Тематический вечер

— Я так устал, на работе проблемы, я хочу просто лечь и забыться. Не хочу сегодня культурно просвещаться. Обязательно мне присутствовать? Драко закатывает глаза, игнорируя вопрос Гарри. Они проходят по вестибюлю к аванложе. Гарри вновь предпринимает попытку сорваться. Маловероятно, что Драко его отпустит, но все же попытаться стоит. Театр для него как персональный дементор — высасывает всю положительную энергию. Ужасно скучное место. — Драко, я ведь даже не ценитель всего... этого. Может я?.. Ну... — Нет, — отрезает Малфой всяческие попытки сопротивления. — Ты досидишь до конца. А потом мы пойдем в ресторан, и я подробно расспрошу тебя о постановке. — Драко протягивает Гарри программку. — Чтобы ты знал, это любимая опера родителей. Ее особенностью является необычный выбор героини — темной колдуньи, вынужденной стать падшей женщиной, — тихо говорит Малфой, не привлекая к себе излишнего внимания. — Она находится на смертном ложе. Представь — Париж, середина 19 века, в центре внимания отвергнутая обществом куртизанка. Трагическое музыкальное произведение итальянского композитора исполняется в трех актах... Без сомнений, это шедевр мировой культуры. Поттер недовольно поджимает губы. Драко почему-то вбил себе в голову, что у него в образовании огромная дырень, которую тот по доброте своей обязан заполнить различными знаниями. Нет у него никаких просветов в самообразовании. Он читает книги. И... вообще! — Я не знаю итальянский! — вносит весомый аргумент Поттер. Малфой строго на него смотрит и чеканит: — И кто в этом виноват? Гарри мученически стонет. Они с Драко входят в небольшое помещение — что-то вроде прихожей. Гарри снимает верхнюю мантию и отдает ее домовику. — Гарри, тебе просто нужно прочувствовать атмосферу. Театр считается самым сильным средством влияния на людей. Видя происходящее на сцене, зритель ассоциирует себя с тем или иным персонажем. Через катарсис внутри него происходят изменения... — Да-да... я обычно засыпаю. — Драко бросает на него недовольный взгляд, отдает мантию домовику, и Гарри тут же идет на попятную. Поднимает ладони, извиняясь, и примирительно улыбается. Для него это пустяк, зато Драко будет приятно. — Сколько еще времени? — спрашивает он, меняя тему. Гарри не следит за временем, когда он с Драко. Знает, что тот не позволит им опоздать. По правилам этикета, в театр нужно приходить заблаговременно. Драко смотрит на часы на цепочке. — Еще двадцать пять минут. Что будешь: виски, вино? Гарри проходит к креслу — одному из двух, оббитых жаккардовым синим шелком, — и отвечает: — Вино. Спасибо. Драко кивает, в несколько широких шагов преодолевает расстояние до небольшого бара, достает бокалы для вина. Критично осматривает содержимое бара и выбирает одну из бутылок. Французское, замечает Гарри. Драко практически всегда отдает предпочтение французским винам, хотя сам Гарри находит приятными вина и из других стран. — Повторяешься. — Классика никогда не разочаровывает, — Драко улыбается, поигрывая бровями.— Когда-нибудь я куплю виноградник, украду тебя и начну производство собственного вина. — Тебе не придется меня красть, — с нежностью в голосе замечает Гарри. Малфой замирает. — И что... ты бросишь свою жизнь здесь? Так просто? — Так просто, — подтверждает Поттер. Он не держится за свою должность. Это просто работа — способ скоротать время. А Драко... Драко — это его жизнь, и Гарри поедет за ним, куда бы тот ни решил отправиться. — Я тебя люблю. Я хочу всего... этого. С тобой. Ты ведь знаешь. — Да, и потом... я всегда могу тебе приказать. Гарри смеется. Их с Драко отношения весьма и весьма специфичны. Немногие способны адекватно воспринять то, что происходит между ними за закрытыми дверями. Никто и не знает никаких подробностей. О своих предпочтениях Драко никогда не распространялся, Гарри и сам не сразу узнал, что тот Доминант. В кругу друзей и близких он другой: обычный, нормальный в общепринятом смысле этого слова. Даже скучный. Принадлежность к Теме — это не его временное состояние, а скорее жизненный выбор. Если человек по той или иной причине попал в БДСМ сообщество и закрепился в нем, маловероятно, что он когда-либо "соскочит". Драко не смог изменить себя даже ради Гарри. Он несколько месяцев состоял