Меня тут не ждали? Вам же хуже.

- Степь да степь кругом… Путь далек лежит… Там, в степи глухо-ой, замерза-а-ал ямщи-и-ик… – тихонько завывал я себе под нос душевную песню, мерно топая по лесу вслед за Рилайсом, тупо глядя под ноги. Достопримечательности заповедного леса мне осточертели через час бега по пересеченной местности. Через три все слилось в одно зеленое пятно. Через пять видел только спину Рилайса. Сказать, что я устал – нихрена не сказать. Но этот упертый гад пёр вперед, как бронепоезд, даже не присел передохнуть и перекусить. Когда я заикнулся о привале, мне всучили в руки флягу с водой и подтолкнули в спину. Не знаю, что там было за чудо-пойло, но в голове немного прояснилось, и ноги дрожать перестали. Все мои просьбы чуть передохнуть он проигнорировал. Так что теперь я нагло игнорировал его просьбы сменить репертуар. Учитывая, что из этой песни я знал две строки и полкуплета, то я их смачно тянул уже второй час. Змейка мирно спала у меня на шее, свернувшись вокруг тонким кольцом, как чудное сверкающее ожерелье. Мне неудобства не доставляла - ни холодно, ни жарко, я порой даже забывал думать о своем необычном шарфе. - Дханиел, ты не мог бы уже что-нибудь другое исполнить? – в очередной раз попросил Рилайс. Я хмыкнул и запел громче, попадая ногами в такт: - Черный во-о-о-оро-он, что ж ты вьешься над моею голово-о-ой, ты добычи не дождешься, черный ворон, я не твой… – хорошо пошла, душевно. Рилайс скрипнул зубами. - Да сардинь тебя треска!!! – рявкнул он, останавливаясь. – Заткнешься ты уже или нет!! - Ась? – я вежливо пошкрябал в ухе. – Моя твоя не понимать, пращай, насальника!! Рилайс переваривал услышанное. Интересно, это как ему переводчик тот бред перевел, что у него так лицо вытянулось? Его-то матюки рыбные у меня ничего, кроме ржача, не вызывают. - Дхани, прошу… – он покачал головой, руку ко мне протянул. Кешка тут же на него пристально глянул и зевнул, блеснув шипами-зубками. Рилайс дернул щекой и замер. - Что просишь? – я был сама вежливость. Тот моргнул, отлепил взгляд от Кешки: - Прекрати завывать, как голодный ровар зимой… – предостерегая мой гнев, вскинул руку. – Да, у тебя потрясающий голос… Но разве трудно выбрать песню повеселей? - Так какое настроение – такие и песни, – хмыкнул. - И что же поднимет тебе настроение? – мрачно поинтересовался. - Весть о скором привале!! – я потянулся. Рилайс покачал головой. - Дханиэл, ну, что ты как маленький! Я же говорил утром! Надо выйти из леса!!! Осталось всего ничего! Даже раньше заката успеем! - И гидэ наш финиш? – протянул я, показательно приложив руку ко лбу козырьком. - Еще максимум час ходу. Вон, видишь огромное дерево? – показал рукой. – Оно как раз на границе стоит. Обещаю. Разобьем стоянку сразу за ним, там как раз ручей недалеко. Клянусь, будем спать, сколько пожелаешь! Я покусал губу. Заманчивые перспективы. - Ну, ладно, чертяка, уговорил! Будет тебе веселая песня!! – чуть обогнул его, начиная бег к указанному им дереву: – Догоняй! И подпевай! - Я разделил твоё тело ножом на три части. И сердце пропил, почки продал, а лёгкие сжёг. Всё было прекрасно, но вдруг навалилось несчастье. Я всё обыскал, но нигде не нашёл твоих ног. Отрезанная голова твоя мне улыбалась…** - Р-р-р-р… – весьма угрожающе раздалось сзади. Я невольно обернулся. – Дххханиээээл!!! – на меня, оскалившись, пялился Рилайс… От добродушного парня и следа не осталось. Взбешенный зверь с черными озерами вместо глаз и конкретными зубками. - Йоу… вот пиздец… – невольно отшатнулся от него. Кешка тут же взвился вверх, с шипением кинувшись на моего попутчика. Рилайс же, вместо того, чтоб успокоиться или притаиться, лишь рукой отмахнулся и зубами на Кешку клацнул, едва хвост тому не откусив. – Стой! – перехватил змея за тонкое тельце, про себя выдохнув, радуясь, что тот ядом не плюнул и пальцы не прикусил в запале. Теперь бы другого зверя приструнить. Вот кто бы мог подумать! Каков Рилайс, а? Красавец! Просто красавец!! Еще б дым из ушей – был бы паровоз! Отчего-то произошедшая с ним перемена меня нисколько не напугала, даже мыслей не было бояться. Выдохнув терпеливо, шагнул к нему: – Рилайс! – примиряюще поднял руки. – Все. Сознаю свою вину, меру, степень, глубину! – скороговоркой процитировал классика, дотронулся до плеча мужчины, успокаивающе погладил, так, как кошку бы успокаивал. Мелькнула мысль, что