FoE: Старые пластинки

— Ух ты, мам, смотри, что тут! — восхищённо вскрикнул Клауди Скай, жеребёнок с синей шерстью и голубой гривой, вскрыв замок в двери одной из комнат. — Тихо, не кричи, мало ли что, — шикнула Сторми Винд, кобылка, чья шерсть была тёмно-серого цвета, а грива — светлая, почти белая. Но стоило ей самой заглянуть внутрь, как она застыла с открытым ртом. — Вот это да! Перед взором двух поняшек оказалась явно необычная комната. Справа от двери расположились стеллажи из тёмного дерева, украшенные искусной резьбой, между которыми притаилась тумбочка, уставленная довоенной техникой. Прямо напротив двери находилось окно, занавешенное плотными, не пропускающими свет шторами, из-за которых в комнате царил полумрак. Слева же располагался некогда роскошный диван, прямо перед ним — стол с какими-то разноцветными бумажными квадратами, над диваном на стене находились изящные светильники. Пол комнаты был застелен ковром, даже на вид казавшимся мягким и дорогим. — Ты посмотри, это же всё пластинки! Сколько же их тут? Больше сотни, это точно, — восторженно произнёс Скай, подходя ближе к одному из стеллажей. Винд вслед за сыном вошла в комнату, подошла к столу и осторожно стёрла копытом пыль. На стеклянной поверхности тоже лежали пластинки. — Ничего себе! С трудом верится, что до нас здесь никто не бывал. Клауди, милый, да мы же теперь богачи! Ты только представь, сколько же всё это сейчас стоит, — радостно воскликнула Винд, но сын её не услышал: он внимательно изучал тумбочку с техникой. — Ма, глянь! Это, похоже, какой-то электрический патефон, в первый раз такое вижу. А ты? — И я. Интересно, зачем всё остальное? — почесала подбородок кобылка, подойдя ближе. — А от наших энергокристаллов мы не сможем это запитать? — с надеждой в голосе спросил жеребёнок. — Не думаю. Видишь, тут на стене розетка, и в неё, похоже, это всё и подключалось. Наши кристаллы просто не способны дать столько же энергии, — ответила Винд. — Эх, вот облом-то! Представляешь, сколько времени потребуется на то, чтобы всё это переслушать? — Ну, думаю, несколько месяцев, может, полгода… — Так, что тут у нас? — Скай начал осторожно доставать бумажные конверты с чёрными дисками внутри и рассматривать их. Винд тоже незаметно увлеклась изучением красочных обложек старинных альбомов. Большинство исполнителей были ей незнакомы, но встречались порой и общеизвестные, такие как Свити Белль. Несколько пластинок Винд особенно запомнились. На конверте одной была изображена совсем юная кобылка, некая Сирил Хук. "Надо же, от горшка два вершка, а уже пластинку записала", — удивленно присвистнула кобылка. Конверт второй необычной пластинки был очень аскетичен: полностью алый, с белой надписью: "В помощь любителям грамзаписи". На лицевой стороне по центру находился какой-то график. Больше никакой информации, кроме тиража, на конверте не было. Все остальные виниловые диски хранили, судя по обложкам, довоенную музыку совершенно разных жанров и направлений. Такую коллекцию оторвут с копытами за любые деньги, так что они с сыном, возможно, даже смогут переселиться в башню Тенпони. Жаль, что Санрайз Лайта с ними нет… Фантазии о будущей беззаботной жизни прервал какой-то тихий стук на первом этаже. Моментально навострив уши, кобылка вся превратилась в слух. Вновь стук и тихий топот. Вот чёрт! Похоже, они больше не одни в этом особняке. — Скай, быстро под диван, и ни звука, понял! — напряжённо приказала поняшка, доставая из перемётной сумки недавно купленный револьвер. Сын отрывисто кивнул и беззвучно заполз под софу. Винд тихонько подошла к двери — ей повезло, толстый ковёр надёжно скрывал её топот — и аккуратно закрыла замок изнутри. Затем она так же тихо подошла к окну