Нырок нырнул

Я — «нырок». Вообще-то, моя специальность называется «пси-специалист третьего разряда, с допуском к работе в информатории планет класса от „альфа“ до „ро“ включительно». Впрочем, потому я и третий разряд, что охватываю чуть больше половины таблицы классификации. Второй разряд может работать еще на четырех, ну, а первый вплоть до «пси». На планеты класса «омега» никто не лезет, хотя бы потому, что туда сгребают при нужде всех «нырков» и отправляют сотнями для работы посменно. Планеты класса «омега» — погибшие. И их информаторий весьма насыщен образами, от которых мозг так и норовит распрямить извилины, потому работать там можно только по десять человек в связке по полчаса, потом смена и сутки отдыха и релаксации. Я один раз попал туда на практику, потом ходил неделю пришибленный. Словами это трудно объяснить, но когда видишь красивую гордую цивилизацию, которая закуклилась в себе, свернулась и начала процесс саморазрушения, это… угнетает. Впрочем, сейчас я работаю в тихом и дружном коллективе исследовательского корабля «Ланора». Высаживаемся на планету куда-нибудь в районе заброшенной ее части, представляющей интерес для науки, я ныряю в информаторий, потом рассказываю, что видел, а наша команда археологов, биологов и прочих интересных личностей бежит копать, фотографировать и собирать образцы. Делается это намного увлекательнее, чем звучит, конечно. И мне работа нравится, если бы не две ложки. Ложка мёда (на который у меня аллергия) — Эрик, командир штурмовой бригады и вся она в одном лице, ложка дегтя — командир корабля Арей. Эрик родом с Оскурии, эдакая ходячая машина убийства, покрытая слоями бронеплит. Ладно, это я утрирую, выглядит он вполне привлекательно, для меня, во всяком случае. Но все его ухаживания бесперспективны, во что Эрик упрямо не верит. Ну и зря. Не буду я с ним спать, принимать ухаживания и прочее. А вот командир корабля Арей Тернс — дело другое. Не в том плане, что я с ним бы спал, вовсе нет. Он меня ненавидит, хотя я так и не понимаю за что: сам же меня выбирал в команду. — Имя, фамилия, — сказал он, сурово на меня глядя. — Эвен Кэр. На его лице почему-то прочиталось отвращение. Я нахмурился, про себя, конечно. Ему не нравится мое имя? Моя фамилия? У меня рубашка не по уставу в трусы заправлена? — Принят, — сказал он. Я до сих пор не понимаю, в чем дело. Но каждый раз при встрече он сперва выжидательно смотрит на меня, затем мрачнеет, затем устраивает мне разнос за малейшие провинности. И нет, я не могу прочитать его мысли, я «нырок», я работаю с планетами и вещами. С людьми работают другие специалисты, в число которых я попасть не могу. У них должна быть чистая память, стальная воля и псионические способности… ладно, это опустим, «нырки» сильнее «мозгогрызов» хотя бы за счет того, что нам нужно уметь держать куда больше информации… Но чистая память обязательна. А у меня кусок заблокирован намертво. Родная матушка постаралась. Вычеркнула из моей памяти здоровенный кусок детства. Не знаю, в чем там было дело, но она продала нашу шикарную квартиру, переселила нас с ней в небольшую комнатушку в общежитии. А на все вырученные деньги проплатила мне полное стирание первых девяти лет жизни. Конечно, снять эти блоки можно, я даже пытаюсь иногда их расшатывать, но пока что безуспешно, удалось выцарапать лишь одно воспоминание: мне семь лет, я стою перед огромным зеркалом, волосы мне ерошит широкая теплая ладонь. Отец. Я до сих пор не знаю, насколько мать ненавидела отца, что стерла его из моей памяти. Она даже все вещи продала, к которым он прикасался, чтобы я не смог считать информацию. И для нее стал праздником тот