the nights really were made for saying things you can't say tomorrow day

на дворе глубокая ночь, а у чонгука сна ни в одном глазу. потолок еще никогда не казался ему уродливее, но это лучше, чем смотреть из окна на ослепляюще мерцающие на улице фонари. он уже привык бояться настигнуть того момента, когда ночь перетекает в день — момента, когда мрачное темное небо плавно переходит в тускло-серый — и ему приходится смириться с тем фактом, что до рассвета он не уснет. дело в том, что чонгук прекрасно знает, как это плохо. из-за отсутствия сна все тело болит, и эта боль буквально везде, будто в кости песка насыпали, и он лежит, сложа руки на груди и напоминая мертвеца, часами. с соседней постели слышится громкий храп намджуна, но чонгук уже научился абстрагироваться от этого шума за все время, что делил со старшим одну постель. невыносима скорее давящая тишина вокруг и мысли, что почему-то кажутся намного громче. если чонгук не заставит себя двигаться, он просто сойдет с ума. все остальные уже давно спят. может, ему удастся найти покой, если сменить обстановку. чонгук дает себе мысленный пинок и осторожно, на цыпочках выходит из комнаты, направившись прямиком в гостиную. решив, что тут он в безопасности и никого не разбудит, чонгук вздыхает с облегчением. лунный свет просачивается в комнату из окна, разливаясь мягко на очертания мебели в темной комнате. (это стало бы хорошей строчкой для песни, всплывает мысль в голове.) возможно, ему придется привыкнуть к этому виду теперь, когда он заработал себе хроническую бессонницу. щелчок. угол гостиной приобретает более четкие очертания и цвета из-за включенной лампы. чонгук замечает собственную темную тень на стене и замирает, поняв, что его поймали. — чонгук-а, почему ты не спишь? уже три часа. он медленно разворачивается, заметив сидящего за столом юнги, чья рука замерла у выключателя. рядом с ним лежат ручка и блокнот. чонгук нервно рассматривает его лицо, не в силах угадать играющую на нем эмоцию. юнги вздыхает, поняв, что ответа не дождется. — я серьезно не в той позиции, чтобы отругать тебя, — невозмутимо бросает старший, рассеянно указав на себя. — просто волнуюсь. не можешь уснуть? — да, — полушепотом отвечает чонгук, неловко топчась на месте. юнги оглядывает его с любопытством, в то время как гук от неловкости весь сжимается под взглядом старшего. в лучшем случае юнги просто отправит его обратно в комнату, позволив страдать в одиночестве. это будет лучший исход; чонгук здесь может простудиться («дураки не простужаются» — сказал однажды сокджин), а из-за недосыпа его иммунитет в ужасном состоянии. да и намджун будет волноваться, когда утром заметит его отсутствие. но чонгук уже знает каждую трещинку на потолке, как свои пять пальцев. от мысли вернуться обратно и быть обреченным смотреть на это еще столько часов у него в груди неприятно тянет. события приобретают странный оборот, когда юнги похлопывает по месту рядом с собой и наконец говорит: — иди садись. чонгук лишних вопросов не задает и благодарно усаживается за столом, положив ладони на бедра. юнги возвращает внимание своему блокноту, то и дело вписывая туда пришедшие в голову случайные строки. они так и сидят в тишине подкрадывающегося утра. вот только вокруг совсем не тихо, потому что чонгук слышит надоедливое тиканье часов и собственные мысли, услужливо подкидывающие ему догадки о том, что юнги на самом деле заставил его сидеть тут, чтобы чонгук понял, насколько это неловко, и вернулся в комнату. но в то же время, если это не так, то неловким будет, если он вернется в комнату, ведь юнги может подумать, что чонгуку некомфортно находиться в его присутствии? хотя юнги и внимателен, но его сложно задеть, и он уж точно не из тех, кто любит додумывать и приходить к неверным выводам, однако он последний человек, которого чонгуку хочется оскорбить или как-то обидеть, пусть и неосознанно. спустя десять минут чонгук с сожалением признается сам себе, что лучше бы он остался в комнате, потому что он, кажется, готов умереть от этой неловкости. младший нервно сглатывает, собирается уже открыть рот и принять свою судьбу, отправившись обратно в комнату мучиться до самого утра, но юнги внезапно переводит на него взгляд, а затем молча встает и, прежде чем чонгуку удается хоть что-то сказать, шаркает в сторону кухни. спустя пару секунд он возвращается с бутылкой воды и выключает свет. — возьми мои вещи, — просит юнги. — на диване будет удобнее. возможно, юнги тоже ощущал всю неловкость. чонгук с облегчением встает и подходит к дивану, свернувшись клубком в тени, не освещенной лунным светом. юнги садится рядом и молча протягивает ему бутылку воды. чонгук делает пару глотков и ставит бутылку на кофейный столик, позволяя себе расслабиться, откинув голову назад и утонув в мягкости подушек. — спасибо, хен, — шепчет заплетающимся языком, устало вздыхая. от юнги исходит некое тепло, какое чувствуешь только в приятной компании. старший что-то уклончиво мычит и продолжает чиркать ручкой у себя в блокноте. этот звук практически баюкает чонгука, и он прикрывает глаза, замедляя дыхание, пока не начинает дышать с юнги в унисон. однако в этот момент его разум решает вспомнить, что чонгук на самом деле еще никогда не оставался так допоздна, еще и вдвоем с хеном в такой интимной обстановке. не то чтобы они с юнги не близки; просто чаще всего рядом оказывается кто-то из мемберов, да и чаще всего каждый общается с тем, кто ближе ему по возрасту. (фанаты даже распределили их в хен-лайн и макне-лайн.), но у них двоих достаточно хорошие отношения; чонгук знает многое о старшем и замечает какие-то его привычки и причуды, как и у остальных мемберов. чонгук интроверт и юнги интроверт; они вдвоем могут насладиться комфортной тишиной, когда все остальные предпочитают быть шумными. еще до дебюта чонгук всегда чувствовал себя комфортнее всего в компании юнги, потому что был жутко стеснительным, а старший всегда оставался собой, и его спокойствие вместе со способностью поладить с кем угодно в какой-то степени успокаивали чонгука. юнги как-то сводил его поесть шашлык из ягненка, только они вдвоем. это было довольно давно, а затем на радио старший сказал, что это было классно, и он чувствовал себя отцом, покупающим еду своему сыну. чонгук действительно в силах вспомнить только как запихивал еду себе в рот, наслаждаясь вкусом. он никогда и не догадывался, что юнги мог чувствовать гордость, просто наблюдая, как он ест — или как он растет, становится выше и постепенно раскрывается больше. возможно, чонгуку стоило бы почаще обращать на это внимание. и снова сна ни в одном глазу. чонгук со вздохом садится на диване, чувствуя вину. должно быть, сейчас уже около четырех. интересно, ждет ли юнги, когда он уснет, чтобы и самому пойти спать? — чонгук, — мягко начинает старший, — ты не спишь? — нет, прости. — все в порядке. — ты не устал, хен? со своей позиции он смотрит на юнги снизу вверх. и в первый раз за все время чонгуку выпадает возможность