Стадии принятия тьмы

Отрицание

«Добро всегда побеждает зло. Значит, кто победил, тот и добрый» — твердит себе Эдди, отчаянно стараясь поверить в идиотский лозунг, но как говорится, сколько не говори «я хороший человек», крови на руках меньше не станет. На руках, шее, плечах, лице — она горит ярко-красным, крича случайным и теперь уже недолго живым гостям «Я плохой человек! Убийца!» «И нам это нравится» Лучше бы он оказался сумасшедшим, как думал в начале. Психом, свихнувшимся из-за скопления ртути в мозгу от неправильного питания, ненормальным, шизофреником — было бы легче. Потому что, как ни странно, смириться с тем, что ты вменяем, но теперь не один в своем теле, гораздо сложнее. И ладно бы симбиот был просто костюмом, так он и мысли свои имеет, свое, мать его, мнение на все случаи жизни и свои моральные принципы, которые ему, Эдди Броку, репортеру из Нью-Йорка, при всей его падшей натуре, ахуительно чужды. Эдди непривычно убивать людей. Непривычно и все тут. Это не его — ему, ей богу, дайвингом бы заняться или французский выучить, как давно хотел, но своеобразное киллерство — слегка сверх его понимания. Выходит, правда, весьма неплохо, но Эдди и не соревнуется за золотые звездочки. С судьбой — да, но не за жизни. Брок сглатывает, смотрясь в зеркало — с места преступления они убрались достаточно быстро и он даже смог проскользнуть в окно туалета какой-то забегаловки, где сейчас тщательно смывает кровь с рук. «Не ври себе» — Я не вру! — ударяет ладонями по кафелю раковины Эдди, рыком отвечая на голос в собственной голове. Уже плевать, что выглядит окончательно свихнувшимся — крутящих пальцем у виска всегда можно прикончить. «Признайся» — Это бред! Заткнись! — голос срывается на хрип от дикого вопля, а костяшки пальцев жгут осколки разбитого зеркала, принявшего на себя злость обоих существ. Хотя, симбиот не зол — он просто хочет признания. Он чувствует хозяина и просто хочет, чтобы тот не вел себя как пятнадцатилетка на первом свидании, а признал то, что чувствует. А чувствует Эдди могущество. Распирающее, раздвигающие ребра возможности изменить ход мировой истории, возможность держать чужие жизни в своих руках, возможность почувствовать себя Богом. Ведь человек был сотворен по его образу и подобию, а Эдди Брок херню эту превзошел. Они объективно лучше других. Это похоже на ментальный оргазм — чувствовать, как весь состоишь из внеземной силы, как раскаленное величие течет по венам, делая тебя неуязвимым. Это приятно — чувствовать себя таким. Это приятно — быть лучшим. «Тебе понравилось» — Мне понравилось… — капитулирует Эдди, признавая свою же победу. Это ни на что не похоже: ни на любовь, ни на счастье, ни на что-либо человеческое на этом свете. Всепоглощающая мощь позволяет не прогибаться под чужими ожиданиями, дает право быть своим собственным человеком. Ну или Веномом — какая, к черту, разница. Эдди повторно смывает с рук кровь и проходится по коже жестким бумажным полотенцем досуха натирая ладони: «чистый снаружи — грязный внутри» — ирония для красивого заголовка остается невысказанной, и Брок выходит в зал, оставляя за собой красный цвет и осколки отражений. — Если разрушение — это форма искусства, то мы, братишка, самый настоящий шедевр, — бормочет себе под нос Эдди, разглядывая сбитые кулаки и слышит в голове одобрительную усмешку. Ничего, он научит его литературно выражаться, забыв про сухие, животные фразы. В конце-концов, и симбиот должен у носителя чему-то учиться. В забегаловке стоит плотный запах жареного теста и масла, забивая ноздри сладким ароматом всего того, что приводит к циррозу печени, от чего кажется еще более притягательным. Люди ленивыми мухами лопают свой нездоровый завтрак, заливая будущие болезни желудка кофеином, а сонные официанты стараются грубить посетителям не так явно, чтобы сохранить и без того ничтожные чаевые. — Смотри куда прешь, мудила, — шикает он на незадачливого паренька в строгом костюме. Тот выглядит дешево — явно хочет казаться дороже и лучше, чем есть. Эдди ненавидит лицемеров. Симбиот тоже. Сильно. — Что вы себе позволяете? — взвизгивает паренек, — кто дал вам право оскорблять меня? — щетинится он, гордо вздергивая голову, и залихватски тычет пальцем мужчине в грудь, но осекается сразу же, как Брок кидает