день, когда в нашей старой квартире случился пожар, уничтоживший все здание. На его месте возвели торговый центр, так что я при всем желании не смог бы считать следы отца на том месте. Прикасаться мне не к чему, увы. Вообще, я очень хороший «нырок», просто безупречный. Мне не раз намекали, что могут повысить разряд до второго, если я найду «якорь». У каждого «нырка» он должен быть. Когда захватывают образы, воспоминания, информация льется потоком в мозг — ты всегда теряешься. И чтобы вынырнуть, нужен «якорь», человек, к которому ты всегда вернешься, которого ты помнишь. У меня нет никого. Матушку я в этом качестве использовать не могу — я не хочу к ней возвращаться, так что, боюсь, что при попытке заякориться на нее, я нырну даже в информаторий «омеги» с разбегу и в одиночку. Отца я не помню, как я говорил. Ну и пары у меня нет, потому что с коллегами я романы крутить не могу, это противоречит моим моральным принципам, а на планетах, которые обитаемы, я слишком редко бываю, чтобы успеть завести отношения. В общем-то, это проходит по классификации «отложенное самоубийство» и меня вполне устраивает. В дверь каюты принялись стучать. Я поспешил открыть, пока этот грохот не разбудил всех в жилом блоке. Три часа ночи. Я уже мысленно составил речь для Эрика, которую сейчас выплесну ему на голову, и распахнул дверь. Но, к моему изумлению, в каюту ворвалась Лина Ирис, наш штатный медик. — Эви… Слезы у нее так и текли по лицу, я бросился усаживать ее на койку, принес стакан воды и платок — в общем, вел себя как настоящий джентльмен. Лина немного повсхлипывала, потом все-таки смогла взять себя в руки. — Мне очень нужна твоя помощь. — В чем именно? — Мой отец… Он… Он пропал. Я слегка озадачился, но с вопросами встревать не стал, рассудив, что рано или поздно Лина все-таки доберется до сути своей просьбы. — Их звездолет перестал выходить на связь три дня назад. Поиски ничего не дали. Помоги, ты же можешь залезть на секундочку в информаторий планеты, около которой они были, и посмотреть, что случилось? Я остолбенел на месте, пытаясь придумать ответ. — Я могу, конечно, но… Кто меня отпустит? Да и это… Это так не делается, Лина. Я работаю НА планете, а не около нее. И информаторий планет — это не Галанет, туда нельзя просто «залезть на секундочку». — Но ты же можешь? — упрямо твердила она. Я вздохнул и попытался объяснить доходчивее. — Лина, я могу считывать информацию, если я прикасаюсь к развалинам, ты сама видела. Я должен потрогать кусок звездолета, если ты так не понимаешь. Без материальных предметов, которые дадут мне информацию, я бессилен. Она кивнула и снова заплакала. Да уж… Если кусок звездолета найдется, понятно, что живого экипажа не видать, хотя, они могли выброситься в спас-капсулах, так что не все так грустно. Но если найдется, с чем работать, с этим и без меня справятся соответствующие службы. — А что штатные «мозгогрызы» говорят? Ими ведь укомплектованы все аварийные службы. — Что не могут прочесать такой квадрат космоса слишком быстро. Но я чувствую, что отец жив… И что ему нужна помощь, — она прижала руку к груди. — Вот тут чувствую, понимаешь? Я вздохнул, уселся на койку с ней рядом и задумался, перебирая свои умения. Чем может помочь «нырок», если нырять некуда? Капитана Ириса я уважал. Мужик он был крепкий, спокойный и рассудительный. Наверное, чем-то напоминал мне моего, поэтому я к нему так быстро и проникся теплыми чувствами, так что Лину считал кем-то вроде младшей сестренки и приглядывал за ней. Ну и команду я тоже знал, вернее, знал их штатного «мозгогрыза», учились в параллели, даже дружили в столовой, занимая очередь друг другу. А