ББ КФ - 19

Теннесси встречает их дождем. Баки приоткрывает все окна в машине, впуская в кабину их пропахшего на редкость вонючими чипсами форда свежий воздух Дымчатых гор. Когда они огибают один из хребтов с подветренной стороны, в салон залетают капельки дождя, Баки фыркает, стирает их тыльной стороной ладони с небритой щеки. Потрепанная крага на его левой руке намокает через пару секунд, и в салоне повисает еще и запах мокрой кожи. Стив морщит нос, но он так удачно сложил себе куртку под голову, прислонившись ей к стеклу, что его ни капли не трясет, как это обычно бывает, так что ему не хочется шевелиться. Поэтому он просто бурчит, лениво тыкая Баки в бок кончиками пальцев. - Закрой, чехлы потом еще три дня влажные будут, гадость же. Баки косит на него из под козырька темной бейсболки и дергает уголком губ смешливо. - Ты такой хипстер стал, Роджерс, слышал бы тебя Дуган сейчас. Это так здорово, что у Стива снова есть Баки, что он помнит, может вот так его подкалывать (и подкалывает, поганец, при каждой возможности), что Стиву аж дышать порой тяжело от этого нежданного и незаслуженного счастья. Он до сих пор не привык до конца, что больше не один. - Отвали, - признается он в любви в тысячный, кажется, раз. Баки ухмыляется в ответ. И я тебя. И закрывает окна. В Гэтлинбурге они чекинятся в привычном уже двухзвездочном мотеле. «Зато бассейн!» - радуется Баки, как будто в промозглом октябре это играет решающую роль в выборе между тремя в остальном одинаковыми шаблонно-картонными корпусами. В этот раз они оказываются на самом краю национального парка, и Стив разглядывает начинающие желтеть склоны, пока Баки берет разбирается на ресепшене. - Нет, не твин, нам нужна одна кровать, кинг-сайз. Стив проглатывает улыбку, поспешно поворачиваясь к стойке спиной. В этот раз спор он выиграл, - их опять не приняли за парочку, хотя в этот раз Баки даже приложил чуток стараний – он аккуратно приобнял Стива за плечи, пока прыщавый паренек с ресепшна тщательно проверял их фальшивые документы. Не помогло. Так что Баки раздраженно сопит, переминаясь с ноги на ногу, все оставшееся время оформления номера, потом сгребает живой рукой обе ключ-карты и и молча уходит в сторону номера. Малолетний администратор, впрочем, не смотрит в его сторону, выражение его по-детски округлого лица чуть меняется, и Стив тут же улавливает, пацан пытается вспомнить, сообразить, где он раньше мог его, Стива, видеть. Он отворачивается и идет за Баки, надеясь, что его борода и потасканная бини все-таки так же здорово сбивают народ с толку в Теннесси, как и до этого в Джорджии, Алабаме и Луизиане, с которой и началась их спонтанная, но затянувшаяся, затянувшая их в хитросплетение хайвеев и новых впечатлений, поездка. В Новом Орлеане они оказались во время одной из самых простеньких своих миссий. Гидра свила уютное гнездышко в ангарах одного из местных аэропортов, неприметно дирижируя из провинциальной Луизианы вместо более очевидного для поисков соседнего Техаса. Более очевидного всем, кроме Наташи Романофф. Команда Мстителей в итоге свалилась на эти ангары, как снег на гидро-голову, на все головы разом , зачистка произошла как никогда быстро, Стив даже разогреться не успел толком, как все уже кончилось. - Давай останемся тут на ночь? – Сказал ему тогда Баки, когда они уже ждали обратный джет. Стив к тому времени уже полдня пытался вспомнить, убрал ли в холодильник сковороду с остатками рагу, которым они вчера обедали, параллельно продумывал, какие цепочки поставок они перерезали, опустошив этот гидро-гадюшник, что даже не сразу сообразил, о чем это Баки вообще. - Новый Орлеан, приятель. – Баки мечтательно улыбнулся. От него едва уловимо тянуло горелым сунаром, откуда только взялся тут. – Луизианские послевоенные блюзы же, ну? Баки и его блюзы Стиву надоели уже до чертиков, но отказать он ему тогда не смог. Он вообще не мог и не хотел отказывать ему, ни в чем, никогда. Тем более, просил он чего-то до крайности редко. Все еще считал, что