с ним в ванильных отношениях, а затем сорвался и начал тайно проводить сессии с девушкой-сабмиссивом. Лиза Беккер. Она чуть всё не разрушила. — Ты можешь приказать мне что угодно. Их с Драко отношения содержат массу различных аспектов. Таким разным людям, как они, не просто уживаться. Но в чем-то с Малфоем даже удобнее. Его принципы подразумевают открытость и честность в отношениях. Он привык коммуницировать со своими нижними. С Гарри они подолгу могут говорить. Обо всем. О важных вещах и совершенно незначительных событиях дня. О сексе, предпочтениях и фантазиях. О предстоящих сессиях. Они обговаривают все, что происходит. — Как ты назовешь свое вино? Еще не думал? Драко качает головой и протягивает бокал вина Гарри. Затем не спеша подходит ко входу в ложу, останавливаясь у синих бархатных занавесок. Отодвигает одну чуть в сторону. Наблюдает. — Министр сегодня почтил нас своим присутствием, — в голосе Драко явственно слышатся нотки неприязни. Сложно логически объяснить его недовольство министром. Бруствер снижает общий градус агрессии в обществе. С ним и маглорожденные, и полукровки, и чистокровные получили равные права. Хотя многие хотели и требовали расправы над семьями Пожирателей. Гарри какое-то время считал, что все дело в цвете кожи. Окажись Малфой еще и расистом, Гарри бы не сильно удивился. Но нет. Он не расист. Его лучший друг — негр, как и несколько бывших любовников. — Кингсли здесь? Драко ненадолго поворачивается и смотрит на Поттера как на идиота. — У нас два министра? Или я что-то... — Малфой! Прекрати занудствовать. Трудно сразу ответить? Гарри безумно бесят эти его черты — занудство и ворчливость как у старого деда. По поводу и без. — Ты задаешь глупые вопросы. На глупые вопросы — соответствующие ответы, — спокойно отвечает Драко, продолжая рассматривать зал. — Открытие сезона. Как же много людей... Гарри закатывает глаза. Драко отличается крайней степенью мизантропии. Кажется, что его бесят абсолютно все окружающие его люди. Он оправдывает свою неприязнь надуманными мелочами и найденными в других недостатками — крикливость, невежество, отсутствие воспитания, глупость, неухоженность и т.д. Но правда в том, что ему просто не нравятся люди. Все. Без особых причин. — Не переживай, мы скрыты родовыми чарами. Тебе никто не помешает насладиться оперой. Их с Драко ложа располагается в бельэтаже. Она отделена от всех особой сеткой и заклинаниями, препятствующими другим зрителям видеть сидящих в ложе, но нисколько не мешающими им с Драко видеть зал и сцену. От этого Гарри некомфортно. Он никогда прежде не любил театр, и теперь, когда он с Драко, Гарри все также не находит походы в театр хоть сколько-нибудь интересными. Более того, ему неловко сидеть в отдельной ложе, которую Малфои годами выкупают для себя и своих друзей. — Да, но... всегда найдется уникум в уродливых магловских шортах, с голым пивным животом, который будет использовать программку в качестве веера, вголос обсуждать игру актёров, кашлять и чихать. Драко раздраженно поджимает губы, допивает вино и заходит в ложу. Гарри следует за ним. Садится рядом и от нечего делать начинает изучать зал. Смотрит на полукруглый проход, по которому тянутся ложи бенуара, на стойки с конфетами и фруктами в проходах партера... Зал имеет форму гигантской скрипки. Полы, панели стен и перекрытия сделаны из ели. Поттер поднимает взгляд на люстру. Огромную люстру. Хрустальные ярусы поражают своими размерами и буквально сияют, благодаря парящим в воздухе свечам. Левая и правая стороны партера постепенно наполняются зрителями. Действительно, сегодня аншлаг. — Я говорил, что здесь срабатывает так называемый "эффект микрофона"? — спрашивает Малфой, заговорщически улыбаясь. — Если встать в разных концах зала и пошептаться, слова будут услышаны. Гарри удобнее усаживается в кресло, поправляет парадную темно-зеленую мантию и замечает: — Забавно было бы попробовать. — Непристойности надумал говорить? Гарри многозначительно краснеет и отворачивается, уделяя внимание изящной резьбе балкона, затем бархатной обивке стен, а после и мягкому мерцающему свету свечей. — Хочу отсосать тебе, — едва слышно шепчет Поттер. Хотел непристойности, Малфой? Драко улыбается, бросает короткий взгляд на часы. — Знаю. Он