Клыки отчаяния

Кен лениво потянулся и зевнул. После трех недель голодухи, это, конечно ленивым потягиванием назвать было довольно трудно, но оно так и было. Сегодня они, наконец, сбегут. Он опустил руки и, натянувшиеся во время потягивания, цепи со звоном легли на каменный пол. Чикуса что-то проворчал сквозь сон и отвернулся к стене, подложив ладонь под щеку. Кажется, он сказал: "Кен, иди помойся и не греми..." Звереныш ласково усмехнулся. Помыться он никак не мог, а вот не греметь - пожалуйста...Только вот когда это он делал все как следует?! Со звонким грохотом он брякнулся в свой угол, окончательно разбудив Какимото. Тот вскочил, но поняв, что это всего лишь Кен опять бесится, лег обратно. Джошима запрыгнул на него, слюнявя и дразня языком: -Дорра! Какипи, ты опять спишь! Так ведь и уснуть навечно недолго! -Кен, отстань... Кен на секунду приобрел осмысленное выражение лица и, слегка шепелявя, зашептал: -Какипи, сегодня мне снился Мукуро-сан. Он рассказал, как выбраться, нам нужно привлечь внимание... Чикуса молча кивнул. Спустя секунду Кен свалился с него, зажимая руками уши, так как Какимото начал пронзительно визжать. -Так нормально? - спросил он через минуту. Кен разжал руки, волосы, опущенные, как лисьи уши, поднялись. Он медленно кивнул и снова загремел цепями, кидаясь в Чикусу миской с водой, старым звеном чьей-то цепи и всякой остальной дребеденью. Минут через семь за стенами послышалась глухая беговня охраны. Окошко в массивной металлической двери приоткрылось, и в нем появилось лицо, замотанное по правилам этой дурацкой тюрьмы бинтами: -Чего шумите, твари?! -Отстань, мы ебемся, бьен! - заорал Кен, чем вывел из строя Чикусу, который даже не подозревал, что Джошима может сказать такое. Молча дав зверю в харю, нагло ухмылявшуюся жадно блестевшим глазам охранника, Какипи сел. Помолчав еще немного, он добавил: -А может еще и на глазах всей охраны любовью займемся? От ТАКОГО Кен сел сам. Ему было понятно, что Какипи подыгрывает, то ТАК... -Ок! Эй, придурок, зови дружков! Охранник, судя по звукам, пускавший на них слюну, удрал за своими, оставив окошко открытым. Глухой звук удара раздался на всю камеру и Кен, потирая щеку, сел, оценив-таки силу кулака Какимото. -Больше так не делай, понял? – спокойно спросил темноволосый. Джошима энергично покивал. -Ну, пойдем, что ли? Иди. Ломай дверь. Кен молча поднялся, размял плечи и понесся выбивать преграду. …Испуг на лицах охранников… …Металлическая коробочка с картриджами-челюстями, разорванная одной лишь силой ярости… …Мелькание йо-йо Чикусы, становившееся смертью всем, кто стоял на пути… …Разбитая колба…текущий питательный раствор…порванные цепи и трубки…Мукуро-сану они больше не понадобятся… Дальше Кен не помнил ничего, но вдруг в его легкие ударил долгожданный холодный, но свежий воздух. Парень даже высунул язык, наслаждаясь этим. Шел дождь. Мокрые волосы падали на лицо, но было плевать – против этого была СВОБОДА. Где-то рядом растянулся на траве Какипи, вдыхая аромат мокрой старой травы и жуя соломинку. Смех Мукуро-сана…Смех, а не это привычное "ку-фу-фу"… Он разносился, казалось, далеко-далеко… Было хорошо и приятно лежать на траве, жмурить глаза, чтобы вода не попала в них. Кен хотел засмеяться, но вспомнил, что не должен, поэтому просто очень глубоко вдохнул. Тяжелые ошейники и цепи все еще были на нем и Чикусе. Немного повозившись, Джошима снял их все и выкинул в речку. Неожиданно горло сдавила еще не отступившая тяжесть. Кен глухо вскрикнул, захрипел, оттаскиваемый назад новой цепью. Рядом лежал Какипи. Его горло было слишком сильно сдавлено ошейником. К тому же он давно не ел и, в отличие от Кена, не был таким выносливым. Он потерял сознание. Мукуро-сана не было видно. Он уходил к реке и еще не вернулся. Руки Джошимы, скрюченные от недостатка воздуха потянулись к карманам, нащупывая картридж. Сейчас не имело значения, какой. Надо было просто выкрутиться и спастись. Попалась челюсть носорога…ну и ладно. Толстая шкура защищала от давления ошейника, но Кен понимал, что это ненадолго. Толстые цепи, выпущенные стражниками, теперь болтались, мешая двигаться. Кен вытащил челюсть и быстренько вылез из растянувшегося ошейника. Челюсть льва быстро встала на место, и теперь Чикуса тоже был свободен… Оставался только Мукуро-сан. Где он? Почему его нет? Поймали? Надо найти… Со стороны реки раздался глухой крик. Кен рванул туда, опасаясь, что может опоздать. Так оно и могло случиться – широкие тяжелые цепи почти целиком сковали Рокудо, не давая пошевелиться. Он, еще слабый после заточения, не мог пока использовать ни один из Путей Ада. Джошима кинулся на охранника Виндиче, свирепый рык прозвучал неестественно громко в этой мирной местности. Толстая цепь с острым концом взвилась навстречу Кену, грозя сбить еще в прыжке, но голод сослужил тому хорошую службу – охранник промахнулся. Когти одной лапы полоснули бинты на лице, открывая испуганное лицо стража, когти же другой разорвали его горло. В тот же момент сбоку появилось еще пятеро, в то время, как Кена уже начала одолевать отдышка, ребра ходили ходуном. Мукуро-сан что-то крикнул, но звон в ушах помешал его услышать. Перед глазами все поплыло, и Джошима не заметил очередную атаку. Мукуро-сан снова хрипел в ошейнике. -Беги, Кен! Бери Чикусу и беги! Слышишь, придурок?! – Мукуро-сан орал, не жалея горла. Такого никогда не было. Кен опустил голову, чтобы дать слезе незаметно упасть в траву. Его отчаянный крик разорвал воздух, ошейник на худой шее погнулся и порвался, лапы тянулись к Мукуро-сану, но того утаскивали на цепи. В этот момент в сознании Джошимы прозвучал спокойный голос Рокудо: -Уходи, пока можешь. Я еще выберусь, а вы с Чикусой нужны мне на свободе. Кен кивнул, сменил челюсть льва на челюсть гепарда, оглянулся в последний раз и убежал за Чикусой…