Слишком близко

      — Чего ты хочешь?       — Тебя.       Неожиданно. То есть, вполне ожидаемо, конечно, но не от нее. Что-то здесь было не так. Определенно.       Люцифер проснулся в собственной постели, шелковая простыня укрывала бедра, на животе покоилась женская головка с окрасом под блонд. Он лениво пропустил прядь между пальцами, прикрыв глаза, воскрешая картинку из своего сна.       Женская рука ласково погладила его бедро под простыней.       — Доброе утро, — сладко протянула она, оставляя влажный поцелуй на его животе.       Люцифер предпринял попытку вспомнить ее имя, но единственным ярким вчерашним ощущением была Хлоя, а все остальное словно через грязную пленку: серо, блекло, не стоило внимания.       — Чего ты хочешь, милая? — спросил он на автомате.       — Тебя.       Настроение стремительно упало вместе со всем остальным. Поспешность, с которой он вылетел из кровати, сделала бы честь спринтеру на старте. У зеркала в ванной он задержался на минуту, поплескав воды в лицо. Она любила его щетину. Ну, она, которая ОНА, а не та, чье имя он не мог вспомнить сегодня. У них вчера вообще дошло до имен?       С мелодичным звоном открылись двери лифта, ведущие в пентхаус.       — Люцифер?       Ему нравился ЕЕ голос. Он улыбался, выходя в гостиную, отбрасывая полотенце, которым вытирал руки.       — И-и-и ты снова голый, мы уже проходили это, помнишь? — пробормотала Хлоя, отворачиваясь.       Да, проходили. Он скрылся по пояс за барной стойкой, решив начать день с виски на два пальца со льдом вместо завтрака.       — Что привело вас сюда, детектив?       Наблюдая за янтарной жидкостью сквозь стекло бокала, Люцифер думал об иррациональном в его положении чувстве страха, что после их траха, к примеру, на этой барной стойке после затянувшейся прелюдии, их отношения изменятся: он сделает глупость, она надумает что-то, и их пути разойдутся. Поболтав кубики льда в стакане, прикинул, какой из тридцати трех способов со льдом, виски, стаканом, барной стойкой и Хлоей он хотел бы воплотить в жизнь первым.       — Люцифер, ты слушаешь?       — Нет, — честно признался он. Осушив стакан одним глотком, он повторно выслушал краткий пересказ о сегодняшнем нападении на городскую ратушу.       — Никуда не уходите, детектив, — ответил Люцифер, направляясь в спальню, спиной чувствуя ее взгляд. Хватит быть хорошим парнем с ней, и больше не нужно бояться того, чего может потом не быть. Он устал бороться с собой, мучиться — черт бы их побрал! — сомнениями, изнывать от постоянной жажды ее для себя. — Не поможешь с запонками? — на открытой ладони лежали простенькие запонки с черным агатом.       Сколько между ними сейчас сантиметров? Пять? Раньше он бы рассмеялся, сказав, что это несущественно, сейчас… Она сменила шампунь, теперь ее волосы пахли яблоком и ветром, а кожа лимоном. Интересно, она будет горчить на языке? А ее губы на вкус? Кофе, вероятно. Он бы не устал пробовать ее на вкус, и одного дня ему, пожалуй, было бы мало.       Улыбнувшись, цепко ухватил ее ладонь, сдержанно поцеловав кончики пальцев, благодаря за помощь, указывая на лифт, готовый следовать за ней. Соблазнять можно по-разному, и бояться проклятого квадрата она-он-кровать-завтрашний день он больше не будет. Он так хотел сделать все… правильно, но если ничего не предпринять — то они так и будут ходить кругами с разной скоростью, радиусом и направлением.       