на офисную сошку уничтожающий взгляд. — Во-первых, тебя, пидораса тупорылого, никто не оскорблял, — нарочито ласково произносит Веном, наклоняясь к пареньку, и берет его за лацкан пиджака, показывая, что хозяин здесь отнюдь не он, — во вторых, выеба вонючая, еще раз так сделаешь, и я твой палец, хуйло, раздроблю и по кусочкам в жопу запихаю, ты понял? — практически возле лица парня рычит Веном. И резко сбрасывает с лица маску враждебности, приветливо улыбаясь, — приятного дня, молодой человек. Молодой человек хватается за сердце, когда Эдди уходит вглубь кафе и думает, что следующие пару дней точно не выйдет из дома. Брок опирается на барную стойку и начинает рассматривать меню, пытаясь выбрать блюдо, удовлетворяющее вкусы обоих. «Больше мяса» — Это завтрак. Белка полно и в яйцах, — недовольно бухтит Эдди на непрошенное высказывание«соседа» и переворачивает лист меню. «Ты знаешь, мы можем обойтись и человечиной», — шипит призывно голос, и Брок встряхивает головой. — Я знаю, что ты прикалываешься, так что заткнись и дай мне выбрать ебучий завтрак! — взрывается Эдди, обозленный тем, что даже хренов симбиот находит время для юмора. У Брока же весь досуг уходит на самобичевание — нечестно как-то. — С вами все в порядке? — мелодичный голос выдергивает мужчину из спора с самим собой и он поворачивается на звук, проходясь по источнику пустым взглядом. У свидетеля его срыва на «приятеля» аквамариновые ясные глаза, смотрящие обеспокоенно, волосы светлые, короткие, уложенные на манер «Мэрилин» и пальцы тонкие, изящные, цепляются за столешницу, чтобы лучше удерживать равновесие, оборачиваясь всем корпусом к Эдди. И свидетель — женщина. Она выглядит искренне обеспокоенной и у Брока спирает дыхание — так и не говорит ни слова, смотрит-смотрит-смотрит. «Съесть ее полностью» — Что? Нет! — глухо рыкает мужчина и тут же осекается, глядя на удивленную девушку, — на работе такой завал, что я даже в своей голове с придурком боссом спорю, — натянуто улыбается Эдди и проглатывает вспышку удивления — надо же, такую достойную отмазку придумал. Незнакомка понимающе кивает — очевидно, Брок выглядит достаточно плохо для того, кто настолько предан работе, что даже за завтраком думает о начальнике. — Этот город и не до такого довести может, — отмахивается от оправданий блондинка. Грудной смех разрезает белый шум, создаваемый часом пик для подобной забегаловки, и Эдди сглатывает. «Хотя бы кусочек» Бежевая узкая юбка изящным запахом окутывает округлые бедра и струится к коленям, ловко обрываясь по изящной линии голени. Тонкие лодыжки опоясывают ненавязчивые атласные завязки босоножек, заставляя задерживать взгляд на ногах девушки чуть дольше положенного. Блондинка окидывает Брока внимательным взглядом, который тут же прячет за приветливой улыбкой. Невзначай касается шеи, опутанной тонкой золотой цепочкой, поправляет белокурые локоны, уложенные в прическу пятидесятых, и томно прикрывает веки. Единственное, что хочется сделать в ее присутствии — это преклонить колено и поклясться в вечной преданности. Белая блузка с глубоким декольте не выглядит пошло, только заставляет желать увидеть больше: ее вызывающая красота оставляет в нем ощущение чего-то эфемерного, неземного, и уж никак не плотского. Эдди всматривается в ее вроде бы обычные черты лица, не скроенные по золотому сечению, но отчетливо понимает, что красивее женщины он не встречал. Ее привлекательность искренняя, невинная, соблазнительная, пылающая, внезапная и доступная, похожая на блюдо свежей клубники со сливками. Отчего-то создается ощущение, что они знакомы уже давно или, как минимум, душевно болтают уже около часа, не утаивая ничего. Девушка хмурится, замечая маниакальный взгляд мужчины, но потом мягко улыбается, закусывая губу. Смотрит из-под опущенных ресниц и будто говорит: «Ты милый. Я вполне могу в тебя влюбиться» Эдди хочется заорать на нее: «Беги! Беги, пока можешь, потому что другого шанса не будет! Если свяжешься со мной, дальше будут только боль и страдания! Умоляю, беги». — Я Вивьен, — протягивает руку девушка, — иногда я тоже разговариваю сама с собой, — лучезарно улыбается она, а у Брока трескается и рушится капсула человечности внутри. «Ты хорошая девушка, Вивьен. Мы почтем за честь испортить тебе жизнь».