и ругнулась про себя: вместо ручек в раме зияли чёрные отверстия. Дискорд подери, какие умники постоянно снимают долбанные ручки с долбаных окон?! Но запертые рамы — это ещё полбеды: они находились на третьем этаже, а прямо под окном была каменная мостовая. Мало того, что при падении с такой высоты можно что-то повредить, так ещё и неведомый гость, услышав шум, может тут же выбежать на улицу. "О Селестия, лишь бы только всё обошлось, лишь бы он не стал интересоваться тем, что находится за очередной запертой дверью! Эх, Санрайз, как же тебя не хватает… Так, сейчас нет времени на это!" Сжав челюстями деревянную рукоять револьвера и наставив ствол на дверь, Винд навострила слух до предела. Так, незваный гость, похоже, уже на втором, идёт по коридору. У Винд была врождённая способность безошибочно определять источник звука, и в данный момент она в очередной раз ей пригодилась. — Мама, мне страшно, — раздался тихий шёпот из-под дивана. Кобылка вынула оружие изо рта, взглянула под софу и как можно более спокойным голосом произнесла: — Тихо, сынок, успокойся, всё будет хорошо. Ты же у меня такой смелый, малыш! Сейчас этот пони уйдёт, мы соберём пластинки и отправимся куда-нибудь, где их можно послушать. А пока сиди тихо-тихо и не высовывайся без моей команды, понял? — Понял, — всхлипнул в ответ жеребёнок. — Эй, сейчас нет причин для слёз, дружок! Просто представь, что мы все играем в прятки и тот пони сейчас водит. А что нужно, чтобы выиграть? Правильно, оставаться незаметным. Так что если хочешь победить, то ни в коем случае нельзя плакать, — прошептала Винд. Скай взглянул на неё, кивнул, шмыгнул носом и притих. Кобылка вновь взяла в рот приклад револьвера и затаилась. Так, скрипнула ступенька лестницы справа. Вот чёрт, он уже поднимается на третий! Может, разбить чем-нибудь окно и попробовать всё-таки спрыгнуть? Нет, опасно, особенно для малыша, да и шума будет много. "Дискорд подери, что же этот незнакомец так целенаправленно куда-то идёт? Почему ничего не осматривал на первых двух этажах?" Меж тем шаги приближались. Ковёр в коридоре не был таким же плотным, так что он не мог замаскировать топот полностью. Внезапно прямо перед дверью в комнату, где находились Винд и Скай, шаги оборвались. "О Луна, за что?" В замке начали тихонько ковырять отмычкой. Поняшка на негнущихся ногах направилась к двери, чтобы как-то попробовать удержать ручку изнутри, но, прежде чем она успела обойти стол, дверь распахнулась, и на пороге возник единорог с шкурой молочного цвета и гривой в оранжево-жёлтую полоску, держащий в телекинетическом захвате заколку и отвёртку. Увидев направленный на себя револьвер, он растерялся, магическое облачко вокруг рога рассеялось, и инструменты для взлома с глухим стуком упали на паркет. — Пговалифай! — одними губами просипела Винд, дрожа от напряжения. На лбу выступил пот, тело трясло. Она впервые держала на мушке пони, как бы парадоксально это не было для мусорщицы. Будь Санрайз Лайт жив, они бы уже давным-давно телепортировались куда-нибудь подальше, не забыв при этом прихватить с собой как можно больше пластинок, но сейчас… Сейчас всё было по-другому, по-новому. Сейчас приходилось защищаться и нападать, как бы это не было страшно и непривычно. Единорог продолжил стоять неподвижно, уставившись на грозную земнопони. — Фто, не гаффлыфал? Ухоти, или путу сфтгелать! — коверкая слова из-за зажатого в зубах оружия, прорычала Винд. Единорог дёрнулся, взглянул в пылающие глаза кобылки и отступил глубже в коридор. Взглотнув, он вновь с опаской уставился на револьвер и срывающимся голосом произнёс: — П-пожалуйста, не стреляй! Я не причиню тебе вреда, к-клянусь. Мне нужна только эта коллекция пластинок, тебя я и