рассмотреть его лицо так детально. оно выглядит эфемерно. луна действительно любит мин юнги. она освещает его лицо мягким сиянием, из-за чего резкие контуры его скул, линии челюсти и шеи становятся четче. его красота ослепляет, и чонгук находит, что не в силах оторвать взгляд. — я не усну, пока не закончу это, — он с недовольством рассматривает собственные строки в блокноте, рассеянно пролистывая страницы. — здесь что-то не так, всегда находится слово или не тот бит, который все портит. он заметно напрягается, сжимая челюсти, и у чонгука дыхание перехватывает. он всегда думал, что, несмотря на то, что юнги приходится работать усердно над танцами и пением, но рэп и написание лирики даются ему с легкостью. будь то в гримерке или во время ужина, в душе или еще где, юнги, если он не спит, то работает над новой музыкой, ведомый вдохновением. обычно так и бывает — он ждет, пока все закончат свои дела, а затем тянет намджуна с хосоком в сторону, начиная дико жестикулировать руками и с ненормальным блеском в глазах шептать им слова и биты, которые хочет использовать для песни. чонгук знает, что есть такая вещь, как творческий кризис, да и сам нередко с этим сталкивался, просто странно видеть юнги-хена в таком положении, ведь его хен всегда излучал эту уверенность, и чонгук всегда видит его вдохновленным. ему хочется помочь ему как-то, но он не знает как. — можно мне послушать? — спрашивает чонгук, но осознает, что, возможно, переступил грань. юнги переводит на него растерянный взгляд, очевидно, не ожидав подобного. он задумчиво прикусывает губу и барабанит ручкой по своему колену, будто обдумывает, стоит ли сделать это. чонгук уже было открыл рот, чтобы извиниться или еще что, но в этот момент юнги делает глубокий вдох, и его резкий шепот пронзает тишину вокруг. — оставь меня умирать в песочном замке, который мы построили вместе, — зачитывает старший. затем его голос становится пугающе слабым, когда он продолжает, — я больше никогда не доверюсь вновь, никогда не буду прежним; эта сумасшедшая судьба красной нитью пускает мне кровь, пока мои глаза не высохнут от слез… -- чонгук просыпается от звона посуды на кухне, укутанный в одеяло, которое, наверное, даже не его, потому что запах другой. каждый сантиметр тела ноет, но в конце концов, ему удалось поспать, правда он не помнит, как уснул. самое странное это то, что ему приснился удивительно яркий сон, но воспоминание о нем полностью стерлось из мыслей. там было что-то важное, что-то о юнги. он медленно встает и оглядывается за спинку дивана. — хен? — выходит хрипло и еле слышно, но юнги все равно нигде не видно. видимо, услышав его, из кухни выглядывает джин. — уже проснулся, чонгук? тебе не стоит засыпать здесь, знаешь? чонгук открывает рот, чтобы объясниться, но слова не хотят формироваться в его сознании. он укутывается сильнее в одеяло, ощущая его как теплые объятья. (теперь чонгук знает, кому оно принадлежит.) — прости, хен, я случайно уснул, — виновато бурчит чонгук и тихо уходит из гостиной, все еще закутанный в одеяло. -- чонгук и юнги обмениваются мимолетными взглядами, пока мемберы ждут машину. юнги выглядит так же, как и обычно после завтрака — как будто жалеет, что вообще проснулся сегодня, но при этом изо всех сил старается не вырубиться. у него темные круги под глазами, но почему-то чонгук не помнит, чтобы они были прошлой ночью. ему хочется сказать что-то про одеяло, поблагодарить может, но в этот момент из-за угла выруливает знакомый микроавтобус, и тэхен мягко толкает его вперед. когда они все усаживаются в машине, макне-лайн оказываются на задних сидениях, посередине - джин, намджун и хосок, а юнги впереди вместе с менеджером. чонгуку еле удается разглядеть юнги в зеркале заднего вида, и с его места выглядит так, будто старший уже заснул, облокотившись об окно и воткнув в уши наушники. — чонгукки, — зовет сидящий рядом чимин, — выглядишь уставшим. ты снова поздно лег? — я каждый день так выгляжу, — рассеянно отвечает чонгук, занятый собственными мыслями. юнги чаще всего остается допоздна, так что все уже давно привыкли к его любви засыпать в любое подходящее время, но в этот раз чонгук почему-то чувствует свою вину. тэхен прижимает кончики пальцев к нежной коже прямо под его глазами, из-за чего чонгук резко дергается. — тебе нужно высыпаться и следить за своим здоровьем, — серьезным голосом отмечает тэхен и оттягивает его кожу вниз, — иначе у тебя будут морщины раньше времени. — я в порядке, правда, — чонгук пытается отодвинуться от него, но чимин с другого его бока хватает его за руку. — и тогда ты превратишься в юнги-хена, — загробным голосом шепчет чимин. чонгук судорожно переводит взгляд на передние сидения, боясь, что старший мог их услышать, но никакого движения там нет. зато с места прямо перед ними слышится тихий смешок намджуна. -- стилистам приходится наложить ему три слоя тонального крема, чтобы скрыть темные круги под глазами. это дает чонгуку время на раздумья — потому что его мозг отказывается дать ему перерыв от назойливых мыслей — и он вспоминает рассказы мамы о том, что люди, которые слишком мало спят, могут умереть от инфаркта. чонгук сомневается, что это убьет его, но все равно беспокоится, ведь раньше он хоть и оставался допоздна, но всегда мог контролировать свой режим сна, да и заснуть было проще простого. а теперь такое ощущение, будто его тело отвергает все его попытки изменить что-то, и это пугает до чертиков. воспоминания о том, как он уснул вчера, слушая тихий голос юнги, успокаивают. — хорошо, все готово, чонгук-щи, — сообщает нуна-стилист. он благодарит ее и со вздохом слезает с кресла, выискивая в комнате свободное место, куда можно будет уронить свое ноющее тело и немного отдохнуть перед выступлением. большинство хенов все еще не закончили со своим макияжем, и только намджун стоит в углу, копаясь в телефоне, ну и юнги на диване, снова спит. чонгук думает, что, возможно, в присутствии старшего ему удастся немного поспать. возможно, это рискованно и ничем не поможет, но попытка не пытка. чонгук садится на диван рядом с юнги и, повторив его позу, закрывает глаза. -- чонгук вспоминает свой сон, потому что это не было сном. скорее воспоминанием в полудреме. он уснул на плече юнги, даже намочил его слюной. юнги уложил его на диван и пошел за одеялом, и тогда чонгук проснулся. вернувшись, юнги укрыл его одеялом, а потом посмотрел с такой нежностью во взгляде. — засыпай, чонгук-а, — прошептал он, и глаза чонгука снова закрылись. -- небо уже давно стемнело, и чонгук — последний в очереди в душ — выходит из ванной где-то в час ночи. они вернулись поздно после выступлений, и чонгук еле продержался всю дорогу до дома, чувствуя, будто в кожу врезается миллион маленьких иголочек. ему стоило бы вернуться в комнату и попытаться уснуть (безуспешно), но любопытство при мысли, что юнги может снова оказаться в гостиной, сильнее, и пополам с нежеланием терпеть очередную бессонную ночь в постели ведет его вниз по