Неверие

Что самое кошмарное и не поддающееся осмыслению может сделать симбиот в теле хозяина? Правильно — завести гребаные отношения. Он думает о ней постоянно — они оба. Как соло на одной клавише, честное слово: не перестроить, не заткнуть. Она кажется ему чем-то запредельным. Она женственна, как никто, и все, что она делает — необычно, своеобразно, волнующе — от манеры говорить, до смущенной улыбки. Они встретились через полторы недели у церкви на девятой авеню — он делал репортаж о вспышке вандализма (чертова человеческая работа никуда не делась, не все же ему людей кромсать и от федералов скрываться), а она реставрировала витражи, как один из немногих специалистов в городе. Эдди тогда долго клял судьбу за паршивое чувство юмора, а симбиот напротив, почти урчал от удачного стечения обстоятельств. Им нравится запах сирени, исходящий от ее тонкого шарфа, нравится смотреть, как она закусывает в смущении губу и как смело приглашает его выпить кофе. Эдди не может противиться целой половине себя и соглашается, заказывая маккиато с большим количеством сливок, чтобы в приступе нечестной нежности мазнуть ими Вивьен по щеке. Аллегория с едой в виде блондинки выходит потрясающая, и симбиот только хмыкает — не мешает вести непринужденную беседу, ожидая своего времени. Как она смеется, улыбается, говорит — им нравится. Он хочет раствориться в ее свете и слиться с синевой ее глаз — с Вивьен он чувствует себя живым и свободным, и даже симбиота контролирует лучше — уживается с ним, приходит к компромиссам. Все больше чувствует себя не Эдди Броком, подхватившим инопланетную заразу, не неудачливым репортером, тезрающимся постоянным всепоглощающим чувством вины, а Веномом — существом целостным, сильным и абсолютно беспрецедентным. Эдди понимает, почему в Нью-Йорке так редко выпадает снег, даже на рождество — потому что она может растопить своим взглядом айсберг быстрее, чем ак-360 сделает свои шесть тысяч выстрелов. Ему до ее внутреннего света, как до луны в ластах ползком. Даже когда Эдди был просто Эдди — когда не было разрушающе-приятного «мы» внутри черепной коробки. Они много говорят о кино, Вивьен нравится необычный взгляд Эдди на искусство — он почему-то видит много темноты, мрачности, раскрывает ей истинные мотивы создателей, вроде рекламной маржи и пропаганды алкоголя в подростковых фильмах. Для нее это необычно — видеть темную сторону, которая есть, оказывается, абсолютно у всего. Эдди говорит, что даже белая роза отбрасывает черную тень: это завораживает и Вивьен хочет узнать, есть ли тьма в ней самой. Она привыкла видеть свет — так намного проще живется, да и приятнее думать, что тебя окружают только хорошие вещи. Вивьен не знала, что на столькое закрывает глаза: не видит лжи, лицемерия, подлости и воровства. Но вопреки всем ожиданиям, интерес к жизни только возрос. Это интересно — проверять свои границы и знать, где ты можешь перейти черту. Она, оказывается, не могла. Даже ругалась фразочками вроде «какой наглец!» или «Карлин бы в гробу перевернулся, услышав ваши шуточки, Сэр». Эдди даже заставил ее подойти к нахальной даме из газетного киоска и что-нибудь сказать на ее «краска все мозги выжгла, милочка? Если нет, то выбирай быстрее свою газету». И Вивьен, честно, пыталась. Набрала в грудь побольше воздуха, развернулась на сто восемьдесят и, укалывая каблучками асфальт, направилась обратно для отстаивания своей чести. — Знаете, мисс, — грозно фыркнула девушка, — меня не будет учить жизни какая-то продавщица с наколками по всем рукам. А ваши татуировки, они… Они прекрасны! Какой интересный шрифт, дизайн сами разрабатывали? Эдди, посмотри, я когда-нибудь сделаю себе такую! А потом они разговорились и договорились встретиться на выходных на открытии выставки инсталляции стиля гранж. Брок только хмурился, затыкая голос в собственной голове, который только и делал, что облизывался и ухмылялся, подбивая хозяина обладать целиком и полностью этой наивной девчушкой, и понимал, что в глазах Вивьен он видит мира больше, чем за окном.

Торг

Она держит его под руку, прогуливаясь в центральном парке и по-ребячески пинает носком сапожек кучи с сухими листьями, заставляя те разлетаться в разные стороны. Они дышали мокрым октябрем, друг другом, и надеждой на лучшее будущее. Эдди замечает, как она трепещет в его присутствии, будто чувствует, что они не одни, но списывает это на ее тонко чувствующую натуру, реагирующую на любой шорох. Она благосклонно не комментирует резкие смены его настроения — только гладит по щеке и шепчет милые глупости на ухо, заставляя их обоих превращаться в довольного кота, урчащего под мягкими руками хозяйки. — Я тебя вижу, — шипит симбиот голосом Эдди, а она заливается румянцем, считая это чертовски романтичным — да и кто может подумать, что во время свидания в центральном парке тебе будут говорить о том, что хотят съесть, причем в буквальном смысле?.. Брок понимает, что ему следовало бы иметь свой ад для гнева и свой ад для гордости. Маленький ад для ласки и нижний мир для насилия — целый набор преисподней. Но она смеется над нерасторопным голубем и ее улыбка вспарывает его, как консервный нож банку — кажется, что один звук ее шагов сводит его с ума и заставляет задержаться в этом мире, не присваивая пока себе владения Люцифера. Они гуляют по парку, разговаривают, кормят уток в пруду и Эдди будто находится в приторном сне за полчаса до рассвета. И кажется, что тут, вот именно тут, у них, прекрасных, живых, побитых и неправильных — все было, есть и будет хорошо.

Вина

— Мы не можем быть вместе, — выдавливает из себя Брок, облокачиваясь на дверной косяк. Он пьян в хламину и не давал о себе знать уже три дня — давил в себе чувства, убивал, спорил с симбиотом, душил в себе Венома. — Мы слишком разные, просто не подходим друг другу. Он не хочет портить Вив жизнь, не хочет ее невзначай разорвать на кусочки в приступе ярости, не хочет бояться за ее жизнь постоянно, если она наскучит симбиоту. Она только улыбается будто бы своим мыслям и притягивает его к себе за ворот рубашки. Смотрит понимающе, совсем не так, как должна — у него куртка скользкая от крови и Вив это определенно точно замечает, только вот не реагирует, вопреки здравому смыслу. — Согласна, — шепчет она ему в губы, — но кого это волнует, верно?