хотя… — Слушай, — медленно сказал я. — А там в квадрате пропажи точно ничего не болталось? — Ты о чем? — встрял в разговор Эрик. Я моргнул и только сейчас заметил, что сижу уже в общей кают-компании в присутствии всей команды. Вот так задумаешься — а через девять месяцев уже рожать. Кхм. — У них в команде мой приятель по университету. И он знает, что у нас на борту дочь его капитана. И что у нас на борту я. — Хочешь сказать, — ровным тоном поинтересовался капитан Арей, — что он мог понадеяться на такого, как ты, и сбросить какую-то вещь, которая запечатлела судьбу звездолета? И что аварийные службы ее не подобрали и не изучили? Или что сборщик мусора не всосал ее? Я развел руками. Пока что ничего лучше я придумать не мог. — Может, там какой-нибудь космический мусор болтается, — неуверенно сказал я. — Можем попробовать, — сказал Эрик. — Я Эвену верю. Расспросим о графике мусоросборки, спросим, не подбирали ли чего-нибудь в том квадрате такого… Все уставились на капитана. Кроме меня, меня опять накрыло тем воспоминанием: я в зеркале, ладонь отца на макушке. Все расплывалось, дрожало, я не мог разглядеть даже себя, что уж об отце говорить. Я пытался напрячь разум, но все усилия были напрасны. — Я не умею работать с воспоминаниями, — прошептал я. — Я не умею. И вырвался обратно в реальность, в чьи-то теплые и надежные объятия, даже прижался виском к плечу… Эрика. Ну да, конечно, кто же еще. — Перестань реветь, — грубовато сказал он, вытирая мне слезы. — Не умеешь с воспоминаниями, откопаем тебе вещички. Все вокруг делали вид, что на потолке растут цветы, только капитан смотрел на нас все с тем же отвращением и какой-то злостью. — Сэр? — я сосредоточил внимание на нем. — Что с тобой, Кэр? — Извините, пробитие блока памяти, — сболтнул я. Все враз уставились на меня. — Блок памяти? — Нэрис, глава археологов, озадаченно смотрел на меня. — Тебе блокировали память? Я вздохнул. Да уж, ляпнул — теперь не отвертеться. — Ребята, — проникновенно сказал я, пытаясь сделать тон поубедительнее. — Скажу один раз: да, у меня блок памяти на первые девять лет жизни, мать поставила после развода с отцом, чтобы я его не вспомнил. На этом закончим обсуждать меня, жалеть меня и ужасаться. Все нормально. Так что давайте о том, будем ли мы спасать капитана Ириса? О том, что я все еще сижу на коленях Эрика в его объятиях, я вспомнил не сразу. Почему-то для меня это показалось вполне естественным — сижу, обнимают, поглаживают по спине. Отлично же. Потом в голове что-то щелкнуло. — Бля, — мрачно сказал я. — Что такое? — встрепенулась Лина. — Ничего, — я встал с Эрика, который покорно разжал руки. — У вас «нырок» чуть не заякорился. Капитан почему-то закрыл лицо руками и смеялся. Я решил пока что не вдаваться в подробности того, что с ним творится. Голова, как и всегда после всплытия куска памяти, вызывала желание сунуть спицу в ухо и почесать мозг. — Если мы летим искать капитана Ириса, то разбудите меня по прилету. Я закинусь таблетками и буду спать. Останавливать меня никто не стал, так что в каюту я вернулся без проблем. И сразу же полез в шкафчик, искать лекарства. — Может, все-таки не стоит? — сказал Эрик. Я повернулся, вздрогнул и уронил блистер с таблетками. — Как ты сюда вошел вообще? — Допуск ко всем помещениям на корабле, — пояснил он. — Я же отвечаю за вашу безопасность. Я подобрал таблетки, посмотрел на них. — Почему ты не хочешь «заякориться» на меня? — не отставал он. — Потому что я не считаю служебные романы уместными. Эрик в несколько шагов пересек каюту, положил руки мне на плечи. Я поднял голову, глядя в алые глаза, так успокаивающе мерцавшие в полумраке. Интересно, а