Запах моря в волосах

      Отношения — одна из главных составляющих жизни. Но только не для Ниджи. И, возможно, для двух его братьев, но принц не был так уверен. Первый что — то мутит с девчонкой из лаборатории, а четвёртый ухлёстывает за новой казначихой. 《А ткачиха с поварихой, со сватьей бабой Бабарихой》. Тьфу, Рейджу стоит прекратить горланить эти странные стишки. А казначей у нас грудастый, не то что та жаба. — Ниджи — сама? — из мыслей выводит взволнованный голос Козетты. — Вы выглядите задумчивым. — Чего ты так таращищся, дурёха! Уже подумать пять минут нельзя, мать вашу! — прикрикнул принц, отодвигая от себя повариху. — Топай отсюда. — Слушаюсь, Ниджи — сама, — Козетта быстро одевается и покидает покои, оставляя синеволосого наедине со своими мыслями, которые уже не казались такими важными. Захотелось вновь почувствовать тепло поджавшегося под боком тела. Эх, да всё ему не так. 《Ведёшь себя как баба, честное слово》 — вспомнились слова Ёнджи. Пф, многое он понимает, горилла доморощенная! Ишь чего о себе возомнил, если за все двадцать лет лишь вторая девушка добровольно с ним таскается. А первая девчонка тоже была хороша. Рыжая чертовка с ахуенной фигурой, острая на язычок, не лезущая за словом в карман стерва. Быстренько свалила, прихватив с собой половину казны Джермы, в добавок покалечив не только Ёнджи, но и Ниджи. Младшенькому досталось разбитое вдребезги сердце и начавшаяся любовь к одноразовым встречам. Ах-ах, какая жалость! Но стоит вспомнить, что они — ассасины королевства Джерма 66, а им не пристало наматывать сопли на кулак, Джерма берёт города за день! А вот Ниджи достались жуткие шрамы около глаз — покалеченная кожа надёжно спрятана за непросвечивающими стёклами очков. Благо, с детства была тяга к подобному аксессуару, поэтому это не доставило каких — то неудобств. А отец приказал спрятать это уродство. Шрамы — не для идеальных солдатов, детей Джермы. Ха-ха, папочка всеми силами пытается скрыть дефекты модификации. Главная ошибка сейчас где-то в море, обжимается с не менее стрёмным, примерно как Ёнджи, неотёсанным мечником, безотказно прогибаясь под него и позволяя лапать себя за задницу. Хотя нет, зелёный симпатичный, они близнецы, и называть его страшилой — окликать так и себя. Ещё немного полежав и подумав, Ниджи решил собираться.