Депрессия

Отражение скалится сквозь стекло, облизывая пересохшие губы. Он опять бьет ладонью по кафелю раковины, прямо как перед их встречей. Кидает полный тоски и боли взгляд на приоткрытую дверь, за которой, смяв белые простыни, распласталась похоть в человеческом обличье — он не выстоял. Эдди, правда, держался. Даже дольше принятого — она сама закончила их очередной ужин, поставив на нем точку бокалом красного вина, и потянула за молнию на платье — осталась трепетно обнаженной, снося тормоза им обоим. Вивьен не умеет видеть в темноте, так что просто утопала в удивлении и блаженстве от рук Эдди, скользящих буквально по всему телу. Эдди думает, что теоретически, это можно назвать тройничком. Симбиот не думает — старательно прячет зубы, чтобы не располосовать нежную кожу бедер, пахнущую заварным кремом. Так и проводят ночь — один в сладостном помутнении и соревнованиях по внутренней борьбе, другой в предвкушении и удовлетворении чувства собственничества, а третья в трепетном беспамятстве и абсолютно новом для нее чувстве влюбленности. Наутро он готовит ей крепкий ароматный кофе, предварительно выкинув три разбитые в спорах с самим собой чашки, и целует в уголок губ, когда Вивьен убегает на работу. Вечером Эдди отменяет свидание: накопившееся смятение и злость выплескивается особенно кроваво — наутро все газеты пестрят заголовками о новом серийном убийце психопате, что буквально, без преувеличений, размазывает людей по стенам и забирает некоторые части тел. Хранятся они, как в старом мультфильме, в самом надежном месте. Брок только надеется, что его не запрягут работать над этим делом — иначе Веном захлебнется от хохота над гадкой иронией.

Гнев

Едва перевалило за полночь, а кажется, что дело движется к рассвету — темное небо грязно серого цвета медленно выцветает и становится выше. А если долго смотреть на облака, забываешь, как дышать. Они сидят на террасе кафе после ночного сеанса какого-то ужастика и молчат. Брок даже удивлялся поначалу, почему Вив не требует от него объяснений его ночным прогулкам и прочим приблудам — она будто его понимает без слов, видит больше. — Черт, наличка закончилась, — ворчит Эдди. — Выпишу чек. Дашь ручку? Вив протягивает ему письменный предмет, гладит по руке и совершенно увлеченно пускает пузыри в сок, дуя в трубочку. Брок разделывается с чеком и поворачивается к блондинке, кивая на ручку. — Так это же моя. — Уже полгода как моя. Смеется, морщится, смахивая с носа невидимые пылинки и ближе подвигается к мужчине. Эта ночь ничего им не должна, но дарит лучшие воспоминания, окутывая непривычно теплым воздухом и запахом осени. — Бля, пол года, серьезно? А прошла будто вечность, — удивляется Эдди и притягивает Вив за талию к себе, коротко целуя в висок. — И за эту вечность ты так и не научился не ругаться при мне, — картинно хмурится девушка, но умолкает, когда ее затыкают тысячей коротких поцелуев в щеки, лоб, губы и шею. Она не дура — еще в первую встречу ее обоняние уловило легкий запах одеколона и железа, витающего вокруг мужчины, а интуиция — скорые, блять, неприятности. Во всяком случае, хорошие парни попадают в рай, но с плохими ты и сама словно в раю. Так что Вивьен закрывает глаза и отдается моменту. Он никогда никем так не восхищался. Эдди выдыхает надломленно — он портит ее. Брок видит, как Вив наполняется тьмой рядом с ним, даже без видимых причин — он до сих пор искусно сдерживает Венома, не позволяя ей увидеть его настоящего. Хотя кажется, что чем мрачнее становится ее тьма, тем ярче горит в ней свет. Жизнь Эдди Брока теперь, как танец со смертью, с зажатым в зубах стеклом и разрушающим пламенем в сердце — такая жизнь не для слабых. Но как ни странно, этот танец именно для нее. Она танцует с ним, давясь стеклами, балансируя на грани света и тьмы, и ни разу не дает повода усомниться в своей стойкости. Эдди думал, что он сильный. Что прошел все круги ада и научился жить с этим — отпустил жену, прошлое, принял Венома и даже убивает теперь не так часто. Но Эдди перестал так думать, когда встретил ее. Именно тогда он понял, что это такое — быть сильным человеком. Вивьен стала его искуплением и тем связующим звеном с миром, которое он давно утратил. И если бы небеса говорили, они говорили бы ее устами, потому что несмотря на всю боль, которую она пережила по вине паршивых и злых людей в этом мире, по вине пьяницы отца и жестоких мужчин, которые притворялись паиньками, с удовольствием разбивая ей сердце, не смотря на страдания, которые она перенесла из-за него самого, давясь слезами в его недельные отсутствия и страхом потери, не смотря на все это, она не сдавалась. Это действительно были чувства, о которых пишут романы и слагают легенды. Он был ее недостоин — она пережила многое, ничуть не меньше, чем он, и все равно осталась собой.

