"Кризисные моменты"

Пятнадцатилетняя Эпплджек курила синий «Винстон». Вообще она не привыкла курить и уж тем более не считала это чем-то крутым и интересным. Не последнюю роль в формировании этого мнения сыграли Рэйнбоу Дэш с её задвигами на тему ЗОЖ и ласковые обещания бабули отхлестать так, что неба синего не увидишь. Бабуля так сделать могла, поэтому никто из младших не рисковал. Но сейчас без этого никуда, хотя, конечно, сигареты — гадость редкостная. Но ведь успокаивает же. Сейчас было совсем нелегко. Происходило много всякого, одно другого хуже, а отношения с Рэрити украшали ком проблем башенкой из взбитых сливок. Самое сладкое на закуску, чтоб не думала, что жизнь слишком лёгкая. Параллельно проходило сразу несколько процессов: бесконечные истерики и вынос мозга от Рэрити на тему её сложных и непостоянных отношений с парнями — раз, перманентная бесячка с самых худших качеств подруги — два… и не затихающее ни на секунду желание быть рядом с ней, прикоснуться к её коже, крепко обнять и не выпускать никогда, чтобы, ни дай Бог, не убежала — три. Вот и что с этим делать, как разобраться? Флаттершай советует подождать. Рэйнбоу — прижать к стене, а если ответом будет пощёчина — поцеловать ещё сильнее. У Твайлайт на всё один совет: поговорить друг с другом и прийти к консенсусу (как? Какой тут может быть консенсус?). К Пинки Пай с проблемами вообще обращаться бессмысленно: не то чтобы она не могла посочувствовать, но она наверняка ринется помогать, а это страшно — у Пинки своеобразное понимание того, какими методами можно решать чужие проблемы. Ещё и Рэрити наверняка насвистит… Получается, только и остаётся, что стиснуть зубы, ходить каждый день на ферму, задерживаться допоздна, едва успевая учиться, разбираться в чужих отношениях… ну и страдать от неразделённой любви, беситься от фигни, выкидываемой ненаглядной, а ещё — слушать рассказы о тех, чьё место ну очень хочется занять, но никак не получится. Блин. Шестнадцатилетняя Эпплджек курила чужой «Вог». Своих сигарет она давно не покупала: дела фермы шли кое-как, и приходилось сильно урезать личные расходы. Сигареты ушли первыми, и в обычное время Эпплджек не испытывала потребности в курении, однако порой случались такие ситуации, когда без сигареты — никуда. Рэрити пыталась подсадить её на модный нынче вейп, и Эпплджек даже попробовала его один раз. А потом велела больше никогда к её рту эту штуку не подносить. Рэрити, конечно, обиделась — а на что она не обижалась? На внешний вид — регулярно дулась, требуя менять провонявшие сапоги и грязные джинсы на что-то «более пристойное». На нехватку личного времени — «неужто ты меня совсем не любишь, почему тебе вечно нужно подгонять меня (и на этом слове делался акцент) под собственный график?». На плохие идеи — «золотце, давай я в следующий раз буду решать проблемы, ладушки?». Эпплджек бесилась, психовала, но почти всегда — молча, сдерживая обиды внутри, а вслух проговаривая лишь совсем очевидные вещи. Например, что ей надо помогать бабушке на ферме, и если она не будет контролировать все проходящие на территории «Яблочной Аллеи» процессы, то урожай пропадёт и они не заработают денег. Без толку: Рэрити, обычно тактичная и понимающая, в случае ущемления собственных интересов превращалась в эгоцентричную неконтролируемую бестию. Зачем они вообще встречаются, раз терпеть это невозможно? Эпплджек в очередной раз принимает решение игнорировать шумные истерики своей дражайшей и больше никогда и ни за что к ней первой не обращаться. Конечно же, у неё это не получится: стреляя в очередной раз у Рэрити её «Вог», Эпплджек тонула в глубоких синих глазах возлюбленной и больше не вспоминала об