коридору. юнги сидит на диване в одиночестве, его голова опущена. возможно, он спит. это идеальная возможность вернуть одеяло, так что чонгук в спешке юркает в свою комнату, чтобы прихватить его. когда он возвращается, юнги находится в другой позе, но его дыхание все такое же ровное и глубокое — значит, он еще спит. чонгук огибает диван со сложенным одеялом в руках, и в этот момент юнги резко дергает голову вверх. его взгляд ясный и пронзительный, будто он и вовсе не спал. — п-привет, хен, — выпаливает чонгук. взгляд юнги падает на одеяло в его руках. — оставаться допоздна не очень хорошо, знаешь? — да, — соглашается чонгук. он неловко топчется на месте, все еще держа одеяло. какое-то время они молча смотрят друг на друга. юнги вопросительно выгибает бровь. — ты снова пытаешься уснуть на диване? — нет, я… — чонгук невольно отводит взгляд, потому что этот хен смотрит слишком пронзительно. — я хотел вернуть одеяло. и попросить прощения. — за что? — ты ведь уснул очень поздно вчера, да? — я уже привык, — пожимает плечами юнги. — но сегодня ты много спал, — отмечает чонгук. — мы сегодня выступали, — со смешком отвечает юнги. — и, чонгук-а, тебе не стоит беспокоиться об этом. я испортил режим сна еще со времен трейни. — хорошо, — чонгук ничего не может поделать с этим беспочвенным волнением, но решает не продолжать этот разговор. он теребит одеяло в руках, прежде чем протянуть его юнги. — спасибо за одеяло, хен. — ты сможешь уснуть? — взволнованно спрашивает юнги, забирая одеяло. его пальцы касаются чонгуковой руки и брови сдвигаются к переносице в беспокойном жесте, после чего он тянет младшего за руку вниз, чтобы прижать ладонь к его лбу. — у тебя жар. — я не болен, — тут же выпаливает чонгук. — это случается, когда ты не спишь по ночам, а потом еще и перерабатываешь, — объясняет юнги. — тебе нужно поспать. но чонгук не может спать, и юнги об этом, наверное, даже не знает, решив, что тот раз был лишь случаем. он не хочет говорить что-то, что поставит хена в неловкое положение, но прошлой ночью юнги буквально убаюкал его своим рэпом. возможно, старший мог бы сделать это снова или же прогнать его, посчитав чудиком. — я больше не могу спать. уже долгое время, — полушепотом признается чонгук, сдаваясь под тяжестью собственного измотанного тела. он хочет отдохнуть. чонгук смотрит на старшего многозначительно, надеясь, что тот все поймет без слов, слишком смущенный, чтобы объяснить все словами. на лице юнги отображается осознание, и чонгук почти пугается его реакции, но сдерживает порыв поскорее сбежать. — мой рэп помогает тебе уснуть, — произносит за него юнги неверящим тоном. — ты серьезно? хотелось бы чонгуку, чтобы это было неправдой, потому что на словах это звучит так же нелепо, как и его в голове, но чонгук все равно неуверенно кивает. — хорошо, — медленно тянет юнги. — хорошо. он тянет чонгука на диван и укрывает тем же одеялом. — всем радио диджеям нужно начинать с чего-то, — вздыхает старший, но в его словах не чувствуется ни грамма обиды или чего подобного. он звучит скорее мягко. — какие-то особые запросы будут? -- юнги ожидаемо не оказывается рядом, когда он просыпается. чонгук, как и прошлой ночью, оказывается закутан в теплое одеяло, но в этот раз застает его намджун. — дело в моем храпе? — обеспокоенно спрашивает старший. — сокджин-хен сказал, что ты и вчера тут спал. — хен, нет, нет, дело не в твоем храпе, — спешит успокоить его чонгук. — я просто уснул на диване, потому что у меня было много работы. он чувствует легкий укол вины за эту ложь, но признаваться в своих проблемах со сном еще одному мемберу совсем не хочется. намджун окидывает его скептичным взглядом, наверняка заметив, что ноутбук чонгука остался в их комнате, так что младший уж точно не мог на нем работать. этот фактор он, кажется, не учел. — я хотел быть поближе к лунному свету, — сменив тактику, начинает чонгук, — чтобы пришло вдохновение для написания лирики. почему-то именно это объяснение кажется намджуну самым правдоподобным, и он с гордостью хлопает младшего по спине, заверив, что он может прийти к ним в студию в любое время, чтобы провести вместе время и посмотреть, как протекает работа над написанием песен — но только не сегодня, потому что намджуну, юнги и хосоку предстоит встретиться с другими продюсерами компании, чтобы обсудить кое-какие важные дела. чонгук кивает, и намджун уходит, напоследок по-дружески хлопнув его по плечу. чонгук решает поставить будильник, чтобы встать до того, как кто-то из хенов в очередной раз найдет его спящим здесь. -- обычно после плотного обеда чонгуку нравится немного порезвиться с чимином и тэхеном, но в этот раз он решает присоединиться к мирно любующемуся небом и улицами юнги. — привет, юнги-хен. — я хотел быть поближе к лунному свету, чтобы пришло вдохновение для написания лирики, — вместо приветствия, юнги цитирует его слова, очевидно, издеваясь над такой глупой попыткой соврать. он смотрит куда-то за чонгука, возможно, на кофейню, а затем и вовсе отводит взгляд в сторону. — и намджун действительно повелся на это. возможно, чонгук немного смущен. — но я хочу начать писать, — возражает младший. — у меня даже идеи есть. — да? — тянет юнги, поднимая голову, из-за чего их взгляды внезапно сталкиваются. чонгук инстинктивно вздрагивает. — тебе стоит почаще приходить в студию, — советует старший. — там тоже тихо и спокойно. тебе понравится. -- чонгуку действительно здесь нравится. акустика в студии просто потрясающая — он замечает это в первую же секунду. даже звук его шагов слышится так отчетливо и громко. юнги выглядит удивленным, но, кажется, в хорошем смысле, когда замечает, что вошедшим оказался чонгук. — тут и правда спокойно, — протягивает младший. юнги расслабленно улыбается, пребывая в своей стихии. — подвинь сюда кресло. я покажу тебе парочку треков. . . . в следующее мгновение чонгук просыпается в кресле из-за того, что юнги легонько тормошит его за плечо. — прости, — зевая, тянет младший. он чувствует себя намного лучше, чем когда-либо за последнюю неделю, несмотря на то, что спал в кресле, с которого вставать уж точно не собирается. слишком уж оно удобное. но затем он переводит взгляд на часы и ахает. — ох, мне так жаль, — испуганно повторяет младший, переводя взгляд на юнги. — прошло уже два часа? юнги кивает. — кажется, тебе это было нужно, — успокаивает его старший. — и да, ужин готов. намджун только что написал мне. пора возвращаться в общежитие. они остаются еще ненадолго, потому что тело чонгука протестует, когда он пытается двинуться с места. юнги остается с ним и мягко поглаживает его по запястью, помогая вернуть циркуляцию крови к онемевшим конечностям. -- чонгук думает, дело ли только в рэпе юнги или именно его присутствие действует так успокаивающе, но не решается углубляться в эти мысли. в гримерной он все чаще садится рядом с юнги в ожидании, когда придет время выступать. когда они загружаются в машину, одного только взгляда хватает, чтобы юнги понимающе