Принятие

Охранник на входе в госпиталь впервые в жизни ломает себе нос, когда Брок прикладывает его головой о стену — то, что часы посещения закончились, его не волнует от слова «схуяли». Авария была большой — уставший водитель фуры буквально расплющил незаметный мотоцикл с двумя пассажирами о фонарный столб и выжить, казалось бы, никто не должен. И не выжили бы, если пассажиров было бы только двое. Симбиот притеснения не потерпел и Веном вырвался на волю — сжал в коконе черной массы Вивьен и утянул за собой дальше по асфальту. Брок сломал себе три ребра и ногу — открытый перелом выглядел чудовищно, от вида него, очевидно, Вивьен и отключилась. Так Эдди, по крайней мере, себе внушал. Было не ясно совершенно, как симбиот отдал больше ресурсов на спасение другой особи, оставив хозяина протирать кожей асфальт, но факт оставался фактом — девушка выжила. Скорая приехала быстро — на оживленной улице стоял гомон воплей и причитаний — «сорок вторая» давно не видела такой жестокой случайности. Эдди еле успел перевернуться на бок, чтобы не регенерировать у всех на виду, но мозг, все же, тряхнуло знатно, поэтому визга отъезжающих колес кареты скорой помощи внутри с его Вивьен, Брок не услышал. Ему тоже пытались всучить плед для преодоления шока, причитая, «как ему повезло», но разбитый мотоцикл все еще мог ехать, так что Эдди не стал терять времени зря, а помчался вслед за сигнальными огнями. — Не положено. — У меня есть разрешение. — Но тут написано «делаю, что хочу» — Именно. Еще никогда Веном не был таким целостным и сплоченным. Еще никогда Эдди не получал такого удовольствия от насилия. Палата встречает его тоскливой тишиной и стерильностью, а Вивьен — слезами в глазах и грустным пониманием происходящего. — Считаешь меня монстром? — опустошенно поднимает на нее глаза Брок, садясь на край кровати. — Ну что за нелепая истина? — шипит его голосом симбиот, заставляя рот растянуться в безумной улыбке. — Твоей доброты и света не хватит на такого, как я, — вопросительно констатирует факт Брок, не решаясь дотронуться до тонкой руки, покрытой ссадинами. Она выглядит неплохо для того, кто пережил подобную аварию — на щеке стерт верхний слой кожи, левая рука висит на перевязке, а на правой два пальца закатаны в гипс. Живая и светлая, это главное. — Знаешь, Брок, — медленно тянет она, а Эдди поражается тому, что ее голос и сейчас наполнен будто переливами колокольчиков, — я по природе своей девушка милосердная. Милосердная, но не наивная. Женщины по первому поцелую могут определить, проведут с человеком всю жизнь или нет. Я же с первой встречи знала, что мою поменяешь ты — так или иначе. Огорчает правда, что мебели портишь много — последние четыре месяца я кручусь как белка в мясорубке, реставрируя места твоих посещений. Или лучше сказать, ваших, — выгибает бровь она, в упор смотря на мужчину, — женщины многое чувствуют, Эдди. Влюбился в меня не только ты. Мужчина замирает в пространстве, как пыльной подушкой по голове ударенный, и смотрит на Вив с полным непониманием. Она вздыхает глубоко, поджимает губы и смотрит ему в глаза, но обращается точно не к Эдди Броку: — Хватит этого фарса, покажи ему. Брок хмурится, совершенно сбитый с толку, но тут же понимает, что к чему, когда сознание пронзает яркая и беспощадная вспышка боли, а перед глазами мелькают тысячи картинок, заставляя мужчину взвыть сквозь зубы и схватиться за голову. — С вами все в порядке? — Вивьен в недоумении поворачивает на громкий восклик мужчины рядом с собой и натыкается на внимательный взгляд. Форма его губ абсолютно обворожительна, а глаза так абсолютно блядские — взгляд не оторвать. — На работе такой завал, что я даже в своей голове с придурком боссом спорю, — улыбается мужчина. — Этот город и не до такого довести может, — отмахивается от оправданий блондинка. — Да, до абсолютного безумия. Ты часто здесь завтракаешь? Раньше я тебя здесь не видел. — абсолютный выстрел наугад — он сам первый раз в этом районе. — Первый раз здесь, — улыбается девушка, — работаю через две улицы, я реставратор. — Потрясающе. А я всего лишь простолюдин с комплексом бога. Она заливается переливчатым смехом и в глазах блондинки загораются веселые огоньки. — А вы живете в этом районе? — подпирает щеку кулачком девушка. — Нет, просто прикончил пару человек за углом, а сюда заскочил руки помыть, — она опять смеется, стреляя глазками. Наверняка оценила их чувство юмора, — Могу я рассчитывать на еще одну встречу с такой прелестной девушкой? Или ты не знакомишься с мужчинами, которые спорят с голосами в своей голове? — улыбаются они обворожительно и чертовски нахально, протягивая девушке раскрытую ладонь. — Я Вивьен, — пожимает руку она, еле сдерживая смущенную улыбку, — иногда я тоже разговариваю сама с собой. Брок трясет головой. Нет, не может быть! Симбиот — простое животное, отражение его мыслей, падаль, не имеющая человеческого сознания! Еще вспышка, еще больше боли, Эдди снова видит свои-чужие воспоминания. — Я тебя вижу, — шипят они, чуть сильнее положенного прихватывая девушку за шею. — Звучит угрожающе, — тушуется Вивьен. — Так и есть, сладкая. — Накручивает локон блондинки на палец Брок. — Ты