Больше, чем друг

      Юки, снова ты геройствуешь во вред самому себе, снова пытаешься спасти всех и сразу в одиночку. Твои силы не раскрылись ещё в полной мере, а ты уже вовсю ими пользуешься, не понимая, когда нужно остановиться. Нет, ты даже не задумываешься, что тебе надо остановиться, ты идёшь напролом до тех пор, пока вся твоя энергия не закончится, до потери сознания, совершенно не думаешь о себе, совсем не бережёшь себя, Юки. Ты хоть представляешь, какую боль причиняешь мне, действуя так необдуманно, ты ведь совсем не думаешь, каково мне, правда, Юки? Ведь если бы думал, то старался бы быть хоть чуточку осторожней.       Лука сидел на коленях возле расстеленного на полу футона, оберегая сон юноши, который не просыпался с последнего боя с Дюрами, в котором вообще не должен был участвовать. Но это ведь Юки: он не мог просто смотреть, как ребята из клана Гио защищают его, рискуя собственными жизнями. В итоге, созданный юношей барьер забрал у него слишком много энергии.       Уже наступил поздний вечер, и в поместье царила столь непривычная для этого места тишина, бой оказался изнуряющим и для других ребят, поэтому они пока не вились, как обычно, у постели Юки, а залечивали свои раны и ушибы у доктора Исузу. А после каждый предпочёл побыть наедине со своим напарником.       Лука в тайне был рад, что сегодня никто не мешает ему провести вечер с Юки, Кроссзерия наслаждался тем редким шансом, когда он мог просто любоваться горячо любимыми чертами лица, нежно перебирать светлые, мягкие пряди волос, изредка касаться кончиками пальцев белоснежной кожи.       Знал бы ты, как мучительно мне, порой, просто смотреть на тебя, Юки. День за днём я убеждаю себя, что мне достаточно просто находиться рядом, знать, что ты счастлив, но это не так. Я страдаю, мне невыносимо больно от того, что я вынужден скрывать от тебя правду, притворяться всего лишь другом, прятать свои истинные чувства. Бывает, я ловлю в твоём взгляде ту нежность, с которой на друзей не смотрят, и этим ты даёшь мне крошечную надежду. Но ты ведь слишком наивный, а твоя доброта не знает границ, ты готов делиться ей раз за разом, не прося ничего взамен и не принимая отказа.       Однако одна и та же мысль терзает меня, не даёт покоя… Почему в этой жизни ты решила стать парнем, Юки? Это случайное стечение обстоятельств, или таким образом ты хотела сделать невозможными наши отношения? Неужели ты… сознательно отказалась от меня?       Лука убрал руку от лица спящего юноши и закрыл ладонями своё лицо, искажённое гримасой боли. — Юки… — прошептал Кроссзерия, и в его голосе слышалась невыносимая тоска, которую демон скрывал от юноши всё это время. Несмотря на спокойный внешний вид, выдержка Луки трещала по швам, а внутри у него бушевал самый настоящий ураган чувств. — Лука… — негромко прозвучало в тишине комнаты, залитой ярким светом луны, проникающим через окно и освещающим силуэты двух фигур, находящихся в помещении.       Лука вздрогнул от знакомого, мягкого голоса и убрал от лица руки, с беспокойством осматривая проснувшегося юношу. — Ты как, Юки? Ничего не болит… — Со мной всё в порядке, Лука, — юноша, как обычно, по-доброму, успокаивающе улыбнулся, принимая сидячее положение. — Как остальные?       Снова отмахиваешься от вопросов о своём здоровье, не успеваешь прийти в себя, как уже волнуешься о других. О, как бы я хотел, чтобы ты перестал думать обо всём окружающем мире хоть на минуту и сосредоточился только на мне одном, Юки.       