поворачивает голову и долго смотрит на Гарри, прежде чем сказать: — Ты любишь сосать. Гарри вновь краснеет. Касается горячих щек и чуть выпрямляет спину. Он ненавидит эту свою особенность — краснеть по поводу и без. Вспоминает слова Гермионы: "Слишком близко расположены кровеносные сосуды к коже, Гарри. Ничего не поделаешь..." — и немного успокаивается. — Обожаю твою застенчивость. Ты уникум, Поттер. Чувственный и развратный в один момент, скромный и смущенный — в другой. — Я не смущенный, — бурчит Гарри себе под нос. А когда он осмысливает сказанное, то сразу же поджимает губы и немного испуганно смотрит на Малфоя. А у того на лице огромными буквами написано: "Вызов принят!" Раздается первый звонок. Гарри отводит взгляд. Драко загадочно улыбается, а после резко меняется в лице. — На колени, — произносит тихо, жёстко, не глядя на Гарри. Сейчас он смотрит на авансцену и роскошный театральный занавес. Поттер медлит. — Мне повторить приказ? — Нет, Мастер. Гарри медленно опускается на колени, склонив голову, привычно заводит руки за спину и облизывает губы кончиком языка. Драко косит взгляд. — Колени шире. Поттер разводит колени в стороны, чувствуя усилившееся давление ширинки на член. Его заводит происходящее. Возбуждение, зародившеееся внизу живота, охватывает все тело. Гарри хочет почувствовать прикосновения к своей коже. — Вот та-а-ак, молодец, — Малфой нежно проводит по волосам Гарри, поощряя его. Он с удовольствием смотрит на опущенную лохматую голову. — Мой мальчик. Малфой наклоняется, властно обхватывает шею Гарри и заставляет поднять взгляд на себя. Давит. Всем своим существом он придавливает его к земле, создавая свою собственную гравитацию. Поттера поглощает желание — настолько острое и яркое, что все краски блекнут. — Мой, — властно произносит Драко. — Тво-ой, — доносится в ответ. Драко довольно улыбается и опускает взгляд на свой пах. — Приступай. Поттер подползает ближе, устраивается между разведённых в стороны ног Малфоя, расстёгивает пуговицу и молнию на брюках и нерешительно поднимает взгляд на Драко. Тот поощрительно кивает, и Гарри на автомате облизывает губы. Малфой кладет ладонь на его затылок и рывком опускает его голову. — Возьми в рот, Поттер. Немедленно. Поттер обводит языком вокруг головки, обхватывает твёрдый, подрагивающий в нетерпении член и опускается… ниже, ещё ниже, еще... Рука уверенно давит на его голову, Гарри не противится этому давлению, он расслабляет горло и опускается до тех пор, пока не упирается носом в пах. Чувствует трение головки члена в своём горле, сглатывает и слышит в ответ глухой стон. Драко отпускает его голову на пару секунд, позволяя глотнуть воздуха, а затем снова тянет на свой член. — Давай, Поттер, соси. Старайся. И Гарри сосёт — старательно, с удовольствием, с текущей по подбородку слюной, с хриплыми стонами, время от времени поднимая на Драко покрасневшие от напряжения глаза с текущими из них слезами. Он заглатывает как можно глубже. Драко запускает руку в его волосы. Поттер активнее двигает головой, иногда помогает себе ладонью — поглаживает, сжимает поджавшиеся яички, стискивает его бёдра. — Подожди, — Малфой тяжело дышит, дожидается, пока Гарри посмотрит на него. — Пожалуйста. Я хочу… этого. Поттер дрожит, сердце колотится. Плевать на то, сколько вокруг людей — самое главное сейчас желание Мастера. Который знает, что делать, понимает, что он чувствует. Который каким-то непостижимым образом уравновешивает его. — Вижу. Голос Малфоя сейчас — тот оплот надежности, который так нужен Гарри. Когда Драко говорит, по телу словно растекается горячая волна. Эта волна смывает и стыд, и смущение... все. Исчезают понятия морали, нравственности и добродетели. Остается лишь стремление угодить. Малфой медленно проводит большим пальцем по его влажным губам и убирает руку, а Поттер инстинктивно тянется за ладонью, пытаясь продлить прикосновение. — Я хочу порадовать вас, Мастер, — шепчет Гарри. Он смотрит на член у своего лица, слюна собирается во рту, но без приказа не смеет вновь взять член в рот. — Позвольте. Пожалуйста, позвольте мне... доставить вам удовольствие. Драко откидывается на спинку кресла, кладет одну руку на подлокотник, бросает взгляд в зрительский зал. Партер практически весь заполнен. — Я