иногда очень жуткий, Эдди— пытается оттолкнуть его Вив, но Веном только притягивает ее к себе ближе и кружит в своеобразном танце. — Когда-нибудь я познакомлю тебя с этой своей стороной поближе, — ухмыляется Веном. — Обещаю, тебе понравится. Нет. Нет. Нет. Нет. Он сдерживал, душил, контролировал. Она не могла знать! — Я все равно не совсем понимаю, — хмурит брови Вивьен, — Веном это часть тебя? То есть ты — часть него? — Последнее, — кивает мужчина, с хрустом откусывая кусок от яблока. Забрасывает ноги на журнальный столик и проходится плотоядным взглядом по девичьей фигурке. — Ладно, — пожимает плечами Вив, — покажешь? — Нет, — хрипло смеется мужчина, — пока рано. Вы оба не готовы. — Оба? — мотает в непонимании головой блондинка. — Ты и Эдди, — объясняет Веном, — он парень хоть и матерый, но слишком чувствительный. — Чувство вины, все дела, — неопределенно крутит пальцем в воздухе Веном, закатывая глаза. — То есть со мной сейчас разговаривает э-э. Симбиот? — Зови нас Веном, — скалится мужчина. — а когда конкретно Эдди будет готов, я ему все покажу. — Все — это что? — опять хмурит брови блондинка — сложно успевать за информацией такого рода. — То, почему ты от нас без ума. Он то может только о кино трепаться, а я вижу, как тебе нравится его темная сторона. — И он не будет помнить этого разговора? — Это и еще многое что. Не волнуйся ты так, мы расскажем ему, как будет готов, — мужчина подскакивает с кресла и подходит вплотную к девчонке, обжигая горячим дыханием шею, — Признай, что так интереснее. — Вивьен поджимает губы и задерживает дыхание, когда Веном проходится языком по шее девчонки и очень не хочет признавать, что ей действительно нравится. — И еще кое-что: когда он скажет что-то вроде «мы не можем быть вместе» или «мы слишком разные и не подходим друг другу» — не верь. Я знаю, что он чувствует и это точно не желание быть вдали от тебя. Вив вдыхает как можно глубже, стараясь заглушить звук загнанного сердца, но понимает, что давно безнадежно влюбилась, чтобы какая-то мелочь вроде «дорогая, во мне живет инопланетная жесть» ее отпугнула. — Мне нужно знать только одно, — на выдохе сипит она, стараясь сохранять здравый рассудок, — ты меня не обидишь? — Пока ты не попросишь, — мурлычет Веном, и Вивьен, против своей воли, тает в его жестких объятиях. Господи, нет. У него просто нет сил. — А я сегодня смогла ответить на оскорбление какой-то грубиянки в торговом центре, — победно улыбается Вив, смотря на мужчину сквозь стекло бокала. — Правда? — искренне удивляется Веном и откладывает пустую тарелку дальше от себя. Идея с домашним ужином была удачной — федералы как раз нашли новую зацепку и сирены на улицах города не стихают. А дома у Вив тихо и не палевно. — Она сказала, что я похожа на проститутку в такой короткой юбке, — всплескивает руками девушка. — И что ты ответила? — в ожидании ответа поднимает брови Веном, подливая вина в ее бокал. — Что дизайнер вдохновился длинной члена ее мужа, — хмыкает она. Мужчина никак не реагирует, только смотрит внимательно, поднимается со стула, подходит ближе и меняется с Вив местами, усаживая девчонку себе на колени. — Горжусь тобой, — убирает он локон ей за ухо, — жаль только, что это не правда, — ухмыляется он. — Что? Как неправда? — вспыхивает Вивьен, но тушуется под пристальным взглядом мужчины. — Потому что это фраза из фильма, признайся. — Это фраза из фильма, — грустно выдыхает она, признавая проигрыш, — но было бы здорово, если бы я так сказала. В следующий раз так и сделаю, — твердо решает девушка, вздергивая палец вверх. — А что ты ей ответила на самом деле? — глухо смеется мужчина, заглядывая Вив в глаза. — Что у нее чудесная шляпка, — сконфуженно-виновато лепечет девушка. Брок хмыкает, закатывая глаза, мол, а чего он ожидал, но ничего не говорит, — Слушай, раз уж я уже смущена до красноты, хочу спросить… Почему мы еще, ну, не перевели наши отношения на новый уровень? — неловко закусывает губу она, не решаясь поднять взгляд на мужчину. Веном в теле Эдди окидывает ее пристальным, изучающим взглядом и дергает уголком губ в насмешке. Интерес в ее глазах вперемешку со страхом и неловкостью заставляют получать его чуть ли не животное наслаждение: ему хочется подавить ее, подчинить полностью, растоптать этот внутренний свет, который излучает, похоже, даже ее кожа, и заставить понять, что она тоже неидеальна — как и он сам. — Ждал, пока ты сама попросишь, — скалится Брок и трепетно, почти не касаясь, проходится пальцами вдоль ее бедра. — Ты же просишь? — вздергивает бровь он, стреляя в девчонку ужасно похотливым взглядом. Она неуверенно кивает и забывает как дышать, когда мужчина жестом просит ее встать. — Раздевайся. У Вивьен сердце заходится диким галопом и в животе что-то ярко ухает вниз, когда она поднимает глаза на Эдди и тот, по хозяйски развалившись в кресле, смотрит на нее исподлобья требовательно, выжидающе. Вив волнуется, сглатывает ком в горле, теребит ткань платья на бедрах, закусывает щеку изнутри — ей чертовки неловко, она никогда не была в такой ситуации — все ее мужчины обращались с ней как с фарфоровой куклой, на которую она так была похожа: одаривали лаской, защищали, ничего