зрение у него цветное? Или он в каком-то ином спектре все видит? Никогда не занимался изучением того, из чего состоят оскурийские кибертанты. — Давай проверим? — сказал он. — Одна попытка… — Одна, — уступил я. — И ты от меня навсегда отстанешь. Эрик кивнул. И поцеловал меня. Я когда-то видел в учебном фильме, как взрываются звезды-гиганты. Помню, насколько это меня впечатлило, тогда я поклялся себе, что непременно поднимусь в космос, туда, где столько чудес. Мечту я воплотил. А сейчас я снова увидел тот самый взрыв, яркий и ослепляющий, погрузивший меня в темноту и тишину почти мгновенно. Отката такой силы я не испытывал никогда. Что ж, у меня теперь есть «якорь». С такой готовностью моя сила наружу еще не вырывалась, перераспределяясь, формируя между нами связь, которая потом как тонкий и очень прочный страховочный трос, будет меня держать даже на «омеге», чтобы выдернуть, если что-то пойдет не так. -… слышишь? — пробилось ко мне слабым эхом в эту самую тишину. — Слышу, — сказал я, вращаясь в своем великом ничто. Где-то далеко вспыхнула звезда, послала мне луч, прямой и четкий. Я потрогал его, пальцы прошли сквозь свет. — Выходи, — сказала звезда голосом Эрика. — Все хорошо, я тебя держу. Я пошел по этому лучу, разглядывая приближающийся свет, в котором угадывались очертания предметов, постепенно проступала моя каюта. И Эрик, который очень нежно обнимал какого-то парня, пребывающего в бессознанке. Меня и обнимал. Надо же, как у меня волосы отросли, пора подстричь это безобразие. Или хотя бы начать уже в хвост собирать. Может, капитан поэтому и злится? — Что встал? — спросил Эрик. — Давай, шагай уже в себя. Обещаю больше не целовать. Я фыркнул и шагнул. — Ну, что там насчет служебных романов? — поинтересовался Эрик. Мягко поинтересовался, без ехидства, иначе я бы его послал ко всем чертям, а так только угукнул и прикрыл глаза, чувствуя, как мозг перестает чесаться. — Поспи, Эвен. Разбужу, когда прилетим на место. Я возражать не стал. Какая же у меня мягкая и теплая постель, никогда раньше не замечал. И одеяло такое славное, вот сейчас завернусь в него, вытянусь… — Эви, проснись. Мы на месте. Я открыл глаза, с удивлением поняв, что успел выспаться и отдохнуть. На пробу провел ладонью по стене каюты, дурачась, запросил события, быстро промотал свои одинокие вечера. Ага, вот оно. Эрик, оказывается, сидел со мной рядом все время, что я спал. По волосам гладил. Еще и поцеловал. — Нам повезло, мусоросборщик прилететь должен только через неделю, последний раз был здесь пять дней назад. Так что, если твоему приятелю пришло в голову выкинуть что-то небольшое, то мы попытаемся это найти. Парни взяли все четыре челнока и чешут квадрат, капитан дал добро на археологические сканеры. Я успокоился. Эти сканеры ищут обломки костей и монеты, так что от них ничто не ускользнет. Если звездолет догадался сбросить что-нибудь, они это найдут. Если со звездолета вообще успели скинуть хоть что-то. Просто так военные корабли не пропадают. — Как Лина? — Плачет, — пожал плечами Эрик. — Не понимаю, откуда в ней столько слез. Глаза у него снова замерцали. — Получаю данные, — отрывисто сказал он. — Ничего. Ничего. Снова ничего. И опять ничего. Продолжают разведку. Стоп… У меня, кажется, остановилось сердце. — Есть обручальное кольцо. Белый металл. Три синих камня. — Тащите, — сказал я. — Это точно его. Вместе выбирали перед свадьбой, я еще Рику деньги одалживал, потому что кольцо оказалось дорогущее. Рик все-таки догадался выбросить единственное, что мог в тот момент, в глупом и немыслимом порыве надеясь, что на место пропажи звездолета придет «Ланора», что я не буду в этот