Разговор по душам

      — Долго ты там будешь еще стоять?       Сгорбившийся светловолосый парень, больше похожий на оживший труп, чем на человека, сидел за барной стойкой и ничего не выражающим взглядом сверлил дырку в человеке напротив.       — Шигараки Томура, мне кажется, что тебе хватит, — сказал этот человек напротив, вытирая полотенцем бокал.       — Я спросил, долго ты там собираешься стоять? — медленно, растягивая буквы и будто бы издеваясь, Томура повторял.       — Ты настолько огорчился тем, что новые члены нашей команды показались тебе слишком молодыми и недостойными? — улыбаясь, сказала черная тень, подобие человека в белой рубашке с жилеткой поверх нее.       — Тебе надоело жить? — Томура поднял взгляд на Курогири, и в той части рта, которая была видна из-за руки, прикрепленной от подбородка до лба, появилась безумная ухмылка — с такой обычно и правда убивают.       Курогири знал. Знал, что примерно с такой безумной полуулыбкой на жутком лице, которого даже почти не было видно из-за уродливой серо-синей, мертвецко темной руки, этот молодой человек напротив него убивал людей. Сам его квирк будто был создан для уничтожения и убийства — ведь он разлагал любую материю. Живые тела, допустим. И от этих воспоминаний, промелькнувших одно за другим, Курогири стало не по себе. Его затошнило, стоило снова перевести взгляд на эту руку, что была, кажется, навечно прикреплена к лицу Томуры.       — Шигараки Томура, я извиняюсь. Действительно, мне не стоило лезть не в свое дело. Сейчас я поднимусь к себе, а вы оставайтесь здесь, сколько вам того захочется.       Внезапно Томура рассмеялся. Смехом, которого Курогири давно не слышал — практически не предвещающим ничего плохого.       — Да, Курогири, ты всегда мог сказать то, что нужно в определенный момент. А я всегда ценил и ценю в тебе это качество. Мне кажется, или мы идеальная команда? Зачем нам нужен кто-то еще, хм? — Томура кажется сменил гнев на милость и решил поговорить по душам. Хм. Надо же. Бывает порой.       Курогири давно отставил бокал в сторону и теперь внимательно следил за движениями Томуры — те стали беспокойными, как и интонации в вопросах — это настораживало. Облокотившись на барную стойку, Курогири приблизил свое лицо к лицу светловолосого. Но так, чтобы то было не на опасном расстоянии, все-таки жить хочется, как ни крути.       — Я думаю… — Курогири начал волноваться, он чувствовал это по начинающему разрастаться темному туману в области его головы — … что нам лучше не обсуждать это сейчас. Я уже говорил тебе — нам нужно больше человек, хочешь ты этого или нет. И ты в курсе, что сенсей поддерживает мое мнение.       Это был контрольный в голову, Курогири это знал, так же как и то, что такой разговор совсем не стоило начинать, тем более, когда этот психопат в таком состоянии. Напился. Подумать только. Но тем не менее выстрел был сделан, а значит последует и реакция, ведь кое-кто бессмертный на такие атаки.       Томура снова улыбнулся. Это было странно даже для такого вечера как этот — когда они оба на взводе, один из-за новых злодеев, появившихся в команде, другой из-за реакции первого, — что Томура улыбался уже в который раз. Что-то не так.       — Сенсей… кто тебе вообще разрешал говорить о нем, хм? Я спросил лишь твоего мнения, а ты начинаешь давить на меня тем, чем нельзя. Ты же понимаешь, что так делать нельзя, верно, Курогири? — Томуру откровенно забавляла ситуация. Когда еще, в другой момент, он может спокойно манипулировать Черным туманом и даже заставлять того понервничать? Действительно, ответ очевиден — так бывает редко. И эти редкие случаи происходят именно тогда, когда Шигараки напивался. А напивался он лишь в особенные моменты.       Этот момент был вызван лишь одним — переживаниями насчет новых людей в команде. Ведь Курогири должен был знать… ведь должен же? Как Томура ненавидит новых людей в его окружении и именно поэтому так отчаянно хочет найти достойных. Но сегодня Курогири его не понимал. Или понимал, но не хотел об этом разговаривать. Шигараки такой вариант не нравился, а потому он пытался вывести Курогири из себя. И у него то отлично получалось.       — Я пошел к себе, наверх. Если что, я буду рядом, позовешь. У меня нет времени и сил на то, чтобы сидеть здесь и успокаивать тебя, правда. — Курогири, кажется, был зол. Его ярко-желтые глаза святились то ли плохо сдерживаемым раздражением, то ли просто усталостью — было не понятно. Томуре вообще уже давно стало многое не понятно в этих глазах.       — Никуда ты не пойдешь. Ты что совсем не слышал того, о чем я тебе только что говорил? Какие вопросы задал? Ты же всегда гордился тем, что умеешь понимать меня с полуслова, так где же это умение сейчас? — Томура поправил руку на своем лице, чтобы было удобнее быстро говорить — Ты что сейчас, сбегаешь от меня?       И тут Курогири не выдержал. Ну сколько уже можно было издеваться над его спокойствием и уравновешенностью — он что, железный, что ли? Из тумана же состоит, Томура, пойми.       — Ты хочешь, чтобы я поговорил об этом? — Туман понизил голос, отошел дальше к ряду бутылок позади него, чтобы продолжить на расстоянии, — Хорошо, давай поговорим. Ты думаешь, я не знаю, почему ты так отчаянно не хочешь кого-то нового в нашу команду? Ошибаешься. Я знаю даже причину твоего поведения и того, почему ты выпивал тут часом ранее. Ты не просто боишься чего-то нового, перемен, я знаю, это другое, с этим не связанное, ты боишься, что эти люди предадут тебя, верно? Что они поставят кого-то другого выше тебя. Что они признают того же Пятно выше, чем тебя, даже когда ты будешь угрожать им смертью, мучениями…       Руки Курогири начали менять свою форму и медленно расплывающийся туман уже почти касался Томуры — так всегда выходило, когда Курогири не сдерживал эмоций. Но не успел он договорить и заметить изменения, как Шигараки перебил:       — Достаточно. Я понял, ты все понимаешь. И ты действительно слишком хорошо меня знаешь — Томура снова ухмылялся –Почему я хочу тебя убить? Потому что при всем этом, ты давишь на меня самым изощренным способом — напоминаешь о сенсее.       Курогири уже не мог сдерживаться. Подошел ближе, почти вплотную к Томуре, не замечая, что туман теперь охватывал гораздо больше пространства, чем до этого.       — Тебе нравится это, да? Выводить меня из себя, манипулировать, делать так, чтобы я решил все твои проблемы, правда?       Томура уже давно заметил туман, что теперь доходил до его скрещенных рук на барной стойке, но не придавал этому значения. А теперь, после этих наполненных нетерпением слов, буквально ощутил на своих запястьях холодок. Шигараки медленным движением правой руки начал снимать «отца» со своего лица.       — Ты так разволновался, что даже не заметил, как туман стал касаться моих рук, Курогири — открывшееся лицо Томуры было серым, как столетняя пыль, но ярко-красные глаза светились сумасшедшим огнем. Его все же забавляла вся ситуация — он улыбался. Смотрел в неоново-желтые глаза напротив и улыбался, предчувствуя. Щелк. Туман вокруг запястий ловко оказывается руками с белыми рукавами, а обладатель этих рук уже не контролировал собственное тело.       — Меньше болтай — Курогири жестко впился губами в этот ухмыляющийся оскал. Он даже не совсем успел осознать, что хотел это сделать еще пару мгновений назад, когда только начал диалог с этим придурком.       Лицо Томуры будто захватили в ледяной плен. Туман поглощал его всего — губы, язык, небо, внутренности (по ощущениям было так), подчинял себе, показывал, кто имеет власть. Шигараки не сопротивлялся. Ведь сам добился, напросился и завел. По-другому и быть не должно — он сам напросился.       Кусая его губы, давая туману охватить шею светловолосого и забраться за шиворот водолазки, Курогири начал соображать — если он сейчас остановиться, то это можно будет потом списать на то, что он просто не сдержался, хотел проучить мальчишку, но если продолжит — назад дороги не будет.       