сверхъестественного не требуя взамен. Эдди же другой. И не только потому что в нем живет две личности, одна из которых, прямо скажем, инопланетный монстр, но и потому, что не ставит ее за стеклянную витрину — заставляет проверять границы возможного, узнавать себя, не соответствовать давно прижившимуся шаблону. Никто и никогда с ней так не обращался: после отца пьяницы она выбирала себе мужчин, которые ее боготворили, которые думали, что не достойны ее. Эдди же заставил ее чувствовать, что Вив нужно очень постараться, чтобы соответствовать ему. Даже сейчас, когда она стоит перед ним, собираясь сбросить единственную вещь на пол, он сидит в кресле и ждет, проверяет, понравится ему или нет. И если нет, кажется, что он спокойно может подняться со своего места и, не говоря ни слова, скрыться за дверью. Может так сказывается комплекс электры, кто знает. По крайней мере, Вивьен сейчас плевать. Она облизывает губы и собирается с духом — поднимает твердый взгляд на мужчину, хватает со стола бокал с вином и выпивает залпом. Слизывает с губ терпкий алкоголь и ухмыляется. «Я стою того, чтобы ты остался», — отчаянно доказывает сознание и она дергает молнию сбоку платья. Бордовый шифон мягко скользит по крутым изгибам тела и падает к ее ногам. «Белое кружевное» идеально подчеркивает ее соблазнительность и Вивьен знает это — полтора часа крутилась вместе с викторией сикрет у зеркала, чтобы быть уверенной в своей привлекательности. И не прогадала — сейчас тонкое кружево ее единственный щит под острым взглядом мужчины, ждущим продолжения банкета. — Я сказал остановиться? — безразлично дергает бровью он, складывая руки на груди, а Вивьен старается дышать не так часто. Она коротко улыбается и заводит руки за спину, щелкая застежкой бюстгальтера. Левой рукой прикрывает грудь, еле закрывая то, что нужно, ладонью, и второй скидывает кружево на пол. Сдувает со лба непослушную прядь волос, медленно сбрасывает туфли, и кошачьей грациозной походкой сокращает расстояние между ней и мужчиной. Веном старается быть невозмутимым: хмурит брови и почти никак не реагирует на ее манипуляции, но Вивьен видит трещину в его напускном безразличии и превосходстве. Был бы на его месте просто Эдди, она бы не сомневалась в том, что он к ней чувствует. Но сейчас перед ней Веном. И ей нужно, чтобы он хотел ее. Девушка подходит к мужчине вплотную упирается голыми коленками в его, обтянутые грубой джинсой. Тянет за руку на себя, заставляя встать. Она не приказывает, а просит — говорит, что он все еще здесь главный. И так будет всегда. Вив проводит ладонью по крепкой мужской спине и слабо улыбается. Заглядывает в глаза и почти не дышит: видит, что он сейчас с ней. То, что живет внутри Эдди — с ней. Дышит ею, горит, хочет, вероятно, растерзать и съесть, но не делает этого — только дергается от мурашек, вызванных ее прикосновениями и долго не выдерживает: впивается в ее губы резко, не соответствуя атмосфере момента. Хватает за затылок, прижимает к себе сильнее, буквально вгрызается в нее поцелуем, и теряется: забывает о контроле и выпускает черное естество, превращающееся в щупальца и захватывает ее в плотное кольцо объятий. Вивьен дергается от шока и страха, замечает изменения в Эдди, вроде налитых черным глаз, и дополнительных, мать их, инопланетных частей тела. Оседает в его руках от ужаса, но не падает, оказавшись прижатой к стене. Веном заглядывает ей в глаза и проводит щупальцем по щеке девчонки, наслаждаясь ее страхом. — Не бойся, малышка. Помнишь? Ты нам нравишься, — хрипит голос и у Вивьен внутри все обмирает. Каждая мышца будто покрывается тонкой коркой льда, а окончания нервов прижигаются раскаленной слизью, как той, что капает ей на шею с его отростков. Вивьен рада только, что лицо у него остается привычным — мягким и родным, которое она привыкла целовать и от взгляда которого у нее подгибались коленки. И Вив вдруг понимает — она никогда не отказывалась от своего. Жизнь научила ее держаться за возможность зубами и любимый мужчина это то, что входит в список «плевать на все — не отпущу». И она с другого угла смотрит на Венома: вместо ужасающих изменений видит то, что отличает его от других; в резких и слегка грубых жестах видит такую необходимую власть над собой, а в черных глазах — его космос. И она отвечает на поцелуй. Неожиданно для них обоих — Веном даже замирает на мгновение: он хотел ее запугать и подавить. Почему она?.. Хотя, плевать. Он сжимает ее бедра руками, легко проходится зубами по шее, целует в плечи и не хочет отпускать. Вив останавливается на секунду и заглядывает ему в глаза. — Пусть Эдди тоже здесь будет, — шепчет она и Веном кивает. В мгновение его взгляд меняется — становится более трепетным и иступляющим. Эдди не сильно меняется — разве что пользуется только двумя руками. Но Вивьен и этого достаточно. «Всего лишь достаточно их обоих, какая скромность», — хмыкает она про себя, но тут же теряется в ярких, палящих ощущениях. Мир вокруг дребезжит как лист стекла при урагане и обоим кажется, что так, как сейчас, они не чувствовали вселенную никогда. Третьему не кажется — он это знает. «В тебе все-таки есть капелька тьмы». Какого