Исполнять приказы

Рено неспеша вошел в офис Руфуса, скрывая за внешней беззаботностью переполнявшее его чувство тревоги. Ценг уже успел нарвать из него ленточек за сегодняшнюю миссию, после чего с мрачным видом сообщил, что Президент тоже желает его видеть... — Йо, босс. Хотел меня видеть? — он остановился в нескольких шагах от стола. Руфус даже взгляд на него не поднял, продолжая просматривать документы. Рено попытался унять волнение. Наконец, взяв ручку и нацарапав подпись внизу страницы, Руфус сложил бумаги и положил на край стола, прежде чем посмотреть на рыжего Турка. — Ты был Турком долгое время, разве нет, Рено? — холодно спросил он. — Да, — признал Рено, неуверенный, к чему Руфус клонит. Он думал, что был вызван сюда для дальнейшего разноса. И холодные голубые глаза Руфуса, смотревшие сейчас отнюдь не дружелюбно, это только подтверждали. — И я уверен, что ты понимаешь, что для тех, кто не может подчиняться приказам, нет места в Корпорации. По позвоночнику Рено пробежал холодок. Хоть все и вышло через задницу, но ведь работа была выполнена. Конечно, он не мог сказать... — Ты одет не по форме. Снова. Рено моргнул, сбитый с толку. Руфус встал, ослабляя узел на галстуке, и обошел вокруг стола. Рука Рено бессознательно дернулась туда, где должна была быть его собственная удавка, если бы он ее надел. Сняв свой длинный белый галстук, Руфус сказал: — Турки должны носить костюмы с галстуками. Я одолжу тебе свой. И, хотя цвет неподходящий, я уверен, пока этого будет достаточно. Блондин остановился перед Рено и накинул петлю ему на шею. Рено не смог сдержать дрожь, когда длинные изящные пальцы убрали с пути его хвостик, мазнув по затылку. Но Руфус не обратил на это внимания, завязывая белую ткань в безупречный узел у него на горле. Только когда он убрал руки, Рено понял, что галстук завязан слишком высоко — не под воротом рубашки, где должен быть, а над ним, как ошейник. — Ээ... — Вообще-то принято говорить спасибо, когда кто-то делает тебе одолжение. — Спасибо, — Рено заложил руки за спину, чтобы не поддаться искушению ослабить петлю на горле. У Руфуса было странное настроение, и Турк не мог сообразить, как себя с ним вести. Обычно, его это мало волновало, но сейчас даже он понимал, что нехорошо, когда оба босса злятся на тебя одновременно. Руфус обернулся и откинул крышку контейнера, стоящего на углу стола. Внутри был револьвер — длинноствольный, с рукоятью из слоновой кости и изящной гравировкой по всей поверхности. Это не было оружие, которое он носил с собой. Это был антиквариат из его коллекции. Рено видел ее, заботливо размещенную в стеклянном шкафу на стене в кабинете Руфуса. Рядом с каждым револьвером была небольшая табличка, на которой были указаны изготовитель, модель, спецификации и возраст. Это оружие не должно было быть здесь. Турк проследил, как Руфус достал его и осторожно проверил патроны. Рено было не видно, но тот факт, что после этого блондин снял револьвер с предохранителя с характерным щелчком, говорил сам за себя. Руфус развернулся к Рено и так спокойно, как будто заказывал еще одну чашечку кофе, сказал: — На колени, Рено. Из Турков нельзя было уйти. Так же, как невозможно было быть уволенным. Когда твоей службе приходил конец, это касалось и тебя самого. Рено не мог поверить в то, что Руфус сделает это. Ведь он был одним из тех, кто остался с Президентом после Метеора, был с ним, даже когда тот был болен, и казалось, что ШинРа никогда не возродится. Но блондин не занимал бы такое высокое положение, будучи славным малым. Он был холодным, безжалостным ублюдком, и даже, если у него были Турки, чтобы сделать за него всю грязную работу, он не гнушался совершать