обидах. Восемнадцатилетняя Эпплджек курила кофейный «Ричмонд». В последнее время её потянуло на экзотику: Эпплджек, спокойная, уверенная, рассудительная Эпплджек, всегда относившаяся к переменам с опаской и неодобрением, вдруг ударилась в запоздавший пубертат и переживала период немотивированного разгильдяйского бешенства. Она продолжала работать на «Яблочной Аллее» и добросовестно ходила на курсы, но, с другой стороны, она внезапно ощутила острый социальный голод, могла сорваться куда-нибудь вместе с Пинки Пай ночью через всю страну, не то чтобы искала, но находила новые знакомства (по большей части бесполезные) и резко переменила вкусовые привычки. Не все, только в сигаретах, но и этого было вполне достаточно. И в отношениях тоже давно пора было найти что-то новое. Рэрити не забывалась, как ни старалась упорная Эпплджек стереть о ней память; Понивилль — город небольшой, обязательно встретишься то тут, то там, в окружении общих знакомых или иногородних, реже иностранных туристов… Да, Рэрити всегда тянуло на иностранцев. Они, говорила она, привносят в Понивилль что-то незнакомое, неуловимое и загадочное. Ничего удивительного, что с простой, местной Эпплджек у них ничего не срослось, было бы странно ожидать другого исхода… И всё-таки как же обидно. Ну, по крайней мере, расставание — это отличный повод начать новую жизнь и внести в неё существенные изменения. Ведь и Эпплджек уже не прежняя. В двадцать два года Эпплджек курила самокрутки. Процесс сворачивания папирос её умиротворял и успокаивал: она могла прийти в себя, подумать о чём-то важном или, наоборот, отвлечься от забот. Это было сродни вязанию, только с большим вредом для здоровья — и большим удовольствием. Всё-таки они съехались с Рэрити. Нет, они не возобновили отношения; хотя кто бы им поверил — вон Рэйнбоу считает, что их торжественное воссоединение лишь вопрос времени. Остальные девчонки, спасибо им за понимание, своих взглядов не навязывали и спокойно приняли объяснение «ну, теперь мы просто вместе живём», хотя Твайлайт осторожно спрашивала Эпплджек, уверена ли она в своём решении и не думает ли, что это небезопасно. Ну, а что тут опасного? Файерболлы Рэрити не кидает, да и прошли те годы, когда она начинала истерить по любому поводу. Хотя нервная система бывшей возлюбленной Эпплджек всё равно была весьма шаткой: Рэрити уже не плакала, но продолжала оставаться недовольной миром, своим социальным и экономическим положением, людской жадностью, эгоизмом и прочими естественными для этого мира вещами. Студенты и студентки сходили по ней с ума, а Эпплджек знала, что почти каждый вечер Рэрити зависает в состоянии тоскливой созерцательности, в процессе которой она познаёт своё вселенское одиночество — и переживать это состояние рядом с ней, честно говоря, задача не из приятных. Но так действительно дешевле платить за дом. В двадцать три Эпплджек курила «Кэптен Блэк». Бабуля Смит умерла, и им с Маком и Эпплблум отвалили громадные сады «Яблочной Аллеи». Процветающий бизнес и недвижимость в наследство — это хорошо; смерть любимого пожилого родственника — плохо, а ещё хуже — через боль, через преодоление улаживать юридические нюансы и разбираться, что там с похоронами. Смерть мучительна не только естественной неотвратимостью, но и тем, что хоронить мёртвого — такое же хлопотное и неприятное занятие, как организация свадьбы или подготовка первоклассника к школе. И денег тратится если не столько же, то немногим меньше… Рэрити была рядом и поддерживала изо всех сил, но что она могла поделать? Не мешать своими проблемами, незаметно взять на себя бытовые хлопоты, а ещё — не дать Эпплджек кончиться. И физически, и эмоционально. Она всё это делала, и спустя