***

Дверь скрипнула, оповещая, что кто-то зашёл на кухню. Козетта решила не поворачиваться, но тихо пискнула, когда широкие ладони легли на её талию, а чей-то подбородок уткнулся в светлую макушку. Хотя, тут и гадать не нужно. — Ниджи-сама, — тихо произносит девушка, прислушиваясь к его спокойному дыханию. — Помолчи, — сильные руки обвили девичью талию, притягивая ещё ближе к себе. Козетта улыбнулась и продолжила работу, румянец на щеках закрыл собой все веснушки, которые так любил и ненавидел принц. Кратко говоря, девушка привыкла к подобному поведению. Ниджи будто несносный ребёнок — непослушный и капризный. В том — то и дело, что дитя. Поначалу он откровенно ненавидел повариху, так и норовя запустить в её светлую голову вазон с цветком, подушку, статуэтку, ложку, графин, часы, чайник с кипятком, чайник с горячим чаем, в общем не перечислить. Она часто думала об их отношениях. Подумать только! Принц и повариха! Больше похоже на сюжет какой-то из сказок, тогда, когда мама читала их перед сном. Тогда, когда маленькую Козетту не оттащили от убитого тела матери, тогда, когда её не привели во дворец и не отдали в помощницы поварихе Фрегозе. Да, она была похожа на ту мигунью — кухарку, при дворе злобной колдуньи Бастинды. Только вместо ведьмы был огромного роста, до жути страшный и излучающий ауру сильного человека, Винсмок Джадж — нынешний король Джермы. Тут не помогло бы ведро с водой. Козетта на удивление быстро свыклась со своей участью. А что делать — бежать? Там никто её не ждёт, деревня полностью сожжена, как и большая часть жителей. Девушек что постарше отправили в гарем, они послужат развлечением для подрастающих принцев. На наследников повариха практически не смотрела, только изредка косилась, когда начиналась потасовка. Сама же девчушка пыталась скрыться как можно скорее. Но однажды маленькая девочка привлекла внимание одного из принцев, что не являлось чем-то радостным. Козетту чуть не избили, но её спасла Рейджу — самая старшая и спокойная из четы Винсмоков. Далее по старшинству следовал Ичиджи — вечно злой и вечно просматривающий на всех свысока, независимо от роста встречного. Ниджи и Ёнджи — отдельные кадры, заслуживающие внимания. Если второй хоть немного имел человечности, что не распространялось на Санджи — самого доброго из всех, то первый мог придраться к любой мелочи, а потом избить, если что-то пришлось не по нраву юному принцу. Со временем девушка научилась избегать встреч с синеволосым, плутая по тайным коридорам замка, известным только прислуге и, разве что, планировщику этого чуда. Конечно, мрачность отталкивала и пугала, но с временем можно невольно осознать, что тебе по душе эта таинственность и мягкая полутьма, скрывающая в себе многое, не предназначенное для чужих глаз и косых взглядов. Так называемая вражда с синеволосым принцем продлилась не очень долго — примерно года два. И вот, в очередное утро Ниджи-сама отчитывал повариху, спасибо что не тыкая носом в недочёты. Кричал он долго и с чувством, да так, что остановился отдохнуть. Внезапно принц посмотрел на девушку в поварской форме, а это Козетта чуть ли чувствовала каждой клеткой тела, и, схватив светловолосую, потащил в свои покои, где и сделал своей. — Козетта, — из мыслей вывело злобное бурчание Ниджи. — хватит стоять столбом, мать твою… Повариха уже собралась вновь затараторить извинения, но её бесцеремонно притянули к себе, целуя грубо, но чувственно. Девушка привыкла к подобному, но всё было как в первый раз. Козетта не знала, можно ли считать их отношения токсичными, а её саму — гордой обладательницей стокгольмского синдрома. Скверно всё это, да и служанки часто перешептываются за спиной, кто-то осмеливался говорить в лицо. — Какая же ты бедняжка, Зетта-чан, — любила вздыхать одна из служанок Рейджу, Эдигейл, специально коверкая имя и не реагируя на просьбы прекратить подобные действия. Сама она была страшна как смерть, но считала себя потерянной наследницей престола какого-нибудь королевства в далёких джунглях, где её ждут верноподданные, в гареме одни красавцы, а за её руку и сердце готовы воевать. Так любил говорить Ниджи, когда приходил в общую для прислуги комнату, подбирая время, когда кроме поварихи тут никого не будет, да та дама не спешила покидать данное место. — Надо будет скинуть её в бассейн с акулами, — размышлял принц. — Ниджи-сама! -…Или сразу на корм морским королям, — продолжал парень, не обращая на тщетные попытки Козетты прекратить словесное издевательство. — Ой, да ладно тебе, будто не хочешь сделать то же самое! Ниджи повеселел и подскочил к девушке, широко улыбаясь, на что девушка покраснела и отступила на шаг назад, так, на всякий случай. — Боишься? — хищный оскал. Принц умел пугать достаточно хорошо, враги тучами убегали от него, наученные горьким опытом, когда только видели его синеволосую макушку. — Не волнуйся, я кусаюсь в редких случаях, малышка Зетта. Ну специально же!