***
Цирк... Это слово. Что приходит тебе на ум, когда ты слышишь его? Смех, радость, восторг, удивление? Да, так думают все. Но не я. Для меня цирк-это место страсти, упорства, любви, страданий, слез. Но не счастья. Каждый новый день-последний. Испытания, что приходится пройти. Страх, который нужно преодолеть. Все тяжелой падалью опускается на меня. Но когда я встаю на трос, все, о чем я думаю-это ты. Наш маленький шатер, который дольше всех провел в твоем городе, уехал. Увез меня и оставил тебя. Да ты и не знаешь о том, что значил для меня! Имею ли я право рассказывать сейчас это? Могу ли исповедоваться сейчас? Да, я грешен, мои мысли полны темной и вязкой гущи, которой я не смею касаться тебя. Но... Сидя тогда в машине, я наблюдал за каплями, что маленькими мышками сползали со стекла. Мешкали, спускаясь вниз, собирая на пути маленькие крошки-капельки, и шли дальше. А за ними, там, на улице, тяжелый туман оседал на дорогу, небо словно обвалялось в земле: такое серое и мутное. Белые облака, словно мягкий пух, почернели и утеряли с чернотой былую красоту. Грязные, пыльные деревья зазеленились, шурша вымытыми листьями, склонялись в благодарном поклоне. Я не знаю, почему рассказываю тебе об этом. Почему вообще решился на этот разговор. Не знаю, интересно тебе или нет, но, прошу, не обрывай мой монолог жестким "мне все равно". Потерпи, почувствуй. Быть может я прошу многого, прошу простить за это, но дай мне рассказать до конца. Не закрывай листа, не вырывай его, как ветер срывает лепестки сакуры весной: резко, безжалостно. Не оставляй меня одного... Так много хочется сказать тебе сейчас, но так мало выводится косым почерком. Где ты? С кем? Каждый день ты приходил в цирк, смотрел выступления акробатов, эквилибристов, клоунов, но только с моим выходом в твоих глазах поселялись огни. Такие живые, жгучие. Даже с того темного угла, где ты постоянно сидел, я мог увидеть их. Только для тебя я делал комплимент, садясь на трос и приветствуя твою фигуру. Может быть ты не знал, но я постоянно провожал тебя, когда ты выходил. Мне было трудно на последних выступлениях. Я знал, что в последний раз вижу тебя и не мог ничего сделать. Тело дрожало, трос покачивался. Мои нервы за последние бессонные ночи на канате начали подводить. Тогда я чуть не рухнул вниз. Сильно дрожал и сорвался. Ты поднялся со своего места и, прикрывая рот ладонью, выбежал на улицу. Ответь, в тот момент ты был разочарован мной? Если бы я мог все исправить, вернуться назад! Ты не представляешь как мне больно сейчас... Подвешанный над землей, я хотел, чтобы ты вернулся. Непрошенная слеза раскаяния раскроила мое каменное выражение лица. Я уехал так и не попросив твоего прощения. И это не дает мне покоя.***
Я оказался в Париже. Прекрасный город! Ночные улицы его чудесны! Мириады маленьких огоньков освещали его, словно мораны не существует для этой точки планеты. Я побывал на Эйфелевой башне, надеюсь на то, что с нее я увижу твой город. Но мысль была слишном наивной и глупой. Может быть я сошел с ума, но... Эти бесконечные паузы, недомолвки, ложь. Почему люди врут друг другу; во благо чего? Эти мысли пришли ко мне, когда я в очередной раз сидел на тросе. В этом пустом шатре, смотрел туда, где ты обычно сидел и вспоминал тот день. Мой крах в твоих глазах. Я не могу забыть твой взгляд. Он приследует меня в кошмарах и сладких снах. С каждым новым выступлением я все жду тебя, хочу извиниться, признаться. Но каждый раз на твоем месте новые фигуры, новые глаза. И, знаешь, так прошел уже год.***
Я так близок к тебе, к твоей стране-твоему дому. Здесь, на одиноком пляже японского города, я зарываю ноги в песок. А на другом берегу-ты. Как ты жил все это время? Чем занимался? Ждал ли меня так же, как я жду тебя? Нет, бред. Это бред паранойика, который сошел с ума за 4 года. Который до сих пор любит того мальчишку, что сидел на заднем ряду, с которым он никогда не обмолвился и словом... Я так хочу увидеть тебя снова, просто посмотреть издали на твои глаза, насколько они изменились за это время. Хочу протянуть трос над Желтым морем и дойти до тебя. Пусть мои ноги кровоточат и силы с каждым шагом покидают тело-я дойду. И пусть чайки, с криком пролетая надо мной, усмехаются прямо в лицо. Хвастаются крыльями, которыми не должны. Называют сумашедшим, не почувствовав и не попробовав сами. Пусть ветер жестоко хлещет лицо соленым, влажным воздухом, заставляя очнуться. И пускай море, темное, шумное море закидывает ко мне свои волны. Ругается и бушует, хочет наказать за геройство, но бросает затею. Потому что не может усмирить моих демонов. Приручить их, усыпить. И пройдя этот путь, вымученный и раскроенный, я буду ждать тебя там. Лежа на песке, среди ракушек, водорослей и сбывшейся мечты, я буду смотреть на небо, усеянное звездами и улыбаться. Первый раз за все время я буду улыбаться. Остывающее море будет одеялом, а песок мягкой периной. Я буду лежать и смотреть в твои глаза. Проведу грязной рукой по чистой щеке, по шелковым, пушистым волосам. Прикоснусь к мягким губам истерзанными и поделюсь горячим дыханием. Разбужу Аида в груди, дам слабину, но не обижу, не смею. Не имею права даже думать об этом! Грешник! Разорвать бы тебя на куски, да не выйдет.. Я очнусь на пляже японского острова среди хаоса и холода. С каждым днем моя вера, что я встречу тебя, вновь становится призраком фантазий. Прошу, помоги мне...