Потеря.

Достоевский максимально отстранено рассматривал какие-то бумажки, чернила на которых слегка просвечивались. Эта тишина и идиллия длились не долго. В просторный кабинет Федора, без стука, ворвался никто иной, как Гоголь. - До-о-о-о-о-о-ос-кун, - елейно протянул Коля, громко хлопая Дверью, и буквально подлетая к столу Федора. – Ты что-то хотел от меня, мм? – - Гоголь скинул какие-то бумаги со стола и уселся с краю, внимательно рассматривая напряженное, сосредоточенное и усталое лицо Бога. Достоевский устало потер переносицу, прикрывая свои фиолетово-гранатовые демонические глаза и откладывая бумаги, которые держал. - Коля, присядь в кресло, мне нужно с тобой серьезно поговорить. Николай послушно отпрыгивает от стола, попутно сбрасывает со стола несколько листиков, и садится в мягкое светло-коричневое кресло. Достоевский положил на свои бледные, костлявые руки голову и тяжело вздохнул. - Ах, Коля. – Вновь вздох. Видно, как сильно Достоевский напряжен, но улыбка не сползает с лица Николая. – Я тебе уже говорил про «Смерть небожителей». - Да, именно, ты уже говорил, и я думаю, что план просто отличный! – Резко перебил Гоголь своим звонким голосом. - Не перебивай меня, Коля. – Федор сурово качнул головой, и недовольно цокнул, открывая глаза. – В общем… План потерпел некоторые изменения. – Достоевский отвел взгляд в сторону, - Тебе придется умереть, Коля. – Достоевский болезненно зажмурился, не желая наблюдать своими глазами реакцию Гоголя. Улыбка медленно сползла с лица, в глазах был виден неподдельный страх. Вечно строивший из себя клоуна-дурочка Николай, резко стал серьезным. - В каком смысле, Федя? Что ты имеешь ввиду? – Голубоглазый пристально смотрел на Федора. - Гх… В прямом смысле, Никош, в прямом. - Н-но… - на глазах Коли появились слезы, которые он с трудом сдерживал. – Я не хочу умирать, Федя. Понимаешь? Я не хочу! – голос клоуна слегка дрожал, выдавая, что тот вот-вот заревет. Федор распахнул глаза, стараясь смотреть куда угодно, но не на Гоголя. Ему было не легче преподносить эту новость. - Это должно помочь избавиться от Агенства, и, возможно, от еще парочки эсперов, - Достоевский глубоко вздохнул и поправил свою ушанку. – Ты должен понимать, Коль, я делаю это для достижения нашей общей цели. - Но я не хочу! – клоун подскочил с кресла, но тут же сел в него назад. – Не хочу, не хочу, не хочу… - Николай на грани истерики шептал это. Но тут он замолк. Повисла гробовая тишина. 5 минут. 10 минут. Достоевский хотел было проверить, живой ли вообще Коля, но тот подал признаки жизни раньше. Тихий всхлип Гоголя эхом разнесся по кабинету и голове Федора. - Д-дос-кун… - Гоголь резко вскинул голову, смотря прямо в аметистовый глаза Бога. По щекам парня текли горячие слезы, от чего сердце главы организации, очень больно сжалось, разнося боль даже до кончиков пальцев. – Я люблю тебя! – выпалил блондин, закрывая лицо руками. На миг показалось, что сердце Демона вовсе остановилось и после раскололось. Николай уж было поднялся с места, и хотел уйти, но его запястье схватила бледная рука, с покусанными пальцами. Гоголь повернулся и хотел что-то сказать, но не успел. Его за руку, потянул на себя Достоевский, мягко касаясь пухлых губ блондина своими. Втягивая в какой-то рваный, но такой страстный и желанный поцелуй. Наконец, отпрянув от своего любимого, Федор, не открывая глаз, коротко ответил. - Я тоже тебя очень люблю, Никоша. – щеки клоуна покрылись легким розовым румянцем, а сам он отвел взгляд в сторону. – Коля, ты же знаешь… Я не отступлю от поставленной цели. – Бог вздохнул, - Выполни мою последнюю просьбу. Умри на этом задании - ради меня. Прошу тебя, Коленька, - Достоевский с болью посмотрел прямо в глаза Николая. Вопреки всему, тот коротко кивнул и удалился прочь из кабинета. ****************************************************** Федор наблюдает за мониторами, которые показывают происходящие со звуком. Звук циркулярной пилы. Кровь. И крики Гоголя. «Больно! Я не хочу! ААА! ДОС–КУН! ДОС-КУН!!». Все происходящие Федор понимает отрывками. Обжигающие слезы текут по щекам. Федор понимает, что он натворил. Понимает, какой идиот. Понимает, что больше не увидит Колю. Дверь в забрызганное кровью помещение открывается, и Федор падает на колени, пачкая в крови белоснежные брюки. Он прижимает к себе верхнюю половину Гоголя, шепчет, что позже они будут вместе. Будут снова рядом. Будут любить друг-друга. Но не сейчас. Позже. Слезы все также текут по щекам, падая на волосы Николая. Сегодня Федор Достоевский потерял не очередного члена организации, он потерял родного и очень дорогого человека.