хочу, чтобы ты покраснел, Поттер. Это доставит мне удовольствие, — Драко произносит слова медленно, придавая вес каждому из них. — Расстегни верхнюю пуговицу на своих брюках, а затем потяни язычок молнии вниз. Воздух со свистом вырывается из легких Поттера. Он знает, что их ложа защищена от излишнего внимания обывателей огромным количеством различных заклинаний. Никто не заметит, что в ней происходит. Гарри уверен в этом. Он также уверен в том, что Драко никогда не сделает ничего из того, что способно ему как-либо навредить. И всё же... вокруг люди. В соседних ложах. Сейчас все терпеливо ожидают начала представления, пока сам он... — Расстегни пуговицы на рубашке. Но не снимай ее. Дай мне посмотреть на тебя. Гарри краснеет, медленно расстегивает рубашку, которую для него выбрал Драко, а затем разводит полы в стороны. Его глаза при этом прикованы к Малфою. Тот внимательно наблюдает за каждым его движением. Гарри опускает руки на ремень, аккуратно расстегивает пуговицу на брюках, затем тянет язычок молнии. Его член непрерывно и настойчиво ноет от возбуждения. Гарри чувствует на мягком хлопке боксеров влажное пятно. Он облизывает губы и разом стягивает и брюки, и трусы до колен. — Эта опера и вполовину не так интересна как то, что я вижу в данный момент. Мне нравится, когда твои щеки пылают, Гарри. Поттер задерживает дыхание, отчаянно краснея, старается не смотреть на Мастера. Но Малфой не позволяет отвернуться, разворачивает лицом к себе и заставляет смотреть себе в глаза. Гарри подчиняется. Он смотрит и тонет в своих ощущениях. Порой ему все еще сложно свыкнуться с мыслью, что подчинение так возбуждает его, что унижение возбуждает. Порой он готов провалиться сквозь пол от стыда... Но несмотря на все это он жаждет служения. Он отзывается на малейшее изменение во взгляде. Стоит Драко посмотреть на него так — и он тут же теряет голову. До Драко он не был в Теме. Не знал, чего ищет в своих отношениях, партнерах, сексе... пока первый раз в жизни не оказался обнаженным и стоящим на коленях. Этот опыт все изменил. Гарри словно заново открыл себя. Теперь он совсем иначе воспринимает обыденные вещи. Драко моет его, причесывает, покупает ему одежду, составляет меню и следит за рационом, тренирует... Драко взял на себя ответственность за его жизнь, за отдых, за досуг. Он успевает следить за каждым аспектом жизни Гарри. Никогда прежде Поттер не чувствовал себя свободнее. И это дико, учитывая, что теперь ему нельзя даже кончить без разрешения. С Драко он чувствует свободу от ответственности, проблем. Понимает, какую ношу тот кладёт на свои плечи, и делает всё, чтобы достойно отплатить за внимание и заботу с его стороны. Гарри испытывает теплое и нежное чувство по отношению к Драко, это не просто любовь, это уже нечто большее. Признательность. Обожание. Драко аккуратно вводил его в Тему, обучая, направляя и показывая. Открыл самые потаенные желания, все то, о чем Гарри запрещал себе думать. От одного только взгляда Малфоя по телу пробегает озноб. До него Гарри словно и не знал, что такое секс и что такое оргазм. Он умоляюще смотрит на Драко, и тот снисходительно улыбается ему в ответ. — Держи, — нашаривает в кармане тюбик с гелем и протягивает его Поттеру. — Растянись для меня как следует, пока сосёшь. Гарри снова краснеет, откручивает крышку, выдавливает гель, размазывая по пальцам, и заводит руку назад. — Смотри на меня, Гарри. Поттер краснеет ещё гуще, давит на сжавшиеся мышцы сфинктера двумя пальцами. — Нравится? — Малфой хищно улыбается, удобнее усаживаясь в кресле. — Не забывай сосать. Возбуждение отодвигает на задний план неловкость и смущение. Гарри с удовольствием обхватывает член губами, позволяя толкаться до глотки, вращает полностью погружёнными в себя пальцами. Внутри все горит. Поттер пальцами массирует проход. Ещё немного — и он начнет стонать. Без разрешения нельзя, и Гарри изо всех сил сдерживает звуки удовольствия, готовые сорваться с губ. Он весь вспотел — рубашка липнет к телу, Гарри обводит головку члена языком, пытаясь засунуть в себя четвертый палец. — Сколько пальцев? Гарри поднимает голову. — Четыре. Лицо пылает. Малфой протягивает ладонь и нежно касается чувствительной области около уха. — Хороший мальчик. Поттер закрывает глаза