за ушком бы ещё почесать. – Раскаиваюсь сердешно. Слышишь? Больше не буду, – Кешка дернулся, вырываясь, ощерился на Рилайса, тот в ответ низко и весьма впечатляюще рыкнул. – Да хватит вам! – развернулся к Рилайсу спиной, Кешку за пазуху засунул, обеими руками держу. – Все, все… – глянул на него через плечо. – Мелкого держу. Успокойся, – Рилайс моргнул разок-другой черным, прикрыл глаза, открыл уже нормальные. Я невольно выдохнул. – Вот было бы с чего собачиться. Развели бардак… – буркнул под нос. – Все, Рил, давай вперед. Обещаю, красивую песню спою… Рилайс хмыкнул, развернулся, потопал вперед. Недолго подумав, негромко запел песню «Молитва», что Тамара Гвардцители поет. - Пока Земля еще вертится, пока еще ярок свет, Господи, дай же ты каждому, чего у него нет: Мудрому дай голову, трусливому дай коня, Дай счастливому денег… И не забудь про меня… Песня неспешно лилась, успокаивая. Последние строки я пропел почти шепотом, останавливаясь. - Очень красивая песня, – улыбнулся Рилайс. – Спасибо… Ты что же раньше пел всякую пакость? - Все тебе расскажи! – фыркнул я, огибая его. – Лучше порадуй, что мы пришли. - Еще совсем немного осталось… – он догнал и приобнял за плечи. – Дхани, я знаю, что ты устал, но потерпи еще немножко, маленький, потом я тебе ножки разотру… И повыше тоже… И не только разотру… – выдохнул на ухо, задевая губами. – Догоняй! Пока я соображал, что это такое сейчас было, он преспокойно потопал вперед, посвистывая себе под нос. Выдохнув сквозь зубы и пообещав себе прибить этого рукосуя недобитого, поспешил за ним. Одно хорошо - мы уже не бежали… Видимо, чудо-сиропчик закончился. В лесу было уже сумрачно, мы шли, не сбавляя хода. Эти его последние «совсем немножко» растянулись еще на час. Вроде, всегда считал, что я в отличной физической форме, а восемь часов бега не осилил. Честно, умудохался так, что не было сил смотреть по сторонам… Даже петь перестал, а это так здорово меня от мыслей отвлекало. Вопросов-то тех - миллион и ещё тележка, а Рилайс меня нагло игнорит… Надо будет вечерком его прижать и допрос устроить… Только аккуратно прижать, так, чтоб он меня следом не согнул… Уж чересчур жадно на меня смотрит, муж недоделанный… И так задумался, что не заметил, как он остановился, и я врезался в его спину на полном ходу. Упасть мне не дали, Рилайс резко развернулся и подхватил меня за руку. - Дханиэл. Осторожнее… Ты под ноги не смотришь только сегодня или всегда такой рассеянный? - Тебе-то какое дело? – невежливо буркнул, смутившись. - Должен же я узнать побольше о своем муже… И поближе тоже… – он придвинулся вплотную, я невольно сделал шаг назад. Рилайс голову склонил, шагнул еще. Я вновь отступил… Уперся спиной в дерево. Мужчина подошел близко, надо мной нависает… А я как-то наконец-то заметил, что он меня как минимум на полголовы выше. Невольно сглотнул… Поднял глаза… Смотрит голодно… Уж не дурак я, такой взгляд узнаю… Так жадно Илья на очередную деваху грудастую пялился, слюни глотая… Вот только на меня же так никто никогда не смотрел… Словно я ростбиф на тарелке… Неуютно мне, он слишком близко… Но мою попытку сдвинуться в сторону Рилайс пресёк, уперся руками в дерево по обе стороны от моего лица. Выдохнув, я резко присел и перекатился в сторону. Под майкой гневно запищал змейчик, невольно помятый. Рилайс постоял, на меня посмотрел, потом выдохнул и решительно пошел вперед. - Идем, – кинул за спину. – Еще минут пять, и дойдем до ручья. Там остановимся… - Хорошо. Пять так пять, – помявшись на месте, все же пошел за ним, стараясь не упускать его спину из виду. Мне его поползновения непонятны и неприятны, но без Рилайса я из леса не выберусь. Ручей и впрямь оказался рядом. Не знаю, как Рилайс угадал с тем, куда идти. Для меня лес был совершенно одинаковым со всех сторон, солнца за деревьями не видно, мох на деревьях не рос. Других способов ориентироваться в лесу я не знал… Без Рилайса я бы плутал в лесу долго и упорно. Я отлично ориентируюсь в городе, но в лесу меня настигает во всей красе топографический кретинизм. Честно, я не могу отличить одно дерево от другого, лево и право просто перестают существовать. Если я умудрялся в походе заблудиться в редкой лесополосе между полями, то что говорить о переходе через лес. - Все, – он скинул сумку на лужке под разлапистым огромным деревом. В кустах неподалеку журчал ручей. Я упал, где