Кажется, я люблю тебя

* — Как ты? Откажется соулмейт — тело твое покроется трещинками, а они будут кровить. — Все в порядке. Мама улыбается вымученно, кивает и уходит, тихо прикрывая за собой скрипящую дверь. За ней тянется след тонущей надежды. Видеть его больно, а осознавать — больнее в тысячу раз. Маленький Ойкава ложится на кровать и смотрит с грустью в потолок. У него сильный кашель и проблемы с легкими. Он понимает только то, что к его астме прибавится еще что-то мерзкое и тошное. Если еще не успело, конечно же. Маленький Ойкава смотрит на лгущих врачей и их лживые улыбки. «Все будет хорошо». Хорошо не будет. Ойкаве всего-то пять лет, а он уже может задохнуться и не верит в глупые сказки. Соулмейтов не существует. Это все выдумка. Ложь для таких же маленьких и больных. * Маленький Ойкава ведет дневник. Ему уже семь, он победил какую-то другую болезнь, но астма все еще его преследует. Аккуратные буквы превращаются в слоги и слова, сплетаются в строки текста из беспорядка потоков мыслей. Тоору всегда много думал, фантазировал. Но почему-то иллюзии от реальностей отличал. — Хорошо бы уже вырасти и начать работать, ах! — Зачем? Это глупо. У взрослых много проблем. — Зато у них больше шансов встретить своих истинных! — Чушь это все. Макки, это просто глупости. Маленький Ойкава спрыгнул с высокой лавочки, взял свой старый и потертый гербарий и пошел в сторону дома. Ханамаки посмотрел в его сторону как-то печально и совсем по-детски. В отличие от других Ойкава в связанных Судьбой не верил. * Ойкаве вот уже десять, и теперь он верит в соулмейтов. Некоторые его знакомые уже нашли истинных, и выглядят они так счастливо, что хочется только пожелать удачи и оставить их с парами. Одному грустно. Маленький Ойкава чувствует себя одиноким. У него освобождение от физкультуры, много книг и очки в тонкой оправе. Маленький Ойкава еще ребенок, а ему уже признаются в любви. Он тихо отказывает, а потом извиняется. С истинными люди меняются в лучшую сторону. Тоору закрывает старую книжку и берет другую — незнакомую и очень красивую. Слова захватывают, а в голове остаются только строки пыльных страниц и множество красивых оборотов. * Ойкаве пятнадцать и перед ним прямо сейчас стоит странный брюнет. У него волосы черные, словно смоль, а темные глаза отливают желтым турмалином. Он красивый до чертиков, а у Ойкавы под сердцем какое-то тягучее и непонятное. Он не знает, что нужно делать, поэтому просто поправляет любимые очки и убирает прядь за ухо. На свету поблескивает серьга. А ведь при встрече и не понять даже, что вот перед тобою соулмейт. — Прости, я… — Боже, какой же ты проблемный. Ойкава не понимает, что происходит, но до чертиков перед глазами красивый парень подходит и протягивает ладонь. — Иваизуми Хаджиме, приятно познакомиться. Имя красивое и подходящее жутко. Ойкава осторожно пожимает чужую руку, а потом прижимает к себе любимую книгу. На улице не так уж и тепло, а он в легкой рубашке и кардигане. Как бы не простудиться. Иваизуми это, кажется, замечает и предлагает пойти в кафе. * Ойкава снимает очки и надевает линзы, зачесывает волосы, но перед тем стрижется. Он покупает много новых шмоток и меньше времени тратит на книги. Потому что те отнимают половину жизни, а он вовсе не бракованный. Он живой и настоящий. Иваизуми учится в параллели, играет в волейбол и обожает курить. С последним еще маленький Ойкава смириться не может, поэтому во вторую их встречу надувает губки и курить запрещает. — С чего бы мне тебя слушать? — С чего бы мне позволять тебе умирать, Ива-чан? Иваизуми того, кажется, не ждал. Поэтому закатил глаза и рыкнул что-то вроде «ладно». Ойкава победно засмеялся, и проходящий мимо Ханамаки замер удивленно. Ойкава постоянно подходит к Иваизуми и пытается с ним поговорить. Последний недоволен этим и часто кричит, а иногда и бьет — несильно, но