на секунду и кусает губу до боли. — Хочешь на мой член? — Да. — Скажи, как сильно. Проси. Умоляй меня трахнуть тебя. Когда он только согласился на сессии с Драко, тот сказал, что может обеспечить ему безопасность и удовольствие только в том случае, если Гарри будет выполнять приказы беспрекословно. Если он будет абсолютно честным. Послушным. Было трудно принять подобное. Не сразу это стало возможным. Но стоило ему прочувствовать, что значит быть послушным, мыслей о своеволии больше не возникало. — Прошу Вас, Мастер. Я очень хочу почувствовать Вас. Почувствовать Вашу силу, Вашу власть надо мной. Гарри действительно очень хочет анального секса. Драко не трахал его уже три недели, посчитав, что Гарри будет полезно немного воздержания. Ни анального секса, ни фингеринга, ни фистинга — никаких игр с проникновением. Драко знает, как сильно он любит секс снизу, но не желает баловать его каждый день. — Проси лучше, — строго выговаривает Малфой. Гарри стыдливо опускает глаза в пол. Ему повезло, Драко опытный верхний. Он практикует тематические отношения с самой войны, с семнадцати лет, и отлично улавливает обратную связь на свои действия. Видит, что Гарри нравится, а что — нет. Пусть даже большая часть этой обратной связи невербальная, выраженная языком тела. Драко умеет читать этот язык. Сейчас он видит, что Гарри не сможет больше ждать. Три недели дались ему нелегко. Он в отличие от самого Драко не умеет терпеть. Драко знает об этом, и потому ему нравится истязать его воздержанием. В их отношениях он наслаждается не только сексом, игрой, но и подчинением Гарри, его покорностью. Это добавляет чувственного экстаза в их совместную жизнь. Малфой смотрит Поттеру в глаза. Смотрит так, что того расплавляет от желания отдаться. — Пожалуйста... Гарри опускается и начинает целовать его туфли. Все его чувства максимально обострены, несущественные детали отходят на второй план. Посторонний шум, другие люди — это всё становится неважным. Эмоции переполняют. — Достаточно. Встань. Поттер поднимается и замирает. Оглядывается. Опера вот-вот начнется. Зрители. Повсюду люди. Повсюду. Зал битком. — Тебя смущает наличие зрителей? Эта фраза звучит двусмысленно. Гарри качает головой. — Я могу взять тебя, где захочу. — Да, Мастер. — Повернись. Я должен проверить, как ты выполнил мой приказ. Драко касается его ануса. Одним движением вводит сразу три пальца. Поттер издаёт тихое "о-ох", тут же кусая губы. Пальцы внутри него останавливаются. Гарри чувствует их костяшки между ягодиц и сжимается. — Молодец, — коротко резюмирует Малфой. Поттер стоит, прилагая усилия для того, чтобы оставаться неподвижным. Драко глубоко проталкивает пальцы, а потом полностью вытаскивает их, вновь вставляет, сгибая их под нужным углом, задевая простату. Поттер вздрагивает, открывает рот в немом крике. Разрешения стонать не было, и он не издает ни звука. Драко снова резко надавливает на простату, а затем массирует ее круговыми движениями. Поттер напрягает пресс и выгибается, резко втягивает воздух носом, подаваясь назад. — Мой мальчик. Мой хороший, жаждущий, страстный мальчик... Малфой вытаскивает пальцы и довольно ударяет Поттера по правой ягодице. Он несильно шлёпает Гарри по бедру, и тот раздвигает ноги шире, подставляясь. Поттер хочет заслужить ласку, похвалу, взгляд, полный одобрения… Как ни странно, но Гарри получает удовольствие от одного лишь добровольного выполнения приказов. — Скажи, что ты чувствуешь. Малфой отвешивает ему шлепок, затем еще один, и еще... Он постукивает рукой по следу от ударов, затем кладёт ладонь на одну из ягодиц и отводит её в сторону. Гарри задерживает дыхание и отвечает на выдохе: — Похоть. Раздается второй звонок. Драко улыбается. Он слегка касается члена Гарри, надавливая на уздечку, размазывая смазку, заставляет его содрогнуться и сразу же убирает пальцы. Гарри резко, со свистом, выдыхает воздух. Он сейчас такой открытый, такой доступный... — Можешь шуметь. Я хочу слышать твои стоны. Гарри сразу же стонет, хрипло, протяжно, теряя остатки сознания. Малфой вновь обводит основание головки, аккуратно сдавливает ее между большим и указательным пальцами, ближе к наружному отверстию уретры. — Мастер, пожалуйста... Я сейчас сойду с ума. — Хочешь, чтобы я тебя