Астма

На одинокую крышу одного из Питерских домов редко приходят гости. Наконец-то ее посетил темноволосый мальчик. Ветер пронизывал насквозь. Небо усыпанное звёздами, бескрайний космос не сравнится с космосом внутри Миши. Говорят, если Миша заплачет, то на небе звёзд станет меньше. Говорят, если Миша пораниться, то кровь будет ярко фиолетовая. Говорят, если Миша умрет, то море разбушуется и будет пениться. Миша рушится. Слезы оставляли мокрые дорожки на щеках. Руки были изрезаны. Тонкие пальцы тряслись, но печатали. Все было эстетично, ведь Миша эстетичный мальчик. Хрупкое сердце разбилось. Миша решил что больше не будет любить. Больше не будет страдать. Больше не будет задыхаться от боли. Он больше не будет существовать. Миша несколько минут назад написал Дане чтобы он приехал к нему и встал перед подъездом. Даня приехал. Даня знал, что Миша застукал их с Лерой. Даня смотрел вверх. Миша улыбался. Он мстит. Мстит себе. Мстит космосу. Мстит Дане. Даня был его единственной планетой, а Миша был огромным солнцем, которое грело Кашина своей любовью. Планета чернела, грязь покрывала ее. Лицемерие, ложь, похоть. Все. Все вобрал Даня в себя. Миша знал, что Кашин издевался. Миша все знал. Он был зависим. Зависим, как от наркотика. Если Миша не видел Даню больше двух дней — у него начиналась ломка. Миша не мог уйти. Даня любил его по-особому. Он оставлял на нем алые и багровые засосы. Кусал ключицы. Прокусывал губы. Мише нравилось. Миша уходил. Но возвращался. Его тяготила любовь других. Боль была не такая. А может и человек не тот. Кашин любил играть Мишей. Забавная марионетка. Эта хрупкость, эта худоба. Хрустальное сердце Миши было ему интересно. Подкидывать и смотреть как Миша беспокоится, а потом и вовсе разбивать. Но Даня знал, что Миша никуда не денется. Он был привязан на невидимой цепи. Даня часто летал в космос. Не только под таблетками. По Мишиному миру тоже. Он смотрел, как его мальчик наслаждается лёгким поцелуем. И смотрел как все рушится, когда он обнимает шлюх на вписке. Миша легко читался. Его карие глаза отражали все эмоции, но именно они нравились Кашину. Он тонул в них. Они затягивали, как топи. Они читались как открытая книга. Миша смотрит в небо и залпом допивает дешёвый алкоголь из стеклянной бутылки. Он резко кидает ее вниз. Слушает как она разбивается. Миша думает, что он бутылка. Такая же опустошенная. Такая же хрупкая. И тоже сейчас разобьётся. Миша покачивается. Оступается и... Вдребезги. Кашин в крови. И небо вспыхивает красным. Быстро потухает. Нева бушует. А на небе все меньше звёзд видно. Небо затягивает свинцовыми тучами и не видно алого рассвета. Алой крови темноволосого мальчика достаточно. Начитается дождь. Красный...