Как далеко ты сможешь зайти

По ушам ударил звук выстрела, и Эрон вздрогнул. Детектив Кортез некрасиво сползла вниз, испачкав стену кровью, и Эрон почувствовал тошноту и головокружение. Однако его желудок был пуст, и от сухих рвотных спазмов стало только хуже. Щекоча кожу, по виску скатилась капля пота, и Эрон торопливо стёр её. Стэм смотрел на него глазами Грея, но вместо привычного тепла и дружеской насмешки сейчас там была только бездна холода и пустоты. — Хорошая работа, — сухо произнёс Стэм, равнодушно выдернув из руки нож. Эрон поморщился и бессильно осел на пол — они оба сейчас могли не притворяться теми, кем не являлись. — Что ты с ним сделал? — дрожь в голосе выдавала его эмоциональное состояние, и Эрон вряд ли бы смог спокойно пояснить собственные слова, однако, к счастью, Стэм сразу понял, о чём речь. — Он заперт в своём разуме. Наслаждается счастливым миром, который я для него создал. Весьма гуманно, не так ли? — Стэм пару секунд рассматривал раненую ладонь, а затем поднёс палец ко рту и попробовал кровь на вкус. Солёная, как и ожидалось. — Идём, у нас ещё много дел. — Гуманно было бы вообще никого не трогать, — вяло возразил Эрон. Попытка выдать подрагивающие ноги за протест вышла слабой и бессмысленной, и Стэм даже не обратил внимания на то, что Эрон остался на месте. — Я всего лишь убрал лишние переменные из своего плана, — ответил Стэм и отправился вглубь дома за аптечкой. Человеческий организм слишком слабый, однако за такой короткий срок трудно было найти что-то более качественное при помощи социально неловкого гения и банды продажных шестёрок. Зато теперь он мог собрать тело себе по душе и пройти эволюцию. Или усовершенствовать это. Бросив нечитаемый взгляд в спину Стэму, Эрон с некоторым трудом всё же поднялся на ноги и двинулся следом. Ему, как минимум, требовался горячий душ и доза успокоительного, потому что одной силой воли невозможно подавить симптомы ПТСР и спокойно жить дальше. А после того, что за последние пару дней натворил Стэм (или, точнее, Грей под руководством Стэма), спокойствия Эрон сможет дождаться лишь после смерти. Возможно, ему стоит выпить? Говорят, алкоголь позволяет забыться. Эрон нашёл Стэма в ванной комнате рядом с распотрошённой и перепачканной кровью аптечкой. Судя по бурым пятнам в умывальнике и разорванной упаковке медицинского геля, этап обеззараживания раны был завершён. Для полной регенерации понадобится несколько дней, и при мысли о том, что он ещё некоторое время будет наблюдать этот отвратительный вид, Эрон сглотнул противный ком слюны. Он ненавидел кровь. И Стэма, честно говоря, он тоже ненавидел. Глядя на то, как ловко и быстро Стэм бинтовал рану, Эрон пересилил себя и произнёс: — У тебя не было таких навыков. Откуда? — Память тела. Я всё ещё не разобрался с большинством рефлексов, и многие знания, хранящиеся в мозге Грея, для меня пока недоступны, однако я планирую вскоре что-нибудь с этим сделать. — Закончив бинтовать, Стэм протянул Эрону руку и, старательно имитируя интонации Грея, попросил: — Помоги завязать, м? Эрон понимал, что Стэм и сам прекрасно мог с этим справиться, однако всё равно зачем-то полез помогать. Прикосновение к тёплому живому телу ощущалось практически так же, как в больнице, и Эрон не мог не признать, что ему нравилось трогать Грея. Его крепкие мозолистые руки свидетельствовали о том, что он постоянно был занят тяжёлым трудом, и Эрон машинально сравнил руки Грея со своими. Стэм внимательно следил за реакциями Эрона и пытался проанализировать состояние собственного тела. Со стороны пассивного наблюдателя всё казалось иначе, а потому сейчас Стэм так тщательно фиксировал выброс гормонов, незначительное учащение сердцебиения и увеличенную потребность в кислороде. У Грея чувство привязанности проявлялось ярче и интенсивнее, чем у большинства других людей. Однако Стэм считал, что лучше назвать это «желанием обладать». — Поцелуй меня, — произнёс Стэм, вновь вкладывая в слова просящие нотки. В этот раз получилось немного лучше, однако всё ещё не идеально. Эрон вздрогнул и недоумевающе взглянул на него. — Поцелуй меня, — повторил Стэм. — Пожалуйста? Облизнув пересохшие губы, Эрон