кивнул и сел рядом на задних сидениях, хотя и не особо их любит, и они так вместе засыпают. для мемберов такое поведение становится чем-то новым, но они не рискуют спрашивать. чонгуку кажется, что они становятся ближе. даже если дело лишь в том, что он доверяется юнги, который готов помочь ему уснуть и не умереть в итоге от усталости. юнги начал чаще отвечать на шутки остальных — особенно безжалостно он издевается над чимином — пока чонгук предпочитает молча наблюдать за этим, сидя рядом со старшим. -- по ночам они могут говорить о том, что не могли сказать друг другу в течение дня. — хореография сегодня была особенно жесткой, — вздыхает юнги, когда они занимают свои места на диване. — я думал, умру. — просто ты пренебрегаешь разминкой, хен, — замечает чонгук. — ты же знаешь, что я не гибкий, да? чонгук улыбается, потому что, да, он определенно знает об этом. — я могу помочь тебе завтра с растяжкой? если хочешь. юнги смотрит на него нечитаемо, и младший уже решает взять свои слова назад, когда он с сомнением пожимает плечами и соглашается. -- — ты реально помогаешь мне с растяжкой или это просто очень плохой массаж? — скептически бросает юнги, наблюдая в зеркало за чонгуком, разминающим ему плечи. — расслабься и наклонись вперед, — отвечает чонгук. — ты ужасно напряжен. — воу, воу, воу… мне больно, чон чонгук, — вскрикивает юнги, когда младший вжимает кулак между его лопаток. — я еще доберусь до тебя позже. — повернись на спину, хен. подними правую ногу, — указывает чонгук. юнги нехотя переворачивается. чимин и хосок с любопытством наблюдают, как младший толкает вытянутую ногу юнги как можно выше. старший кряхтит и ругается под нос, заставляя его краснеть до кончиков ушей из-за всех этих двусмысленных звуков, но чонгук продолжает. — пак чимин, — предупреждающе тянет юнги, кривясь, когда чимин подходит к ним. — хосок, только не ты тоже. хосок поднимает руки перед собой в мирном жесте, громко смеясь при виде его выражения лица. — впервые вижу тебя таким, хен. — нужна помощь, чонгукки? — невинно интересуется чимин. — его другая нога, — отвечает чонгук, и юнги кидает на чимина мрачный взгляд, когда тот подходит к нему с другой стороны. и именно по этой причине, спустя три минуты, когда трое кимов входят в комнату для практик, их встречает картина с юнги, таскающим чонгука и чимина за собой, держа тех за воротники, как нашкодивших щенят. он движется прямиком на хосока, напоминая разъяренного зверя. — юнги? — стараясь не смеяться, спрашивает сокджин. — что происходит? — растяжка, — гробовым голосом бросает юнги и движется прямо на них под громкое хихиканье хосока, юркнувшего за спину тэхена, который выглядит слегка растерянно из-за происходящего, но не может сдержать удивленной улыбки при виде непривычно податливого чонгука, покорно плетущегося за старшим. — тэтэ, помоги нам, — молит чимин. юнги вскидывает бровь, переводя взгляд на кима, который в свою очередь замирает, не сделав ни шагу, и кидает на чимина извиняющийся взгляд. — прости, чимини, я слишком молод, чтобы умереть. — вы сами виноваты, — изрекает намджун, приступив к собственной растяжке вместе с сокджином. — вы же знаете, что юнги-хен не гибкий, верно? — хен, — выпаливает чимин, выпутываясь из хватки юнги. — мы поможем тебе с растяжкой. хосок присоединяется, таща за собой тэхена. — да, давайте, бог танцев, джин-хен! юнги отпускает чонгука, чтобы тот пошел к остальным, но младший остается стоять рядом, с осторожностью наблюдая за сменой эмоций на его лице. он пытается понять, злится ли старший, но, судя по слабой улыбке на его лице, все как раз наоборот. юнги выглядит даже более расслабленным, чем когда-либо. чонгук невольно любуется его выпрямленной спиной, из-за которой старший кажется немного выше, упертыми в бока руками и теплой улыбкой на лице, вызванной дурачеством остальных мемберов. когда чонгук решает, что не хочет быть слишком очевидным со своими взглядами, то внезапно осознает, что теперь юнги смотрит прямо на него. — ты пялишься, чонгук, — в голосе юнги кроме шутливых ноток проскальзывает нечто еще, нечто странное. — иди лучше на разминку, иначе позже все тело будет болеть. — я знаю это! — возмущенно выкрикивает чонгук, но старшего слушается. почему-то сердце начинает биться быстрее обычного, но он предпочитает игнорировать это. -- (только спустя пару недель чонгук приходит к осознанию.) — я читаю рэп в наших песнях. ты мог бы просто послушать их, — наигранно жалуется юнги, — почему ты не подумал об этом? почему я об этом не подумал? — потому что ты мало спишь, — усмехается чонгук. — и это совсем не то. юнги закатывает глаза. — да, тебя усыпляет мое присутствие, да? чимин добродушно проинформировал меня о том, что я заразил тебя сонливостью каким-то образом, поэтому ты теперь постоянно со мной. — мне нравится проводить время с тобой, — совершенно серьезным голосом выдает чонгук, однако его лицо это совсем другая история. — разве тебе не нравится моя компания, хен? — хватит пошлить, — избегая отвечать на его вопрос, бросает юнги, но в его голосе проскальзывает довольство. он закидывает руку чонгуку на плечо, согревая теплом ладони его кожу, и тогда младший понимает, что что-то изменилось. -- — это не так уж и плохо, — признается юнги, когда думает, что чонгук спит. -- на одном из радио-шоу ведущий просит парней рассказать об одном смущающем факте касательно сидящего рядом с ними участника. — шуга-хен может уснуть везде, — задумчиво изрекает чонгук. факт должен быть смущающим, так что в конце он добавляет, — так что он наверняка хоть раз заснул в туалете. — намджун не вытирает спину после душа, — говорит юнги, но при этом он посматривает на чонгука с опасной ухмылкой, на что младший отвечает с не меньшим вызовом во взгляде. позже, когда игра заканчивается словами джина о том, что ви разговаривает сам с собой, даже когда вокруг него другие люди, юнги шепчет так, чтобы лишь чонгук мог услышать: «однажды чон чонгукки так обслюнявил мою футболку, пока спал, что ее часть промокла насквозь». чонгук захлебывается воздухом и пытается скрыть это за притворным кашлем, покрываясь красными пятнами от смущения. остальные мемберы переводят на него недоуменные взгляды, а юнги откидывается назад в своем кресле, нацепив на лицо маску безразличия и подперев рукой подбородок. чимин передает младшему бутылку воды, которую тот с благодарностью принимает, сделав пару глотков и принявшись обмахивать свое лицо ладонями, чтобы убрать красноту. за всем этим он и не замечает легкую улыбку юнги, наблюдающего за ним все это время. -- в конце уже другого радио-шоу юнги говорит: — ты пытаешься на что-то намекнуть мне? давай пойдем поедим шашлыков из ягненка, а то ты упомянул их сегодня по меньшей мере раз десять. . . . выбираться поесть вместе с юнги — очень интересное занятие. они приносят с собой ручки и тетради, и юнги сразу же начинает записывать слова в свою, в то время как чонгук предпочитает просто наблюдать за ним, запоминая каждую деталь. они не