стоял. Ноги просто отваливались. Наплевав на все, разулся, поморщился на запах от носков, растер щиколотки и, со вздохом встав, отправился к воде. Надо хоть как-нибудь умыться, да носки простирать. Успеют до заката высохнуть. Тонкий звонкий ручеек, всего метра два в ширину, задорно катился по каменистому дну. Вода в нем была просто леденющей, и долго рассусоливать я не решился. Быстренько умывшись и набрав воды, потрусил обратно к лагерю. Рилайс грел руки у разгорающегося костра, присев на корточки. На меня обернулся, улыбнулся мягко. Я невольно поежился. Не привык я к столь пристальному мужскому вниманию. Я же не девчонка, в конце-то концов… Не спорю, я спал пару раз с парнями, с которыми меня Илья знакомил, да и спал – слишком сильное слово. Они сами ко мне в постель залезли, сами на мне попрыгали… Вот и все… Ни о каких знаках внимания и речи не было. Мы тупо потрахались и разошлись. А здесь же… Рилайс пытается за мной ухаживать, а я себя дураком чувствую. Может, здесь и норма - отношения между мужчинами, если даже детей каким-то макаром умудряются делать… Но… У меня-то и стандартных отношений не было, а про подобную диковинку и думать не думал… Я присел на траву с другого края костра, стараясь на него не смотреть. Вот что он ко мне приставал, а? Не понимаю, хоть убей… Он, похоже, решил не тянуть кота за хвост… «Ближе к телу»… Ишь, чего захотел… Если полезет за супружеским долгом, схлопочет между ушей. Надо, кстати, дрын потяжелее найти… Мало ли что… - Ты о чем задумался? – я вздрогнул от его негромкого голоса. – Такой серьезный сидишь… Думаешь о прекрасном? – усмехнулся. – Правильно… Надо думать о муже, надо! - Что-о? – лицо непроизвольно вытянулось. Он издевается? Рилайс негромко рассмеялся: - Расслабься!! Вот, садись на мягкое, – он передал сложенный плед. - Спасибо, – с удовольствием пересел удобнее. - Пожалуйста! – пожал плечами. И с хитрой рожей добавил: – А то отморозишь себе что-нибудь важное… - Я тут себе только задницу могу отморозить… – невпопад ответил, глядя на огонь. - Вот я и говорю! Самое важное! Я вскинулся, но ругаться сил совершенно не было. Все, чего хотелось – упасть и спать. - Тебе не надоело? – поморщился я. - Нет, не надоело… – хмыкнул. – Но ты устал, вижу… – негромко вздохнул. – Если хочешь, ложись, я постелю. Разбужу, как приготовлю что-нибудь. - А… Спасибо… Хорошо… Не стели, сам справлюсь… А пожрать сейчас ничего нет? Потом не проснусь. - Ну, если подождешь минуту, нарежу хлеб, и мясо вяленое есть… Будешь? - Да, спасибо, – потер лицо. - Ты спой песню, как те, глупые и смешные, спать не будешь хотеть, – предложил этот доброхот черноглазый. - Ничего не глупые… Обычные детские песенки… – потер сонно глаза. - Да? – удивился Рил. – Что ж за дети на таких песнях растут… – буркнул себе под нос. – Ну, что-нибудь другое спой! У тебя красивый голос, мне нравится, как ты поешь. - Не хочу петь… – поморщился. – На год вперед напелся… Хочешь, стишок расскажу? - А давай! – махнул рукой, зарываясь в сумку. Я прикрыл глаза, припоминая шаловливый стих. Не знаю, как его переводчик справится, надеюсь, смысл передаст точно: - Смеется суслик в неуютной норке. На спину опрокинулся жучок. Хохочет ежик, носится по горке, Совсем с катушек съехал, дурачок! Летают птички странными кругами, И ржет кобылка с пеной изо рта. Сороконожка дрыгает ногами. От смеха льются слезки у крота. Ржут белочки и падают с деревьев. Сова забавно ухает в дупле. Хохочет грач до выпаденья перьев. И мушка со сверчком навеселе. Кузнечики смеются в травке где-то, Мышонок, змейка, ящерка и тля… Стояло жаркое, засушливое лето. Горели конопляные поля. На странное хрюканье открыл глаза. Рилайс, закусив кулак, пытался не заржать. Но не выдержал, расхохотался в голос, руками себя обхватив. Еле-еле успокоился, всхлипнул, встал, протянул отрезанный ломоть хлеба с мясом. - Держи, весельчак… Хочешь пить? - Да, спасибо… – взял фляжку, пригубил – вроде вода. Я не параноик, но от Рилайса мало ли, чего ждать… – Спасибо, – протянул обратно. – Рилайс, я спать. Можно тебя попросить не лезть ко мне сейчас? Или я уйду спать куда подальше. - Не ходи никуда. Обещаю, что сегодня вечером приставать не буду, спи спокойно. Я кивнул, встал, расстелил плед недалеко от костра, с головой укутался теплым плащом, что мне Рил выделил, и отрубился. ** Песня "Анатом", поет "Доктор Александров"