момент в отпуске, что капитан разрешит сканирование, что наши парни вообще согласятся на поисковые полеты. «Ты надеешься, что я найду вас. Не бойся, старик, я не подведу. Я вытащу из этого кольца даже то, что не вытащит другой». — Идем в кают-компанию, — Эрик протянул мне руку. — Неизвестно, что ты считаешь, нужно быть готовыми ко всему. — К чему? — глупо спросил я, идя вслед за ним. Эрик промолчал. Стоило мне переступить порог, как на меня уставились две весьма примечательные личности с двух экранов. Высокая красивая белокурая валькирия в черном мундире, прошитом серебром, и здоровенный чернокожий киборг, весь светящийся имплантами. — Крейсер Серебряных Игл готов. — Ударные группы Звездных Щитов активированы. Я сглотнул. Да уж, поддержка пришла весьма мощная. Если звездолет капитана Ириса попал в аномалию, Серебряные Иглы начнут прошивать космос и разыскивать его. Если это было нападение пиратов, Звездные Щиты выследят их. Но как капитаны вообще догадались связаться с нами? — Работай, — сухо велел Арей, протягивая мне кольцо Рика, которое было бережно упаковано в пакет для археологических находок. Я уселся в кресло, постарался отрешиться ото всего. Наплевать, что на меня таращится вся команда, наплевать, что на прямой связи висят два капитана элитных военных сил. Я должен просто вытянуть всю информацию. В память кольца я рухнул моментально. Видел глазами Рика — он позаботился вложить свою информацию в дополнение к остальному. Чертовски хороший псионик, что еще сказать. — Эви? — шепнули рядом. — Что происходит? — Все бегают. Чувствую на борту присутствие семнадцати чужих. Нас атакуют. Оборонные системы отключаются одна за другой. У них есть псионики, скоро меня заглушат. Рик метнулся к ближайшей камере, краем глаза я увидел, как капитан Ирис бьет по клавиатуре, открывая обзор псионику — он тоже догадался, что хочет сделать Рик, и спешил предоставить информацию. — Корабль… Вижу корабль, — растерянно сказал я. — Опиши, — мягко сказал Эрик. — Он… Он черный и большой, — я совсем растерялся. Что они хотят от меня? Я плохо разбираюсь в кораблях, я совсем не понимаю, как его описать. Зачем Рик его показывает? Здесь нет названия или чего-то подобного. Это не даст информации. Я не смогу спасти капитана Ириса и его команду, Рик во мне ошибся. Я всхлипнул. — Это просто какой-то корабль. Я не понимаю. Потом на голову мне опустилась ладонь и взъерошила волосы, как тогда, в детстве. Я вздрогнул. — Сосредоточься, — сказал голос отца. — Смотри. — Папа? — Смотри на корабль. Эви, смотри. Помнишь, ты собирал модели? — Помню. Я действительно вспомнил. Огромная стена, полки, уставленные моделями космических кораблей. Отец привозил их мне из каждого полета. Я так любил эту коллекцию, все время играл с ней, представляя, что стану пилотом, когда вырасту. Мать ее уничтожила, наверное. Я не знал, что случилось с этими кораблями. Надо бы начать собирать заново. — Какая модель? — Восьмая слева и третья снизу полка, — уверенно сказал я. — «Ястреб», самый крупный корабль Земного Содружества. — На нем что-то написано? Я внимательно осмотрел корабль. Рик встал очень удачно, весь «ястреб» был перед ним. — Нет. Но у него… Да, у него белый кусок обшивки. Как я сразу это не заметил? Белый маленький квадратик по левому борту. Даст ли это хоть что-то? — Эвен, — отец снова потрепал меня по волосам. — Не спеши, подумай, осмотрись, может быть, ты что-то еще видишь. Я принялся оглядываться. Кольцо хорошо впитывало информацию — Рик сбросил все щиты, оставшись беззащитным. Маленький кусочек платины получал сведения потоком. — Сейчас… Меня выкинуло из разума Рика, который замер, глядя на