You sweet, innocent, stupid little thing, you

Врезавшись поясницей в край стола, ты забываешь, как думать, не так ли? Хотя мышление всегда покидало тебя, когда рядом с тобой был он, единствен-ный, кого ты всегда хотел, единственный, кто позволял чувствовать себя целым, завершенным и, в то же время, заставлял разбиваться на кусочки одним лишь взглядом. Единственный, кто совершенно точно знал, куда и как прикоснуться, потому что, боже мой, его руки такие правильные и умелые, не правда ли, дорогой? Такое ощущение, что он знает, чего хочет, здесь и сейчас, но только если ты тоже этого захочешь, милый. Возможно, он слишком торопится, солнышко. Одна секунда, и его губы скользят по коже, ногти, царапая, проходятся по телу, следующая секунда - его тяжелое дыхание прямо над ухом, тихий стон рядом с ключицей. Его волосы мягкие под рукой и, только посмотри, родной, ты просто не можешь убрать свои ладони от них. Но это не секундный порыв, правда, ангел? Ты можешь повторять себе снова и снова, милый, что он просто пользуется тобой, но ты знаешь правду. Не так ты всё планировал. Это не то, каким ты представлял себе свой первый поцелуй, но, послушай, дорогой, всё не так плохо. Возможно, тебе нравится быть взятым силой и без лишних разговоров. В конце концов, детка, ты бы давным-давно мог сказать ему что-нибудь, чтобы он остановился. Возможно, тебе следовало бы отдать контроль в его руки, ты, милый, невинный, глупенький ребенок, который настолько запутался, что, кажется, лево поменялось с право, а верх с низом, и тебе бы хотелось, чтобы такому учили в школе, потому что всё кажется неверным, когда он рядом. Твое тело поссорилось с головой в желании двух совершенно разных, но таких одинаково прекрасных вещей, твое молчание говорит обо всём, что ему необходимо знать, так что он собирается взять то, что сможет. А ты собираешься просто стоять и позволять ему, дорогой, потому что это то, что ты всегда делаешь. Его поцелуи влажные и грубые, пальцы еще грубее, но они до боли правильные. Кажется, что он может читать тебя, как открытую книгу, милый, знает, как заставить срываться с твоих губ чувственные, чуждые тебе стоны. Но что это, малыш? Почему, когда он целует тебя, о, милый ребенок, ты с готовностью открываешь рот для него. Твои руки больше не в его волосах, нет, они в отчаянии сжимаются на его рубашке, не отталкивая, а притягивая ближе, не правда ли, дорогой? Чтобы прижать, наконец, его бедра к своим. Ты цепляешься за него, как за воздух, как будто, если его не будет, ты действительно можешь умереть. Отчаянные, безрассудные действия выдают тебя с поличным. И это щекочущее ощущение, которое скручивается где-то в районе пупка, ни капли не спасает, да, детка? Нет, конечно, ты ничуть не завелся, потому что тут нет места чувствам, которые ты мог бы принять. Ты просто продолжаешь повторять себе это, родной. Ты и отрицание очевидного всегда были в хороших отношениях. Будь готов. Не верь ни единому слову, что он говорит тебе. Потому что, дорогой мой, он может говорить, что он любит тебя, сколько захочет. Он может предложить тебе целый мир и наобещать звезд с неба, но он ведь не всерьез, правда, милый? Ты почти готов поклясться, что слова, которые он нашептывает тебе в шею, ни что иное как признание в любви. Тебе хочется им верить. По крайне мере, они кажутся искренними и настоящими. Кажется, что он произносит их так серьезно только тебе и никому больше, правда, малыш? Но ты видел слишком много девушек, павших жертвами его поцелуев и сладких речей. Тебе лучше помнить об этом, родной. И снова, милый, ты увяз слишком глубоко. Захлебнулся, ушел под ледяную воду настолько, что не разберешь, как скоро упадешь на дно и долго ли плыть к поверхности. Ты еще настолько неопытен и глуп, не понимаешь, что для тебя лучше – ни черта не знаешь о подавлении гормонов и подросткового любопытства. Ты понятия не имеешь, что человек должен делать с самоконтролем, да, дорогой? Не похоже, что Химчан знает о существовании каких-то ограничений, потому что он оставляет свои метки по всему твоему телу, и ты, до тошноты зависимый ребенок, ничего не имеешь против, не так ли? Признай это сейчас и избавь себя от страданий, путаницы и долгих, мучительных часов самокопания. Ты хочешь этого, правда же, малыш? Неважно, что это, если это значит хоть что-то. Честно, значит ли это для него хоть что-нибудь? Ты правда думаешь, что если позволишь ему выплеснуть на себя его сексуальную неудовлетворенность, он полюбит тебя больше, милый? Почему ты так смущен, дорогой? Ты молод и глуп, и то, что его губы накрыли твои не должно ничего значить. Ты можешь притвориться, что забыл обо всём, только если он первый сделает