Заявка 1.21

Ваня понимает, как серьезно он влип, только когда Рудбой у него в контактах телефона превращается в Ваньку. Он зависает, пораженный, глядя на всплывшую информацию о звонящем контакте и на то, как его собственный предатель-палец со скушенным заусенцем поглаживает механически зубастую гиену на аватарке. Когда контакт Рудбоя обзавелся еще и дурацкой фоткой, он даже вспомнить не может. «Пиздец», - проносится в ваниной голове бесконечной бегущей строкой. Блядского розового цвета. Естественно. Забитый мудила пролез настолько глубоко под ребра и в подсознание, что как его оттуда теперь вытаскивать, Ваня не знает. А ведь прошло всего сколько? Четыре, кажется, месяца, с того дня, когда он приехал в первый раз на Атаманскую и выяснил, что у мажористого бэк-эмси Оксимирошки очень глупое и какое-то совершенно детское выражение лица, когда он до крайности охуевает. Ваня, впрочем, охуел тогда сам, он, наверное, самому Императору удивился бы меньше, открой тот дверь мальчику по вызову в его лице. Было в нем что-то такое... Чего в Рудбое не угадывалось совершенно. Внешность, как оказалось, пиздец обманчива. Рудбой отмер тогда первым и подвинулся ближе к косяку и приоткрыл дверь шире, давая Ване пространство, чтобы пройти в квартиру. Его светлые брови, однако, все еще удивленно прятались где-то под голубой челкой, и Ваня воспользовался этой бесконечно долгой заминкой длиной в минуту, проскользнув в квартиру подальше от потенциальных глаз потенциальных соседей. Спалиться в компании члена (ха-ха!) Свиты было бы смерти подобно, а перед самим Рудбоем падать уже ниже некуда. Хотя тот сам хорош, вызвал пацана на потрахаться. Ваня видел свою анкету на сайте, выбрать его, не понимая, что в комплекте прилагается, было невозможно. Они неловко переминались тогда в по-питерски тесной прихожей, вернее, переминался Рудбой, а Ваня, видимо, пережив стремительный нервный срыв, как-то локально перегорел и терпеливо ждал закономерного вопроса. Мудак, конечно, не подвел. - Нахуя? Вот так емко, хлестко, как ссаной тряпкой по лицу. Ваня дернулся невольно, сразу вылетая из неожиданно пойманного дзена в реальность, в которой он в очередной раз привез свою жопу в пользование незнакомому мужику. Хотя тут любой незнакомый был бы лучше, чем верный оруженосец Самого. А из самого Вани вышел ровно такой оруженосец, какой достался рыцарь. Двухметровая бестолочь была настолько талантливой, насколько и ленивой, и нихуя не хотела делать, чтобы денег хватало больше, чем на чебупели с вискасом. А уж после хайпа он вообще благополучно съебался с Ваниной квартиры, вроде как сделав доброе дело и освободив продавленный диван, на котором жил последние месяцы. Только не пришло Славону в голову, что одному Ване аренду без работы никак не вытянуть. Так что завязать с этим, мать его, фрилансом, никак не получалось. Жопные трипы, как он про себя называл такие поездочки, возникли достаточно спонтанно года три назад, когда универ оказался проебан окончательно, рэпчик денег приносить не хотел, и жрать было нечего совсем, ни ему, ни коту-подростку Грише, свалившемуся тогда на ванино попечение вдобавок ко всем остальным проблемам. Именно голодные кошачьи мявы стали тогда финальной точкой. Легко и быстро поднять денег в Питере оказалось ровно два способа. В наркоту он лезть не хотел. Впрочем, и в задницу Ваня никогда до этого не трахался, но деньги за один выезд предлагали такие, что можно было и потерпеть. А потом еще раз. И еще. Пока не оказалось, что три раза в месяц позволяют снимать