не заслуживает. С прогрессом они справлялись по-разному, Стив зависал в интернете, Баки предпочитал бумажные книги, кино им нравилось одно и то же, а вот с музыкой все пошло совсем вразнобой. Стив вполне успешно добрался уже до Битлов (живенько), Бон Джови (подходит для пробежек) и Нирваны (громко!), а Баки, как и семьдесят лет назад, слушал тягучие блюзы. Логично из него вытекающий соул его, к ужасу Сэма, не брал совсем, он не впечатлился рок-коллекцией Тони, морщился от хип-хопа и в качестве компромисса обычно врубал топ-40. Но вот в тот вечер, когда они, наскоро переодевшись в выуженное из прилетевшего-таки джета гражданское, отправили команду по домам и поехали в центр города, Стив, наконец, понял, что в этих блюзах так Баки притягивало. Новый Орлеан дышал этими рваными, чувственными мелодиями, от уличных музыкантов с гитарами и банджо, до надрывно плачущего фортепиано в баре, в который они зашли, когда на улице окончательно стемнело. Баки пялился тогда на сцену, не отрываясь, проговаривал даже иногда слова неслышно, глаза у него влажно блестели, но он был счастлив в этот момент, и Стив не мог оторвать от него взгляд. Они остались до закрытия, и Баки был как пьяный, когда они вышли, хотя его, как и Стива, не брало. Но взгляд у него был опустошенно-восторженный, он словно растерял всю свою энергетику сжатой пружины, шагал размашисто, улыбался во весь рот, пару раз порывисто поцеловал Стива в губы, оглаживая внутреннюю сторону горячим языком так, что у того ноги подкосились, и срочно пришлось ловить такси до ближайшего отеля. То, что они творили друг с другом той ночью под аккомпанемент Лейзи Лестера, Стив никогда не сможет вспоминать без сладкой дрожи в низу живота. И на звук губной гармоники у него теперь сразу обжигает щеки, как у образцовой собаки Павлова. Наутро, когда Стив проснулся, рано, слишком рано, Баки полулежал на нем, потеряв где-то в ночи подушку, и смотрел молча сквозь спутанные пряди. И был он весь невозможно расслабленный, занеженный, залюбленный до поволоки в глазах, до расширенных спросонья зрачков, таким Стив видел его в последний раз еще до войны, в прошлом веке, в прошлой жизни. - Тихо, - перебил его Баки, открывшего было рот. Стив еще и не придумал, что хотел сказать, но Баки аккуратно прижал теплые пальцы к его губам. - Знаю, знаю, надо ехать, но дай мне еще пару минут. Из его тяжелого расслабленного тела с каждой секундой уходила эта совершенно Стивом забытая тягучесть, он становился легче, напрягаясь в уже привычную сгруппированность Солдата, твердел, каменел мышцами, лицом, взглядом... И Стив понял, что не может, не хочет, чтобы так было. - Давай не поедем. Баки закатил глаза и скатился с него окончательно. - Ага, конечно. Устроим каникулы. И Гидру тоже в отгулы отправим, чего это они, бедняжки, трудятся без отдыха во имя всемирного зла... Он запнулся на полуслове, поднял взгляд и как-то сразу посерьезнел. - Ты серьезно, что ли? - Мне кажется, я еще никогда не был так серьезен. – И так искренен. Баки нахмурился и зачесал спутанные пряди за уши, глянул сумрачно. - И что мы будем делать? Слушать блюзы и есть гамбо? Да ты меня удавишь на третий день в этой Луизиане. Но Стив его уже не слушал, сердце у него заколотилось, когда он понял, что они могут. Могут. Сделать то, чего хочется им, хоть раз в этой чертовой столетней жизни, а не то, что решено за них или предназначено им лицемеркой-судьбой. - А почему обязательно Луизиана? Я вот вообще нигде не был, кроме Вашингтона, представляешь? – Он улыбался уже во весь рот, у него аж пальцы на ногах поджались, так его начало накрывать. А Баки все щурился подозрительно, но лицо его начало оттаивать, такое подвижное до войны лицо, сейчас словно два Баки вели борьбу где-то там внутри, и тот, что обычно был запрятан глубоко-глубоко, побеждал, проглядывал неловкой улыбкой в уголках расслабившихся губ, розовел щеками и нервно тер пальцами загривок. - Да нет... Ну не можем мы, Стив. Стив все никак не может перестать улыбаться, глядя