Из размышлений Луку вывело прикосновение прохладной, хрупкой ладошки к его щеке, стальные глаза Кроссзерии раскрылись в удивлении и непонимающе заглянули в светло-карие с золотистым оттенком глаза юноши. — Так… что с остальными? — повторил Юки, обеспокоенный долгим молчанием Луки. — Ах, это… всё с ними в порядке, лучше о себе подумай, глупый, — Кроссзерия улыбнулся и накрыл ладонь юноши своей, продолжая смотреть на него с нежностью и едва проскальзывающей во взгляде печалью.       Юки хотел ещё о чём-то спросить, но закрыл рот, так и не произнеся ни звука. Юноша заметил, что с Лукой что-то не так, ещё когда он странно закрывал ладонями лицо и при этом будто испытывал сильную боль. Сосредоточившись, Юки ощутил исходящее от Луки отчаяние, настолько явное, что юноша удивился, как не почувствовал его раньше. — Лука! Что с тобой? — юноша убрал ладонь от лица Кроссзерии, затем схватил его за плечи и встряхнул, он тоже встал на колени напротив Луки, чтобы больше не упустить ни единой эмоции на его лице. — Юки, не надо, — взгляд Луки сделался серьёзным, он аккуратно убрал руки юноши от себя и отвернулся. — С тобой всё хорошо, значит я могу идти. — Нет, Лука! Что с тобой происходит? Пожалуйста, не уходи, поговори со мной, — Юки обхватил тело Луки со спины, не давая тому подняться с пола. — Лука, что мне сделать, чтобы облегчить твою боль?       Лука застыл на месте, сжав ладони в кулаки так, что когти впились в кожу.       Чёрт, Юки, ну что ты творишь? Ты же сам меня отверг, даже если не помнишь этого, так почему не можешь просто дать мне уйти? Сколько ещё ты собираешься проверять мою выдержку, испытывать на прочность? Ты так жесток, Юки, хоть сам этого и не понимаешь. — Отпусти, — прозвучал хриплый, низкий голос, от которого по телу Юки пробежали мурашки.       В голосе Луки впервые слышалась угроза, и юноша пришёл в настоящее смятение, его сердце заколотилось быстрее, а во рту пересохло. — Нет, — чётко ответил Юки, после небольшой паузы, лишь крепче сжимая в объятьях и утыкаясь холодным кончиком носа в разгорячённую кожу на шее. — Чёрт… — тело Луки начала бить лёгкая дрожь, ему будто перекрыли доступ к кислороду, и дышать стало невыносимо трудно. — Ю…ки, — прошептал он одними губами, развернулся к юноше лицом и притянул к себе стройное тело, придерживая крупными ладонями за талию.       Выдержка Луки уже давно трещала по швам, и, казалось, Юки делал всё возможное, чтобы окончательно вывести Кроссзерию из равновесия. Горячее дыхание Луки обожгло ухо юноши, заставляя его покраснеть и, наконец, убрать свои руки от тела разгорячённого Луки. Поздно задумался, Юки. Тем временем, Кроссзерия больше не мог сдерживать во взгляде всепоглощающую страсть, говорящую об истинном желании демона. Казавшийся ранее абсолютно непоколебимым Лука сейчас часто дышал и беспорядочно водил ладонями по телу Юки, желая изучить каждый изменившийся в нём сантиметр.       После такого взрыва чувств Луки Юки вмиг ослабел, его тело не слушалось, рассудок плыл, остальной мир ушёл на второй план, и всё внимание сосредоточилось только на горячих прикосновениях такого отстранённого в обычное время, но настойчивого сейчас Кроссзерии. Он то и делал, что обнимал, прижимал к себе, будто всё ещё не мог поверить в происходящее. И лишь когда немного успокоился и отдышался, приблизился к лицу, изучая любимые черты, жадно обводя взглядом желанные губы, за одно прикосновение к которым готов был отдать собственную жизнь.       