие всхлипы, Даша подняла голову с плеча парня и посмотрела в его глаза. Уголки его кофейных глаз, ранее насмешливо поднятые слегка вверх, сейчас были опущены. Густые чёрные брови нахмурены, а в зрачках читается грустное «прости». Губы напряжены и вытянуты в тонкую ниточку. Даша, медленно выдохнув, ссутулила плечи и пару раз ткнулась макушкой в его грудь. Парень в один момент как будто оттаял, взял девушку за плечи и приподнял, заставив посмотреть себе в глаза. Девушка, обреченно улыбаясь, провела пальцами по небритой щеке парня и склонила голову набок. Вот такие они, двое обреченных и неоспоримо безумных, сидят здесь, на твёрдой темно-синей кушетке в питерском тату-салоне и смотрят друг другу в глаза. Только сейчас Даша вспомнила, что с утра хозяйка квартиры написала ей, что девушке придётся съехать из единственной съемной квартиры, на которую у Даши хватило денег. Теперь перед ней стояло два выхода: вокзал или подсобка универа. А вездесущая шумная Ксюша, как на зло, уехала домой на пару недель. Куда она теперь пойдёт, такая разбитая и обессилевшая? Только сейчас Даша вспомнила, что её университетский парень не отвечает на звонки и сообщения уже неделю, а пару дней назад его видели с Дашиной однокурсницей. Только сейчас Даша вспомнила, что деньги на телефоне кончились, таблетку от аллергии она не выпила, тетрадь с конспектами оставила в универе. Вспомнила, что набрала пару килограмм, что потеряла любимую помаду, что уже давно никто её не обнимал, как этот сумасшедший Юлик. Вспомнила, что началась осень. Вспомнила сегодняшний ветер, режущий слух колокольчик над дверью тату-салона, горькие конфеты, слезы. Вихрь. Вихрьвихрьвихрь. От наплыва воспоминаний по щекам девушки побежали слезы, но губы все ещё были растянуты в глупой улыбке, полной безнадёги. Даша резко вытянула шею вперёд и коснулась своими губами губ парня. Юлик, на удивление, ответил. Нежно и аккуратно, совсем не так, как тогда, когда он накормил её коньячными конфетами. Даша отстранилась и с улыбкой посмотрела на потолок, туда, где горела одна единственная желтоватая лампочка в маленьком простом плафоне. Пока девушка была внутри здания на улице успело стемнеть. Об тонкое стекло лампочки билась пара, не успевших уснуть на зиму, мотыльков. Что они вообще тут делают? Может это знак извращенки-судьбы, мол, смотри, этих глупышек-бабочек ждёт неминуемая гибель, как и тебя, белобрысая дуреха! Не успела ты найти пристанище на зиму, не успеешь найти и на весну, и на лето, и на осень. Сожрет тебя жизнь, ой сожре-е-ет. — Юлик, — хрипло произнесла девушка, не отрывая взгляда от ночных бархатистых бабочек. — набей мне мотылька. Вот тут. На руке. На правой. Почему Даша вдруг полюбила безумного питерского мастера тату по имени Юлик? Чёрт его знает, может стокгольмский синдром? Или все-таки безумие? А может коньячная конфета? Или заранее мертвые мотыльки?