Ночь над Ноттингемом

      Он бежал, не разбирая дороги, спотыкаясь о вылезшие из земли корни деревьев. Обшитый каймой плащ цеплялся за колючие ветки кустарников; он отбрасывал их ладонями и, громко призывая на помощь, несся дальше, пока не рухнул без сил у какого-то покрытого мхом валуна. В голове шумело, словно в кузнечном горне, перед глазами плыли черные и белые пятна, а израненные руки и бок горели огнем… Он не знал, сколько пролежал так, уткнувшись лицом в рыхлый слой влажной палой листвы. Звуков погони не было слышно. Затем, словно из тумана, до него донесся собачий лай, послышались испуганные женские голоса, и он провалился в небытие. Посыльный из манора сэра Генри Вудвейла прибыл в замок незадолго до полудня, и вскоре Гай в сопровождении охраны выехал из города. По дороге Гай вновь прокручивал в голове то немногое, что удалось выяснить. Брошенную повозку, в которой везли налоги, обнаружилась в сухом овраге, неподалеку от переправы через Лин. Одну из замковых лошадей привел в замок помощник лесничего. По его словам, бедное животное было напугано, коли ломилось прямиком через заросли и камыши. Ее еле удалось приманить и поймать. Вторую нашел один из арендаторов аббатства. Нападение на ферму зажиточного йомена случилось возле Иствуда, — семье лишь чудом удалось уцелеть. Встревоженные слухами, они были настороже и держали оружие наготове. Их дом, по счастью, также избежал большого разрушения: уходя, бандиты подожгли соломенную кровлю и хозяйственные постройки, где хранилось зерно и сено, — однако осенняя сырость не дала разрастись пожару, и огонь успели потушить. Правда, разбойники увели часть скота, но это было меньшим злом по сравнению с участью лишиться жилья перед надвигающейся зимой. А теперь налет на людей из свиты лорда де Браси, судя по гербовым знакам на одежде пажа и слуг. Гай нахмурился. Обычно Гуд и его шайка вершили свои "подвиги" на дороге, идущей из Мэнсфилда в Ноттингем. Точнее, возле глубокого и длинного Кабаньего лога, как местные жители называли между собой то чертово место. А эта банда обосновалась по другую сторону реки Лин, ближе к границе графства. "Или Гуд сменил место лагеря? В тех местах тоже были пещеры. В летнюю пору пастухи пользовались ими, чтобы укрыть скот во время непогоды…" ** — Хозяин позволил крестьянам взять валежник на растопку, ваша милость, — управляющий поместьем ехал впереди, указывая путь. — И я отвел их на прогалину, что возле подлеска. Его как раз нужно было расчистить от сухостоя. Там раненого парнишку и нашли. По одежде было видать — из благородных. Его сразу же в поместье отнесли. А мы решили дальше пройти, дорогу проверить. И на обочине за холмом увидели еще бедолаг. Милорд тем временем в аббатство послал, за лекарем, да в Ноттингем — за стражей. — Это… неслыханно! — тонкая крысиная мордочка сэра Генри кривилась от возмущения. А его одеяние, подбитое сероватым мехом, придавало лорду Вудвейлу еще больше сходства с хищным зверьком. Лежащая возле камина гончая, встревоженная резким голосом хозяина, подняла голову и навострила уши. — Эти мерзавцы посмели разбойничать рядом с моими владениями! Сэр Генри с негодованием ударил сухоньким кулачком по подлокотнику кресла. Гостивший у него в эти дни лорд Лафборо — дородный господин лет сорока пяти, согласно закивал. — А ведь вчера мы почти весь день провели на охоте, — невпопад брякнул он. И, сконфузившись под брошенными на него взглядами,— сердитым — сэра Генри, и тяжелым — Гисборна, поспешил сгладить неловкость. — Я имел в виду, что мы пробыли в лесу с полудня до вечера, и даже проезжали мимо того места, но ничего подозрительного не заметили. — Кто еще был на охоте? Кроме ваших людей. — Больше никого, — Лафборо несколько приободрился и вновь выпрямился в кресле. — Хорошо, — Гай встал. — А теперь мне бы хотелось поговорить с мальчиком. — Разумеется, — сэр Генри сделал знак, подзывая служанку. — Молли вас проводит наверх. На полпути к лестнице Гисборна догнал оклик. — Сэр Гай? Он обернулся. Лафборо ерзал в кресле, словно не решаясь о чем-то спросить. — Не могли бы вы… я взял с собой не так много слуг. Гай коротко кивнул: — Можете присоединиться к нам, когда мы будем возвращаться в Ноттингем, — и вышел из каминного зала, не заметив, как знатный проситель с облегчением выдохнул. ** Здесь было тепло — в углу комнаты стояла небольшая жаровня. А вставленные в оконный переплет роговые пластинки, хорошо пропускали дневной свет и неплохо защищали от ветра. Монах, склонившийся над лежащим в кровати раненым, поднял голову на звук открывающейся двери. Гай узнал его. — Фриар