Шигараки решил за всех — со всей силы схватил Курогири за железный щит на его шее, так, что был слышен жесткий звук. Оторвавшись от его губ, Томура, едва не задыхаясь, сказал:       — Мне не важно как, но перелезь через эту чертову стойку ко мне. Ближе. — глаза безумца, пьяные, горящие, слюна на нижней губе, румянец (румянец?) на мертвой коже.       Курогири перекинул корпус своего тела через стойку и оттеснив вперед Томуру, взял того за запястье. Мог и с помощью телепортации, но перекинуть свое тело через стойку перед этим наглецом — значило показать себя. Всего. Забирай.       — Ты любишь это делать. Выделываться передо мной. — Томура все еще мог подначивать. Черный Туман не мог позволить ему говорить, а значит, надо было найти способ заткнуть.       Дернув на себя Шигараки, Курогири схватил того за шею, несильно, но ощутимо, чтобы ни одно слово не вылезло из этой глотки. С силой развернув его, Черный Туман прижал Томуру к стойке. Захватил бедро правой рукой, левой взял за талию и опустил полулежа на барную стойку.       — А сейчас, Шигараки Томура, у нас будет разговор по душам. Можешь называть это как хочешь, но я буду называть это так. — зловеще понизив голос, Курогири стянул до колен штаны с Томуры.       Всю степень безумства и одержимости Курогири отражал его вышедший теперь уже полностью из-под контроля туман. Он окутывал Шигараки со всех сторон — у его лица, отдавая ледяным дыханием, у его обнаженного бедра, и сильнее всего там, где его касались руки хозяина — на шее и запястье.       Курогири провел рукой от запястья вверх — по выступающим венам, к предплечью. Оттуда к ключицам. Наклонился, убрал руку с шеи, укусил. Резко, больно, так, что Томура шумно выдохнул. Но молчал — рука, державшая его шею, могла в любой момент схватить ее снова.       Провел по соскам, начал спускаться ниже, к той части одежды, которая совсем не должна быть сейчас на светловолосом. Томура издавал постанывающие звуки, и было не понятно, что именно он хочет — чтобы Курогири продолжил или прекратил, ведь любое его прикосновение обжигало и обдавало холодом одновременно. Чертов туман.       Но Курогири и не думал останавливаться. Это уже физически было невозможно. Не в том состоянии. Быстро сняв этот мешающий предмет одежды с Томуры, Курогири обхватил рукой его член.       — Агх… не тяни, давай… быстрее — Томура, наплевав на все предостережения молчать, все же не мог сдержаться.       Желтые бешеные глаза посмотрели прямо в красные, просящие, адские, готовые убить. И Курогири не стал медлить — начав быстро двигать левой рукой по члену Томуры, правой он хаотично расстегнул ширинку на своих штанах, и, практически ничего не понимая из-за разросшегося тумана, дрочил.       Томура терялся в ощущениях — его шея в таком жутко неудобном положении давно затекла, ног он тоже не чувствовал, что говорить про те ощущения, которые толчками приходили к сознанию с каждым движением руки этого чертового Курогири.       Курогири был на грани. Он чувствовал всем своим туманным телом — долго он так не сможет. Потому что этот придурок его вывел из себя, эмоционально надавив (кто еще на кого давит, в итоге), физически измотал, так как с такими эмоциями Курогири почти не мог управлять своим телом, туманом, а от этого страдал даже больше, чем от слов. Ему было так плохо, физически плохо, при всем этом безумном круговороте приятных ощущений внизу живота и где-то на периферии сознания (ведь это член самого Томуры в его руке, верно?), что хотелось сделать плохо и Томуре тоже. Ведь не одному ему можно быть полным психом с горящими глазами.       — Томура… — Курогири пытался говорить четко, чтобы каждое его слово доходило до сознания этого существа — Когда ты убивал тех людей, ты испытывал такое же ощущение оргазма, что сейчас?       Он говорил это и продолжал двигать руками — в верном направлении вел их обоих к тому оргазму, о котором пытался сказать.       — Эти люди… ты рубил их на части… ты… агх.