Стуки-стуки за мою любовь

– Стуки-стуки за Стива! –радостно кричит слегка запыхавшийся Баки, отбивая неровный ритм костяшками пальцев по кирпичной стене, и победоносно вскидывает кулак. – А-а-а, какого чёрта ты такой быстрый, Барнс? – протяжно выдыхает высокий и худой конопатый мальчишка-водящий и раздосадовано хлопает руками по грязным штанам, запрокидывая голову, пытаясь отдышаться. – С тех пор как ты стал с нами играть, Стив совсем перестал проигрывать, – задумчиво и чуть завистливо тянет девчушка лет шести с выгоревшими на солнце волосами и светлыми ресницами. Она прибежала второй. – Так ведь даже интересней стало! Он же быстрый как пуля, не угнаться, – весело кричит черноволосый паренёк, лукаво сверкая голубыми глазами, и указывает прямо на Баки. Он прибежал к началу поиска самым первым, даже вóда его не заметил. – А по-моему, это настоящее жульничество! – возмущаются зеленоглазые близнецы, которых нашли первыми. – Он всегда помогает Стиву! Так нечестно! Дети начинают говорить наперебой, но Баки на их слова лишь хмыкает, игнорируя поднявшийся вокруг гомон, и ищет глазами причину массового возмущения и недоумения. Баки восемь, и он уже год как лучший друг Стивена Роджерса – шестилетнего («Мне через месяц уже семь будет!» – не упустит тот возможности упомянуть при любом подходящем случае) мальчика, который ловит все вирусы, какие только можно найти в воздухе, но он, кажется, готов защитить от них весь мир. В первые дни знакомства Баки поражает самоотверженность и храбрость маленького худого Стива, который, не думая, кидается защищать облезлую кошку от дворовых мальчишек, которые больше его самого в два раза, или бежит опрометью за надувным шариком, только бы девочка не плакала, хотя сам порой не может вдохнуть. Баки кажется, что никакая физическая мощь не сравнится с силой духа Стива, и Барнс не может им не восхищаться. Баки быстро находит друзей в новой школе и становится своим у местной детворы, так что вскоре его зовут играть вместе со всеми. Во время игры Баки видит, как над болезненным и хилым Роджерсом насмехаются ребята побольше и посильней, как его не хотят брать в команду, не желая иметь слабое звено, или просят постоять в сторонке, а то ещё зашибут. Баки не может оставить всё как есть и просто смотреть, как Стива, такого смелого и доброго Стива, продолжают отодвигать в сторону и презирать. Если Роджерс так стремится всех спасти, не жалея себя и не думая о своём здоровье, то кто-то должен позаботиться о нём самом. И Баки решает защищать Стива от всего плохого во что бы то ни стало, как умеют только дети – искренне и самозабвенно. Конечно, изначально Баки избирает неверную тактику, выкрикивая в самом начале игры «стуки-стуки за Стива», из-за чего все присутствующие дети таращатся на него, как на сумасшедшего, а у Стива от стыда горят щеки, и он убегает с площадки. Как оказалось, места лучше, чем хлипкая пожарная лестница на четвертом этаже старого дома, продуваемая всеми ветрами, чтобы обижаться («Я не дуюсь!» – зло выкрикивает Стив и хлюпает носом) этот непризнанный герой не нашёл, и Барнсу стоит поистине нечеловеческих усилий увести его оттуда в тёплую квартиру. В тот день Баки понимает три вещи: гордости у Стива ничуть не меньше храбрости, за сэндвич с арахисовым маслом* и пару часов позирования для своих рисунков он готов забыть все обиды, и Баки стоит действовать тоньше. С тех пор Баки старается как можно незаметнее помогать Стиву: стоит у того грозно за спиной, пока Роджерс пытается втолковать хулиганам про справедливость, старается снять кошек с дерева до того, как Стив их заметит, и сидит с ним, пока тот болеет, а Сара отрабатывает смену в больнице. Во время игр, в зависимости от того в чьей команде находится Баки, тот может быть как верным товарищем, так и опасным соперником, поэтому дети стараются перетянуть его на свою сторону, но особо смышлёные ребята быстро понимают, на чьей стороне Баки на самом деле. И зовут в свою команду Роджерса. Иногда Баки не удаётся действовать достаточно скрытно, и как минимум раз в неделю у них случается серьезный разговор, суть которого заключается в «Баки, ты думаешь я