трахнул? А? Прямо перед этими людьми? В центре театра? — Умф-ф-ф. — Произнеси это вслух. Горячие пальцы щекочут живот, опускаются ниже... Мордред! Теперь рука на пояснице. Гарри ни о чем не может думать. — Я хочу. Я очень... Трахни меня. Пожалуйста, трахни меня. Драко толкает его вперед. Скрип ширинки, шуршание одежды. Лёгкий охлаждающий поток воздуха по вспотевшей коже... Гарри смотрит вниз, на сцену, на занавес, прячущий основные декорации, на зрителей, и не испытывает никаких эмоций по поводу того, что его самого нагнули и сейчас будут трахать посреди огромного зала, набитого людьми. Он уже не является самим собой — он словно находится в другом пространстве, в другом измерении. В мире, в котором важно лишь желание Мастера. Поттер наклоняется, и в следующий миг Малфой входит в него, делая своим. — Мой. "Я твой", думает Гарри. "Я только твой. Я хочу служить тебе, я хочу угождать тебе. Мастер..." Принадлежность сейчас ощущается особо остро. Пальцы Драко впиваются в бёдра, член двигается в заднем проходе, дыхание обжигает шею. Каждое движение даёт понять, что Гарри его, он принадлежит ему полностью. — Ты мой, Гарри. Мой! Что-то щелкает в голове, и на смену полному самосознанию приходит расслабленное, ничем не ограниченное парение. Он полностью отпускает себя, бесстыдно демонстрируя стонами бурные проявления своей сексуальности. "Твой, я твой мальчик, я только твой..." Пребывая в этом медитативном состоянии расслабления, Гарри опускает руку на член в бессознательном стремлении получить больше удовольствия. — Нельзя. Драко грубо заламывает руку за спину. Меняет положение тела, чуть приподнявшись. Плечевой сустав отзывается острой болью, и она так ярко контрастирует с наслаждением от скольжения члена по бугорку простаты. — Я думал, что правило не трогать себя без моего разрешения вполне однозначно. Поттер опускает голову ниже. Жаркий румянец расползается по лицу и шее. — Проблемы с самоконтролем? — ровным, почти равнодушным тоном спрашивает Малфой. Ноги подрагивают. Становится жарче. Рука опускается ему на затылок. Гладит поверх, затем вплетается в волосы. У Драко вся власть. Ладонь соскальзывает ниже, гладит напряжённую спину поверх рубашки, касается поясницы. Поттер замирает, он не понимает, что происходит. Сейчас он мыслями где-то далеко. Ему приходится сконцентрироваться, чтобы осознать слова Драко. — Ты сегодня не кончишь, Гарри. Я запрещаю. Он стонет, сжимает мышцами член в себе, подаваясь назад. — Пожалуйста... пожалуйста, позвольте мне. Способность наказывать его за проступки показывает, что именно Драко тот, кто обладает властью. Он контролирует все во время игры. Гарри нуждается в контроле, во внимании, в наказаниях... Он любит быть центром внимания Мастера, пусть даже и говорит прямо противоположное... — Это послужит тебе уроком. Ты не можешь нарушать мои правила. До Гарри доходит смысл сказанного. Мастер недоволен. Он расстроен. В этот момент Гарри становится стыдно за своё недостойное поведение. Более всего он хочет сейчас вымолить прощение. Но он не может, Драко не позволит. Настоящее наказание для Гарри начинается именно в этот момент: фокус сдвигается с собственного тела и желаний на расстройство, которое он причинил Драко своими действиями. — Простите меня, Мастер. Я... плохой. — Да, ты очень плохой, Гарри. Драко с силой сжимает ягодицы Поттера. Меняет угол, толкается так, что Гарри перестает испытывать физическое удовольствие. Зато на смену ему приходит психологическое — ощущение просветления и вдохновения. Очень сильное чувство. Он концентрируется на Драко, а окружающий мир перестает иметь значение. Он не чувствует и не слышит ничего вокруг. Его захлестывает абсолютное спокойствие и... Слейвплейс. Впервые он испытал его, оказавшись в первый раз в длительной изоляции без возможности ощущать течение времени и видеть. Драко поставил его в позу в углу гардеробной и оставил на ночь. Сознание постепенно сосредоточилось на фигуре Мастера, а не на собственных чувствах. Окружающий мир перестал быть важным, осталась только наивысшая концентрация. И любовь к Драко. Желание почувствовать его прикосновение, заслужить ласку, его прощение... — И потому ты не кончишь сегодня. — Да, — почти беззвучно соглашается Поттер, расслабляясь и вновь сжимаясь