обертон

      Земфира стояла в приемном покое, всем корпусом и затылком прислонившись к стене. Вена на шее быстро пульсировала, и это было настолько неприятное ощущение, что женщина пыталась искусственно успокоить свое сердце, делая равномерные глубокие вдохи и выдохи.       «Прямо таки по Сартру тошнота», - подумала она. И тут же почувствовала тяжесть своих рук. Почувствовала каждый шов на своей одежде и как ткань прилегает к телу - особенно сильно ощущался колючий свитер, на грани неприятного.       Девушка в регистратуре попросила немного подождать возле кабинета с надписью «Перевязочная». Она уже успела вкратце рассказать о случившемся – то ли узнала Земфиру, то ли просто пожалела ее, напуганную до смерти. И Рамазановой ничего другого не оставалось, как стоять, дышать и следить за циркуляцией персонала и посетителей больницы. Рыжеволосая санитарка везет в инвалидной коляске мужчину лет сорока с перекошенным выражением лица – похоже, инсульт; регистратор отвечает на звонок, тараторит как дятел и держит руку над вторым разрывающимся телефоном, чтоб тотчас ответить на следующий звонок – похоже, профессиональное выгорание; стремительный лысоватый мужчина в белом халате пролетает мимо Земфиры, волна холодного воздуха и тяжелого сладкого запаха бьет по лицу – похоже, одеколон из перехода метро.       Все это броуновское движение ощущалось так же остро, как и свитер.       Первый испуг сменился состоянием ступора, и мозг будто бы специально циклился на всем, чего касался взгляд, только бы не задумываться о произошедшем. Вот, например, какой-то странный след на стене прямо перед ней чуть выше уровня глаз: большое затертое бурое пятно с едва различимым ореолом брызг. Выглядело так, будто бы кто-то много раз безуспешно пытался отмыть кровь. Как оно тут могло появиться?        «Надо будет Ренате рассказать – охуительный же сценарий: мужчина средних лет, скажем, провинциальный следователь, стреляет себе в голову из табельного пистолета, когда медсестра по ошибке сообщает ему о гибели жены. Потом выясняется, что погибла женщина с точно такой же фамилией. А его дражайшая супруга в этот момент идет по параллельному коридору, - Рамазанова думала обо всем этом какими-то звягинскими категориями и офигевала от свой впечатлительности. –И первыми кадрами будет санитарка, отмывающая стену от этого пятна».       Еще утром они были вместе.       Рамазанова в одних трусах и майке восседала на табуретке в кухне. Сидела по-турецки, весело склонив голову вбок, а Рената Муратовна металась по квартире в поисках своего мобильного телефона.       -Ну если это ТЫ его куда-то заныкала, то прибью! – крикнула женщина, и Земфира рассмеялась, неминуемо вызвав подозрения. Она поймала на себе разъяренный взгляд Литвиновой и изобразила на лице невинное «что вы-что вы». Рената взвыла и снова принялась бегать.       У нее сегодня был важный день – то ли пробы нового актера, то ли переговоры по какой-то площадке для съемок, то ли все разом – Рамазанова даже толком не уловила. Вчера вечером они не успели поговорить, с самого порога кинувшись в постель и, после, заснув безмятежным сном младенца. А сегодня утром женщина проснулась от грохота, создаваемого типично опаздывающим человеком, - было уже не до расспросов.       -Ну стой, стой, стой, - схватила Земфира блондинку за руку. Та остановилась перед доморощенным йогом и скрестила руки на груди.       -Мне правда пора бежать, - вздохнула она тяжело. – Настолько пора, что я скорее куплю новую трубку по дороге.       -И без инстаграма на улицу выйдешь? А что если красивую витрину увидишь или кота? – Земфира издевалась самым натуральным образом.       -Упаду на землю и забьюсь в припадке, конечно же, - мрачно ответила блондинка.       -Поцелуй хоть меня напоследок, а? – попросила Земфира с таким выражением лица, что не хватало только херувимчиков, летающих за ее спиной. Ну как тут отказать?       