color in your cheeks (the feeling flows both ways)

для всех очевидно, что юнги помогает чонгуку со сном. что они лежат на диване в гостиной в достаточной близости друг от друга. и на этом все. на сто процентов невинно. абсолютно никаких двусмысленных прикосновений и намеков на большее. (был тот единственный раз, когда они поцеловались, но это был первый поцелуй чонгука — осознавать что немного напрягает — и юнги практически искусал его в ту ночь, так что после этого он держал себя в руках.) остальные двое рэперов в группе еще пребывают в том возрасте, когда юношей слишком волнует сексуальность и секс, секс с другими людьми, и другие люди в сексуальном аспекте, так что именно от них юнги чаще всего получает комментарии вроде: «надеюсь, вы не испачкали диван, хен?» в любом случае, их излишнее любопытство и убежденность, что юнги и чонгук что-то скрывают, конкретно так действует на нервы. скорее всего юнги делал бы то же самое, будь они на его месте, но поскольку почетный титул того, кому достаются полуночные свиданки с их младшеньким, достался ему, юнги приходится лишь каждый раз отрицать любые предположения насчет их с чонгуком времяпровождения. он даже отчасти благодарен тому, что тэхена либо это мало волнует, либо он просто слишком наивен; чимин сначала был крайне заинтересован, но теперь каждый раз краснеет аж до кончиков ушей, стоит разговору перейти к теме их отношений — что делает юнги не менее смущенным, а вдобавок еще и злым — а сокджин вообще старается особо в это не лезть, как и ожидалось от самого старшего в группе. и все бы хорошо, вот только во время следующего тура юнги и чонгуку достается один номер в отеле. на двоих. . . . («юнги и чонгук могут делить один номер, чтобы сэкономить деньги, — предложил менеджерам сокджин». к счастью, менеджеры любезно отказались задавать лишние вопросы, что ничуть не сбавляло раздражение юнги. — хен, серьезно, — жаловался юнги уже позже той же ночью, когда они с сокджином остались одни. сокджин в ответ лишь одарил его непроницаемым взглядом и бросил: — не заставляй чонгука ждать. юнги не мог в это поверить, но больше всего ненавидел то чувство облегчения, которое последовало после этого, поскольку прекрасно знал, что оно было вызвано страхом.) -- в тот день, когда мемберы застали их двоих спящими на диване, сокджин предложил поменяться с чонгуком комнатами, но они оба отказались. первым чонгук. практически сразу же. и после юнги, немного поколебавшись. ему не хотелось думать о том, что могло случиться, или что взбрело в голову мемберам. и да. намджун храпел, как паровоз. -- иногда юнги нравится наблюдать за безмятежно спящим чонгуком в ранние часы утра, вспоминать, насколько обеспокоенным выглядел младший, когда думал, что юнги не хочет его, и сколько неподдельной радости и восторга было в его глазах, когда старший показал, насколько сильно он ошибался. но юнги знает, что из-за собственной глупости он еще не раз будет причиной печали в этих огромных невинных глазах. -- а еще юнги очень часто думает о том, каким потрепанным выглядел чонгук после их поцелуя. это был первый поцелуй младшего. первый. единственная мысль в голове просто: «блять». -- но есть и другие мысли. юнги думает, как далеко чонгук позволит ему зайти, думает, насколько красивым будет выглядеть младший с бордовыми метками на своих ключицах, ребрах, тазобедренных косточках — будут ли они так же красивы, как и краснота его губ, истерзанных юнги. -- это опасно. между ними четыре года разницы. он стал первым поцелуем чонгука. и есть еще много других вещей. но юнги игнорирует все это. -- в самолете чонгук ластится к юнги, лежа на его плече, на них обоих накинуто теплое одеяло, перед юнги лежит его ноутбук с открытой вкладкой с недавно сделанными фотографиями и новым треком, над которым он должен поработать. но собрать мысли в кучу не получается. небо за окном лазурное, и