выбирались поесть вместе с прошлого года. (он и сам не знает, почему думает об этом, но, возможно, в другой вселенной это могло бы быть свиданием.) чонгук достает телефон, делая фотографию жующего юнги, на которой тот предсказуемо выглядит нелепо, что вызывает у младшего тихий смешок. юнги поднял взгляд на вспышку, в итоге получившись на фотографии с широко раскрытыми глазами и набитыми щеками. он по-доброму закатывает глаза и толкает тарелку с шашлыком в сторону чонгука. глупое сердце младшего начинает биться чаще. -- чонгук был слишком занят разглядыванием юнги, так что в итоге все, что он успел написать, это шашлык из ягненка. рядом с надписью красуется кривоватый скетч с едящим юнги, который он после показывает старшему, когда они сидят напротив друг друга за кухонным столом. юнги с благодарностью принимает листок, а затем вынимает из кармана еще кучу скомканных кусков бумаги и на смех чонгука кидает на него осуждающий взгляд. чонгук чувствует себя комфортно в их маленьком пузыре, отделяющем их от остального мира. это приятно, находиться в компании юнги, когда все остальные спят. что-то изменилось в них, и хотя странно быть благодарным за чье-то существование, но чонгук все равно счастлив. он не знает, дело ли в том, что он ложится спать слишком поздно, но ему кажется, будто его сердце раза в три больше его груди и вот-вот буквально вырвется наружу. — я написал парочку вещей, пока мы ели, — говорит юнги, пихая ему в руки скомканный в шарик кусок бумаги. — мне нравятся вот эти, птичьи кости, хотя это не совсем рэп. и еще другие о том, что… — чайкам достаются все девчонки? — предлагает чонгук, раскрывая пойманный листок. юнги кидает в него другим бумажным шариком, и тот отскакивает от его руки. чонгук, читая написанное на бумаге, думает, что «птичьи кости» могли бы стать хорошим началом для трека, в них есть что-то по-странному романтичное. он пытается вообразить юнги читающим рэп с этими строками — но затем в голове внезапно всплывает картинка, как юнги зачитывает эти строки ему. чонгук представляет его хриплый голос, его нахмуренные брови и пылающий взгляд. — засранец, это о том, чтобы достичь славы, не потеряв себя, — отвечает юнги, добавляя к своей прежней ремарке, и даже не подозревает, какие мысли крутятся в голове младшего. он копается в бумажках, разделяя их в две стопки — те, что оставит, и те, что выбросит. наконец он берет последний шарик и с осторожностью раскрывает, читая содержимое, после чего скривившись отправляет листок в ближайшую урну. иногда так легко забыть, что юнги когда-то играл в баскетбол и был достаточно хорош, чтобы заниматься этим профессионально. это одна из тех вещей, которыми чонгук восхищается. в такие моменты он будто встречается с тем мин юнги, которым стал бы его хен, не будь он айдолом. хорошо, это было слишком сопливо. чонгук прокашливается и собирает со стола бумажки, которые юнги официально провозгласил мусором. он соскакивает со своего стула, и тот неприятно скрежет по линолеуму, но никто из них не замечает. — спорим, я смогу закинуть больше бумажных шариков, чем ты, хен. юнги выгибает бровь и высокомерным жестом руки указывает на мусорное ведро. — хорошо, милости прошу. чонгук подскакивает от восторга и собирает все бумажки в кулак. — слэм-данк, — решительно выпаливает чонгук и швыряет стопку бумажек в корзину. к сожалению, размер мусорки не так уж и велик, так что парочка шаров отскакивает, но чонгук отпихивает их в сторону, сделав вид, будто их вообще не существовало, и переводит победный взгляд на юнги, дав самому себе пять. юнги изумленно моргает, будто не в силах поверить увиденному. но затем его плечи начинают трястись, а на лице расцветает широчайшая улыбка, он чуть ли не пополам складывается от смеха, потому что чонгук на деле просто мем наяву, хоть и ужасно глупый. — йа, чон чонгук, — задыхается юнги. — что это было? — десять очков, — невинно отвечает чонгук. — обманщик, — выдыхает юнги, еле отходя от смеха. он берет со стола оставшиеся шарики. — смотри. он разворачивается, и чонгук смеется и улыбается от уха до уха, наблюдая за своим хеном. улыбка юнги счастливая, и чонгуку кажется, что его сердце в очередной раз решило подвести его. юнги вскидывает руку, собираясь уже швырнуть шарики в корзину, но затем резко хватает чонгука за воротник и сует их ему под рубашку, громко смеясь. чонгук визжит и начинает дергаться в попытках избавиться от бумажек. — хен! . . . сокджин плетется на кухню, чуть не ударившись головой об стену, и застает их за уборкой бумажек, раскиданных по полу. — почему вы двое еще не спите? — страдальчески тянет джин. — прости, что разбудили, — неловко прокашлявшись, отвечает юнги. — сейчас час ночи, — с упреком в голосе произносит сокджин. — чонгук-а, иди спать в свою комнату. чонгук нервно сглатывает, но слушается старшего. в последний раз оглянувшись, он видит, что юнги и сокджин все еще на кухне, и ему приходится войти в комнату, в которой он не спал уже очень долгое время. -- на следующее утро первым встает юнги, сонно потирая глаза. чонгук неуверенно садится рядом, надеясь, что старшего не отругали вчера из-за него. юнги переводит на него взгляд и улыбается своей привычной уже улыбкой. — утра. как спалось? — сухо спрашивает, уже зная ответ. чонгук смеется. -- они учатся разговаривать друг с другом тихо. когда они остаются одни в гостиной, то в большинстве случаев разговаривают шепотом, чтобы не разбудить остальных, но затем это превращается в привычку, и даже днем, когда они обедают все вместе, чонгук поворачивается к юнги, и его голос сам собой переходит в шепот. (— о чем вы шепчетесь? — любопытствует хосок. — о тебе, — отвечает юнги, и он с фырканьем закатывает глаза.) -- в два часа ночи чонгук наконец собирается с силами, чтобы спросить: — можно мне оставить это? юнги переводит взгляд на скомканный листок бумаги в его руках, отбрасывающий на стену тень, напоминающую птицу. — птичьи кости, — одними губами произносит юнги и смотрит прямо ему в глаза. чонгук не уверен, что он ищет, но юнги, кажется, находит это сам, потому что в следующую секунду он кивает и отвечает смутно, будто вложив в эти слова скрытый смысл: — оно твое. -- это глупо и странно, но иногда чонгук надеется, что «птичьи кости» написаны о нем. -- чонгук хочет, чтобы юнги прочитал ему рэп, но не как обычно; вместо яростно выплюнутых слов он хочет, чтобы юнги зачитал ему «птичьи кости», будто молитву. -- hollow and if i press my fingers down i know that i’d break your wishbone maybe i want to split your sternum see your insides string your ribs back together knit the flesh back and leave my mark deep in your bird bones -- понятие об «идеальном типе» устаревает со временем. во время интервью юнги говорит, что его идеальный тип это кто-то тихий, как он, кто-то с похожим характером, чтобы они понимали друг друга. чонгук смотрит на него, пока он разговаривает, так что когда ведущий обращается к нему, он теряется. он слышит бешеный стук своего сердца. — чонгуку