время Эпплджек будет ей несказанно благодарна, но пока её на эмоции не хватает. Только на механическое функционирование и курение хороших (а не как обычно) сигарет. В двадцать семь Эпплджек курила трубку. Они с Рэрити наконец поженились и решили построить себе домик — отдельно от семейства Смит. Это очень оскорбило большую часть ближайших родственников, и они объявили негласный бойкот предавшей (!) фамилию отщепенке. Конечно, Мак и Эпплблум не стали сходить с ума и очень сильно помогли сестре, да вот только пребывать в родном доме, в котором Эпплджек даже когда-то нравилось жить, стало невозможным. Рэрити, опять же, помогала ей, но за себя постоять умела, могла и очень хотела — особенно когда ставились под вопрос её искренние чувства или кто-то задевал дорогих ей людей. О, Рэрити могла шикарно скандалить: со вкусом цедить сквозь зубы оскорбления, бросить ироничное замечание, на корню разрушающее настроение и репутацию оппонента, с божественной мощью обрушивать свою ярость на дерзнувших обидеть Эпплджек… Да, Рэрити не очень хорошо понимала, что нужно делать, чтобы восстановить в доме мир и покой. Ну и пусть бы с ними. Эпплджек переехала и теперь поддерживала близкие родственные отношения только с Маком, Эпплблум и парочкой кузенов. С остальными… увы, остальные теперь были родными людьми лишь формально, а на деле общались с Эпплджек только по рабочим вопросам: руководить фермой так, как она, не получалось ни у кого. Хоть что-то в этой ситуации оставалось неизменным. В сорок один Эпплджек не курила ничего. Это было непростое решение, и Рэрити переживала с такой же силой, с какой страдала раньше, в пятнадцать-восемнадцать лет; она много плакала, иногда вдруг спрашивала Эпплджек, всё ли у них получится, хорошая ли она будет мать и ещё — самое смешное для Эпплджек — не слишком ли она ужасный и безалаберный человек, чтобы нести ответственность за ребёнка. Если, конечно, задуматься, то вопрос очень хороший, и Рэрити правильно делает, что его задаёт… но Эпплджек казалось порой, будто Рэрити просто паникует и ищет любой способ, чтобы выставить себя в невыгодном свете и не остаться наедине со сложными, страшными мыслями и эмоциями. А правда заключалась в том, что это большая ответственность — завести ребёнка. Вне зависимости от того, рожаешь ли ты его сама или берёшь на усыновление. Они долго обсуждали этот вопрос. Рэрити поначалу хотела непременно рожать, но — категорически отказывалась принимать чью-либо сперму. Вариант с ЭКО тоже пугал её своей неопределённостью и невнятностью. Когда зашла речь об усыновлении, Эпплджек предложила посмотреть младенцев, чтобы Рэрити было легче привыкнуть к роли матери, но она бурно отказалась от этой идеи: Рэрити казалось, что это — создание иллюзии, ложь самой себе, и что так делать нельзя. Раз усыновлять, так того, кому это особенно нужно. И выбор пал на десятилетнего мальчишку, довольно взрослого, чтобы потерять надежду на семью, но ещё маленького, чтобы он мог получить позитивный опыт. Ёршистый и непокорный, он одновременно напоминал Эпплджек своими приземлёнными взглядами на жизнь и пробивным характером, и Рэрити — своей тонкой чувствительностью и поразительным умением улавливать чужое настроение. Это, конечно, был очень сложный шаг. Радость присутствовала, но какая-то неполная, не исключительная: к ней примешивался страх и опасение — а вдруг не получится, вдруг они будут плохими родителями, вдруг у него взыграют родительские гены и он тоже начнёт вести деклассированный образ жизни? Слишком сложные вопросы, чтобы их можно было «закурить». Табак не решит проблем, а самоуспокоение не поможет сделать по-настоящему правильный выбор. Так Эпплджек бросила курить.