вокруг члена. Для Гарри это самое желанное состояние, апогей сессии, то, к чему он стремится, узнав, что это такое: когда психологические и физиологические барьеры отступают. Драко говорил, что вполне возможно самобичевание и аскеза религиозных фанатиков есть сочетание слейвспейса и сабспейса, к которым в БДСМ прикрутили нормальную технику безопасности. После слейвспейса у нижних как раз усиливается желание служить и быть полезным верхнему, получать от него приказы. — Ты должен быть сдержаннее, — произносит Драко, толкаясь. Поттер кивает. Он знает, что заслужил такую пытку. Драко тянет его за волосы, вынуждая прогнуться в пояснице. Гарри понимает, что Драко вот-вот кончит. Его движения становятся резкими и мощными. Драко опускает взгляд на поясницу Поттера и наблюдает за движением члена между ягодиц. Гарри умело сжимает член мускулами ануса, доставляя удовольствие. Драко безумно возбуждает, что он такой сексуальный сейчас — стоит в их ложе, голый, возбуждённый, распластанный, словно на витрине для всего магического театрального сообщества Лондона, и так отчаянно насаживающийся на член, всецело отдающийся моменту. Ожившая фантазия четырнадцатилетнего Драко. Малфой сжимает бедра Гарри, толкаясь в него, и этого почти… почти достаточно, чтобы кончить. В его жизни было много побед, но только с Гарри он испытывает такое чистое, подлинное удовольствие от того, что делает. Напряжение начинает нарастать у основания позвоночника, Поттер издает протяжный стон, выгнув спину и сжимая ягодицы, и Драко тут же достигает пика. Он делает еще несколько движений и останавливается. У Гарри такое впечатление, что он и сам кончает, что он кончает внутрь себя вместе с Драко. Он успокаивается и концентрируется. Как его учил Мастер. Делает глубокий вдох, опускает руку и надавливает на точку, расположенную за мошонкой. В предчувствии приближения оргазма Гарри напрягает ягодицы и бедра для достижения сокращения всех мышц. Малфой отпускает руку Гарри. Чувствует жар, исходящий от Поттера, чуть отстраняется. Его дыхание постепенно замедляется. Он касается плеча Поттера, чувствуя, как тот расслабляется. Ладонь скользит ниже, по животу, по направлению к паху. Драко хочет удостовериться, что Гарри выполнил приказ. Он довольно поджимает губы, когда понимает: Поттер смог с собой совладать. Член напряжен. Эрекция не спала. Поттер не кончил. Малфой несильно сжимает член и, наклонившись, шепчет: — Мой хороший, послушный мальчик. Никогда меня не подводишь. Поттер поворачивает голову и смотрит на него, в его глазах застыло изумленное, благодарное выражение. Драко целует его в щеку, прижимая к себе. Он хочет, чтобы это мгновение длилось гораздо дольше, но знает, что времени осталось совсем ничего, а ему еще нужно привести их обоих в порядок. Смазка — вещь полезная, но сейчас она размазана по ягодицам и бедрам Гарри, частично попала на костюм Драко. Необходимо что-то сделать с этим бардаком. Малфой целует Поттера, не в силах оторваться, за поцелуем следует еще один, а за ним — еще. Драко нехотя достает платок и, немного намочив, протирает им ягодицы Гарри. Затем невербально произносит Очищающее, убирая собственную сперму, стекающую по его мошонке и ногам. — Ты в порядке? — Да, — на лице Гарри расцветает мягкая, радостная улыбка. — Который час? Малфой хлестко ударяет ладонью по левой ягодице и отходит к своему креслу. Опускается, застегивая ширинку на брюках. Поттер какое-то время не меняет положение тела, и Драко с удовольствием смотрит на его чертовски соблазнительную задницу. Одарила его природа, тут не поспоришь. Задница, ноги... весь он. — Растяни в стороны ягодицы, — просит Драко. Именно просит, совсем иной интонацией. Сцена закончилась, и они вновь те, кто есть. Гарри оглядывается и довольно улыбается, оттягивая ягодицы, позволяя Драко видеть себя. Малфой жадно разглядывает растраханный анус и коротко кивает. Вновь смотрит на часы. — У нас три минуты до начала. Гарри смотрит на него с благодарностью, а после аккуратно спрашивает: — Драко, нас точно... Ну, нас никто же не видел? Поттер застегивает пуговицы на рубашке, затем наклоняется и натягивает белье с брюками. Драко протягивает ему мантию. — Нет, конечно. Я бы не позволил никому на тебя смотреть. Развратная часть тебя не