слишком неловко в компании девушек, — отвечает вместо него намджун, и остальные мемберы подхватывают его слова смехом. все, кроме юнги, который смотрит на чонгука со всей серьезностью. его идеальным типом всегда был кто-то похожий на его маму: высокий, милый и чтобы хорошо готовил. из юнги повар так себе, он скорее всего разозлится, если его назвать милым, если это не фанаты. чонгук осознает, что идеальный тип сам по себе неправильный концепт. но ответить что-то нужно, поэтому в этот раз он говорит: — кто-то, кто будет заботиться обо мне. — разве не все этого хотят? — шутливо возражает хосок, вызывая очередной приступ смеха. — кто-то, кто будет заботиться обо мне по-особенному, — в свою защиту добавляет чонгук, но сокджин говорит, что это одно и то же. чонгук скользит взглядом по остальным мемберам, пока чимин отвечает на вопрос, и последним его взгляд падает на юнги, который теперь смотрит в сторону. все и правда изменилось. -- проснувшись в шесть утра из-за ощущения тепла, чонгук с удивлением обнаруживает юнги спящим рядом. они оба лежат на диване, что только сильнее его удивляет. такое случается в первый раз, и чонгук задумывается, дело ли в том, что он сказал во время записи или что он пялился слишком много. (они пересмотрели запись все вместе, и чимин отметил это.) или просто дело в том, что чонгук прижался к нему всем телом, вцепившись кулаками в футболку и буквально вжимая в спинку дивана. юнги просто не смог уйти. у юнги во сне приоткрыт рот и все черты лица удивительно расслаблены. рассвет окрашивает комнату в розовато-оранжевый, и юнги выглядит действительно красиво под этим светом. чонгук не может больше держать все в себе. — юнги-хен, — шепчет и, накинув дрожащими пальцами одеяло на обоих, признается в своих чувствах. -- в этот раз юнги не садится рядом в машине. он молчит в гримерной, держится на расстоянии, и чонгуку хочется узнать почему. -- — чонгук-а, — зовет юнги позже той ночью. он не подходит и не садится рядом, как обычно. — я не думаю, что это хорошая идея. в начале, младший не понимает, теряется. но затем он осознает, когда видит во взгляде юнги лишь сожаление и вину. он открывает рот, чтобы сказать что-то, но в голове не остается ни единой мысли, и слова рассыпаются от острой боли в районе грудной клетки. он слышит удаляющиеся шаги юнги, а затем щелчок закрывшейся двери. его отвергли. -- остальные участники вскоре понимают, что между ними что-то произошло. тэхен, чимин и хосок замечают первыми, как расстояние между ними возрастает и возрастает, пока они отказываются даже находиться в одной комнате, если там нет остальных мемберов, если это не для шоу и не для выступления. тэхен постоянно обнимает чонгука. чимин то и дело кидает на него обеспокоенные взгляды и пытается помочь успокаивающими прикосновениями, когда взгляд чонгука становится особенно тусклым. хосок пытается успокоить его словами и поглаживаниями по щекам, хотя даже не знает, что произошло, и не осмеливается спросить, чему чонгук только рад. скорее всего вытащить из юнги объяснение им тоже не удастся, потому что они знают, что когда его лицо становится таким мрачным и напряженным, что-то его гложет. но сокджин, кажется, пытался, потому что если раньше юнги был холоден, то теперь он напоминает арктический лед. во время практики они все слишком заняты запоминанием движений для танца, но во время ужина, во время записи треков — даже когда он выходит из ванной — чонгук ощущает, как его сердце медленно крошится на маленькие осколки каждый раз, когда юнги проходит мимо, когда смотрит будто сквозь него. теперь и чонгук отлично справляется с избеганием старшего. — чонгук-а, — начинает намджун, когда они оказываются в их общей комнате. (чонгук не был тут уже долгое время.) — у тебя были идеи насчет аутро, верно? если хочешь сделать что-то, p-dogg был заинтересован и хотел поговорить с тобой об этом. это как дежа-вю; он помнит, как давно это было, когда намджун в последний раз приглашал его в студию. — хен, я не думаю, что это хорошая идея, — нервно сглотнув, медленно произносит младший. он знает, что скорее всего встретит в студии юнги, и тот полностью уйдет в себя, так что он добавляет в конце в качестве скудной отговорки, — я написал всего пару строк, и они не так уж хороши. намджун смотрит на него тяжелым и немного печальным взглядом, а затем мягко схватив за плечи, усаживает на постель. чонгук напрягается, предчувствуя неладное, но позволяет старшему ласково взъерошить его волосы. намджун хочет сказать что-нибудь, но не знает как. чонгук видит это в его движениях. — это юнги-хен тебе сказал? — со всей серьезностью спрашивает намджун. это совершенно сбивает его с толку. — что? — он сказал это тебе? — повторяет намджун, выглядит взволнованно. чонгук отрицательно качает головой, но старшего это не убеждает. — чонгук-а, вы с юнги-хеном поссорились недавно, верно? мы все заметили, — заметили, как близки они стали и как резко потом разошлись, — и мы не будем встревать в это, но вы оба выглядите такими расстроенными. прошло уже две недели. чонгуку больше всего сейчас хочется, чтобы в полу появилась черная дыра и засосала его внутрь. — ты можешь рассказать мне, — мягко подталкивает намджун, — как лидер группы, я буду соблюдать конфиденциальность. чонгук видит его серьезный взгляд, искреннее желание помочь. — это был я… кажется, я сделал что-то не так, — признается младший и откидывается назад. потолок еще никогда не выглядел более уродливо. он закрывает глаза рукой, но продолжает смотреть туда сквозь пальцы. — я провалился. -- он не должен был ничего говорить. — что ты имеешь в виду, чонгук? — спрашивает намджун. — чонгук-а, прошу, поговори со мной. что значит «я не должен был ничего говорить»? -- намджун все равно настаивает, чтобы он пошел в студию, и чонгук сдается. но когда он оказывается там, намджуна нигде не видно, и юнги разворачивается со словами: — и почему ты писал так долго, намджун? — он напрягается, и его лицо вытягивается в удивлении при виде чонгука. чонгук сглатывает, и какое-то время они просто смотрят друг на друга, пока юнги первым не отводит взгляд. — чонгук, — начинает старший. вся теплота в его голосе исчезла. остался лишь холод. чонгук выбегает оттуда, прежде чем юнги увидит печаль в его глазах. -- на дворе поздняя ночь, и чонгук снова сидит на диване один. он никогда еще не чувствовал себя более одиноким. он чувствует себя так одиноко, оставшись единственным, кто не спит, единственным, у кого столько непонятных эмоций. чонгук утыкается лицом в ладони. в нем что-то не так, он не может уснуть из-за этого. наверняка он умрет от сердечного приступа или из-за разбитого сердца, но ничего из этого не будет иметь смысл, когда его мертвое тело разрежут и увидят вместо сердца кровавое месиво. — чонгук, — раздается до боли знакомый голос. чонгук поднимает взгляд и чувствует зарождающуюся в груди глупую надежду, когда замечает стоящего в коридоре юнги, скрестившего руки на груди. его волосы слегка