- Курогири был близок к тому, чтобы кончить, этот начатый им разговор возбуждал больше, чем отсутствие сопротивления Томуры, чем его стоны и горящий взгляд — … ты чувствовал то же, что и сейчас?       Томура, казалось, был в какой-то другой вселенной — его лицо ничего не выражало, кроме наслаждения процессом, полностью охваченный ощущениями приближающегося оргазма от этих рук, тумана, тумана, который был везде, приносил холод и эйфорию, проникал под кожу, он пусть и слышал слова Курогири, но не отвечал.       Курогири это понял, но ответ его был жизненно необходим. Он даже сам не мог себе ответить, зачем. Для того, чтобы убедиться, что этот парень — конченый отморозок, или для того, чтобы понять, почему он с таким мерзким существом сейчас сливается в одно целое… Но ведь Черный Туман и сам был таким существом — мерзким, отвратительным, неправильным, злым, в конце концов.       — Урод… — Томура со стоном кончил, задыхаясь и пытаясь отдышаться — из-за тебя я кончил раньше времени.       Курогири посмотрел на свою левую руку — та была в сперме. Несколькими быстрыми движениями он довел себя до разрядки и лишь тогда смог поднять взгляд на Томуру. Все еще в тумане, тот полулежал, неестественно согнувшись, держась руками за края, чтобы не упасть. Он был не в адеквате, с закрытыми глазами, что-то бормотал себе под нос. Курогири небрежно снял с себя рубашку, вытер об нее руки, застегнул свои штаны.       — Я получал удовольствие тогда гораздо более сильное, чем сейчас здесь, с тобой. — все еще с закрытыми глазами и спущенными штанами, Томура подал голос. Тот был низким и хриплым.       Курогири смотрел на него. Приблизился, чтобы натянуть на того трусы и штаны.       — Теперь ты будешь делать вид, что не задавал мне этого вопроса? — Томура тихо засмеялся. — Ты еще больший псих, чем я. Мы друг друга стоим.       Курогири молчал. Нацепив одежду на Томуру, взял его за плечи, чтобы тот принял вертикальное положение перед ним.       — Скажи, как тебе не противно носить эти отрубленные руки постоянно с собой, Шагараки Томура? — Курогири внутренне содрогался от того, что позволил себе говорить об этом с Томурой, но он уже действительно не мог остановиться. А еще он радовался тому, что этих гребаных рук сегодня не было с этим придурком.       — Ааах. Так это все было только из-за моих рук? Тебя это правда настолько возбуждает? Ты ведь знаешь, что это руки тех убитых мною людей, о которых ты упоминал, когда…эм, дрочил мне? — Томура забавлялся. И если его хорошо знать, то можно было заметить, что он правда озадачен поведением Курогири.       Настала очередь Курогири смеяться.       — Нет, Шигараки, меня это не возбуждает. Руки — твой фетиш. Мой — разговоры, туман. Кстати о нем, смотри, он практически весь снова в моем теле. Но когда ты начал стонать…туман я сдерживать полностью перестал. — Курогири смотрел на Томуру и ухмылялся — И да, я знаю, что это за руки. Это не важно.       — Не важно? Что тогда по-твоему важно из всего того, что мы тут успели с другом другом сотворить? Слова, действия? Что? — Томура взял «отца» и вернул на положенное тому место.       — Важно то, Шигараки Томура, что у нас получился отличный разговор по душам. Ты чувствовал мою, поверь, с туманом приходят все мои эмоции, а я твою — когда ты только подумал об этих убийствах.       — Ты помешанный придурок, Курогири. И я правда не понимаю, почему позволил тебе сделать это со мной.       — Может быть потому, что ты сам этого хотел?       — Может быть. Однако… не считаешь ли ты, что разговоры по душам можно ввести как технику психотерапии? На постоянной основе? — Томура смотрел на Курогири и не мог понять, как так сложилось, что он предлагает такое, сегодня, этому… человеку?       — Психотерапии…да, забавно. Боюсь, что от твоих тараканов я могу сойти с ума. Хотя не могу пообещать, что с тобой не будет того же.       — Я же сказал — мы друг друга стоим, Курогири.       — Смотри не пожалей об этом.       — О, сожалеть, к счастью, не моя прерогатива.