Всё было как в тумане, рассудок Луки поплыл вместе с рассудком Юки, и когда Кроссзерия очнулся, стало уже слишком поздно. Его губы накрыли мягкие и податливые губы любимого, чуть приоткрытые, возможно, от удивления или непонимания происходящего, ведь Юки ещё так невинен.       Осознание легло тяжёлым грузом, то, что Лука так тщательно скрывал всё это время оказалось напрасным. Разрушена. Теперь их с Юки связь окончательно разрушена. Сердце Луки забилось так быстро, что начало болеть в груди, его лицо стало белым, как мел, руки забила крупная дрожь, на висках проступили капельки пота.       Лука резко выпрямился и отвернулся к окну, сжимая ладони в кулаки до побелевших костяшек. — Прости, Юки… Прости, — голос Кроссзерии дрожал, он ничего перед собой не видел, его голова опустела, в ней не осталось ни одной мысли, только всепоглощающая паника.       Юки был по-настоящему потрясён произошедшим, но стоящий к нему спиной Лука быстро привёл юношу в чувства и заставил взять себя в руки. Теперь для Юки многое стало понятно, будто кусочки пазла, наконец, сложились в целую картину, вопросы, на которые он никак не мог получить ответов, отпали сами собой. Юки не мог понять лишь одного: как он не догадался раньше? Юки отчаянно хотел спасти каждого, уменьшить боль всех дорогих ему людей и даже простых незнакомцев, но он в упор не замечал боли, которую испытывал самый близкий ему Лука. Ведь ещё при первой их встрече Юки понял, что Лука особенный. — Значит, в прошлой жизни… — озвучил свои догадки юноша. — Так вот какие отношения у нас были, — Юки тихо поднялся и приблизился к стоящей у окна фигуре. — Прости, что не понял раньше, Лука, — он опёрся головой на спину Луки и сжал его ладонь в своей, улавливая дрожь и волнение. — Нет! — голос Луки прозвучал так резко, что Юки инстинктивно отступил назад, — Юки, мы не можем… Потому что… — Потому что я парень? — Юки пристально смотрел на Луку несколько секунд, а потом решительно начал снимать ночную рубашку, оголяя торс. Однако смущение от собственного действия пришло почти сразу, поэтому юноша быстро закрылся, прижав к себе снятую вещь и опустив взгляд. — …И это тело тебя не привлекает, так ведь?       Руки Юки, сжимающие ткань рубашки слегка дрожали, а щёки покрылись румянцем: стоять перед Лукой полуобнажённым оказалось куда более смущающим, чем он предполагал. Кроссзерия смотрел на Юки широко распахнутыми от удивления глазами и с приоткрытым ртом.       Юки, что за мысли у тебя в голове? Как ты можешь спрашивать такое, стоя в одних пижамных штанах, смущённо прикрывая руками обнажённую грудь, в то время, как серебристый лунный свет мягко скользит по твоим плечам, кожа на которых напоминает мрамор. Ты само совершенство, Юки, вне зависимости от пола.       Лука медленно сделал шаг навстречу, не веря в происходящее, боясь, что сладостное видение вдруг развеется, оставив после себя лишь очередное воспоминание. Аккуратно, словно прикасаясь к хрупкой драгоценности, Кроссзерия обхватил тонкие запястья и отвёл в сторону, чтобы они не закрывали от пронзительных серых глаз демона тело любимого. — Глупый… и безумно красивый. Мой Юки… — сбивчиво прошептал Лука бархатным голосом, скользя большими ладонями по обнажённой, нагретой после сна коже, затем нежно поцеловал юношу в лоб, следом спускаясь к горячей щеке.       Юки выронил из дрожащей руки рубашку и сжал ткань безрукавки на спине Луки, неосознанно цепляясь за него, утопая в его нежности и любви, открывая для себя те чувства, которых прежде не испытывал.       