квартиру и кормить себя с котом, а для друзей изображать кипучую деятельность фрилансера-копирайтера, которая на самом деле приносила штуки четыре в удачный месяц. - Фаллен? – Рудбой, видимо, заскучал, не дождавшись ответа, потому что махнул ладонью с полустершейся надписью у него перед носом, вытаскивая обратно в реалии своей сумрачной квартиры. – Тебя как зовут-то? Какие мы вежливые, смотрите-ка. - Ты не поверишь, - Ваня стряхнул с себя накатившую муть и ухмыльнулся по-фалленовски придурошно, протягивая руку, хватая нахмурившегося Рудбоя за ладонь в вальяжное рукопожатие. – Тезки мы с тобой, Вань. - Будем знакомы, хули. – Рудбой аккуратно освободил ладонь и сложил руки на груди, приваливаясь плечом к стене. От его взгляда, пробежавшегося вверх-вниз по ваниному телу, бросило в жар и холодный пот одновременно. Вот же влип, блядь. - Ну а хули, да. - Спрятаться в Фаллена было на удивление просто. – Хули делать будем с этой неловкой хуйней? - А хуй знает, - Рудбой неожиданно улыбнулся, пожав плечами. – Я бабло уже перевел. Сюр, конечно, че еще скажешь. - Да уж. – Да пошло оно все. – Ну буду отрабатывать, значит, мы клиентов не кидаем. Уползшие обратно под челку рудбоевские брови определенно стоили того, на что он только что подписался. Или нет? Давать заднюю было уже, кажется, поздно, потому что Рудбой шутку определенно оценил и отлепился от стены, двинув куда-то вглубь квартиры, кивком головы позвав его за собой. Ничего не оставалось, как подчиниться, чтобы не потерять остатки чести да совести, если они еще у него остались хоть какими-то ошметками. Квартира оказалась двушкой с высокими потолками и узкими окнами, Ваня успел запнуться об три разных рибоковских кроссовка, краем глаза увидеть розовое сияние из кухни (блядский неон) и гудящий комп в захламленной гостиной, прежде чем оказался там, где никогда бы в жизни не мог себя представить – в спальне у Вани Рудбоя. Ваня Рудбой оказался любителем минимализма в интерьере (ну или ленивой жопой), потому что из мебели в комнате оказалась только икеевская кровать. На нее Рудбой и шумно приземлился, ухмыльнувшись ему саркастично. Сарказм, точно. - Ну раздевайся, хули делать. Ване кровь ударяет в щеки, и Фаллен прячется, отказываясь помогать. - Что, вот так сразу? – Он ловит себя на том, что мнет край футболки нервно и усилием воли заставляет себя прекратить. Нельзя показывать мудаку, как тебе сейчас стало страшно. Рудбой улыбается ему лениво и тянет с себя растянутую толстовку, оставаясь в заношенной домашней футболке. Ваня только сейчас замечает, что он босиком. - А чего ждать? Время идет, тезка. – Он, кажется, видит что-то в ваниных глазах, что стирает с морды довольное выражение и чуть шурится. Без линз, что ли? – Да не бойся ты, я не извращенец какой, все по согласию. - А у тебя проблема найти по согласию, что ты эскорт вызываешь? – Болтовня помогает отвлечься от того, что Ваня уже стянул с себя футболку и взялся было за ремень, с трудом сдерживая иррациональное желание прикрыться. Рудбой, гуляющий взглядом по его животу, груди, ключицам, не помогал в этом совершенно, усмехнулся только беззлобно. - Ну где я себе сниму кого-то? Мирона подставлять? Мое ебло теперь тоже все знают. Так что я сейчас тоже влип, как и ты. Нам взаимовыгодно эту ситуевину замять между нами, я думаю. - Справедливо. – Ваня избавился от джинсов одним движением, чтобы не передумать, оставшись в трусах и носках, как дурак. – Серьезно, чувак, я жестью не занимаюсь, для этого у нас специально обученные люди есть. Я только