влажные после душа, бледная кожа выглядит мягкой под лунным светом, и чонгуку от этого только хуже. — юнги-хен, — ломано выдыхает младший. юнги подходит, колеблется пару секунд и садится рядом. он хочет попросить юнги прочитать ему рэп снова или вернуться к тому, кем они были раньше — даже если это значит забыть все те дни, когда они наблюдали за изменением цветов на небе. чонгук хочет объяснить, что это единственный способ для него быть снова в порядке, отдохнуть, и он хочет спросить обо всех тех чувствах, что испытывает, и действительно ли юнги настолько все равно, пока его сердце рвется на части. но вместо этого он говорит: — ты прочитаешь мне рэп снова? — и это звучит так смущающе и по-детски, и неуверенность возвращается с полной силой. чонгук осекается. — знаешь, тот факт, что мой рэп тебя усыпляет, должен быть оскорбительным, — иронично тянет юнги. — н-нет, дело не… меня усыпляет не твой рэп, — тараторит в объяснении чонгук, — а твой голос. выходит слишком неправильно, и он только сильнее убеждается в этом, когда юнги вскидывает бровь. — стой… я хотел сказать… — ему хочется врезать самому себе, но он лишь заново прячет лицо в ладонях. — хен, прости, мой мозг не соображает. — это из-за отсутствия сна, — сухо отвечает юнги, но он все равно обнимает чонгука за плечи и тянет на себя, пока младший не устраивается у него под боком. как идеальный кусочек пазла. чонгук выше и по всем параметрам больше своего хена, но в этот момент он чувствует себя маленьким и защищенным. юнги перебирает его волосы, ласково массирует пальцами кожу головы, посылая дрожь по всему телу. чонгук боится даже двинуться, боится, что если скажет или сделает что-то не так, юнги уйдет и снова начнет игнорировать его. чонгук не хочет этого больше всего. он готов на все, лишь бы не проходить через это снова. теплые пальцы прижимаются к его лбу. — холодно? — спрашивает юнги. скорее наоборот, думается чонгуку, но он все равно кивает, и юнги тянет его еще ближе, и чонгук прижимается щекой к его ключице. — ты будешь читать мне рэп? — тихо спрашивает чонгук. — дело в моем голосе, верно? я немного поговорю. — хорошо… ничем хорошим это точно не закончится. — я очень сильно забочусь о тебе. но очень многое я держу в себе, — начинает юнги, — так что иногда я забываю показать содержимое своих мыслей миру вокруг. я прошел каждый тест на интровертность, и хотя это не так плохо, но это довольно плохо, потому что это я. я не люблю проявлять чувства на публике, но иногда наедине я тоже не могу сделать этого. возможно, что я мог бы даже не разговаривать целыми днями. но в то же время я с такой легкостью могу высказать все свои мысли. я пытаюсь не быть слишком резким, но бывают моменты, когда я не замечаю, что делаю это. а еще я старше тебя на четыре года, — чонгук не видит, но чувствует, как он кривится. — чонгук-а, я ужасно плох в таких вещах. я серьезно ужасен в таких вещах. чонгук долгое время хотел поговорить об этом, но не так. такое чувство, будто его отвергают во второй раз, только жестче. он чувствует себя так, будто кто-то загнал его в угол и прижал лед к его заполненному солеными слезами сердцу. — хен… — лучше, если мы забудем об этом, — молит юнги, — тебе будет больно из-за меня. очень. лучше прекратить сейчас. чонгук проглатывает обиду и поднимает взгляд на юнги, упрямо вскинув подбородок. во время своего монолога юнги держал его так нежно и крепко, как влюбленный человек, и растаявшее от этой ласки сердце чонгука получает смешанные сигналы. не может быть возможным, что он единственный, кто держит в себе все эти чувства. — так получается, юнги-хен, — нахально начинает чонгук, несмотря на дрожь в голосе и предательский румянец на щеках. это его последний шанс, последний шаг. — я тебе нравлюсь? — да, — неохотно соглашается юнги. он вздыхает, будто с каждой секундой все больше убеждается в том, насколько плоха эта идея. — из всего, что я сказал, ты понял только это? когда чонгук молчит, не доверяя собственному голосу, юнги качает головой. — хорошо, — он позволяет себе взглянуть на чонгука всего на секунду, а затем возвращает взгляд на стену. — помнишь тот рэп, который я показал тебе в первую ночь? чонгук кивает. — чего там не хватает? — что? — первое, что приходит в голову, — давит юнги, — просто скажи. я не буду злиться. от внезапной смены темы разговора зародившаяся уже было надежда в его сердце окончательно умирает. чонгук даже не успел сказать обо всем, что чувствовал, поделиться зародившимся в душе сомнением. ему так хочется вернуться к этому, но понимает, что все уже кончено. чонгук думает, с грустью, неужели этот трек станет его судьбой. неужели его разбитое сердце будет истекать кровью вечно в его собственном теле. он знает, чего не хватает той песне, потому что все это сейчас у него внутри — мерзкое и ужасное, заставляющее его внутренние органы умирать подобно завядшим цветам. — печаль, — произносит чонгук, на грани шепота, вжимаясь лицом юнги в грудь. он не может ничего поделать с собственной дрожью, со своими чувствами. — ему не хватает печали. — вот в чем дело, — шепчет юнги ему в волосы, будто в откровении. чонгук уже взрослый мужчина. возможно, его сердце разбито, но он не хочет плакать перед своим хеном. в любой момент юнги может уйти с этого дивана, уйти от того, что происходит между ними, и вещи никогда больше не будут прежними. чонгук никогда не будет прежним. тишина угнетающая, мрачная противоположность всех тех ночей, когда они сидели в комфортной тишине, наслаждаясь компанией друг друга. теперь не плакать становится еще сложнее, когда он думает обо всем, что потерял. — ты все еще хочешь услышать мой рэп? — спрашивает юнги, удивляя его. потому что чонгуку хочется понять, почему юнги решил продлить его мучения. он поднимает взгляд, тут же поняв, что это было ошибкой, потому что юнги смотрит в ответ, выразительно, несчастно, прямо ему в глаза, в каком-то мрачном размышлении смотрит будто сквозь. его длинные тонкие пальцы продолжают перебирать волосы младшего. их лица находятся буквально в сантиметре друг от друга. это так интимно, и у чонгука от этой близости все лицо горит, он чувствует прохладное прикосновение запястья юнги к его уху. — юнги-хен, — жалобно тянет чонгук, гадая, почему все это не может быть проще. должно быть, юнги замечает боль в его взгляде, или скопившуюся в уголках глаз влагу, или страдание, написанное между линий его нахмуренных бровей, потому что его пальцы замирают, и на какую-то ужасную долю секунды чонгук думает, что он сейчас уйдет. поддавшись импульсу, он хватает старшего за запястье, нервно облизывая губы, и пытается угомонить бешеное биение выпрыгивающего из груди сердца. взгляд юнги падает на его губы, и у чонгука под ребрами разливается нечто обжигающе горячее. он не сможет. его сердце не выдержит. хватит, такого не может быть… — твой пульс, чонгук-а, — говорит юнги. — прости. его глупое сердце сейчас не дает возможности придумать хоть мало-мальски правдоподобную ложь своим не