то же самое. В конце концов, тебе необязательно эмоционально привязываться, чтобы получить удовольствие, правда ведь? Так давай же взглянем в лицо правде, малыш. Ты уже эмоционально привязался, слишком понадеясь, что такого рода вещи не случаются по простому любопытству. Тем не менее, случилось, и ты с ума сходишь, пытаясь понять, почему же так произошло. Когда он поднимает твои ноги, чтобы закинуть их на свою талию, ты по-прежнему не в состоянии осознать, что же это. Когда наступит завтра, сможешь ли ты смотреть ему в глаза как раньше, дорогой? Встретится ли он с твоим взглядом и докажет, что ты не тот, кто просто помог снять сексуальное напряжение? О боже, ты так же слаб и жалок, как все эти глупые девочки, не так ли, ма-лыш? Ты попал и попал по-жесткому, судя по всему. Дорогой мой. Детка. Послушай. Он зовет тебя по имени. Не смотри с таким глупым выражением, моргая в недоумении, поднимая глаза прямо на него. Его грудь по-прежнему напротив твоей, его хватка на твоей одежде довольно грубая, как будто он зол на нее за то, что мешает притянуть тебя еще ближе, несмотря на уже итак несуществующее пространство между вами. Но, милый, твои губы беззвучно шевелятся, и он просто ухмыляется, глядя на тебя, как будто знал всё это время, какие чувства вызывает в тебе. То, как он смотрит на тебя достаточно для того, чтобы надежда забрезжила на горизонте ярким свечением, несмотря на все убеждения, которыми ты пытался ее затушить. Потому что, по правде, неужели Ким Химчан способен просто поиграться с тобой как с куклой, а потом выбросить за ненадобностью? Кто угодно, наверно, но не он... правда? «Чоноп.» Ох, малыш, тот, кто произносит твое имя так, просто не может находиться здесь только для быстрого перепихона. Но соберись с мыслями, солнышко, потому что он не будет ждать вечность. Ты его любишь или боишься того, что это могло бы значить? Твоя вера в него настолько хрупка? У тебя нет времени тянуть со своей нерешительностью – либо ты делаешь это, либо нет. Так что ты выбираешь? «Ааа... д-да?» Спокойно, Джульетта. Это была очень высокоинтеллектуальная фраза, но может попробуешь еще раз? Упс, ты опять тянул слишком долго, так что его губы снова на твоих, и все слова, что ты собирался сказать, пришлось проглотить. Но теперь ты знаешь, дорогой, ты можешь почувствовать это глубоко в груди, ты дошел до точки невозврата. Ты зашел слишком далеко. Слишком далеко, чтобы теперь забыть. И потом, милый, он так вцепился в тебя, будто боится, что это ты, а не он, собирается уйти и притвориться, что это всё сон. Знаешь ли ты, чего на самом деле хочешь от всего этого? Милый, давай признаем, что ты не знаешь себя так хорошо, как тебе кажется. Ты без понятия, что такое страсть, как пахнет секс или насколько больно тебе будет. Если ты развернешься и уйдешь, учитывай, что твое бьющееся сердце останется в переднем кармане его куртки, не так ли, дорогой? Но тебе действительно нужно как-то остановить этот непрекращающийся поток мыслей, родной. Ты должен дать Химчану нечто большее, чем одна ночь. Конечно, ты не такой как все. Просто забыть тебя, как какого-нибудь назойливого фаната, не получится. Нет... Ты можешь быть чем-то намного большим, правда? «Алло? Ты меня слышишь вообще?» Возможно, тебе следовало сначала позволить парню говорить за себя, прежде чем делать выводы самому. «А, прости... Что ты сказал?» «Я спросил, ты в порядке...» Ты не знаешь, что думать. Его руки держат, не позволяя отклониться, не так, как тебе хотелось изначально. Ты видишь, что он не хочет отпускать тебя? Ты видишь, каким глупым ты можешь быть? Он бормочет что-то, уткнувшись в изгиб плеча, прижимает тебя ближе. Его голос настолько тихий, что ты еле разбираешь слова. Что-то насчет «сказать раньше» и «никогда не показывал», и, о боже, как же тебе хочется рассмеяться. Сколько жарких и беспокойных, бессонных ночей ты бы мог избежать, если бы один из вас сделал шаг навстречу раньше. И это должен был быть он. Всё из-за твоих внутренних сомнений, правда, милый? «Х... Химчан...» Произносить его имя вот так, было слишком приятно, пока его пальцы настойчиво возились с пуговицами на твоей рубашке, но не торопились выпутывать из петель, как будто ожидая разрешения. Может быть, ты до сих пор собираешься сомневаться в себе, но это нормально, не так ли, дорогой? Твоя рубашка падает на пол к остальной надоедливой одежде у твоих ног. Ты не уверен, но надеешься, что твои мысли не будут пронизаны сомнениями, что делать на этот раз. В конце концов, второй заход будет намного лучше, потому что ты будешь знать, что это значит. Что ж, сделай это еще раз, но не держи больше ничего в себе, ты, милый невинный, глупенький ребенок.