неприятный осадок остается. С непривычки Ойкава едва ли сдерживает легкую влагу на глазах и уходит. * Ойкаве шестнадцать, он привык к мерзкому характеру, любви к волейболу и желтому турмалину в глазах. Он привык носить линзы и футболки, привык есть вредную пищу и писать в сетях. Тоору выглядит, как слишком эмоциональный и счастливый подросток. — Как думаешь, я сильно потолстел? Иваизуми на нытье закатывает глаза, потом рычит что-то вроде «заткнись» и прижимает Ойкаву к себе. Последний смущенно отводит взгляд, а потом и вовсе пытается отвернуться, спрятать румянец на щеках. Иваизуми выдыхает как-то обреченно, обнимает крепче. Шепчет: — Ты прекрасен. Пожалуйста, запомни и прими это. * Ойкава падает на кровать и с глазами полными страдания смотрит на градусник. Тридцать восемь и три. Жар ползет по телу и его же сжирает, как мерзкое насекомое. Мама звонит и говорит, что будет поздно. Просит выпить таблетку и спать. Иваизуми приходит через час с лекарствами, кучей вкусняшек и каким-то старым фильмом. Он кормит Ойкаву бульоном, а потом укрывает пледом и обнимает крепко-крепко. Тоору тепло и приятно, а старый фильм оказывается очень интересным и трагичным. Хаджиме закатывает глаза и вытирает чужие слезы. Ойкава засыпает уже через несколько секунд, прижатый к телу друга, как мягкий кот. Мама шатена приходит совсем скоро, охает и ахает, а потом быстро расстилает гостю футон, пока тот переносит ее больного сына на кровать. * Иваизуми затягивается с наслаждением, но в следующий миг раздраженно оборачивается. Ойкава уже тушит сигарету подошвой ботинок, а потом смотрит с осуждением и уходит. В голове тысячи причин бросить его на произвол судьбы, но Хаджиме все равно почему-то отталкивается от стены и идет извиняться перед Тоору. Ойкава устраивает истерику со слезами, потому что курение убивает, а он не хочет видеть смерть друга. Иваизуми его упорно не понимает, пытается оправдаться, а потом вообще выдает, что это не дело Ойкавы. — Ива-чан, ты не понимаешь. Не хочешь понять. Он поднимает полные слез глаза и смотрит на желтый турмалин в чужих. Хаджиме хмурится и смотрит вопросительно. — Глупый-глупый, Ива-чан. Кто же еще не видит, что я просто боюсь потерять тебя? Иваизуми моргает удивленно пару раз, а потом улыбается нежно. Обнимает и осторожно целует в лоб. * — Я хочу домой. В голосе столько обиды и тоски, будто Ойкаву тащат куда-то насильно. Он сейчас похож на маленького ребенка, такого нежного и хрупкого. Которого хочется лелеять и защищать. — Ты же хотел гулять. Ойкава смотрит на него не менее обидчиво, но уже с ноткой лютого холода. — Я хотел пойти купить новые шмотки в торговом центре, но ты потащил меня в какой-то странный магазин! — Тш-ш. Тоору удивленно замолкает и хлопает глазами часто-часто. Иваизуми ведет его куда-то сквозь ряды полок, и шатен замечает кучу гаджетов и другой техники. Они останавливаются у фотоаппаратов, Хаджиме что-то рассматривает и проверяет, смотрит на описание, потом читает что-то про эти модели в интернете, а Ойкава стоит рядом, постоянно пытается подсмотреть и ничего не понимает. Иваизуми покупает фотоаппарат, потом берет за руку Ойкаву и признается: — Я хотел тебя пофотографировать, так что сейчас мы едем тебе за шмотками и в какой-нибудь парк. Ойкава пищит счастливо, кидается на шею Иваизуми и долго-долго выкрикивает благодарности. Хаджиме улыбается в ответ несмело и незаметно, но этого хватает, чтобы у Тоору по телу разлилось приятное тепло. * Фотографии нравятся людям. Ойкава тоже учится фотографировать, а потом еще долго визжит от радости, потому что результат нравится и ему, и Иваизуми. Они постоянно проводят вместе время, много гуляют и часто смотрят кино. Ойкава помогает с английским, а Иваизуми ему за это покупает кулон. Хаджиме умеет как-то неожиданно поцеловать в щечку или обнять, а за это получает кучу смущения и много