соображающим из-за отсутствия сна мозгом. он не знает, что делать. все, что он может это смотреть широко раскрытыми глазами на юнги и гадать, как он может быть сейчас так близко к тому, кто никогда его не захочет, надеясь, что это не так, хотя это и глупо, но юнги смотрит на него так восхищенно. чонгук никогда не видел его таким сосредоточенным на одном человеке. и теперь от осознания этого его лицо буквально пылает, потому что юнги действительно смотрит на него. если закрыть глаза, он знает, юнги не поцелует его. старший никогда не делал такие вещи из жалости, и чонгук не хочет этого тоже, но он ничего не может с собой поделать, когда взгляд падает на губы юнги. чонгук никогда не целовался — был слишком занят в биг хит, затем дебют и прочие вещи, касающиеся бантан. он стал трейни так рано. но юнги; его язык наверняка действительно может отправить кого-то в гонконг. он на четыре года старше, на четыре года более опытный в жизни и отношениях. возможно, чонгук в его глазах действительно просто ребенок. он вспоминает первую ночь, когда юнги уложил его на диван и укрыл одеялом. чонгук тогда был на грани сна и реальности, но помнит выражение лица юнги — такое мягкое, ласковое, будто зачарованное представшей перед ним картиной. возможно, именно этот взгляд заставил чонгука неосознанно возвращаться к нему снова и снова., а теперь юнги выглядит обеспокоенным. сдавшимся. — я засужу тебя, чон чонгук, — шепчет старший, как-то задумчиво и будто смирившись, и это окончательно сбивает чонгука с толку. — чт… — но ему не дают закончить, потому что юнги наклоняется вперед, сокращая расстояние между ними, и касается своими губами его. поцелуй медленный и мучительный, у чонгука сердце наливается свинцом и весь воздух вылетает из легких. долгожданное физическое соединение после месяца отвержения собственных чувств. юнги склоняет голову вбок, углубляя поцелуй, и прижимает чонгука к дивану, хватая теплыми руками его шею и прижимая предплечьями, чтобы младший не смог сбежать, и внезапно вокруг становится так жарко, что чонгуку хочется содрать с себя кожу. поцелуй становится глубже, ярче, чонгук утопает во вкусе зубной пасты и запахе персикового шампуня, пытается отвечать, хоть и неуклюже, но со всем желанием. юнги рычит в поцелуй и пошло причмокивает, вылизывая его рот и посасывая язык. одну руку он опускает ниже, пробирается своими тонкими бледными пальцами под ткань футболки и гладит горящую кожу. чонгук старается быть тихим. он даже дышать нормально не в силах, его пальцы неконтролируемо дрожат в волосах юнги и перед глазами все плывет. его губы продолжают покалывать, даже когда юнги наконец отстраняется, давая ему дышать, и начинает покрывать поцелуями его нос, щеки, линию челюсти, даже веки. чонгуку требуется время, чтобы очистить разум и сфокусироваться на мире вокруг. в одну секунду он наслаждается горячими губами юнги на своей коже, а уже в следующую старший крепко прижимает его голову к своей груди, и все мысли заново испаряются. но трепет в животе не исчезает, и в легких, и в сердце — везде. он хватает ртом воздух, но его все равно мало — им обоим мало. чонгук касается кончиками пальцев своих губ, и на них остается влажным след слюны. он пытается поднять взгляд на юнги, но хен прижимает его к себе слишком крепко. — х-хен. — не смотри сейчас, — дрожащим голосом произносит юнги. чонгуку хочется узнать, смущен ли он. — не думаю, что я смогу уснуть, — шепчет младший, прижимаясь к его сердцу. голова идет кругом. сердце юнги бьется бешено и мысль, что именно он причина этого, именно он заставляет юнги чувствовать все это, почему-то смешит. — твой пульс, юнги-хен. — заткнись. (в романтических новеллах, которые чонгук однажды нашел под кроватью тэхена, было что-то похожее. главная героиня сказала что-то похожее на «заставь меня», и ее любимый поцеловал ее.) — ты поцелуешь меня снова? — спрашивает чонгук. юнги шумно вдыхает носом воздух и ослабляет хватку. чонгук поднимает взгляд. луна все еще любит мин юнги, и в серебристом свете его бледные щеки окрашивает нежно-розовый, но его взгляд темный, пронизывающий насквозь, с легкой поволокой. юнги смотрит на него с такой отчаянной нежностью, это вызывает улыбку. — это довольно дерзко, — замечает юнги, — для того, кто чуть не отключился. — но это все из-за хена, — хнычет чонгук, стараясь сдержать смущение, но провалившись. румянец юнги становится только темнее, когда он вспоминает поцелуй. это очаровательно. (чонгуку внезапно хочется подразнить его, чтобы узнать насколько сильнее может покраснеть старший, он чувствует себя героем любовной новеллы, когда понимает, что юнги позволит ему.) — я знаю, — полным сожаления голосом шепчет юнги, прижимая ладони к лицу. — прости меня. я был на пределе, серьезно. твое лицо было таким нелепым, и это все из-за меня, и я понял, что все проебал. прости меня, чонгук, — он снова выглядит обеспокоенным. — все хорошо, хен, — искренне отвечает чонгук. он натягивает одеяло себе на плечи и добавляет, — это был мой первый поцелуй. это совершенно сбивает юнги с толку. он выглядит удивленным, даже виноватым, открывает рот, чтобы что-то сказать, но в этот раз уже чонгук вжимает его в диван и нависает сверху. одеяло свисает с него, закрывая их двоих от остального мира. юнги выглядит загнанным в угол с его руками по обе стороны от головы. он медленно закрывает глаза, будто сдается. это, конечно, очень соблазнительно, но чонгук также известен талантом издеваться над своими хенами. он демонстративно зевает в паре сантиметров от лица юнги и ложится рядом. — доброй ночи, хен, — сонно тянет чонгук, и юнги фыркает, легонько толкая его в плечо. — это знакомо, — бормочет старший, натягивая одеяло на них обоих. — ты признался мне вот так же, — продолжает юнги. отлично, и чонгук снова краснеет. юнги улыбается, и его глаза превращаются в милые щелочки. у чонгука тянет в грудной клетке от этого вида. — птичьи кости были обо мне, верно? — спрашивает в отместку чонгук. — будет правильнее, если ты послушаешь ее, — задумчиво изрекает юнги. чонгук ждет. он помнит наизусть слова, написанные на скомканном клочке бумаги, который до сих пор хранит. юнги закидывает на него руку и ногу, тянет ближе к себе и закрывает глаза. чонгук прижимается к теплому телу своего хена, чувствуя, как собственное сердце бьется от предвкушения. — ты тоже мне нравишься. а теперь давай спать. -- — я знал, — говорит намджун утром, — была парочка очевидных признаков, к тому же в кровати чонгука давно никто не спал. — в конце концов, он спит хотя бы сейчас, — вздыхает сокджин. — может, нам стоит поменяться соседями по комнате. — не думаю, что тогда им удастся поспать, — усмехается чимин. сокджин пыхтит от возмущения, но его щеки покрываются стыдливым румянцем, намджун лишь пожимает плечами, потому что это правда. еще не до конца проснувшиеся тэхен и хосок присоединяются к остальным как раз в тот момент, когда юнги кидает на них убийственный взгляд, шипя: — вы слишком шумные. дайте ему отдохнуть.