копытом н-не т-трону, ч-честно. — Аха, щас, газмефтался! Я её пегфая нафла и телить ни с кем не пфанигую, — огрызнулась Винд, но уже не так злобно. Единорог в ответ затряс головой: — О, нет-нет-нет, на саму коллекцию я не прет-тендую, я хотел вс-сего лишь кое-ч-что скопировать. — Фто сфелать? — вопросительно выгнула бровь кобылка. — Ты не м-могла бы убрать п-пушку? — попросил, сглотнув, единорог, всё так же с опаской глядя на зажатый челюстями револьвер. – Сама п-подумай, если бы я х-хотел, то мог бы уже давно теб-бя убить. П-повторюсь, мне не нужно ничего от тебя, только дай мне прослушать некоторые п-пластинки, и всё. Винд задумалась. Незнакомец был прав, если бы он хотел её прикончить, то уже давным-давно мог выхватить какой-нибудь ствол и выстрелить. С другой стороны, доверять в Пустошах кому-либо нельзя от слова совсем, так что этот единорог может притворяться. Будь на её месте кто-нибудь другой, он бы давно уже выстрелил, и дело с концом. Так что же ей мешает поступить так же? — Вот, смотри, — прежде чем кобылка успела что-либо сделать, единорог теликинезом сдёрнул с себя перемётные сумки, толкнул их в сторону Винд, и теперь, кроме Пип-Бака, на нём ничего не было. — Теперь я точно безоружен. Прошу, перестань в меня целиться, это, знаешь ли, н-неприятно. Винд подумала и всё-таки отвела ствол в сторону. Затем подмяла сумки единорога под себя и легла сверху, чтобы он не смог ничего оттуда достать. Жеребец скорчил недовольную рожицу, но промолчал. Винд аккуратно вынула изо рта револьвер и положила рядом с собой. — Ладно, поверю. Делай, что тебе надо, и уходи. С собой ничего не унесешь, пластинки мои, я их первая нашла! – строго произнесла кобылка. Жеребец облегчённо вздохнул и переступил порог комнаты, затем решительно подошёл к одному из стеллажей и начал осторожно перебирать разноцветные конверты, при этом большую часть из них он аккуратно возвращал на место, а некоторые откладывал в отдельную стопку, бубня себе под нос: — Так, эта у меня есть, эта тоже, этой нет, эти обе есть… — и так далее в таком же духе. Через пару минут он закончил, в стопке оказалось порядка дюжины виниловых дисков. — Ты так решительно шёл сюда, нигде по пути не задерживаясь. Ты уже знал об этом месте? — неожиданно спросила Винд. — Что? А, да, кое-от-кого получил наводку, что владелец этого дома обожал коллекционировать винил и даже обустроил себе отдельную комнату для того, чтобы слушать пластинки, — ответил единорог. — Ах, вот оно как… — пробормотала себе под нос кобылка. — Мама, мне уже можно вылезать? — раздался тихий голосок из-под кровати. — Здесь кто-то ещё есть? — испуганно обернулся на голос единорог. Винд припечатала копыто к глазам и покачала головой: — Да что уж теперь, раз выдал себя, так вылазь, — ответила она Скаю, затем повернулась к жеребцу. — Да, здесь мой полугодовалый сын. Из-под дивана показалась пыльная тёмно-синяя мордочка, а затем и весь жеребёнок. — Здравствуйте, дядя единорог. Я — Клауди Скай, а вас как зовут? — робко поинтересовался сынишка. — Ох, точно, я же не представился, прошу прощения. Даймонд Стайлос, — слегка поклонившись, ответил жеребец. — Раз уж мы все тут знакомимся… Винд. Сторми Винд, если быть более точной. — Очень приятно, — улыбнулся Стайлос. — Сторми, будь добра, встань с моих сумок и позволь кое-что оттуда достать. Винд настороженно посмотрела на жеребца, но всё же поднялась на ноги. — Бери, только без глупостей, — продолжая буравить его взглядом, ответила кобылка. Жеребец подошёл к сумкам, под пристальным взором кобылки медленно и осторожно открыл одну и извлёк из неё белый ящичек правильной прямоугольной формы, верх которого был аккуратно скруглён, повторяя форму находящегося на лицевой стороне