***
- Просто выпишите меня к черту. В голосе сталь, спина прямая, а кулаки непроизвольно сжаты. Персиваль устал. Чертова бригада целителей и чуть ли не ежедневно наведывающиеся коллеги-авроры пытаются снова сделать его нормальным. Не вздрагивать от каждого шороха. Не сжимать палочку с такой силой, что едва не трескается рукоять. Не видеть застывших слез в глазах Голдштейн. Не ждать удара в спину от тех, кто в самом деле хочет помочь. «Паранойя», - говорят они. «Постоянная бдительность», - убеждает себя Персиваль. Он не побитый щенок. Взрослый, сильный, и теперь уже физически здоровый мужчина справится сам. Тишина дома оглушила. Липкая рука страха сдавила шею. Персиваль тихонько сполз по стене на пол, не в силах сделать вдох. Он царапал горло, пытаясь найти хоть глоток воздуха, но всё было тщетно. Тьма сгущалась. - Мистер Грейвз, мистер Грейвз… Прошу… Резкий, неприятный запах привел Персиваля в чувство. Он отшатнулся и закашлялся, смахивая рукавом непрошеные слезы. - Вы в порядке, мистер Грейвз? Мужчине понадобилось несколько мгновений, чтобы поднять взгляд. Но сомнений не было. Этот голос он не забудет никогда.***
Криденс внимательно прислушивался к звукам, доносящимся из соседней спальни. Так важно не пропустить момент, когда с губ Персиваля сорвется первый отчаянный стон. И ворваться в комнату, прижаться губами к влажному от пота лбу, шепча слова утешения, укачивая в крепких объятиях. Криденс не мог сдержать улыбки, когда мужчина впервые доверчиво уткнулся в его плечо, не вздрогнул от мягкого прикосновения к волосам. Не отстранился, когда парень обнял его крепче. - Ваш кофе, мистер Грейвз. Случайное прикосновение рук обжигает сильнее горячего напитка. При свете дня невинный жест кажется слишком интимным. Грейвз отдергивает руку скорее по привычке, а Криденс только тяжело вздыхает. Он поднимается наверх, не в силах наблюдать, как Персиваль обращает внимание исключительно на чашку. Он больше не может видеть мужчину своей болезненной мечты сломленным. И в голову закрадывается безумная мысль – неужели он скучает по Гриндевальду? Может быть, он влюбился в другого Грейвза? Криденс закусывает губу, сжимая полувставший член через брюки. Распахивает рубашку, проводя ладонью по груди, цепляя упругие горошины сосков. Вспоминает горячие сильные руки на своем теле. Твердый, прекрасный член, будто специально созданный под рот Криденса. Парень спускает штаны, обхватывая напряженный орган, размазывая смегму по головке. Картинки воспоминаний в его голове вспыхивают всё ярче, Криденс толкается в ладонь всё яростней и резко замирает, кончая, не в силах сдержать стона. Морок спадает. Он вытирает испачканную ладонь о собственную рубашку и бессильно приваливается спиной к стене. Того Персиваля больше не будет. Теперь сильным в их отношениях предстоит стать Криденсу. Персивалю кажется, что он тонет. Он снова и снова хватает воздух ртом, но легкие сжимаются так и не получая спасительного кислорода. «Империо. Круцио. Ты не должен кричать.» Боль обжигает, но мужчина не смеет ослушаться. Хочет, но с каждым мгновением сопротивляться всё сложнее. И Персиваль сдается. - Тише, мой хороший. Это сон, всего лишь сон. Я рядом, я всегда буду рядом с Вами. Ласковые прикосновения губ, сильные руки, обнимающие за плечи, и Грейвз потихоньку расслабляется. - Останься, - шепчет он словно в горячке. Криденс забирается под одеяло, гладит напряженные плечи, пока Грейвз снова не забывается тревожным сном.***