Непривычно молчаливый и сосредоточенный, он весь день наблюдал за ней жарким, проникновенным, восхищенным взглядом, говорил лишь по делу, касаясь иногда ее руки, постоянно поддерживая напряжение. Он любил эту игру, считал себя виртуозом, и, глядя в ее глаза, с удовольствием наблюдал, как она «плывет». Сказать одно и то же слово, прикоснуться к кому-то можно по-разному. Вот и сейчас, под предлогом лечения головной боли Хлои и якобы знаниями неких точек на ладони, надавливая на которые, можно вылечить почки, печень и мигрень, Люцифер, медленными движениями большого пальца почти невесомо чертил причудливые узоры на внешней стороне ладони детектива.       Незамысловатая ласка заводила его похлеще танца на коленях смуглой красоткой. Но он отпустил ее руку, попрощавшись, спешно покидая участок, убегая от искушения. Ветер ворошил волосы, воздух оседал на плечах и в легких тяжелыми камнями, когда он несся по трассе. На очередном светофоре, когда Люцифер в нетерпении ожидал момента утопить педаль газа в пол, поймал случайный взгляд красавицы в миниатюрном платье, идеально сидевшем на ладной фигуре. Она замедлилась на пешеходном переходе, вопросительно приподнимая брови, готовая скрасить его досуг. Люцифер медленно ощупал взглядом стройные загорелые ножки, усмехнувшись, заметив на щиколотке татуировку пентаграммы, и отрицательно качнул головой.       Он бы мог просто громко закричать: «Запишите меня в импотенты прямо сейчас!» Кричать он не стал, разворачивая машину, знакомой дорогой направляясь к дому Хлои. Все выдуманные причины зайти к ней этим вечером казались глупыми, поэтому он просто сидел в машине, удобно устроив подбородок на руле.       — Люцифер?       — Ребенок?       Трикси проникла в его машину, решив не заморачиваться открыванием дверей, рыбкой нырнув в кресло, так, что несколько секунд смешно болтала ногами в воздухе, переворачиваясь.       — Что ты здесь делаешь?       — А ты?       — Поругалась с мамой. И Мэйз. Можно я посижу с тобой?       — Только если будешь молчать.       Девочка свернулась в клубочек на кресле, упираясь пятками в дверцу. Не осознавая своих действий, Люцифер скинул пиджак, укрывая малявку. Он не собирался коротать ночь в машине, но уснул в несвойственной для себя манере: неожиданно для себя, без удобной кровати и симпатичного обнаженного тела рядом. Пробуждение тоже было нежданным — от сопения в ухо и ноге, резко надавившей на самое дорогое.       — Ребенок, тебе жить надоело? — завопил он.       — Прости, Люцифер, мне стало холодно.       Мужчина, вздохнув, вновь откинулся на спинку, удобнее устраивая перебравшегося к нему ночью ребенка, убирая детские пятки от нежных мест.       — Ты замечательный, — сонно сказала Трикси, обнимая его.       Мужчина закатил глаза. Разве кто-то сомневается в этом?       — Вы что делаете?       Люцифер лениво приоткрыл один глаз.       — На пару тонов тише, детектив.       — Я ищу ее несколько часов!       — Еще тише, — прошипел змеей мужчина, крепче прижав к себе заворочавшегося ребенка.       Открывать дверь было не с руки, но он справился. Малявка свесилась с его плеча, а через секунду обвила его шею подобно меховому воротнику. Люцифер сосредоточил взгляд на заманчивых ягодицах, шедшей впереди Хлои. Завораживающее зрелище, надо признать.       Сгрузив Трикси на кровать, задержался всего секунду взглядом на плюшевом кролике у лампы, а потом устроил зверюшку рядом с девочкой. Лампа погасла, погружая комнату во мрак, и мужчина тихо прикрыл за собой дверь.       Ему хотелось остаться. Неимоверно. Особенно когда заметил отсутствие на детективе лифчика. Вырвать из ее рук дурацкую чашку с надписью о мире и наклонить над столом, вжимая грудью в столешницу, сдернуть тонкие пижамные штаны, ворваться в это… Люцифер моргнул, опуская голову, но, видимо, его жаркий взгляд не остался незамеченным: Хлоя откашлялась, возвращая кружку на стол.       — Мне пора, детектив, до завтра.       