необходимое насилие самостоятельно. Это было то, за что Турки любили его. Ну, по крайней мере, за что Рено его любил. Руфус одевался как чопорный избалованный богатый мальчишка – теперь уже мужчина, хотя, когда он был подростком, он был таким же – в эти его безупречные белые костюмы. Он выглядел так, как будто для него было страшно сломать ноготь, не то, что причинить кому-то боль. Но он, не колеблясь, мог забрызгать кровью эту белую ткань, когда возникала необходимость. Он не смотрел на действия Турков свысока, не относился к ним, как к простым наемным убийцам, и этим заслужил большую преданность, чем могла обеспечить любая зарплата. И поэтому, если до этого доходило, Руфус сам мог выполнить свою грязную работу. — Не думаю, что... — Рено никогда не предполагал, что будет бояться смерти. Но он всегда представлял, что погибнет в перестрелке, будет взорван или расплавится в пылающем огненном шаре. Но не спокойно стоя на коленях в Президентском офисе, ожидая своей собственной казни. Это было слишком унизительно. — Докажи мне, что ты можешь следовать приказам, Рено, — практически промурлыкал Руфус, и Рено опустился на колени, даже прежде чем осознал это. Он замер, когда холодная сталь ствола заскользила вдоль левой стороны его лица, в чем было столько же ласки, сколько и угрозы. Дуло уперлось в висок, и Рено неуклонно посмотрел на Руфуса, надеясь, что тонкий голосок в его голове, который повторял очерточерточерт, был слышен только ему. Руфус с каменным лицом смотрел на него сверху. — Закрой глаза и открой рот. Глаза закрылись мгновенно; это было почти облегчение — не видеть тот ледяной взгляд. Но Рено колебался несколько мгновений, прежде чем открыть рот, неохотно разлепляя губы. Сквозь грохот собственного сердца в ушах он услышал легкое шуршание одежды, но, к его облегчению, его губ коснулась твердая плоть, а не холодная сталь. Ствол снова вернулся к его виску, а в волосы вцепились длинные пальцы. — Отсоси мне. Облегчение смешалось со злостью. Не то чтобы он никогда не трахался с Руфусом. У них бывало и, в основном, когда оба были немного пьяными, и, как правило, по инициативе Рено. Но это всегда было в нерабочее время. Несмотря на то, что Рено вполне устраивало быть снизу, он ни в коем случае не был пассивным или покорным партнером. И вопрос того, что Руфус был его работодателем, никогда не поднимался. Сейчас же это взбесило Рено. Руфус мог платить ему за воровство, пытки, разрушения или даже убийства, но он не был шлюхой. Рено начал думать, что Руфус не собирается стрелять, несмотря на то, что блондин так и не опустил револьвер. Руфус слегка покачивал бедрами, трахая рот Рено, дергая пальцами за волосы. Рыжий открыл глаза и впился взглядом в Руфуса, надеясь, что ему удастся передать его раздражение. В ответ Руфус скользнул членом немного глубже, намекая Рено, чтобы тот сосредоточился на том, что он делал, если не хочет задохнуться. Рено не знал, как Руфусу удавалось оставаться таким равнодушным, в то время как он делал ему минет. Ведь он был в этом весьма неплох. Может быть, Президент просто намеревался заставить его отсосать в последний раз, прежде чем вышибить ему мозги — цинично предположил рыжий. Люди думали, что Рено немного придурковатый, но было забавно, что никто, казалось, не замечал того, что Руфус был ебнутым психом, только потому, что он хорошо одевался и лучше разговаривал. Кое-что из того дерьма, что он делал, заставляло Рено думать о себе, как об иллюстрации из книги о психическом здоровье. И, черт подери, его не возбуждало ублажать босса, пока тот держал пистолет у его головы. Это был всего лишь адреналин, твердо сказал себе Рено. Если бы он не был адреналиновым