серебристого диска. Посередине имелся разрез, проходящий через боковые стенки почти до самого низа. Спереди расположились несколько кнопок и прозрачное окно с нанесёнными на него, словно на линейку, метками. Вслед за этим на свет появилась деревянная шкатулка. Стайлос открыл её и бережно извлёк из бархатного нутра кристалл правильной формы, который затем так же аккуратно вставил в отверстие в корпусе вытащенного до этого предмета. Самым последним оказался извлечён не очень длинный провод. Удерживая предметы телекинетическим захватом, Стайлос подошёл к столу, выдвинул у загадочной коробочки небольшие ножки, повернув пластину снизу, затем осторожно поставил её на стол, вставил один конец провода в разъём сбоку, а второй подключил к ПипБаку. Взяв одну из пластинок в телекинетический захват, единорог осторожно достал её из конверта и вставил в ту самую щель, затем нажал большую блестящую кнопку спереди. Диск закрутился, внутри за прозрачным окошком что-то сдвинулось с места и переместилось к краю пластинки. Из ПипБака тут же послышалось тихое шипение и щелчки, которые чуть позже сменились незнакомой мелодией. — Ух ты, это что, патефон такой? — удивлённо воскликнул Скай, огромными от удивления глазами наблюдавший за действиями единорога. — Можно и так сказать, — снисходительно улыбнулся Стайлос. — Этих проигрывателей было выпущено не очень много, а сейчас найти такой, а уж тем более рабочий, невозможно. — Но ведь этот же работает? — изогнув бровь, уточнила единорожка. — Теперь да, а когда он ко мне попал, то вообще не подавал признаков жизни. — Как здорово! А можно погромче? — жеребёнок, словно зачарованный, наблюдал за вращающимся чёрным диском. — Можно, — ответил Стайлос, поворачивая регулятор на ПипБаке. – А ещё смотри как можно, — он нажал на небольшую клавишу на боку проигрывателя, и перед лицевой стороной в воздухе возникла изумрудного цвета иллюминация, причудливо двигающаяся в такт музыке. Световые круги, пульсирующие вместе с атаками мелодии, казалось, создавали какой-то тоннель, стенки которого постоянно меняли форму, рисуя просто невероятной красоты зрелище. Вся троица застыла, любуясь развернувшимся светопредставлением. В этот момент, казалось, время в комнате остановилось. Скажи, мой друг, зачем мы так беспечны? В потоке дней и суматохе дел Не помним мы, что век не будет вечным И всем путям положен свой предел… Когда через пару минут песня закончилась, Стайлос остановил пластинку и вставил вместо неё другую. — Давайте что-нибудь повеселее послушаем. Вновь чёрный диск скользнул в щель, вновь завораживающе закрутился… В цвет багряный окрасил полнеба Уходящий день. Может, был он, а может, не был, Уходящий день. И не знаю, друзья ли здесь были, Или как всегда Разошлись и опять забыли, Кто с кем был вчера. Винд и Скай переглянулись и, неожиданно для Стайлоса, дружно вступили с началом припева: День прошёл, мы с тобой снова рядом, Как и прежде, вдвоём. Слов не надо, достаточно взгляда, Мы друг друга поймём… Единорог в изумлении смотрел на поющих и лишь после окончания припева осмелился спросить: — Откуда вы её знаете? Эту пластинку днём с огнём не сыскать, уж поверьте! — Эта запись была на кассете, что нашёл Санрайз вместе с плеером и подарил Клауди. Там и другие песни есть, которых никто не знает. Качество, правда, оставляет желать лучшего, — пока Винд говорила, жеребёнок достал из кармана жилета потрёпанный кассетник и включил его. Из встроенного динамика зазвучала точно та же песня, что играла сейчас с пластинки, но очень глухо, с заметным «блеянием» и шипением. Стайлос выключил свой проигрыватель, и теперь все слушали только плеер. Единорог о чём-то задумался, внимательно осмотрел комнату и затем спросил: — Ты упомянула какого-то Санрайза. Кто это? Кобылка отвернулась, сглотнула и спустя некоторое время ответила. — Это… это мой супруг. Бывший супруг. Давай… не будем об этом, — после этих слов на глазах Винд выступили слёзы. — Ой, прости, я не хотел, я же не знал… — Ничего, — шумно втянув воздух, ответила кобылка. — Просто… не надо. Ещё недавно он был с нами, а сейчас… Ладно, проехали. — Он был суперклассным и умел телепортироваться, — неожиданно продолжил Скай. — Клауди, милый, не надо, — остановила его мать срывающимся голосом. Единорог осторожно и вкрадчиво произнёс: — Не сочти за грубость, но нельзя всё время всё держать в себе. Если хочешь высказаться, то я готов тебя послушать. Винд взглянула на единорога глазами, полными слёз. Затем она не выдержала и зарыдала. Стайлос выдернул провод из Пип-Бака, тихонько подошёл и сел рядом. Сквозь плачь, кобылка поведала следующую историю: — Да что тут особо-то скрывать. Скай уже сказал, что Санрайз Лайт был единорогом и знал заклинание телепортации, благодаря этому мы избегали встреч с рейдерами и мутантами. К сожалению, его магия не была настолько сильна, чтобы переносить нас троих сразу, поэтому в случае опасности он сначала телепортировал меня и сына, а уж затем перемещался сам. Но в тот Дискордов вечер он… не успел. Мы устроились на ночлег в одном из старых домов, когда пришли рейдеры. Может, заметили свет от костра, хотя мы тщательно закрыли двери и ставни, может, услышали или учуяли чего. Впрочем, сейчас уже не важно. Санрайз в тот момент ещё сидел у огня, кипятил воду, а мы с Клауди уже отправились спать. Естественно, его заметили первым. Мы проснулись от выстрела, находясь при этом уже не в комнате на втором этаже, где уснули, а на крыше. Поначалу мы ждали, что рядом вот-вот должен во вспышке магии появиться он, но его всё не было и не было. Видимо, он едва успел перенести нас, после чего его тут же убили. По всему дому были слышны шаги, похоже, эти гады пытались найти нас, но Селестия сберегла. Утром они ушли, мы спустились вниз и обнаружили возле костра тело. Его убили мгновенно, выстрелом в голову. Никаких его вещей, естественно, не осталось: мерзавцы унесли всё, что смогли найти. В том же дворе мы его и похоронили. Стайлос сидел, потрясённо молча. История не то чтобы была какой-то необычной для Пустоши, но когда сталкиваешься с теми, кто это пережил, то относишься к этому уже по-другому. — Мне жаль, Винд. Правда, очень жаль, что так вышло. Хоть я и не знал Санрайза, но уверен, что он был хорошим пони, раз смог защитить тебя и сына, отдав за это свою жизнь. Понимаю, что слова незнакомца для тебя скорее всего ничего не значат, но поверь, я говорю абсолютно искренне, — с этими словами единорог поднёс ПипБак к глазам и включил воспроизведение. Не плачь обо мне, я не стану прощаться. Так просто соврать, сказать, что вернусь. Но что-то во мне не велит возвращаться, И я не вернусь, прости и забудь… Когда мелодия закончилась, Винд взглянула на Стайлоса и тихо сказала: — Спасибо. Мне… Похоже, мне правда это было нужно… — она вытерла остатки слёз и слегка обняла жеребца. Он, похоже, этого не ожидал и поначалу испуганно отстранился, но потом даже осторожно потёрся щекой о её шею. Неожиданно Винд и Стайлос почувствовали, как их обнимает Скай. — Всё прямо как раньше, когда папа был с нами, — тихо произнёс он. Кобылка с жеребцом переглянулись, слегка улыбнулись друг другу и пожали плечами. Рок Стайлоса окутало оранжевое облачко магии, и из его ПипБака полилась ещё одна мелодия: Пусть нас ждут холода, Огонь и вода, Мы живы порой Надежной одной. И если беда, То легче, когда Ты рядом со мной, Я рядом с тобой. Как будто пустяк, Но пусть будет так всегда, Пусть будет так всегда…