Люцифер не меньше минуты стоял в коридоре, схватившись за дверную ручку, заставляя себя переступить через порог и выйти из этого дома, но не мог. Хлоя молчала. Кровь с силой стучала в висках, видимо, поэтому он не услышал ее тихих шагов.       Слишком человек рядом с ней, слишком слаб, слишком…       «Пожалуйста, не говори ничего, — думал он, закрыв глаза. — Просто молчи».       Прикосновение к плечу было легким, невесомым, но по воздействию оглушающим. Хлоя переплела их пальцы, протиснувшись между ним и дверью.       Слишком близко.       Он замер каменной глыбой, почувствовав нежный поцелуй в подбородок и ее пальцы на колючей от щетины щеке.       — Люцифер.       Тихий шепот сорвал внутренние тормоза. Вжимая ее в дверь, он целовал ее грубо, несдержанно, откровенно, срывая стоны с истерзанных губ.       — Этот твой тягуче-сладкий взгляд… Меня проняло.       Прикрыв глаза, он словно наяву видит спину дрожащей обнаженной женщины на хлопковых простынях, светлые волосы, намотанные на его кулак, ее ягодицы, сминаемые под его напором. Он чувствовал запах, вкус ее кожи, прикосновение обжигающей плоти, слышал хриплые крики «Люцифер!»       — Не хочу, чтобы ты пожалела завтра, — отстранился он, мгновенно обозвав себя идиотом.       — Ну, знаешь, тут обоим придется вложиться, — хмыкнула она. — Или выложиться?       Хлоя улыбалась.       — Ты выпила?       — Кофе минут пять назад.       — Ты знаешь, о чем я.       — Люцифер, я абсолютно уверена в том, что делаю и чего хочу, — она смотрела на него прямым и уверенным взглядом, а потом совершила нечто из разряда невероятного: крепко сжав его ладонь, повела за собой… в спальню.       Люцифер зачарованно смотрел, как она расстегивает его пиджак, скатывает с плеч, растерянно думая, как далеко она готова зайти. Мышцы окаменели, когда он почувствовал ее губы на своей груди, и ее руки, ледяные, осторожно касающиеся его тела, вытаскивали рубашку из брюк. Губы нежно скользили по его груди, когда Хлоя ослабила ремень, вдруг замерев. Ее губы дрогнули от обиды, судорожно вздохнув, она отошла на шаг, обнимая себя руками.       — Я думала… все эти взгляды сегодня и… я такая дура! Прости, я…       — Нет!       Люцифер вовремя схватил ее запястье, привлекая к себе, обнял, подхватывая на руки, удобно устраиваясь в кресле, прижимая ее голову к плечу.       — Глупая, я хочу тебя! С первой минуты как увидел. — Приподняв ее лицо за подбородок, пока не встретился с растерянным взглядом, прошептал в губы: — Каждое прикосновение, каждый взгляд — все это правда, Хлоя.       Она первой потянулась к его губам, робко касаясь, кончиками пальцев скользя по щеке, настороженно наблюдая за ним. Неужели она была не уверена в нем? В том, что он хочет ее как никого прежде, что важна для него?       Люцифер мягко опустил ее на кровать, не отрываясь от губ, потянул футболку вверх, исследуя гладкую кожу. Она дрожала под его руками, чутко реагируя на каждое движение, такая нежная, такая чувствительная. Приподняв ее, нетерпеливо стянул мешавшую ему футболку, стягивая на запястья жгутом.       — Что ты делаешь? — выдохнула она, задрожав, лишь увидев улыбку, которой одарил ее мужчина. Он же методично и профессионально закрепил ее связанные запястья к спинке кровати.       — Люцифер, — задыхаясь от ласкавшей ее сквозь брюки руки, выгибаясь от умелых ласк, мысли о связанных руках быстро вылетели из головы.       Он же обещал ей затянувшуюся прелюдию, верно? И это здорово, потому что мужчина не мог насытиться Хлоей: ему всегда будет мало ее тела, хриплых стонов и звука собственного имени, которое она выкрикивала в эту ночь так часто. Мало сводящих с ума поцелуев и ощущения ее тела под ним. Когда солнце окрасило горизонт в розовый, он размеренно, почти лениво двигался сбоку, тесно прижавшись грудью к ее спине, сосредоточенно изучая мочку уха языком.       