плывущие в нем облака напоминают мягкую воздушную вату. свет отражается от черт чонгука, освещает золотистым сиянием его кожу, танцует созвездиями в глазах и делает румянец его щек почти что эфемерным — чонгук сверкает ярче солнца. обычно в голове роется ураган мыслей, но сейчас сплошной туман. в груди тянет чувствами, которые он не в силах объяснить словами. дело уж точно не в высоте полета. — чонгук-а, — тянет юнги, слова комом застревают в горле. — мы будем жить в одной комнате. чонгук поднимает на него полусонный взгляд, наушники выпадают из его ушей. — хорошо, — бормочет младший, протяжно зевнув, и опускает голову обратно на плечо юнги. — хорошо, — повторяет юнги, но, если честно, не очень. -- — хен, — начинает хосок, заметив напряжение на его лице. — ты в порядке? они стоят вместе у стойки регистрации, чтобы получить ключ-карты от номеров, потому что джин внезапно слишком стесняется («хен, ты можешь просто… посторожить багаж, — предложил хосок»), а намджун в кои-то веки вырубился на диване в холле. и чонгук тоже; свернулся в неудобной позе рядом с намджуном, пока чимин и тэхен то и дело либо взъерошивают его волосы, пользуясь тем, что их младшенького разбудить практически невозможно, либо делают смешные фотографии лица намджуна. — я в норме, — отвечает юнги, немного более резко, чем хотелось бы, но хосока это ни капельку не убеждает. — правда, — добавляет в конце, и тот сдается. -- чонгук сказал, что распакует сумки позже, и пошел прямиком в комнату тэхена и чимина. это неудивительно; распаковывать сумки слишком скучно, а чонгук из тех, кто с большим удовольствием оценит бассейн в отеле или найдет местоположение ближайшего спортзала. что странно, так это внезапное появление чимина, выглянувшего из-за угла, пока юнги был занят расстановкой средств личной гигиены на своем столике. — тебе это понадобится, — со всей серьезностью выдает пак и бросает что-то на кровать, вынуждая юнги поднять взгляд. этот засранец серьезно принес ему табличку с «пожалуйста, не беспокоить». юнги кидает на чимина уничтожающий взгляд, надеясь передать им то, какая мучительная смерть ожидает пака после подобной выходки, но разочаровывает именно то, что чимин не тушуется под его взглядом, а выглядит слишком искренне, и это только хуже. -- юнги не остался в комнате; он поговорил немного с сокджином в холле, затем написал пару строчек к песне на салфетке и остался снаружи, пока часы не показали полдвенадцатого. но даже так чонгук возвращается в комнату позже него, улыбаясь устало, но не менее ярко. юнги чувствует этот странный порыв расспросить его, как прошел день, было ли ему весело и еще сотня таких же слащавых вопросов в стиле парочек, но они оба настолько уставшие, что вместо этого чонгук лишь устало падает в его объятья, прижимаясь как можно ближе, и моментально расслабляется, проваливаясь в сон, пока юнги мягко гладит его по волосам. и снова эта странная тяга в груди. юнги убирает прядь волос младшему за ухо и прижимается губами к его лбу; это все, что он позволяет себе сделать. руки дрожат, все тело трясется. даже этот маленький жест имеет на него слишком сильное действие. на какое-то мгновение он думает, будет ли чонгук счастлив в этих отношениях. юнги не из тех, кто будет надрываться, дарить своей паре кучу подарков и оказывать приторно-сладкие знаки внимания, но разве не этого чонгук заслуживает? разве не это идеальные отношения? в комнате прохладно. он прижимает чонгука ближе к себе и чувствует, будто ворует его тепло. -- а затем он просыпается, и внезапно ему невыносимо жарко. чонгук жмется, буквально ловит его в западню из своих конечностей. это случалось всего раз и словами не описать — чонгук обычно спит как мертвец, ни разу даже не двигается. может быть, так он спит, когда знает, что никто их не поймает. юнги не знает, радоваться ему или нет тому, что им никто не помешает. чонгук