корабль. Изображение сразу поплыло — Рик не мог больше держаться, поднял щиты и бегом бросился на кухню, швырнул кольцо в мусоросборник и нажал на сброс. После чего потерял сознание. — Отматываю. Корабль. Капитан Ирис пытается послать сигнал. На экране строчки. — Что написано, Эви? — вклинился Эрик. — «Холидей», — растерянно сказал я. — Это повторяется несколько раз, потом он стирает сообщение. — Выходи. Я сосредоточился и вывалился обратно в себя, сразу же схватил стакан воды и принялся жадно пить. — Отправляемся, — коротко сказал командир Звездных Щитов и отключился. — Молодец, малыш, — тепло сказала мне валькирия. — Походатайствую о представлении к награде. Я недоуменно посмотрел на нее. Меня? К награде? Но за что? Все сведения предоставил Рик, который поставил на кон свою жизнь и разум, оставшись в присутствии вражеского «мозгогрыза» беззащитным ради того, чтобы не мешать кольцу впитывать сведения. И капитан Ирис, который специально для меня писал сообщение. Валькирия еще раз улыбнулась мне и исчезла с экрана. — Как ты? — Эрик поднял меня с кресла, прижал к себе. — Я слышал голос отца, — растерянно сказал я. — А сейчас не могу его вспомнить. Капитан Арей издал какой-то странный стонущий звук. — Да что с вами, сэр? — вызверился я. Он бросил мне что-то, я машинально поймал, посмотрел на его наручные часы, старинные, со стрелками. И на меня лавиной хлынули воспоминания, скрытые до этого под блоками. Вот отец возвращается из полета, я бегу к нему навстречу, он подкидывает меня к потолку и смеется. Вот он подводит меня к тому самому зеркалу и треплет по волосам, а я смотрю на новенький китель, маленькую копию отцовского. А вот я гордо вписываю в школьную анкету его имя. Арей Тернс. — Пап? Эрик скромно отошел в сторону, предоставляя мне право повиснуть на отцовской шее. Наверное, громче меня рыдала здесь только Лина, у которой случилась истерика от известия о том, что корабль ее отца был атакован. Наводить порядок Эрик, уставший от чужих рыданий, взялся железной рукой. Команда была разогнана по своим местам, Лина утащена в медблок. Меня отпаивал отец. — Почему ты мне ничего не го … ик… говорил? — Думал, ты меня знать не хочешь, раз смотришь как на пустое место. Не писал, не звонил. Я же не думал, что твоя мать на такое способна… Я икнул еще пару раз, но уже устало. — А кто такой или что такое Холидей? — Планета. Считалась необитаемой, но Ирис был уверен, что на ней прячутся пираты. Видимо, они почувствовали слежку, вот и решили убрать "хвост". Все, пора спать, — строго сказал отец. Я немного вырос с того момента, когда он в последний раз относил меня спать, но отец справился. И заснул я, как и раньше, пока меня несли по коридору, так что не заметил, когда меня положили на кровать, кто меня раздевал и какими глазами отец смотрел на Эрика, сунувшегося в каюту. Проснулся я уже в объятиях Эрика, с нежностью на меня взирающего. — Какие новости? — я зевнул. — Вот нет чтобы поцеловать, — заворчал киборг. — Ладно, новостей куча. Во-первых, Лина в отпуске, в больнице у отца. Во-вторых, твой дружок-псионик получил свое кольцо обратно, на радостях чуть прямо там не родил. В-третьих, к награде тебя официально решили не представлять, чтобы не светить твоим именем, а то мало ли что, но почетным знаком Серебряные Иглы и Звездные Щиты тебя наградили. А еще Ледяные Девы, их командир, оказывается, сестрица капитана Ириса. Так что ты у нас теперь друг и брат трем элитным шайкам мордоворотов. — В-четвертых, я очень хочу поцеловать тебя… Так что притуши громкость новостного канала и иди ко мне, — перебил я, широко улыбаясь. Я – самый счастливый во всем космосе "нырок". Правда.