наркоманом, он никогда не стал бы Турком. Руфус издал тихий звук, и Рено посмотрел вверх, чтобы увидеть, что его усилия, наконец, возымели эффект. Лицо Руфуса порозовело, а в глазах появился возбужденный блеск, который вызывало только насилие или секс. Заметив вспышку удовольствия в глазах босса, он стал сосать активнее, но Руфус отстранил его за волосы. — Достаточно, — прохладно сказал он. — Теперь встань, — его рука потянула вверх. Рено встал, отчасти, потому что ему приказали, отчасти, потому, что хотел сохранить хоть немного волос. О чем думает Руфус, дергая за них, как за какую-нибудь ручку? Он разозлился еще больше, памятуя, что сам он пытался быть с ним осторожным. Встав и вытерев с лица слюну, он зло выпалил: — Блять! Я тебе не шлюха! — Правда? — Руфус выгнул бровь и, наконец, отпустил его волосы. Револьвер покоился у него в руке, больше не представляющий явной угрозы, но и не забытый. Одной рукой Руфус дотронулся до паха Рено и грубо потер. — Но тебе, кажется, понравилось. Может быть, мне стоит изменить твои обязанности? Чтобы они включали в себя стоять на коленях под моим столом и сосать мой член. Это может заставить некоторые из тех скучных встреч проходить гораздо быстрее. — Иди в жопу! — Хмм, и это тоже? С этим придется подождать более уединенного момента; я не привык выступать на публику. — Если ты думаешь, что я буду делать что-то такое... Безупречно наманикюренная рука взметнулась вверх так быстро, что Рено ожидал получить удар по щеке, но она остановилась на уровне верхней застегнутой пуговицы его рубашки. — Ты Турк, Рено. Тебе платят за то, чтобы делать все, что я прикажу. И ты будешь это делать. До тех пор, пока ты носишь эту форму... – его пальцы расстегнули пуговицу в немой угрозе. Рено стоял молча, пока Руфус расстегивал остальные пуговицы. Дойдя до третьей, он притормозил. — Хочешь снять ее? — Нет. — Тогда ладно, — последняя пуговица выскочила из петлицы, так что рубашка Рено — как обычно, не заправленная — была теперь полностью распахнута. Руфус погладил горячую кожу. — Я полагаю, ты будешь хорошим, послушным Турком, — не убирая руки, он обошел Рено сзади. Рыжий чувствовал, как Руфус прижался к его спине, горячий и твердый. Член блондина уперся Рено в задницу, пока он играл с его сосками под рубашкой. Рено чуть всхлипнул, когда он до боли выкрутил один сосок. Потом одной рукой он расстегнул ремень и брюки Турка. Руфус отстранился на короткое время, для того, чтобы спустить его штаны, и прижался снова. Его член уперся между ягодицами Рено, мокрый от слюны и смазки. Руфус смахнул несколько прядей с лица Рено, и в щеку ему уперся револьвер. Дуло двинулось вниз — холодная ласка закаленной стали. — Нагнись вперед и положи руки на стол. Рено сделал это. Стол был в паре шагов от него, что заставило его прогнуться и принять позу, в которой его зад был плотно прижат к настойчивой плоти. Рено немного переместил ноги, чтобы перенести центр тяжести, но он не мог широко их расставить из-за штанов, сковывавших его лодыжки. Это заставило его чувствовать себя еще более голым и открытым. Руфус немного отступил и несколько грубо начал подготавливать его. Рено не смог сдержать дрожь, пробежавшую по телу, когда скользкие пальцы надавили на его анус, слегка потеревшись о сжатое кольцо мышц, прежде чем проникнуть внутрь. К двум пальцам добавился третий; потом их заменило кое-что большее и округлое. Из горла Рено вырвался звук, похожий на нечто среднее между выдохом и вскриком. Руфус погладил длинные волосы Рено, что могло бы показаться успокаивающим жестом, если бы не сопровождалось более грубым прикосновением револьвера, двигающегося вниз по спине вдоль позвоночника. По телу