Литвиновские пальцы проскользили от ямки на ее шее сзади вверх к затылку и остановились в волосах. Рамазанова вся вытянулась, чтоб оказаться ближе к красным губам, а ее руки легли на бедра женщины, туго затянутые в черную юбку-карандаш. Предчувствуя, что будет дальше и сколько это займет времени, Рената резко отпрянула. Аккуратно чмокнула Земфиру в щеку, минуя красное безобразие из помады, которое осталось на ее губах и вокруг рта от поцелуя, и буквально выпорхнула из кухни, не попрощавшись.       А потом в обед ее сбила машина. Сбила.. Громкое, конечно, слово. Но механический голос медрегистратора сообщил все именно так. Земфира зажмурилась до цветного шума в глазах и перестала дышать. Побороть подступающую от ужаса тошноту было очень сложно.       -Как сбила?       Кажется, этот вопрос в такой глупой растерянной формулировке задают все. И какого ответа люди ждут? «Не по-настоящему»? «Сильно»? «Насмерть»?       -Она в порядке?       Очередной глупый неизбежный вопрос. Конечно, она не в порядке. Она в больнице и за нее звонит другой человек – как она может быть в порядке?       -Скорее да, чем нет, - бодро ответил голос в телефоне. –Забирайте, госпитализировать не будем.       Земфира доехала до городской больницы, наверное, минут за десять. Потные ладони оставили мокрые следы на кожаной оплетке руля: женщина вела нервно, неаккуратно и перестраивалась из полосы в полосу, пытаясь урвать себе пару лишних секунд. Очень долгие десять минут. Она влетела в больницу, с разбегу толкнув казенную дверь, и облако запахов лекарств, бинтов, хлорки атаковало ее нос. Как птица, влетевшая в открытое окно, заметалась по приемному отделению, не понимая, к кому следует обратиться, но все же быстро получила необходимую информацию. Боковое стекло внедорожника зацепило руку Литвиновой, пока та курила на стоянке в ожидании такси, и женщина потеряла равновесие. Она упала и ударилась головой. Внедорожник скрылся, а скорую ей вызвала незнакомая прохожая бабушка – у Ренаты ведь не было телефона.       -Ушиб, - констатировал молодой-зеленый врач, провожая Ренату в коридор. – Правой верхней конечности.       -Конечности? Я что, ящерица какая-то?       Рамазанова услышала знакомый раздраженный голос и внутри нее будто бы лопнуло что-то. Все нарастающее напряжение должно было в итоге разорваться – она быстро отвернулась, пряча моментально покрасневшие глаза от Ренаты, стараясь изо всех сил сморгнуть неожиданные горячие слезы.       Почти вечернее сентябрьское нежгучее солнце то выглядывало, то пряталось за жемчужно-серой тучей. Очень медленным шагом женщины брели из здания городской больницы на стоянку. Здоровой рукой Литвинова держалась за локоть спутницы, а другая рука в повязке висела на уровне груди на веревочке из белого бинтика.       Земфира молча открыла дверь автомобиля перед блондинкой и подала ей руку, чтоб помочь сесть, а потом и сама по пояс влезла в салон, чтоб пристегнуть свою женщину.       -Ну что ты, правда, - прошептала Рената, увидев прямо перед собой бледное лицо Рамазановой. –Я же не инвалид.       Сев за руль, женщина, наконец, нарушила тишину:       -Как ты себя чувствуешь?       -Хорошо, - ответила блондинка, решив не усугублять.       -Как может быть хорошо, если ты выбила себе кость в запястье и чуть голову не разбила?       -Представляешь, я вот все подряд забываю, а твой номер знаю наизусть, - Литвинова поспешила поменять тему, наблюдая, как нервничает Земфира. Это состояние было ей знакомо и проходило оно в несколько стадий. Сначала Рамазанова переживала и злилась на себя за то, что не предвидела, не уберегла, не проконтролировала, не нашла этот долбаный телефон. Потом до нее дойдет чувство ярости, и она поднимет все записи видеорегистраторов в интернете, но найдет этого недоводителя, чтоб убить его или хотя бы немного покалечить. А на третьем этапе – тут уже Рената обязательно подключалась – Земфира поддавалась мягкости своей жены и затихала, успокаиваясь.       -Зе, ну правда ведь не случилось ничего страшного, - Литвинова погладила руку женщины здоровой рукой. В ответ та неожиданно развернулась всем корпусом и, взяв в ладони лицо Ренаты, коротко поцеловала ее в лоб побелевшими губами. Закрыла глаза и застыла. И мир застыл, сжавшись до крошечного автомобиля на крохотной стоянке в маленькой осенней Москве.