прижат грудью к его груди, закинул ногу ему на бедра, руку на плечи и — оу. вау, к его бедру прижимается нечто твердое. весь воздух выбивает из легких, и юнги замирает. ладно. ладно. спокойствие. чонгук все еще спит, и он даже не думал, что будет смущаться этого, когда придет время, но сложно не краснеть, когда это самое время еще не пришло, а чонгук начинает неосознанно издавать звуки и трется о бедро юнги в попытке угнаться за трением. юнги не двигается, не знает даже, что и делать, прекрасно понимая, что если чонгук проснется, им никак не выйти из этой неловкой ситуации без каких-либо двусмысленных действий. юнги не готов столкнуться лицом к лицу с тем, что последует за этим — если что-то вообще будет. и простит ли он себя, если зайдет так далеко. он заставляет себя не думать, не желать прямо сейчас вжать чонгука в матрас и прижать их бедра друг к другу. вся эта ситуация — один сплошной хаос, но юнги справится. это поправимо. он… бедро чонгука вжимается между его ног, и вся кровь буквально покидает его голову, приливая куда ниже. в паху скапливается тепло, скручивая внутренности знакомым жаром. у юнги мозг закоротило и первый же инстинкт дернуться подальше как можно скорее. он скатывается с постели, с громким грохотом ударяясь спиной об пол, после чего следует красноречивый поток мата. чонгук просыпается немедленно от шума, сонно поднимает голову с подушки и оглядывается на лежащего на полу юнги. — юнги-хен… почему, — его речь прерывается протяжным зевком, — ты на полу? юнги смотрит на него, шокировано разинув рот. — ты… просто… твое утреннее дыхание, — он встает на невероятной скорости и сбегает в ванную, стягивая пропитавшуюся потом одежду и запрыгивая в душ. юнги делает воду как можно более холодной. -- — стадион такой огромный, — в изумлении восклицает хосок, раскидывая руки в разные стороны. со своего места юнги кажется, что хосок стоит так высоко и смотрит будто за горизонт. какое-то время он просто стоит, раскинув руки, а затем разворачивается и решительно уходит. юнги встает на его место после того, как проверил оборудование. холодный воздух врезается в лицо, и он прижимается пятками к полу, встав как можно ближе к краю. через пару дней этот зал наполнится тысячей людей, и прохлада сменится на тепло. у юнги все внутри гудит от предвкушения. все странные события утра просто вылетели из головы; все, что имеет значение — эта сцена и огромное пространство, которое совсем скоро будет заполнено фанатами. свет загорается наверху, погружая его фигуру в свое сияние. юнги хочется выступить на этой сцене без каких-либо сожалений. (возможно, это будет самый прекрасный момент в его жизни.) чонгук подходит тоже, тепло от него чувствуется мгновенно. он разводит руки в стороны, прикрывая глаза и тоже наслаждаясь величием этого места. он выглядит, будто птица, готовая в любую секунду взлететь. — билеты действительно распроданы, — в неком изумлении выпаливает юнги. чонгук открывает глаза. — не могу поверить, что это происходит. они вместе рассматривают пустые сидения, купающиеся в теплом свете. юнги соврал тогда — ему хочется чувствовать то же следующие двадцать и даже тридцать лет. -- — скажите, что я не единственный, — говорит юнги, когда они возвращаются в отель. — не-а, — отвечает намджун, а хосок лишь восторженно показывает им свою тетрадь для записей. все они написали что-то после этого. намджун начинает первым, выплевывает слова решительно и резко, читая о славе и свободе, о том, что они на вершине мира. ничто их не остановит. . . . а затем все это рушится, стоит юнги вернуться обратно в свой номер. он лениво толкает дверь и заходит внутрь с глупой, но счастливой улыбкой после их спонтанного обмена написанной под влиянием момента лирики. в то же время открывается дверь ванной, и оттуда выходит чонгук, сопровождаемый густым облаком пара. у него влажное полотенце на плечах, чтобы