Неожиданно раздался стук в дверь, от которого подскочили на месте и Юки, и Лука. — Юки-и! Ты проснулся? Можно мы зайдём? — послышался голос Токо. — Юки, Юки, Юки! — а эти радостные возгласы однозначно принадлежали Содому.       Юки тихо вздохнул, смиренно смотря на дверь, видимо, и не думая отказывать в просьбе, затем перевёл виноватый взгляд на Луку. Однако тот лишь недовольно цокнул и, мысленно извинившись перед Юки, просто закрыл ему ладонью рот, притягивая ближе к себе, давая понять, что в этот раз он его не отпустит. — Юки ещё спит, с ним всё в порядке, подождите до утра, — безэмоционально ответил Кроссзерия так не вовремя нагрянувшим гостям. — А… ну ладно, Лука.       Лишь когда шаги неугомонных ребят утихли, Лука убрал ладонь от лица Юки и раздражённо выдохнул. Юноша не сказал ни слова, только смотрел на Луку с лёгкой, беззлобной улыбкой. Теперь он осознал, как много раз Лука в прошлом хотел остаться с юношей наедине, однако им вечно кто-то мешал, и демону приходилось молча терпеть. Юки даже стало немного его жаль.       Пока юноша размышлял и вспоминал моменты из прошлого, Лука успокоился и начал непринуждённо стягивать с себя безрукавку, обнажая своё крепкое, рельефное тело. — О-ой! — воскликнул вконец смутившийся юноша, закрывая пылающее лицо ладонью.       Но Лука ловко перехватил его руку и переместил её себе на грудь. — Прикоснись ко мне тоже, Юки.       Юноша поджал губы, он весь дрожал от волнения, но убирать руку совсем не хотел, ведь тело Луки было очень приятным на ощупь. Юки чувствовал жар, исходящий от его кожи, и бьющееся под ладонью сердце Кроссзерии. — Лука, я действительно тебя люблю, — произнёс Юки на одном дыхании, прижался щекой к груди демона и обхватил его спину руками.       Ноги Юки подкосились, и он практически повис на Луке, который, заметив слабость юноши, тут же его подхватил и осторожно уложил на футон, нависая сверху и успокаивающее поглаживая светлые волосы. — Юки, я так счастлив, что готов умереть, — губы Кроссзерия расплылись в счастливой, искренней улыбке, он наклонился к лицу юноши и накрыл его губы своими, действуя более настойчиво, чем в первый раз, сначала активно посасывая то нижнюю, то верхнюю губу, потом проникая в приоткрытый рот языком, лаская зубы и нёбо и задевая клыками нежный язычок возлюбленного.       Юки отвечал на жаркий поцелуй, слабо хватаясь руками за плечи Луки, и слегка вздрагивая от прикосновений клыков. — Я тоже люблю тебя, Юки. Сильнее, чем ты можешь себе представить, — произнёс Лука, оторвавшись от его губ, и заключил самого драгоценного во всём мире человека в крепкие объятия. — Позволишь остаться с тобой до утра?.. — Конечно, Лука, — тепло улыбнувшись демону, ответил Юки, поглаживая его плечи.       Кроссзерия облегчённо выдохнул, лишь на миг отстранился, чтобы укрыть их обоих одеялом, а затем вновь притянул Юки к себе, обвив сильными руками тело юноши и уткнувшись носом ему в грудь. В этих тёплых объятиях Лука впервые за долгое время почувствовал себя в безопасности. А Юки испытал облегчение и радость от того, что, наконец, смог облегчить боль этого сильного, но невероятно одинокого существа, который стал его личным ангелом-хранителем ещё в тот момент, когда впервые спас из-под колес автомобиля. Думая о случившемся и перебирая пряди волос цвета воронова крыла под мерное сопение Луки, любуясь его умиротворённым во сне лицом, освещённым светом луны, проникающим через окно, Юки и сам не заметил, как погрузился в самый крепкий и спокойный сон с того времени, как он покинул приют. Теперь его место, без сомнений, находилось здесь, рядом с Лукой.