Турка снова пробежала дрожь, и он почувствовал, как понемногу отступает напряжение. Одна рука Руфуса скользнула вниз, крепко схватив за бедро, а другая двинулась вокруг тела. — Черт! — пораженно вскрикнул Рено, когда дуло револьвера уперлось сбоку в его собственный член, что заставляло его пересмотреть свой энтузиазм по поводу всего происходящего. Ствол немного переместился, так что дуло теперь указывало чуть ниже, в основание его мошонки. — Ру— Ааагхх! Руфус толкнулся вперед, больно упирая Рено в твердый металл. — Черт возьми, Руфус! — задыхаясь, смог выговорить он между толчками. — Если твой палец дернется... — Один из нас будет прихрамывать, да. Наверное, тебе следует попытаться не дергаться слишком сильно. Рено сильнее уперся руками в стол, когда Руфус продолжил двигаться. — Меня больше беспокоит тот момент, когда ты кончишь, — процедил он. Рука на его бедре исчезла, и в следующий момент он почувствовал рывок на своем хвостике. Дальше — больше. Галстук на его шее больше не висел спереди, и Рено понятия не имел, когда Руфус успел перевернуть его, но сейчас он держал в руке и волосы Рено и этот самый галстук. Рено чувствовал себя пойманным, захваченным, растянутым во всех направлениях: полированная поверхность стола под руками; ритмичные подергивания волос на затылке и удавки вокруг шеи; давление Руфуса внутри него; и дуло револьвера, упирающееся ему в пах. Дыхание Рено было затруднено и перехватывалось каждый раз, когда галстук сильнее стягивал его горло. С каждым толчком Руфус задевал его простату. Хриплая ругань сзади говорила о том, что блондин больше не был таким спокойным и хладнокровным. От особенно сильного толчка зрение Рено помутнело, перед глазами запрыгали звезды, тело выгнулось, мышцы напряглись, на мгновение он подумал о черт – и кончил, дергая бедрами, игнорируя боль от беспощадной стали, давящей на нежную плоть. Было трудно остаться на месте на подкашивающихся конечностях, когда Руфус сам достиг оргазма. Задушив собственный вскрик — упрямый сукин сын — блондин просто стоял не двигаясь несколько долгих мгновений, прежде чем отстраниться. Еще одна пауза, и он потянул штаны Рено вместе с бельем вверх и застегнул их. Рено почувствовал, как ткань липнет к его промежности, и понял, что вытекающее семя скоро намочит его брюки. Собственные штаны Руфуса были все еще расстегнуты. Он положил револьвер на стол и направился в частную ванную, прилегающую к офису. — Пойду отмоюсь. Жди здесь. Рено приглушенно матюгнулся ему вслед и стал застегивать рубашку. Руфусу не потребовалось слишком много времени, и, когда он появился, то выглядел лишь слегка помятым. — Полагаю, что галстук будет вычищен и постиран, прежде чем ты вернешь его мне, — оживленно сказал он. Взяв револьвер, он, слегка нахмурившись, исследовал его. На стволе блестели липкие последствия их действий. Он вручил его Рено. – Это тоже почистишь. Как следует. Он должен вернуться на свое законное место... — садясь за стол, он бросил быстрый взгляд на часы, — сегодня к девяти вечера. Рено утвердительно кивнул, пока его руки были заняты тем, что открывали барабан револьвера, чтобы обнаружить... Ничего. Он все это время был пуст. — Ну ты мудак. — Разве так нужно разговаривать со своим работодателем? — Ну вы мудак, Сэр. — Не многим лучше. Я надеюсь, что больше не услышу жалоб на то, что ты не способен исполнять приказы? О, Рено прямо-таки не терпелось выполнить его последние указания; у Руфуса были роскошные апартаменты с самыми лучшими удобствами, такими, как заполненный дорогим алкоголем бар и очень комфортная кровать. На лице Рено расползлась нахальная усмешка, и он ответил: — Конечно, нет, Сэр. Руфус улыбнулся: — Лжец.