Вернуть веру

      Кто бы мог подумать, что я, Пэйсон Киллер, буду проводить рождественские каникулы так… Но в последнее время моя жизнь вообще мало напоминает жизнь прежней Пэйсон. Сказать, что травма спины подкосила меня — ничего не сказать. Я уничтожена, просто уничтожена. Это самые тяжелые каникулы в моей жизни, потому что ничто не отвлекает меня от мыслей, а мысли сейчас убивают. Но не думайте, что близкие не поддерживают меня, как раз наоборот - они делают все, чтобы я почувствовала себя лучше. Но от их заботы только хуже… Рождественский ужин стал настоящим испытанием. Собрались родственники, и каждый считал своим долгом посочувствовать моей беде. Это выматывало… Мама как могла отвлекала их от меня, но получалось не всегда. Я не хотела никого обижать, поэтому улыбалась, хотя больше всего на свете мне хотелось оказаться в тишине своей комнаты, чтобы не слышать этих сочувственных речей, не ловить на себе жалостливые взгляды… Когда я наконец смогла подняться к себе, я была совершенно разбита. Снова хотелось плакать, но слезы кончились. Хорошо, что папа убрал с полок мои награды, видеть их сейчас было бы настоящей мукой. Я не знаю, что со мной происходит. Вся моя жизнь превратилась во что-то серое, тягучее, и изо дня в день становится только хуже. Я стала мало есть, мама волнуется за меня. Как объяснить ей, что это не болезнь и не депрессия? Просто моя жизнь кончилась. Слишком драматично? Отнюдь. Это чистая правда. Сколько себя помню, я стремилась лишь к одному — стать лучшей гимнасткой, чемпионкой. Это стремление определяло всю мою жизнь, мой мир, всю меня. Я не знаю, что мне делать теперь, когда все закончилось… Эти каникулы я практически не выхожу из своей комнаты, мне совсем ничего не хочется. Сначала мама пыталась меня расшевелить, но я не поддавалась. Мне было все равно, и скоро я слишком устала, чтобы пытаться скрыть это. Первые несколько дней постоянно звонили девчонки, но мне не хотелось разговаривать, поэтому я просила отвечать, что меня нет, или я сплю. Мама была недовольна, но отвечала именно так, и я была благодарна ей за это. Она не могла понять меня, но старалась изо всех сил. Это много значило для меня, но помочь никак не могло. А потом девочки пришли ко мне в гости. Этот визит стал испытанием… Я понимаю, что они хотели как лучше, но… Боже, как же тяжело улыбаться, когда на душе пустота! Как же больно видеть их - таких бодрых, веселых, счастливых… Гимнасток… Почему-то слезы навернулись на глаза. А я-то думала, что разучилась плакать. В другое время я была бы рада, что могу выплеснуть свои чувства, но сейчас перед девочками… Нет. Я всегда была в их глазах лидером, сильной, несгибаемой. Я не могла позволить им видеть мою слабость. Девочки пытались поднять мне настроение как могли, они даже принесли подарки… У нас была традиция - на каждое Рождество мы дарили друг другу особенные подарки – что-то связанное с гимнастикой. В этом году я попросила маму отвезти девчонкам подарки. Тогда я еще не была готова встретиться с ними, и порадовалась, что купила все заранее: не уверена, что у меня хватило бы сил сделать это сейчас. Вернувшись, мама сказала, что девчонки хотят вручить мне свои подарки лично. И вот сегодня они это сделали. Эмили подарила хрустальную фигурку птицы, Лорен – любовный роман в яркой обложке, а Кейли – книгу о самых красивых местах в мире. Я выдавила из себя улыбку, хотя мне больше всего хотелось закричать на них и выбросить эти идиотские подарки! Как ни странно именно эти мелочи стали живым свидетельством того, что в моей жизни больше нет места гимнастике. Я посмотрела на подруг и почувствовала такую злость, какую не чувствовала никогда в жизни. Именно тогда я поняла, что завидую им, потому что они здоровы. Мне стало так противно от самой себя… Я попросила девочек уйти, сославшись на плохое самочувствие. Следующие несколько дней были самыми ужасными за последнее время, потому что я ненавидела себя, испытывала к себе отвращение. Когда я думала, что хуже быть не может, я просто встала, оделась и вышла на улицу. Было темно и тихо, падал снег… Я шла, не разбирая дороги, мне