на него, такого взъерошенного и полузабыто сомневающегося, стоит ли влезать в эту затею. Точно так же он в девять лет пытался решить, стоит ли соглашаться на стивовскую гениальную идею напихать противному мистеру Камуну в ботинки слизняков из канавы возле школы. - Или можем? Еще пару секунд они пялились друг на друга, а потом Баки крепко обнял его за шею и хрипло засмеялся. Они смогли. Совесть в итоге победила, и команду в лице Наташи они предупредили. Потом Баки, практически урча от удовольствия, раздолбал их телефоны. После чекаута они сняли всю наличку с кредиток и выкинули их в ближайший к банкомату мусорный бак. Денег им хватило на завтрак в Айхопе, заначку в триста баксов и десятилетний Форд Эскейп с полным баком. Баки заржал в голос и ретировался из офиса, оставив Стива разбираться с бумагами и сияющим от удачной утренней сделки с не торгующимися покупателями агентом. - Ну что, куда? Они сидели в машине, своей машине, посреди полупустой луизианской парковки, и оба чуть ли не вибрировали от предвкушения. - Прямо? – Смело предложил тогда Стив и кивнул на запылившийся знак десятого шоссе, поскрипывающий на ветру над их головами. - Я люблю тебя, - ответил Баки и завел мотор. Первую свою ночь они ночевали в машине на берегу бухты Мобил, потому что воровать Стив Баки категорически запретил. Первую свою работу они нашли в доках этой же бухты, лом и переборка поврежденных палет развлек их на целую неделю, до первых пейчеков, после которых они, наконец, сняли себе номер в самом захудалом мотеле, который только смогли найти. Тогда Стив, глядя на себя в треснувшее по верхнему краю зеркало, и решил, что бриться ему лень. Баки не возражал. Поскреб свой собственный подбородок задумчиво и выбросил так и не использованный одноразовый станок в жизнерадостно-розовую икеевскую мусорку. Первые неприятности они нашли на свою голову, когда возвращались из бара после второго пейчека. Неприятности остались валяться в переулке за углом с треснутыми ребрами и сотрясениями, а Стив и Баки погнали на своем Эскейпе дальше на восток. В Алабаме они проболтались две недели, перебиваясь одноразовыми заработками вроде подстригания газонов у благообразных леди, которые пялились на Стива без футболки, как на второе пришествие, и установки оборудования для кемпингов на стоянке, на которой они сами же потом и остановились. Ночами они заводили мотор, ложились на теплый капот, глазели на глубокое, чистое небо и разговаривали. Именно там Баки в первый раз срывающимся на шепот голосом рассказывал о первых своих годах в Гидре, о том, как и что с ним делали, как выбивали Человека и вбивали, вколачивали Солдата. Стив не знал, что сказать на это, как утешить, когда Баки плакал, беззвучно и очень-очень горько, поэтому он просто крепко держал в своих ладонях его подрагивающие пальцы и целовал в мокрые виски, грея, отогревая теплом своего тела. Джорджию они пересекли в четыре дня, остановившись в Атланте на выходные, пришедшиеся на гей-прайд. Атмосфера парада и праздника осталась в их форде радужным конфетти и Баки, мурлычущим себе под нос бодренькое диско. Стив даже пожалел на долю секунды, что у него нет телефона, чтобы это заснять. Сэм бы натурально от смеха лопнул. Баки вообще просился на фотопленку, чуть сбросивший мышечную массу, легкий, грациозный без веса четырех стволов и семи ножей (хотя парочка все же точно где-то у него была припрятана), с ног головы одетый в то, что им попадалось их размеров в трифт-магазинах: потасканные синие конверсы, обтрепанные джинсы, толстовки с какими-то туристическими надписями, неизменная темная бейсболка, иногда лихо завернутая козырьком назад. Свободный, открытый, насмешливый, насквозь сломанный и невероятно цельный одновременно, Баки так невероятно красив, что Стиву перехватывает дыхание каждый раз, когда он улыбается. Вот и сейчас, когда он все же догоняет его у двери их номера, Баки кидает на него взгляд через плечо, смотрит чуть ли не кокетливо и молча сдвигается в сторону, пропуская