черта? — Не думай, что ты лучше меня! — кричит Эдди, толкая Вив в стену. Она заходится надрывными рыданиями, в ужасе отползая от разодранного в клочья трупа мужчины, подгибает под себя ноги, скребет ногтями по стене, в надежде взобраться по ней подальше от огромной, плотной лужи крови. Ей не стоило этом вечером устраивать Броку сюрприз и заваливаться к нему домой с бутылкой шампанского. Сказал — занят, значит — занят. Веном бьет кулаком в стену и отчаянно рычит, чем еще больше пугает девушку. Она поднимает на него заплаканные глаза и смотрит с мольбой. — Тьма есть во всех, — хрипит мужчина, отбрасывая носком ботинка оторванную руку неизвестного от себя, — не говори, что никогда никого не хотела прикончить. — сплевывает он, принимая облик человека. Черная масса всасывается в кожу, заставляя Вив пережить мини инфаркт. — Нет… — шепчет она, глотая слезы и опускает голову на руки. — Никогда, нет, — шепчет в полубреду, выводя этим Венома из себя. — Ой, не пизди! Такого просто не бывает — ты не можешь везде видеть сраный позитив. Я хочу, чтобы ты признала, что ты тоже долбаная лицемерка и в тебе есть гнильца, как и во всех людях! — по животному дико вопит Веном и рывком поднимает Вив с пола, хватая за руку. Она наступает в размазанную по полу кровь и с трудом сдерживает тошноту. От страха хочется умереть и больше никогда подобного не видеть. — Вот что ты можешь сказать обо мне сейчас? — жутко ухмыляется мужчина и встряхивает девчонку, заставляя посмотреть ему в глаза. Вивьен замирает и выдыхает почти до потери сознания, когда ловит его взгляд: на нее смотрят родные, любимые глаза человека, которым она жила последние полгода. Вив думала, что так невозможно влюбиться — до физической боли в груди, до абсолютной потери рассудка и безразличия ко всему, что было с ней раньше. Это похоже на тысячи электрических разрядов по всему телу — ей буквально до агонии больно от осознания того, что ее чувства к этому человеку, к ним обоим, никуда не делись. Хочется истерически захохотать и пойти добровольно лечь в психушку: она стоит посреди комнаты своего парня, в чертовой луже крови, рядом с расчлененным, растерзанным трупом какого-то несчастного, смотрит в глаза убийце и понимает, что ее чувства не остыли ни на йоту. Она такая же сумасшедшая как и он, честно. Видимо в детстве при побоях весь здравый смысл выпотрошили из черепной коробки, раз она смотрит Эдди в глаза и не видит там того, что должна. Ни монстра, ни убийцу, ничего из этого. Догадка пронзает достаточно неожиданно. — Я люблю тебя. — будто-бы удивленно выдыхает она, — Позаимствую твою фразу: это гребаный пиздец, Эдди, но я люблю тебя. Настала пора рушиться миру Венома Эдди дышит часто и глубоко: смотрит на Вив огромными глазами, вытирает проступившую на лбу испарину и не может поверить в происходящее. — Т-ты… Ты все знала? Это похоже на абсурдный, бредовый, сюрреалистичный фильм ужасов, сценарий к которому писал обдолбаный в тапки алкаш. Но это его жизнь, жизнь Эдди Брока, которую не поставить на паузу, не перемотать — приходится проживать все в реальном времени и принимать в этой канители непосредственное участие. Вивьен грустно улыбается и медленно тянет свою руку к его, как бы проверяя, не сбежит ли он. Эдди не бежит — он не может представить, чтобы кто-то принял его. Принял их и не осуждал, не боялся, не сбегал. — Нет, ты не можешь. В тебе слишком много доброты, — все в Эдди ломается от боли, режущей изнутри и слов, которые он осознает вместе и их материализацией, — я сломаю тебя, испорчу. Я наполню тебя тьмой, Вив. В тебе ее нет, пусть так и остается, — надломленно сипит он, не решаясь заглянуть ей в глаза. Он должен ее отпустить — так будет правильно и он должен сделать это пока человечность в нем горит хоть одним тусклым огоньком. — Жизнь не черно-белая, Эдди, — тихо произносит Вив и касается тыльной стороной ладони его щеки, обращая взгляд мужчины на себя, — Она полна трудных решений. И бывает так, что любой выбор — неправильный. Я признаю, что во мне есть тьма. Она есть, слышишь, Эдди? Как и во всех. Во мне есть тьма, потому что ты — мой неправильный выбор. Неправильный, абсурдный и самый прекрасный из всех. — Брок не может поверить в то, что слышит, но определенно точно растворяется в ее лучистом взгляде, полном уверенности в своем решении. — Но знаешь что, Эдди? Ты говорил, что тьма есть во всех. Ты абсолютно прав. Но если тьма есть и во мне, то это значит, что и в тебе есть свет. По крайней мере его хватит на то, чтобы вы не сравнивали уровень нашей испорченности, — улыбается она и Эдди вытирает слезы с ее щек, соглашаясь. С такой философией, вероятно, у них все получится. Ведь он достаточно долго свыкался с мыслью, что он теперь они — Веном. Но от чего-то, при всех открытиях за сегодняшний вечер, при том, что в Вивьен влюбился первым не он, при том, что половину их отношений он открыл для себя только сейчас — это не кажется особенно переломным моментом. Брок понимает, что на подсознательном уровне он знал все это с самого начала. Эдди мягко целует Вив в уголок губ и видит в ее глазах отражение их будущего. Догадка пронзает сознание неожиданно. Это были ее стадии принятия тьмы.