Когда цветут лотосы

«Посмотри внимательнее, это и есть твой родной сын!» «Он вовсе не строг со мной. Он просто меня не любит». У Вэй Ина жгло плечо и болела рука, но он все равно упорно шел, подгоняемый звучащими в голове голосами. В эти минуты госпожу Юй Цзы Юань он ненавидел даже больше, чем весь орден Ци Шань Вэнь вместе взятый. Как можно было так сказать? Как можно было так оскорбить?! И как же страшно от того, что хоть отчасти, но ее слова могут оказаться правдой. У знакомой двери силы его почти оставили. Он поскреб дерево, прислонился лбом к прохладной поверхности и буквально упал в руки открывшего Цзян Фэн Мяня. — Вэй Ин, мое счастье, ты зачем встал? — Цзян Фэн Мянь, уже приготовившийся ко сну, подхватил его и, закрыв ногой дверь, занес в комнату и опустил на разобранную постель. — Я не мог уснуть, — Вэй Ин криво улыбнулся, перехватывая его руку и прижимая к груди. — Тебе было так больно сегодня. Я видел. Как она могла? Как… Это ведь не правда?! — Тш-ш-ш, — Цзян Фэн Мянь накрыл его рот ладонью. — Мне было бы больнее, если бы ты поверил в это. Ты не мой сын, и я не был влюблен в твою мать. Мне жаль, что Юй Цзы Юань так относится к тебе, и что здесь тебе не так хорошо, как должно быть. Вэй Ин медленно выдохнул, чувствуя, как напряжение, сковавшее его еще с утра, понемногу отпускает. И как тепло от ласковых рук. У Цзян Фэн Мяня красивые глаза. Наверное, самые красивые из всех, что он видел. Их оттенок заворожил его с первого взгляда. Таких не бывает. Только у Цзян Фэн Мяня. — Мне все равно, как она относится ко мне. Мне важно только, как относишься ко мне ты. Цзян Фэн Мянь мягко улыбнулся и, склонившись, прижался губами ко лбу. — Ты мое сокровище, мой Черный лотос. Вэй Ин на миг зажмурился и поднял голову, ловя этот поцелуй губами. Не отпуская. Едва касаясь кончиками пальцев высоких скул. — Пожалуйста… Я так боялся, что больше не увижу тебя. Хочу быть с тобой сегодня. Пожалуйста, не прогоняй. — Ты ранен, — Цзян Фэн Мянь с трудом оторвался от его губ, чуть хмурясь. — Только плечо и рука. И уже почти не болит. Ну же, мой господин, не заставляй меня думать, что твоя жена была права. — Ты, мелкий манипулятор, — Цзян Фэн Мянь покачал головой, и Вэй Ин широко улыбнулся, соглашаясь. — Прости, — и ни капли раскаяния в голосе. — Просто я очень сильно тебя хочу. Цзян Фэн Мянь всегда был нежным. Но сегодня к его нежности примешивалось что-то еще. Властность, немного нетерпения, мимолетный страх. Он едва касался пораненной руки и клейма, зато все остальное не осталось без внимания. Они долго, очень долго целовались, словно не в силах отпустить губ друг друга. Шорох одежды и постельного белья был еле слышен, и совсем исчез, заглушенный пока еще сдавленными стонами. Время стеснения давно прошло, и Вэй Ин только стискивал пальцами сильное плечо, закусив ребро ладони другой, раз за разом погружаясь в горячий рот. Он не знал, насколько умел Фэн Мянь, у него никогда не было никого, с кем можно было сравнить, но от этой бесстыдной ласки он тихо умирал, прогибаясь в спине так, что на постели оставались только бедра и плечи. Но даже этого ему было мало, и он всегда просил еще и больше. Так же бесстыдно раскидывался, предлагая себя, и только податливо расслаблялся, принимая в себя любовника. Он чувствовал, как расходятся мышцы под давлением чужой плоти, как глубоко внутри него Цзян Фэн Мянь, и выстанывал свое удовольствие, уже ничего не боясь и ни о чем не думая. Он впивался в плечи, подавался навстречу, сам надеваясь на таранящий его ствол. Просил больше, еще, сильнее и глубже. Но затихал, стоило только первой дрожи обнять тело. В такие секунды он терял себя, забывал имя и мир вокруг. Только сияющие яркие глаза напротив, покрасневшие губы и разливающееся внутри сумасшедшее наслаждение, которое накрывало его с головой, вырывая долгий, почти отчаянный вскрик удовольствия… …Цзян Фэн Мянь укрыл спящего одеялом, а сам подошел к окну. Ночь давно опустилась на Пристань Лотоса, и о том, что там, за окном, еще есть жизнь, напоминал только плеск воды и тихий скрип лодок о причал. Небо было безлунным, но звезд хватало, чтобы нарисовать дорожку из сияющей пыли на водной глади. За спиной тихо вздохнули, и Цзян Фэн Мянь улыбнулся в ночь. Слова Юй Цзы Юянь принесли не боль, а страх. Что его смех, его счастье в них поверит. Поверит, что он, Фэн Мянь, всего лишь ищет в нем замену. Он не может быть заменой. Только не он. Он возлюбленный и любовник. Сердце пело от радости, от того, что Вэй Ин пришел к нему. Такой открытый, такой злой и испуганный. Но его испуг — ничто по сравнению с тем страхом, что охватил Фэн Мяня при известии о том, что случилось. Что он никогда больше не увидит свое счастье, свой Черный Лотос. Сон не шел, от одной мысли о еде тошнило. И даже поджатые губы Юй Цзы Юань ничуть не беспокоили. Все будет бесполезно, если Вэй Ина вдруг не станет. И когда они разобрали завал, и Цзян Фэн Мянь увидел, как Лань Ван Цзи выносит его на руках — ему показалось, что только сейчас он начал дышать. Сердце кольнуло острой ревностью от того, как доверчиво прижимался Вэй Ин к чужой груди, но стоило самому взять его на руки, как тот, подобно котенку, потерся щекой о его плечо и прижался всем телом. И сердце забилось чаще от накатившей вдруг нежности и любви. — Фэн Мянь… — слабо, сонно позвал Вэй Ин, и тот вернулся к постели. Склонился, осыпая маленькими поцелуями лицо, даже не пытаясь согнать с губ улыбку. — Я здесь, мое счастье. Я здесь. Ты в безопасности. Спи, еще рано. Губы Вэй Ина дрогнули в улыбке под его губами: — Я всегда буду с тобой.