его вперед. До кровати они добираются только через сорок минут. И у парня с ресепшена больше не должно быть сомнений, какой номер им нужно было предлагать. В Гэтлинбурге они проводят три дня, два из которых Стив не может вытащить Баки из местного Аквариума, потом они помогают одному хитроглазому индусу Роми поменять забор у парковки его гифтшопа, и хотя он их безбожно обманывает при расчете, они особо не расстраиваются, только Баки в отместку строит глазки жене Роми, красавице Амале. Она вздыхает, глядя на него, обшаривая взглядом его всего, с носков драных кед до кончиков отросших волос, которые Баки теперь собирает в неряшливый хвост. Стив ее понимает. Вздыхает тоже. А потом Баки поворачивается на звук и тут же подтягивает его к себе за ворот футболки и целует, трется по-медвежьи колючей щекой о щетину на подбородке и обнимает крепко, утыкается в шею. Амала вздыхает еще раз. Стив целует подставленное ухо и гладит Баки по позвоночнику, чувствуя, как тот податливо гнется в его руках. Он так счастлив, что ему хочется плакать. Из Теннесси они выезжают в ночь и едут прямиком в Иллинойс, и вот уже они в новом мотеле, теперь Стив разглядывает озеро Мичиган, которое раскрашивается рассветным нежно-розовым. Кинг-сайз Баки в этот раз просить не приходится. Стив улыбается все равно. В Чикаго они полдня шатаются по центру, съедают по хот-догу у гигантских парковок-кукурузин, обходят по кругу Нэви Пир, и потом Баки милостиво разрешает Стиву раскошелиться и затащить их в Чикагский институт искусств. Там Стив вихрем протаскивает их по всем залам,пока они не добираются до галереи современного искусства. - Так, я буду вооон там, на уютной мягкой лавочке. – Стонет Баки, но Стив его уже не слушает. У него в прямом смысле разбегаются глаза, он не знает, куда смотреть в первую очередь. Дали, Пикассо, Тулуз-Лотрек, Вуд... Когда он, наконец, возвращается к Баки, тот дремлет, уютно свернувшись в своей великоватой на пару размеров толстовке. Стив аккуратно пинает его кончиком кроссовки, и он вскакивает вертикально вверх, как напуганный кот. - Придурок, - ворчит Баки на его хихиканье и трет глаз кулаком правой руки. Левая аккуратно выпутывается из кармана толстовки, и Стив, кажется, понял, где он ныкает нож. - Сам такой, как ты умудрился уснуть, безкультурщина! Здесь же столько всего... – Баки отмахивается и поправляет бейсболку, сворачивая ее козырьком назад. - Да-да, супер интересно и вдохновляюще, верю. Ты закончил? – Стив закатывает глаза, но кивает. - Ну пошли тогда, сожрем чего-нибудь. У нас, правда, только на Тако Белл какой-нибудь хватит, максимум. Они стонут в унисон, и Стив подпихивает Баки в сторону выхода. - Тако Белл – это прекрасно, приятель. Лучшая твоя идея! - Мои идеи всегда гениальные, не то, что ты «давай потратим последние пятьдесят баксов на музей». Препираясь, они спускаются с крыльца музея и, переглянувшись, решают, как обычно, пойти прямо, переходят дорогу, и Стив начинает вертеть головой, высматривая фиолетовую вывеску. - Что-то пока только Старбакс вижу... Но это нам не по карману, Бак, у нас одиннадцать баксов, как раз на два буррито комбо наскребется. – Он оборачивается, потому что Баки вдруг встал, как вкопанный. – Что такое? Стив прослеживает направление его взгляда, и у него отвисает челюсть. Пару секунд он хлопает глазами, потом смотрит на Баки. - Да ладно? Серьезно?! – Но Стив уже знает, что они это сделают, запускает руку в отросшие за пару месяцев волосы, ерошит их и вытаскивает из кармана бини, напяливает, пряча непослушные пряди. - Погнали? – Баки пружинит на месте, уже готовый сорваться с места. - Прямо сейчас? – Стив неожиданно сам для себя смеется в голос. – Давай по буррито сначала, потом великие дела. Баки сияет и разве что хвостом по земле не бьет. У Стива намокают ресницы, и он снова смеется. Они в порядке. Они живы. Они вместе. Здесь и сейчас, в этот погожий октябрьский день на углу Адамс стрит и Мичиган авеню – самый-самый счастливый момент в его почти столетней жизни.