позволить волосам высохнуть естественным путем, крепкое тело спрятано под черной мешковатой футболкой, и пижамные штаны чуть выше колен открывают вид на молочные бедра и мелкие царапинки и синяки на его ногах, видимо, полученные во время практики танца. он выглядит таким чистым. таким невинным. он мягко трет глаза, прежде чем тихо поприветствовать юнги, и у старшего карточка выпадает из ослабевших пальцев. чонгук смотрит на него слегка удивленно, видимо, из-за его внешнего вида. юнги проходил мимо зеркал в холле по пути сюда, он прекрасно знает, как выглядит: на голове гнездо, куртка безвольной тряпкой свисает с плеч, майка слегка задралась и ремень расстегнут. он знает, что выглядит потрепанно, но что только сильнее увеличивает его смятение, так это сорвавшийся с губ чонгука тихий вздох и его огромные внимательные глаза, что становятся только шире, когда он начинает медленно, неуверенно подходить к юнги. — ты пялишься, хен. но чонгук совсем не дразнит его этой фразой; его руки скользят по груди юнги, хватаются за его куртку, и старший гадает, может ли чонгук слышать, как сильно бьется его сердце. чонгук весь мягкий и домашний, его кожа нежная и распаренная после душа. он наклоняет голову чуть ниже, прикрывая глаза, доверительно подставляется, и в момент слабости юнги посылает свою выдержку к черту и сливает их губы в поцелуе. он замечает, как чонгук оттягивает его куртку, пытаясь снять, позволяет. но затем чонгук аккуратно проводит языком по его нижней губе, слегка прихватывает ее своими, его руки скользят ниже, цепляясь за края миновой футболки, пальцы едва касаются обнажившейся кожи и совсем неуверенно скользят ниже, и вот тогда юнги резко отстраняется. между их губами тянется тонкая ниточка слюны. чонгук выглядит дезориентированным, неосознанно тянется за его губами, но юнги слабо щелкает его по лбу и выдыхает хрипло: — чонгук-а, ты только из душа. а я грязный. и тебя испачкаю. по взгляду младшего понятно, что сейчас это его волнует меньше всего, но юнги вздыхает про себя, находя тайный подтекст даже в этих словах. чонгуку бы тоже волноваться о таких вещах. юнги мягко оглаживает горячие щеки чонгука и направляется в ванную. ступив под горячие капли воды, он тянется рукой между ног и прикусывает костяшки пальцев до боли. -- на следующий день вечером они решают прогуляться все вместе, и чонгук сбегает вниз по улице, преследуемый поспевающими за ним чимином и тэхеном. должно быть, они нашли какой-то магазинчик с мангой или еще что, потому что в следующую секунду все трое скрываются за какой-то дверью, и юнги отводит взгляд на конец дороги. на улице холодно, и он надел на себя несколько слоев одежды, но дело совсем не в этом. концерт через два дня. юнги не знает, справится ли. — хен, я правда не могу есть морепродукты, — слышится обреченный возглас намджуна. — намджун-а, да ладно тебе… я уверен, у них есть блюда без морепродуктов, — говорит сокджин. — мы должны побывать в этих местах. намджун морщит нос. — но почему везде одни морепродукты? — это портовый город… — эй, юнги-хен, — приветствует хосок, подходя к нему. — ты всех знаменитостей сейчас спугнешь. — прости, — пожав плечами, бросает юнги, но хосок переводит на него серьезный взгляд. — да ладно, хен. что случилось? должно быть, он реально пробил дно, если, вместо того, чтобы отмахнуться юнги выпаливает: — что бы я ни делал, мне кажется, что я везде проебываюсь, — и добавляет к собственному ужасу, не успев удержать язык за зубами, — что я должен делать, если у меня внутри столько чувств, которые я не могу выразить? хосок выглядит удивленным. он открывает рот, собираясь сказать что-то, но юнги кривится от собственных слов и поправляет себя: — и говоря «не могу!», я имею в виду, что не должен. — дело в чонгуке? хосок всегда был внимательным. ему не стоило ничего говорить, но уже слишком поздно. юнги лишь молча кивает, и