Тук? — Добрый день, сэр Гай, — Тук доброжелательно улыбнулся. — Правда, назвать его "добрым" можно разве что с большой натяжкой. Губы Гая исказила кривоватая усмешка. "Да уж…" Он перевел взгляд на лежащего в кровати русоволосого мальчишку лет тринадцати. Тот, в свою очередь, с настороженным любопытством разглядывал мрачного рыцаря, облаченного в черную кожаную броню. — Сэр Генри сказал, что я могу поговорить с ним, — обратился Гай к Туку. — Только недолго, — ответил фриар. — Не стоит его утомлять. И, после недолгого раздумья спросил: — Могу я задать вопрос, сэр Гай? — Какой? — Когда вы в последний раз видели Робина? — Давно, — сухо бросил Гай. — Кажется, еще во время осенней ярмарки. Тук покачал головой. "Значит, Робин так и не поговорил с ним". — А при чем здесь это? — в низком голосе Гисборна послышались напряженные нотки. — Просто, чтобы попытаться понять… — Тук развел руки в стороны. — Имеем ли мы дело с новой бандой разбойников или со спятившим вконец крестоносцем? — с иронией закончил Гай недоговоренную Туком фразу. — Я лишь не хочу, чтобы осудили невиновного, сэр Гай, — примирительно ответил Тук, глядя на Гисборна. И осекся, наткнувшись на полыхнувшую в его глазах ярость. Однако дальнейшей вспышки не последовало — лицо рыцаря вновь приобрело холодное и отстраненное выражение. — Вы так хорошо знаете Гуда, чтобы судить о нем? Гай постарался произнести эти слова ровным тоном, однако Туку отчего-то стало страшно. И он счел за лучшее промолчать. Монаха охватили сомнения. "Если бы дело касалось лишь предсмертной просьбы Малкольма, возможно, он бы и сам рассказал о ней Гисборну. В конце концов, это не было тайной исповеди, и лорд Локсли сам желал, чтобы Гай узнал правду. Но что, если между Робином и Гаем произошло что-то еще? А он не знает чего-то очень важного, и сейчас своими словами лишь ухудшит ситуацию? Хотя, кажется, хуже уже некуда. И остается лишь уповать на Господа и просить его о вразумлении и избавлении от бед…" Вздохнув, Тук направился к выходу. Уже в дверях он обернулся. — Если что-то понадобится, я буду внизу. ** — …Что было потом? — Один из них подошел ко мне. Забрал пояс с кинжалом, потом протянул руку, чтобы снять с меня плащ. Я и сам не помню, как смог извернуться и укусить его, а затем пнуть ногой в живот. Он упал, а мне удалось подняться и убежать. — Ты его запомнил? Сможешь узнать, если увидишь? — Я… я не знаю, милорд. В тот момент мне казалось, что они все выглядят одинаково. Разве что кольцо… на его руке. Оно было такое необычное. — Как оно выглядело? — Круглое и массивное, как печатка. С птичкой. — С какой птичкой? — сидевший на краю кровати Гай подался вперед и впился глазами в пажа. — …похожей на ястреба, милорд. Гай тихо выругался. "Только новых друзей шерифа здесь недоставало! Хотя… не так давно Гуд отнял похожий перстень у леди Давины". Рыцарь непроизвольно коснулся рукой правого предплечья, на котором ныне оставался лишь беловатый шрам и помрачнел еще больше. Вновь пришли воспоминания о том кошмарном дне в шервудском лесу, и совершенно безумных глазах Гуда. "В любом случае, Вейзи будет в ярости…" ** Спускаясь вниз, Гай уловил громкие голоса. "Похоже, фриар продолжает гнуть свою линию…" — …Вы просто не видели, как Робин Локсли вел себя на совете дворян, после возвращения из Святой земли, — слышался сердитый голос сэра Генри. — С вызывающей наглостью! Видимо, решил, что если он — граф и любимчик Ричарда, то может игнорировать нас и диктовать свои условия! Словно нам мало было этой гарпии Лоншана, получившего почти королевские полномочия на время отсутствия законного монарха, и повсюду наставившего своих родичей. Этот выскочка безнаказанно разорял всех, до кого мог дотянуться и творил все, что ему вздумается. А его выезды в замки и монастыри, где он требовал оказывать ему гостеприимство? Он и его огромная свита опустошали на своем пути все, словно рой саранчи. Кому такое понравится? — И при этом… имел наглость заявлять, будто он — единственный верный слуга короля, только и пекущийся о благе Ричарда и его подданных, — прерывающимся от возмущения голосом вторил ему Лафборо. — Мало того, — поговаривают, что эта канцелярская крыса посмела оскорбить даже ее величество, королеву Алиенору… не говоря уже обо всем известном покушении на брата короля, архиепископа Йоркского! Его преосвященство едва не повторил судьбу святого Томаса Бекета… — И едва мы избавились от канцлера, вышвырнув его вон из Англии, как появился этот… Робин—Как-его-там… открыто грабящий мирных путников на дороге, — сэр Генри с раздражением махнул рукой. — Если