Хлоя была прекрасна сейчас, повторяющая его имя словно в бреду.       — Пожалуйста…       — Все, что угодно для тебя.       И это были не просто красивые слова, Люцифер действительно был готов сделать для нее все и еще чуть больше.       Разочарованный хриплый стон, когда он неожиданно вышел из ее гостеприимного тела, прозвучал как самая красивая мелодия. Не давая передышки, он довел ее до оргазма уверенными движениями пальцев, жадно наблюдая, как Хлоя плавится от наслаждения. На это он мог смотреть вечно.       — Спи, — сказал он усталой довольной женщине, убирая влажные пряди от ее лица, удобнее устраивая на своей груди. — Я буду охранять твой сон.       Дотянувшись до покрывала, Люцифер укрыл их обоих, погружаясь в чуткий сон, поэтому появившуюся на пороге комнаты Мэйз засек сразу. Пошловато поиграв бровями, она одними губами сообщила, что на весь день забирает Трикси, и им ничто не будет мешать. Послав подруге воздушный поцелуй, Люцифер подумал о том, что Мэйз почти такая же замечательная как он сам.       Очнулся он резко, настороженно замерев, оценивая происходящее, полагаясь на слух и осязание, не спеша открывать глаза. Кому принадлежали губы и руки, что сейчас ласкали его спину, он понял сразу: слишком часто за эту ночь он чувствовал их на себе и забыть уже не сможет никогда. Впрочем, когда он понял, чему конкретно посвящена ласка, он словно окаменел.       — Это жалость?       Лучше бы он молчал.       И что с того, что она сейчас очерчивает языком контуры шрамов на спине от наследственной аномалии? Сосредоточился бы лучше на руках, замерших на его ягодицах. Хлоя не ответила, с головой уйдя в процесс изучения уродливых отметин.       Люцифер не оплакивал потерянные крылья, более того, он готов был снова взяться за нож, но жалость от нее сейчас после этой сумасшедшей ночи считал… неприемлемой… оскорбительной… удручающей. Мужчине не нравилось начало этого утра, все должно быть по-другому.       Видимо, почувствовав смену настроения партнера, Хлоя, оставив прощальный поцелуй на затылке, со стоном поднялась с кровати. Люцифер настороженно наблюдал за ней, начиная чувствовать неуверенность от ее молчания, в раздражении скидывая покрывало с кровати, когда она также молча зашла в ванную.       И что все это значит? Если только… Она ведь оставила дверь открытой, это приглашение? Он до дрожи боялся запороть все, но в ванную заходил уверенно, уверенно обнял ее, стоящую под включенным душем, с облегчением закрывая глаза, когда она доверчиво откинула голову ему на плечо, ласково погладив по бедру. Молчание больше не казалось угрожающим.       Представив, как она мучается от боли в мышцах после вчерашней ночи, Люцифер устроил длинную сессию с массажем в душе, и Хлоя ответила добром на добро, бонусом подарив разрядку. Необыкновенные руки.       Люцифер не позволил ей одеться, с улыбкой отбирая вещи и откидывая подальше, молча наблюдал, как она готовит завтрак в фартуке на голое тело, жарким взглядом провожая каждое движение. Не удержавшись, осуществил свою недавнюю фантазию, наклонив над кухонным столом.       — Как ты прекрасна. — Вторая фраза за их первое совместное утро и принадлежит опять ему. Огладив ее бока ладонями, Люцифер опустился на колени, не устояв, укусил за ягодицу, тут же зализав отчетливый отпечаток зубов на гладкой коже. Хлоя дернулась и застонала, беспокойно переступая с ноги на ногу, не от боли — тут мужчина был уверен. От первого движения языка, со стола полетела посуда, но прервавшийся на миг Люцифер, был остановлен раздраженным:       — Не смей прекращать!       — Не собирался.       Он только что дорвался до десерта, его сейчас за уши не оттащишь. Устроив ее стопу у себя на бедре, чтобы открыть больший доступ к телу, он самозабвенно наслаждался громкими стонами, пока не услышал кощунственное:       — Господи!       — Ты издеваешься, женщина? — прорычал он, пылая праведным гневом, поднимаясь на ноги. — Сейчас мой отец точно не при чем!       — Люцифер, — разочарованно застонав, Хлоя обернулась, жадно рассматривая мужчину. Стянув фартук, она удобнее устроилась на столе, широко разводя ноги, желая, чтобы он вернулся к ней, а не, сложив руки на груди, стоял в двух шагах от нее — невыносимо далекое расстояние.       — Ты моя погибель, — шептал он.       — Моя погибель — ты, — спорила она.       А потом они валялись на диване, глядя очередной сезон «Ходячих мертвецов», целовались, хихикая словно подростки, и… говорили. Точнее, говорила она. О своих страхах, первом поцелуе, мальчике, что разбил ей сердце, которого Люцифер торжественно обещал найти и кастрировать. Рассказывала об эротических фантазиях, которые вспыхивали в голове ярким салютом, стоило ей посмотреть на мужчину.       — Какая ты красивая, — говорил он, и Хлоя как дурная таяла, ловя на себе жаркий взгляд.       Люцифер удобно устроил свою голову на ее коленях, улыбнувшись, осознав, какую удобную позицию занял, ведь стоит повернуть голову влево, и он сможет дразнить ее дыханием и ласкать языком. Как удачно.       — Боже, Трикси!       — Снова? Ты серьезно? — зашипел Люцифер. — Расслабься, ее на весь день увезла Мейз.       — Я ужасная мать!       — Замечательная.       — Нет, ты не понимаешь!       — Понимаю, — проникновенно сказал мужчина, подминая под себя раздосадованную Хлою, которая, по его мнению, сейчас нуждалась в активном утешении.       Люцифер до дрожи боялся этого момента, когда реальная жизнь ворвется ураганом в их один на двоих хрупкий мирок, и как мог отсрочивал этот момент. Мимолетный взгляд на часы подтвердил, что время приближается к десяти, поэтому отнес усталую Хлою в спальню, укрывая одеялом. И дал себе ровно две минуты, чтобы полюбоваться спящей ей, прикоснуться, возможно, в последний раз к губам.       Мэйз с Трикси ввалились шумной веселой парочкой, явно довольные проведенным временем и друг другом. Трикси унеслась в свою комнату, а Люцифер, наградив демоницу крепким объятием, поспешно вышел в душный вечер Лос-Анджелеса.       Что Хлоя будет делать завтра, когда они столкнутся в участке? Делать вид, что ничего не было? Намеренно игнорировать его? Он всю ночь колесил по городу, выхлестал бутылку скотча, встретил рассвет на обрыве, а потом, залившись несколькими литрами кофе, не меньше, уверенно шагнул в шумное помещение.       Стол детектива Деккер пустовал, мужчина снова получил отсрочку.       — Люцифер.       Ох, твою мать, это что, тахикардия?       — Привет, а я так хотела приготовить тебе завтрак, — улыбалась Хлоя.       Мужчина был готов дернуться к ней, чтобы обнять, но вовремя вспомнил, где находится, поэтому лишь сдержанно улыбнулся, окинув жадным взглядом.       — Я бы тоже этого хотел, — тихо признался он, желая дотронуться до нее.       — У нас дело. Едешь?       — Я… нет. Да!       В лифте они ехали меньше минуты, но этого времени хватило, чтобы расстегнуть все до одной пуговицы на ее белой блузке и испортить прическу, а в машине Хлоя сняла его руку с руля, взяла в свои ладони, устроив на коленях, и улыбалась, поглядывая на него.       Открывая для нее дверь, мужчине удалось украсть поцелуй.       Он не испоганит все.       Только не с ней.       Только не сейчас.       Они справятся.