скучную классику практикую, предупреждаю сразу. Признаваться Рудбою, что вся его работа заключается в том, чтобы лечь и потерпеть, стремно ужасно, но еще стремнее было бы напороться на какую-то извращенную хуйню, к которой Ваня даже ради пропитания Гришеньки был не готов. Тем более, с таким клиентом. Такой клиент почесал небритый подбородок, похлопал глазами пару секунд и, кажется, решил что-то для себя, сдвинулся на край кровати, похлопав по покрывалу рядом с собой. - Падай, Фаллен. Не бойся, больно не будет. - Вот, блядь, спасибо, - легче и правда не становится, но Ваня покорно упал, решив, что быстрее эта хуйня начнется, быстрее она закончится. Рудбой как-то действительно быстро оказался над ним, накрыв своим длинным худым телом как-то неожиданно целиком, не касаясь при этом, заполнил все пространство комнаты, окутал запахом можжевельника. - Расслабься, Вань. Не обижу. – Горячие губы задели ухо, и Ваня дернулся инстинктивно от щекотки, чувствуя выступившей толпой мурашек улыбку и щетинистую щеку, скользнувшую по шее. И не соврал. Следующие два часа Ваня до сих пор не может припомнить во всех деталях, его изгладили, вылизали и зацеловали снаружи и изнутри (пиздец!) до криков, позорных просьб, расцарапанной рудбоевской спины и двух лучших оргазмов в его жизни. Третий Рудбой выбил из него своим хуем, обновив собой же созданный хит-парад лучших в жизни, и Ваня, хоть и был уже практически без сознания, понял, наконец, в чем фишка в жопном сексе для нижнего. Неловко после не было. После того, что с ним вытворяли, стесняться было как-то совсем неуместно. Так что Ваня кое-как соскребся с кровати, натянул помявшиеся шмотки, забив на душ и покосился на закурившего в кровати Рудбоя. Взъерошенный, голый, весь покрытый узорами несочетающихся татуировок, ухмыляющийся ему лениво из-под крашеной челки Рудбой выглядел так охуенно, что Ваня чуть не залез обратно к нему в кровать, поймав себя на движении в его сторону. - Номер свой оставь. Можем повторить. Без комиссии агентства. Самовлюбленный мудак, кажется, прекрасно понял, что перевернул все ванино представление о сексе этим своим перформансом. И не сомневался, что номер ему оставят. Он не ошибся. Звонка от него Ваня ждал, как ничего до этого в жизни. И дождался. И еще раз. И еще. И вот на четвертый месяц регулярной половой жизни, Ваня, затраханный до вечной поволоки в глазах, обнаружил, что Рудбой, оказывается, уже Ванька. Который ему звонит. - Привет, тезка! – Он, судя по шуму, чешет куда-то по улице, параллельно курит, и Ваня невольно улыбается, понимая, что понял это по слегка участившемуся дыханию в трубке. – Завтра вечером можешь? Я потом сваливаю на месяцок, надо бы оттянуться напоследок. - Куда это? – В живот проваливается что-то холодное, как месяц, почему не сказал... - Да с Миром и Порчанским, на острова жопы греть. Давай короче в десять подтягивайся, я как раз щас денег сниму, а то завтра забуду. Внутри у Вани царапается какое-то чудовище, бегущая строка превращается в «Нет-блядь-ну как-так-то-стой-а-я», и он закусывает рукав худи на пару секунд, но все же решается. Хотя уже чувствует ответ. Замершим в ужасе чудовищем чувствует. Которое помнит, что Рудбой никогда... - Не надо денег. Давай так. Ваня закрывает глаза на пару вдохов и выдохов в трубке. - Я понял. Рудбой молчит еще пару секунд. Ваня молчит тоже и не открывает глаз, чтобы не пролилось на щеки. Дома ведь не один. - Сорри, бро. Он отключается. Ваня сглатывает горькое в горле и блокирует телефон. Рудбой больше не звонит.