для посторонних глаз. Гарри улыбается. — Не такой я и развратный. — Ох, Поттер... — вздыхает Малфой, поправляя Гарри прическу. Торчащие во все стороны лохмы ему не нравятся, пусть даже он сам сделал их такими, хватая и оттягивая во время секса. Драко приглаживает волосы рукой, потом бросает это неблагодарное дело и произносит несколько заклинаний. — Что? Малфой качает головой. — Ничего. — Нет, я и правда... Гарри пытается подобрать слова, чтобы... Чтобы что? Он надевает мантию и решает сменить тактику. Лучшая защита — нападение. Он искоса поглядывает на Драко, щурится и идет в наступление. — А сам? Драко лишь спокойно кивает, выпрямляется и закидывает ногу на ногу. — И я развратный. Мы с тобой идеально дополняем друг друга. Оба развратные, оба ненасытные... Я разве что не краснею. Гарри отворачивается, почувствовав жар на щеках. — Я не виноват, у меня сосуды расположены... — ...близко к коже. Я слышал. Поттер, ты такой... Драко не договаривает, но Гарри это и не нужно. Он знает, что Малфой его любит. У них совершенно дикие и невозможно счастливые отношения. Гарри улыбается. Ему сейчас так хорошо, так спокойно. Напряжение, копившееся на работе, спало. Он и не думает сейчас о проблемах. Драко нежно обнимает его. Раздается третий звонок. — Ты ведь позволишь мне кончить в этом веке? — между делом интересуется Гарри. Его тело все еще приятно напряжено. У кого-то есть фантомные боли, а у него видимо фантомное удовольствие. Сейчас он словно чувствует член в себе, задница внутри зудит. Так и хочется ввести в себя два пальца и почесать... — Посмотрим на твое поведение. Гарри вздыхает и проводит рукой по дикому гнезду из волос у себя на голове. Драко невольно прослеживает за его движениями. Ах, эти непослушные волосы... Как он жаждет их укротить. Волосы Поттера еще строптивее самого Поттера. Ничем их не пронять — ни гелем, ни муссом, ни заклинаниями. Власть над ними эфемерна. Обманчива. — Поттер... Я контролирую своё тело. И твоё теперь тоже... — Драко вновь смотрит на его лохмы и, не выдержав, проводит ладонью по голове, приглаживая их и формируя подобие прически. — И когда я позволю тебе кончить, этот оргазм ты точно запомнишь. Он будет ярким и сильным. Очень сильным. Малфой знает, что Гарри растянут, подготовлен, и если бы он только захотел, то мог бы в любой момент, в любом месте взять его. Довести до бессознательного состояния, позволить ему кончить. Но Драко умеет играть в эти игры, он научился терпению и учит ему же Гарри. Ожидание удовольствия порой приятнее самого удовольствия. Это как и с любой целью в жизни. Добиваться чего-то порой неимоверно сложно, кажется, что добившись своего, станешь невероятно счастливым. Самым счастливым. Но эйфория победы длится очень недолго, иногда всего пару мгновений, а потом на смену ей приходит пустота. И нужно вновь искать себе цель, вновь чего-то добиваться. Так и с оргазмами. Сразу после магической академии он отправился в Тибет и воздерживался около полутора лет. Все в голове. Власть над собой, над своими желаниями, над потребностями тела. Сексуальная энергия — самая мощная энергия в человеке. Инстинкт продолжения рода превалирует даже над инстинктом самосохранения. Если научиться этой энергией управлять, контролировать ее, можно достичь много чего как в плане продления жизни, как в даосизме, так и в плане расширения границ сознания, как в тантре. Драко управляет всеми аспектами своей жизни. Гарри издает звук, напоминающий гортанный полувздох-полустон, но затем он едва заметно кивает и сглатывает выделившуюся во рту слюну. Драко прослеживает за движением адамового яблока, замечает лёгкий румянец, поднимающийся от шеи чуть выше ворота мантии. Очаровательный румянец. — Я… — взгляд Гарри мечется: на ворот мантии Драко, а затем вниз, на ковёр, а потом снова на ворот. Его грудь тяжело поднимается и опускается. — Да. Люстра гаснет, пряча в своих хрусталиках последние блики света, а занавес с легким шорохом поднимается, открывая сцену с декорациями. Драко притягивает Гарри к себе, заставляя немного перегнуться через подлокотник, и властно целует. Долго, до боли, до трещинок, засасывая и кусая губы. Невероятно. У Гарри исчезают почти все мысли. Остается только одна: — Кажется, я начинаю понимать прелесть театра...