- Я устал бегать туда-сюда, - заявляет Криденс примерно через неделю, - прислушиваться к каждому Вашему вздоху и бояться, что опоздал. И Криденс ложится в постель Персиваля не дожидаясь приглашения. Еще он устал каждое утро прижиматься болезненно-напряженным стояком к упругой заднице, но вслух этого, конечно же, не озвучивает. Персиваль лишь сдержанно кивает, соседство Криденса совершенно его не смущает. Криденс не знает, что уже несколько ночей Персиваль лежит без сна, нетерпеливо поглядывая на часы, дожидаясь момента, когда станет можно. Мужчина брызгает на лицо водой из стакана, разбрасывает подушки, громко стонет, почти всхлипывает, вытягиваясь на кровати. Он успевает досчитать до двух, когда Криденс, подобно маленькому урагану, врывается в его комнату, ласково проводит по щеке и начинает шептать что-то успокаивающе-замечательное. Мальчик мой. Персиваль счастливо обмякает в объятиях, доверчиво утыкаясь носом в тонкую, так соблазнительно пахнущую шею. Грейвз ощущает каждый дюйм эрекции Криденса и ждет, ждет, когда же он, наконец, посмеет зайти дальше. Но Криденс лишь укрывает его одеялом, крепче прижимая к себе. И в очередной раз разочарованный Персиваль засыпает спокойным сном.***
Персиваль не знает, уместно ли будет подойти к Криденсу днем. До одури хочется вжать его в стену, вклинить колено между ног, припасть, наконец, к тонким губам, попробовать их на вкус. Оставить цепочку мелких засосов на шее, спуститься по гладкому животу вниз и обхватить губами головку напряженного члена, слизать капельки смазки и заглотить на всю длину. Услышать нетерпеливый стон и ощутить настойчивые пальцы в своих волосах. Но Персиваль не мог. «Вы обещали, мистер Грейвз….». И всхлип боли сменяется задушенными рыданиями. Персиваль не понимает, почему Криденс всё ещё возится с ним.***
Криденс не знает как поступить. Периодически ему кажется, что именно член управляет его телом. И он не может больше терпеть. Криденс ложится в кровать Персиваля не дожидаясь разрешения. Обнимает за талию, и зажмурившись, ожидая, что его сейчас оттолкнут, нежно целует в шею. И его отталкивают. Жестко, властно. Грейвз наваливается сверху, вдавливая в постель, впивается в губы Криденса жалящим поцелуем. - Мистер Грейвз, пожалуйста… Криденс хнычет между поцелуями, сильнее раздвигая ноги, стараясь плотнее прижаться пахом к мужчине. - Хочешь? – всё ещё сомневается Персиваль, очерчивая пальцами яркие губы и заалевшие щеки. - Пожалуйста, мистер Грейвз, - мальчик ловит ртом палец Персиваля и обсасывает его с таким рвением, словно от этого зависит его жизнь, - трахните меня. Перед глазами Персиваля пляшут звездочки, он даже надеяться не мог, что его мальчик тоже хочет. Он не сможет отказать. Одежда летит на пол. Криденс, хоть и отчаянно стесняясь, пытается успеть везде и сразу. Но Грейвз всё же укладывает его на спину, жалея, что в тусклом освещении уличных фонарей мало что можно рассмотреть. - Ты прекрасен, мой мальчик, - выдыхает Грейвз, пытаясь восполнить недостаток света тактильными ощущениями. И Персиваль почему-то уверен, что Гриндевальд не говорил таких слов. Грейвз неспешно ласкает губами головку, щекочет чувствительную дырочку и насаживается ртом полностью, одновременно растягивая мальчика смоченными слюной пальцами. Криденс теряется в ощущениях, уже не стесняясь, почти стонет в голос и сам насаживается на ласкающие его пальцы. - Мистер Грейвз, - стонет Криденс, - пожалуйста… Персиваль входит плавно, следя за реакцией мальчика, готовый в любой момент остановиться. Достаточно с них уже боли. - Я не стеклянный, мистер Грейвз, - Криденс видит замешательство любовника, - я сильный. Теперь сильный. Двигайтесь уже. И Персиваль отпускает себя. - Как Ваш посттравматический синдром? – спрашивает Криденс позже, когда расслабленный и счастливый лежит в объятиях Персиваля и прислушивается к ровному биению его сердца. - Мальчик мой, это не синдром, это выбор. Я могу еще год вздрагивать от каждого шороха, а могу быть счастливым весь этот год и всю оставшуюся жизнь. Рядом с тобой. И я снова стану сильным. Ради тебя.