не замечаю твоей помощи? Я не дурак и отлично могу справиться со всем и без тебя! Хватит меня опекать!». В такие моменты Стив похож на нахохлившегося воробья, и Баки лишь треплет того по светлым волосам и смеётся. Барнс понимает, что они оба те ещё упёртые бараны, но он всё же поупрямее будет, особенно когда дело касается Стива и принципов (что, в общем-то, одно и тоже). В итоге Стив называет Баки непробиваемым придурком, а тот в отместку кидает «сопляк», и оба взрываются хохотом. Баки думает, что их дружба из тех, что длятся вечно. Баки оглядывается по сторонам, дети о нём уже забыли и теперь бурно обсуждают, кто из близнецов должен водить, но Стива нигде не видно. В Баки закрадываются сомнения: может, в этот раз он и в самом деле перестарался, ведь Стива так и не нашли, тот вполне мог успеть постучать за себя. Баки уходит с площадки, не обращая внимания на недоуменные взгляды и оклики, надеясь найти Роджерса до шести, потому что после ему надо будет бежать домой к младшей сестре, чтобы та не оставалась одна. Баки находит Стива возле художественного магазина. Тот стоит, завороженно смотря на витрину с цветными карандашами и красивыми альбомами, не замечая ничего вокруг себя, и Баки думает, что на День Рождения надо будет подарить тому набор этих карандашей. – Стив! – окликает того Барнс, подходя ближе. – Почему ты так быстро ушёл? – Ты снова постучал за меня, – сердито бросает Стив, отрываясь от витрины, и глядит с таким осуждением, что Баки невольно чувствует себя виноватым. – Почему ты все время стучишь за меня? О себе позаботься, а я и без тебя справлюсь. – Конечно, Стиви, – улыбается Барнс, но говорит серьезно, – я знаю, что ты сильный и самостоятельный, но тебе не обязательно справляться со всем самому. Ведь я всегда готов прикрыть тебе спину. Стив долго молчит, обдумывая услышанное, и Баки решает, что сейчас ждать от него ответа бесполезно. – Увидимся, Стив! – прощается Барнс и идёт в сторону дома. – Однажды я тоже постучу за тебя, вот увидишь, придурок! – долетает до него возмущённый уверенный крик Стива. – Буду ждать с нетерпением, сопляк, – с полуулыбкой тихо говорит Барнс. •*•*•*• Баки непривычно молчалив и замкнут. В его взгляде плещется незнакомая безнадежная усталость, и он горбит спину, не выдерживая тяжестей вины за совершенные преступления и отрывочных воспоминаний, которые обрушились на него все разом. Стиву непривычно видеть такого Баки. В глубине души он уже давно понял, что ничего как раньше больше не будет, и стоит оставить прошлое в прошлом, но всё же, как больно осознавать, что спину никто не прикрывает. Стив ещё в сорок четвёртом осознал, что не сломался в детстве только потому, что Баки всегда был рядом и так ненавязчиво поддерживал его. Сейчас прежнего сильного и уверенного Баки нет, но и Стив больше не болезненный хилый мальчишка, о котором нужно заботиться. Когда Барнс говорит, что собирается лечь в криокамеру, первое что хочет сделать Стив – это взвыть. Он не готов снова отпустить Баки, снова попрощаться с ним на неопределенный срок, снова остаться один. Но когда он ловит умоляющий испуганный взгляд Джеймса, его будто окатывает ледяной водой, и Роджерс вспоминает, что он больше не слабый ребёнок. Он пережил столько всего, столько раз думал, что вот он конец, что сейчас он точно сломается, но наступал новый день, и Стив с удивлением понимал, что всё ещё дышит и зачем-то живёт. Он стал достаточно сильным, чтобы не только понять, что Баки нужно время, но и чтобы это время ему дать. Стив готов ждать своего друга ещё хоть целую вечность, готов отпускать его столько раз, сколько тому понадобится, лишь бы в конце они смогли снова быть вместе. Когда последние приготовления завершены, и неловкие слова прощания сказаны, Баки ложится в криокамеру, и над его телом опускается крышка. Она уже не кажется гробовой, но Баки всё равно немного страшно. Им обоим страшно перед неизвестностью, что заслонила будущее, и это чувство до абсурда привычное. Стив склоняется над прозрачным стеклом, смотря Баки прямо в глаза, и тихо стучит по гладкой поверхности. – Стуки-стуки за Баки. Со слабой улыбкой Баки закрывает глаза.