хосок со вздохом обнимает его за плечи в успокаивающей манере. — слушай, хен, тебе просто стоит поговорить с ним. уверен, чонгук думает об этом так же часто, как и ты. вы намного более похожи, чем ты думаешь. юнги задумывается над этим. ни за что на свете он не поверит, что чонгук думает о тех же грязных вещах, что и он. — спасибо за совет. хосок хмурится, и в его взгляде мелькает легкое разочарование. — хен, ты не должен благодарить меня, если не собираешься воспользоваться этим советом. -- в этот раз юнги приходит только тогда, когда убеждается, что чонгук уже принял душ. когда приходит время сна, он кладет между ними подушку. чонгук выглядит растерянным, в его взгляде на какой-то момент даже мелькает обида, но он ничего не говорит. -- на следующий день репетиция проходит относительно мирно. после ужина в городе чонгук тянет юнги к улочке, где продаются различные безделушки и сувениры. юнги без интереса рассматривает футболки и аксессуары, пока младший возится у прилавка, на котором представлены различные чехлы для телефона. — какой мне выбрать? — спрашивает чонгук, держа в руках два чехла, один с какой-то красной надписью, а другой с принтом, напоминающим разбрызганную краску. глаза младшего светят от восторга. в такие моменты он правда похож на туриста. это как-то до безобразия уютно, и юнги ненавидит свое глупое сердце за то, как то реагирует. — разве они не одинаковые? — нет, — рассмотрев оба чехла еще раз, отвечает чонгук. — красный отличается. — тогда выбери тот, который больше нравится, — бросает юнги, отойдя к стойке с разными ручками в попытке замедлить свой пульс. когда он возвращается спустя пару минут, чонгук стоит на том же месте, растерянный и с надутыми губами. юнги со вздохом аккуратно вытягивает из его рук темно-красный, из-за чего чонгук в удивлении переводит на него взгляд, а затем и вовсе смущенно подскакивает, когда старший направляется прямиком к кассе, чтобы оплатить покупку. — стой… нет… хен… — чонгук-а, позволь мне, — настаивает юнги, — ты можешь платить в следующий раз. скорее всего, юнги никогда не позволит ему платить, и оба знают, что он будет все равно продолжать дразнить на этот счет младшего, как делает с шашлычками из баранины, но чонгук перестает упираться и лишь немного дуется для галочки. — хен, — уже позже восклицает младший, когда они выходят из магазина. — это было нечестно. он смеется негромко, слегка смущенно, но не менее счастливо, и этот звонкий звук напоминает юнги звон колокольчиков. голос чонгука красивый, когда он поет. его голос красивый всегда. юнги закатывает глаза, но улыбается совершенно мягко. — да, как скажешь. он видит сокджина, намджуна и хосока чуть впереди. если ускорить шаг, они смогут нагнать… оу. пальцы чонгука пробегаются по его раскрытой ладони смущенно, будто прося. юнги переводит на него взгляд, видя неуверенно прикушенную губу и чувствуя легкие прикосновения на своей ладони. — могу я? — шепчет чонгук. юнги молча берет его за руку, переплетая их пальцы. их руки сочетаются так идеально. это странно. если бы у юнги отсутствовало какое-либо чувство самоуважения, он мог бы воскликнуть во весь голос, что их руки были созданы друг для друга, но такого рода вещи он может сказать только в песне, не в реальной жизни. они оба замирают посреди улицы, освещенной желтым светом фонарей. холод пронизывает их тела, но юнги наслаждается тем, как свет делает черты чонгука намного мягче и как его нос слегка краснеет от ветра. у чонгука глаза сужаются в милейшие полумесяцы и щеки торчат от широты улыбки, показывающей кроличьи зубки, ветер треплет его мягкие волосы, а голова склонена вниз в смущении. он выглядит так хорошо, посреди полупустой улицы с размытыми тенями редких прохожих, будто в центре картины, и юнги не знает почему; почему чонгук такой красивый; почему его сердце бьется так сильно. юнги в этот раз делает шаг