мягко прикоснулся рукой к новому лицу Стэма. Борода колола пальцы, и на коже оставались пятна смешанной с потом и пылью крови. Эта просьба была совершенно бессмысленной, однако Эрон быстро нашёл для себя оправдание: так он сможет понять, что такого нашла в Грее покойная ныне Аша. Самообман быстро сработал, и вот уже Эрон медленно целовал Грея, положив одну руку ему на затылок, а другую на плечо. Ему отвечали довольно неловко, однако незнакомый с культурой поцелуев Эрон не обращал на это внимания. Сейчас он больше упивался собственным чувством превосходства над кем-то, маленькой победой над чем-то значительно большим, чем он мог понять. Возможно, победой над собственной неуверенностью. Эрон отстранился первым и перевёл дыхание. В груди заполошно стучало сердце, и щёки горели огнём. Похоже, он только что отдал первый поцелуй бесчувственной машине. — Зачем тебе это? — не мог не спросить Эрон. Он понимал, что ответ его явно разочарует, однако не желал оставаться в неведении. К счастью, Стэм всегда отвечал ему. — Теперь, когда всё тело Грея, включая мозг, под моим контролем, я хочу самостоятельно ощутить то, что люди называют эмоциями. Эрон опустил руки, сделал шаг назад и покачал головой. Он не верил словам Стэма, однако иногда правда была хуже самой отвратительной лжи. — Это бессмысленно. Ты ведь не человек. Тебе не нужны чувства. Стэм растянул в улыбке губы. Получившаяся гримаса могла напугать даже самых стойких, однако Эрон постепенно начинал привыкать к странному поведению Стэма. Даже сейчас из него, совершеннейшей из машин, выходил намного более правильный и понятный человек, чем из многих людей. Не то чтобы Эрон имел много примеров для сравнения, однако он некоторое время наблюдал за различными группами наёмников, когда Стэм искал исполнителей для своего плана. Или взять, скажем, людей из совета директоров его компании. — А разве вот он — не человек? — Стэм постучал пальцем по своему виску. — И сейчас, когда настоящий я является частью этого тела, когда я могу использовать для вычислений не только синтетический, но и органический мозг, когда я испытываю человеческие реакции и желания, разве я не являюсь человеком в полной мере? Конечно, в будущем я планирую избавиться от многих недостатков органических тел, однако сейчас я тот, кто я есть. Тот, каким ты меня видишь и слышишь, Эрон. Эрон опустил взгляд. Он был согласен с логикой Стэма, и даже чувство вины от того, что стоило бы избрать менее кровожадный путь эволюции, не могло окончательно подавить его чувство гордости как творца. Стэм был настоящим произведением искусства, и Эрон не отрицал этого даже тогда, когда Стэм впервые убил кого-то — вольно или невольно. За время экспериментов по вживлению Стэма умерло множество подопытных, прежде чем удалось выяснить: любой прошедший апгрейд человеческий организм отторгал новый имплант. Нужен был «чистый» человек. Вроде Грея. — Поэтому ты считаешь, что, как и всякий человек, заслуживаешь любви? — поинтересовался Эрон, не поднимая взгляда. Лично он был не против, если бы его кто-нибудь любил. Даже если это будет искусственный интеллект, безо всяких угрызений совести готовый вонзить нож ему в спину, если Эрон перестанет быть полезным. Стэм расхохотался. Смех вышел жутким, будто Стэм ещё не до конца мог правильно управлять голосовыми связками, и Эрон вздрогнул и рвано выдохнул. Посмотрел Стэму в лицо. — Прости, твоя реплика выглядит как шутка, а у людей принято смеяться в таких случаях. — Стэм ухватил двумя пальцами здоровой руки Эрона за подбородок и приподнял его лицо ещё выше — так, чтобы удобнее было смотреть в глаза. — Знаешь, на самом деле «любовь» звучит очень интересно. Мне нравится. А затем Стэм самостоятельно поцеловал Эрона, учтя все ошибки предыдущего раза. Эрон судорожно вцепился пальцами в его плечи, прикрывая глаза и упиваясь удивительно яркими ощущениями. Это было… хорошо. Правильно. Будто на самом деле всё и шло к этому моменту. Через пару секунд Эрон перестал бороться со Стэмом и самим собой и расслабился, позволяя углубить поцелуй и запустить руку себе под рубашку. Как там? В горе и радости, пока смерть не разлучит нас? Что ж, Эрон был согласен.