задевая душу

Раздается тяжелый аккорд, и Сайко вздрагивает. Урие продолжает играть, и не замечает её. Йонебаяши, стесняясь, стоит у двери. Руки у Урие такие сильные, красивые, волшебные, можно сказать. На них видно вены, пальцы пусть и не очень тонкие и длинные, могут совершать такое, что Сайко, наверно, никогда не сумеет. Девушка ненавидит эту сонату всем сердцем, но не может признать, что Урие она подходит. Серьёзная, трагичная, о несчастной любви — как говорил их учитель. Только несчастная любовь и Урие — слова, которые не могут употребляться в одном предложении. Или вообще не могут употребляться вместе. Урие умеет играть так, что крупные слёзы невольно покатятся по щекам, на сердце станет очень тяжело и грустно. Урие играет, задевая душу. Сайко садится позади него и смотрит на спину юноши. Тело Урие немного вздрагивает, плечи поднимаются. Когда ему приходится вкладывать много силы — напрягается, и незаметно пытается расслабить руки. На особо тихом и грустном моменте Йонебаяши старается дышать тише. Когда вновь слышится громкий аккорд, по левой щеке течет слеза. Куки заставляет вспоминать самое хорошее и плохое — и рыдать, то ли от ностальгии, то ли от душевной боли. За окном пасмурное небо, по стеклу стучат частые капли дождя. Сайко хмурится, с собой зонта у неё нет. Урие заканчивает играть, и Йонебаяши слышит его сбитое дыхание, у неё очень хороший слух. Будто зная наверняка, что она здесь, Куки не оборачивается. — Ты здесь, снова. — Да, — слегка нервно сказала Сайко, тихо вздохнув. Парень резко встал со стула и направился к ней. На его лице было что-то похожее на раздражение и грусть (странное сочетание, но это так). — Почему ты здесь? Я же знаю, что твой урок закончился полчаса назад, если не больше. — спросил Куки. Может, Сайко показалось, но он смотрел на неё обеспокоенно, будто боясь за неё. — Просто не хочется идти одной, ты же знаешь… — смущенно проговорила Сайко. — А ещё я забыла зонт! На лице девушки появилась немного напряженная улыбка, и Урие сделал вид, что поверил ей, хотя видел засохшие дорожки от слёз на её пухлых щеках. — Ты опять… плакала? Хотя, можешь не отвечать, пойдём! — Куки стремительно прижал девушку к себе и стал гладить по мягким волосам, чтобы успокоить. Йонебаяши слишком долго держалась, Йонебаяши больше не может сдерживать свои слёзы. Йонебаяши плачет, а Урие, как всегда, рядом. После смерти её старшего брата Гинши, девушка была сама не своя. Исчезли широкие улыбки, высокий и громкий смех, искорки счастья, что так часто были видны в её синих глазах. Урие так хотел вернуть её, так хотел вдохнуть в неё жизнь. Психолог решил, что ей может помочь музыка. От веселых песен Сайко бросало в дрожь, и у девушки дергался глаз. А от грустных, лиричных песен, она, как ни странно, могла иногда улыбнуться одним уголком губ. Куки так старается, так хочет, чтобы ей стало лучше. Чтобы она стала жить дальше, не сковывая себя в цепи отчаяния и безнадёжности. Урие будет рядом, ведь они оба нужны друг другу.