болтовни. Ойкава весь теплый и домашний. Он пахнет какао и сладкими булочками с сахарной пудрой. Он всегда мягкий, как кот. Тянется сам за объятьями, когда они одни, а еще всегда обижается, когда этих самых нежностей не получает. Иногда он все еще надевает очки, потому что они напоминают о первой встрече и знакомстве. В такие моменты турмалин в чужих глазах кажется еще более теплым, а прикосновения осторожнее. Будто весь Ойкава хрупкий и совсем не тот, кто способен вынести несколько килограмм. Ойкава постоянно засыпает у Иваизуми на коленях, просит ласки и жалуется на трагичные концовки книг. Он часто шутит и вытворяет глупости, любит алкоголь и шумные места. Хаджиме выдыхает рассеянно и предлагает съездить куда-нибудь. * Озеро у Ойкавы вызывает дикий восторг, бурю эмоций и тысячи идей. Он бегает по полянке, кашляет много, но счастливо плюхается в траву. Он собирает самый красивый букет из ромашек и дарит его Иваизуми. — Спасибо. В ответ получает бережно сплетенный из васильков венок, гордо его носит и много фотографируется, выставляя фото в сеть. Его улыбка дурацкая и совсем не такая, какой была в первые дни их знакомства. Закат отсюда кажется красивым и таким теплым, что хочется вот так вот раствориться, сидя вместе, рядом. * Ойкава оканчивает школу, а потом просит Иваизуми пойти с ним в один и тот же университет. Тот соглашается раздраженно и вымученно улыбается. Они устраиваются на подработку в кафе и устают очень сильно. Ойкава часто кашляет и ходит по врачам, пытается найти время на фотографии и тратит много денег на ерунду. Он стал выше и взрослее, но все еще тот добрый и милый Ойкава Тоору. — Иногда мне кажется, что у тебя детство только сейчас наступило. — Мне тоже. Сидя на крыше, считать звезды очень приятно. Ночь еще теплая, ветерок приятно щекочет кожу. Так спокойно и тихо. Ойкава зевает и признается, что хочет спать сильно-сильно, что совсем скоро уснет. Иваизуми смотрит на него своими невероятными глазами, ерошит чужие волосы и за руку ведет по темноте в квартиру. * Год пролетает незаметно, а Ойкава так и не меняется. Веселый, он постоянно ходит по торговым центрам, гуляет по набережной и вытворяет глупости. Много смеется, а ночью прижимается близко, потому что страшно и холодно. Иваизуми привык. — Пахнет летом. Ойкава вдыхает запах, высовывая голову из окна почти целиком, а потом расплывается в улыбке и кивает. Совсем легкий и незаметный запах лета, струйками вливается в поток холода и ветров. За него так хочется ухватиться и погрузиться в теплое-теплое время свободы. — Сладко. В темноте приятно и легко. Она давно стала привычной и перестала пугать, но как же приятно держаться за чужую крепкую руку и знать, что защита есть. Вот она, стоит и тоже вдыхает приятный аромат приходящего лета. — Ты никогда не думал, что мы — соулмейты? — Честно? Думал. Ойкава смотрит удивленно, тянется другой рукой, чтобы убрать прядь смоли с глаз. Волосы Иваизуми мягкие и приятные, всегда чуть прохладные и пахнут вкусно. В них больше нет того мерзкого запаха сигарет. Хаджиме давно перестал курить. — Правда? — Да. И скорее всего, нам действительно повезло. Мне хочется быть рядом с тобой, касаться тебя. Хочется всегда быть рядом и тебе помогать. Ты такой ненормальный и неземной, но при этом до ужаса родной. Будто я тебя всегда знал. Странно. Ойкава улыбается глупо и совсем по-детски. У него в глазах смешинки и искорки радости. — Ива-чан? Иваизуми поворачивает голову, пока закрывает окно. В его глазах интереса на миллионы, а щеки едва заметно порозовели. — Кажется, я люблю тебя, Ива-чан. Бедный Хаджиме не понял его слов, но быстро совладал с собой. Он всегда любил обнимать Ойкаву, красть легкие поцелуи в щеки или лоб. Иваизуми мягко улыбнулся. — Кажется, я тебя тоже. Мягко касается чужих губ. * Маленькому Ойкаве восемнадцать лет и он наконец-то поверил в сказки.