таковы все королевские любимчики, неудивительно, что принц Джон с каждым днем обретает все больше сторонников. Завидев Гисборна, собеседники замолчали. — Мы возвращаемся в Ноттингем, сэр Дэвид, — обратился Гай к Лафборо. — Ваши люди готовы? — Да, конечно, — Лафборо поспешно встал. — Я уже дал распоряжение. — А вы со своим помощником задержитесь здесь? — Гай обернулся к Туку. Монах кивнул. — До завтрашнего дня. Нужно еще присмотреть за мальчиком, да и тот, другой раненый еще не пришел в себя. — Если это случится, я хотел бы об этом знать. — Непременно, сэр Гай, — заверил рыцаря Вудвейл. ** Сидя в пещере — их старом "новом" обиталище, у очага, где весело потрескивал огонь, Робин молча вертел в пальцах печатку с ястребом. Вопросов становилось все больше, а ответов не было ни на один. Сегодняшний же разговор с Туком испортил и без того паршивое настроение. А его слова о канцлере? — Епископ Илийский — преданный слуга короля и его доверенное лицо, Тук! — Робин отчаянно пытался протестовать. — Извини меня за прямоту, сын мой, — рассердился фриар на упрямство Робина и его нежелание признавать очевидное, — но верность, кому бы там ни было, — не всегда идет рука об руку с честностью и порядочностью, нравится тебе это или нет! Верность королю не мешала канцлеру грабить и без того обездоленный народ, и набивать серебром собственные карманы, пользуясь полученными возможностями и привилегиями. А сколько было потрачено на организацию похода в Святую землю? Из казны выскребли все, до последнего пенни. Сто тысяч фунтов, Робин… доход королевства за три с половиной года! Но даже этого Ричарду показалось мало, и он потребовал найти еще денег! Ты не задумывался, каким образом, и с кого новоявленный канцлер и сборщики налогов вытрясали недостающую сумму? Робин подавил тяжелый вздох. Прежде его и впрямь не слишком интересовало, сколько средств ушло на сбор огромной королевской армии, и откуда брались деньги. Он был так воодушевлен предстоящим походом и возможностью находиться рядом с Ричардом, что не замечал ничего вокруг. Он отмахнулся от тревог Мэриан, и только потому, что та была девушкой. Хотя, если посудить, в те дни он даже опасения ее отца не принял бы всерьез. А теперь выходит, что сэра Эдварда сместил с поста шерифа вовсе не принц Джон… — В довершение всего, ты умудрился в первый же день настроить против себя окрестных баронов, — Тук выглядел огорченным. — Причем даже тех, кто предан Ричарду. Когда должен был, напротив, сплотить их вокруг себя… И, хотя фриар ни единым словом не обмолвился о просьбе отца рассказать Гаю правду, словно ничего и не было, — Робин, словно кожей чувствовал этот невысказанный вопрос. Выбросив из головы мысли об опальном канцлере, Робин поудобнее устроился на лежаке. Сейчас следовало придумать, как все же встретиться с Гисборном. Прошлая попытка пробраться в замок вышла неудачной. Устраивать засаду на дороге, привлекая к этому друзей, Робин не хотел. В конце концов, это касалось только их двоих — его и Гисборна. Но в Локсли Гай не появлялся уже больше недели, из города без сопровождения не выезжал, а в Найтоне вновь стояла охрана. Впрочем, последнему обстоятельству Робин был даже рад. Сэр Эдвард и Мэр находились под защитой, и можно было надеяться, что в их поместье разбойники не сунутся. Робин потер глаза. После нескольких часов, проведенных в дороге, хотелось спать. "Сейчас поужинаем, и…" Неожиданно раздался голос Мача. — Это невыносимо, хозяин! — оруженосец, помешивающий булькающую в котелке грибную похлебку, в отчаянии бросил поварешку. — Из-за этих самозванцев мы не можем даже носу из леса высунуть, чтобы нас не подняли на вилы. — Они не самозванцы, Мач, — спокойно обронил Робин, — а обычные бандиты. Они же не называются нашим именем. — Но обвиняют во всех этих ужасах нас! Надо что-то делать… — Например, договариваться с шерифом… или Гисборном, — съязвил Алан. Их с Уиллом сегодняшняя охота выдалась неудачной, и шервудский браконьер был раздосадован. — А я бы договорился, — запальчиво ответил Мач, обводя взглядом присутствующих. — Да! Я бы просто встал и пошел. Чего вы все на меня уставились?! Что тут такого? — Мач, — с нажимом заговорил Робин, приподнимаясь на локте с намерением утихомирить не на шутку разошедшегося оруженосца, но тот перебил его: — Да! Вот возьму и… и пойду! Мач плюхнулся на широкий чурбак, заменяющий ему стул, и с вызовом скрестил на груди руки. — И… как-никак, а Гисборна я с детства знаю, вот! — неожиданно заявил он. — Что?! В ответ на недоуменный возглас друзей шервудский повар демонстративно отвернулся в сторону.