казалось, что таким образом я ухожу от своих проблем, от боли, от ненависти. Честно признаться, я плохо понимала, что делаю. А потом я остановилась, остановилась и поняла, что не хочу так жить и не могу позволить травме сделать меня озлобленной на весь мир стервой. Следующим вечером я решила пойти в «Рок», мне нужно было поговорить с подругами. Я слышала, как мама говорила по телефону с Саммер, и знала, что девочки каждый вечер репетируют новую программу для какого-то благотворительного мероприятия. Войдя в гимнастический зал, я почувствовала дрожь во всем теле. Вновь оказаться в этом месте, не гимнасткой, а просто девчонкой с улицы, было мучительно больно. Мне пришлось буквально заставлять себя идти дальше. Потом я увидела девочек. Лорен упражнялась на бревне, Эмили выполняла вольные, а Кейли наблюдала за ней, иногда подсказывая. Никто пока не замечал меня. - Хорошо, Эмили, вот только… - Кейли замялась, пытаясь подобрать слова. – После переворота, приземление какое-то неуклюжее... - Это шея, Эмили. После прыжка ты вжимаешь голову в плечи, вытяни шею, и все получится, - негромко сказала я. - Пэйсон! - Пэй! Они бросились обнимать меня, как будто мы не виделись как минимум вечность, и мне вдруг стало так хорошо в их объятиях… От злости, которая охватила меня несколько дней назад, не осталось и следа. Теперь я твердо знала: они мои подруги и не виноваты, что здоровы. Мы прекрасно провели время вместе, я даже на несколько часов забыла, что гимнастики больше нет в моей жизни. Это было очень приятное ощущение Тот вечер стал отправной точной моей новой жизни. Я больше не впадала в состояние апатии, не винила в своей боли окружающих, и изо всех сил пыталась смириться со своим состоянием. Подруги навещали меня так часто, как могли. Я больше не тяготилась этими визитами, мне снова было хорошо в компании Кейли, Лорен и Эмили. И все же пустоту, образовавшуюся в моей душе, после того, как я лишилась гимнастики, не могло заполнить ничто… Саша пришел в последний день каникул. Я хотела его увидеть, но вместе с тем очень боялась этой встречи, ведь я разочаровала его… Наверное, я выглядела как-то странно, потому что через какое-то время Саша спросил: - В чем дело, Пэйсон, почему ты прячешь глаза? – я резко подняла голову. - Прости меня, Саша. Я знаю, что разочаровала тебя. - Ты никогда не разочаровывала меня, Пейсон, и никогда не разочаруешь, - серьезно ответил Белов, глядя мне в глаза. - Да, больше не разочарую, ведь путь в гимнастику для меня закрыт! – я старалась говорить ровным голосом, но к концу фразы сорвалась на крик. Саша смерил меня очень внимательным взглядом и негромко сказал: - Знаешь, что меня всегда поражало в тебе, Пэйсон? Ты никогда не сдавалась, что бы с тобой ни случалось. Ты всегда шла вперед, не боясь трудностей, твои дисциплинированность, сила воли и вера в себя всегда вызывали у меня восхищение. Что же случилось теперь, Пэйсон? Я понимаю, что так трудно, как сейчас тебе не было никогда, но сдаваться нельзя. - Как я могу не сдаваться, когда моя спина… - Травма не всегда приговор, Пэйсон. Но ты должна поверить в себя, в свое будущее в гимнастике. Если ты сама в себя не веришь, как же в тебя поверят другие? - Я не знаю, что мне делать, - я действительно не знала, но его слова пробудили во мне что-то, что, как я считала, умерло. Что-то подозрительно похожее на надежду. - Просто верь, Пэйсон. Просто верь. - Я постараюсь, Саша. - И знай, что я не брошу тебя. Я узнаю про новые методики, найду врачей, я сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть тебя в гимнастику. Только обещай мне, что не сдашься. - Обещаю. Потом он ушел. Но что-то внутри меня изменилось после его визита, и я вдруг почувствовала, что все будет хорошо. Раз Саша верит в меня, я просто обязана в себя поверить, я ведь не могу снова подвести его, верно? Я почувствовала, что улыбаюсь. Я еще не знала, получится ли у Саши найти врачей, не знала смогу ли когда-нибудь вернуться в большой спорт, но это незнание больше не тяготило меня. Последний день рождественских каникул стал значимым для меня, ведь именно сегодня я смогла вернуть веру…