первым, сжимая пальцы младшего в своих. чонгук прикрывает глаза. -- — чонгуки! юнги-хен! чимин и тэхен подбегают к ним, обнимая друг друга за плечи. чимин видит их руки и ярко смеется. но хуже этого только мягкая улыбка тэхена, который выглядит так, будто хочет сказать что-нибудь до жути милое. юнги отпускает руку чонгука, создает между ними расстояние. — заткнись, придурок, — кидает на тэхена осуждающий взгляд и игнорирует внезапно накрывший его холод. чонгук радостно приветствует чимина с тэхеном, и они быстро переключаются на него, начиная рассказывать об огромном магазинчике манги и видео игр, который сумели отыскать неподалеку. младший переводит взгляд на юнги, будто спрашивая, и тот отмахивается, позже наблюдая за тремя удаляющими фигурами. он видит, как тэхен поправляет чонгуку волосы, а чимин ласково гладит его по щекам и цепляется за локоть. теперь юнги один. в груди все еще щемит необъяснимо, даже сильнее, если это возможно. возможно, у него проблемы с сердцем, кто знает. но любой человек почувствовал бы холод, отойдя от источника тепла, так что юнги заставляет себя забыть об этом. -- очевидно, кое-кого это все же волнует, поскольку, когда юнги выходит из душа и присоединяется к чонгуку в постели, намереваясь уже выключить свет, младший внезапно хватает его за запястье. — юнги-хен, — решительно произносит чонгук. — чонгук, — тем же тоном отвечает юнги. младший выглядит так, будто готов сдаться и забыть, что вообще начал говорить, но берет себя в руки в следующую же секунду. — хен. — да. — я хочу, — он начинает уверенно, но затем на его щеках расцветает легкий румянец, а голос предательски срывается, — п-поцеловать тебя. — ты спрашиваешь моего разрешения? — скептически спрашивает юнги, хотя и прекрасно чувствует, к чему идет этот разговор. и ему это не нравится. — и это тоже, — неуверенно тянет младший. (юнги помнит, как пару недель назад у них состоялся тот же разговор, и он сказал младшему, что все это — плохая идея. теперь же он отчаянно копается в собственных мыслях в попытке подобрать нужные слова и при этом не совершить ту же ошибку.) — разве уже не слишком поздно? у нас концерт завтра, — юнги пытается рассеянно махнуть на часы, но это сложно сделать, когда чонгук продолжает держать его за запястье. младший кидает на него многозначительный взгляд — он будто насторожился, а еще расстроен. его губы слегка раскрыты, брови домиком сведены к переносице, а взволнованный взгляд устремлен прямо на юнги. — юнги-хен, ты… — чонгук прикрывает глаза, на долю секунды, как будто сам боится своих следующих слов. — тебе не нравится мое тело, не так ли? у юнги мозг на мгновение выключается, и он вперивает в младшего пустой взгляд. совершенно потерянный, он думает лишь об одном: «как чонгук мог подумать о таком… что я сделал, чтобы хоть как-то намекнуть на подобное?..», но затем он вспоминает каждый их хотя бы около сексуальный опыт, вспоминает, что первым отстранялся каждый раз, закрываясь в себе. юнги был настолько поглощен попытками держать все под контролем, сдерживать себя, что в итоге самолично поселил зерна сомнений в единственном человеке, которого больше всего хотел защитить от самого себя. черт возьми, мин юнги, ничто ты не способен сделать нормально. — нет, это… — юнги сглатывает, — это совсем не так. чонгук, кажется, совсем ему не верит. (он действительно проебался в этот раз. разве возможно лажать столько раз? только за один месяц? какого черта?) — чонгук-а, — твердо начинает юнги, обхватывая руками лицо чонгука. он всматривается в эти огромные обеспокоенные глаза и надеется всем сердцем, что чонгук не посмеет даже на секунду подумать, что юнги не нравится его тело. потому что не может быть ничего более далекого от правды, чем это. — это совсем не так. серьезно. твое тело, — у юнги возникают небольшие проблемы с конкретно этой частью, но он справляется, — один из лучших подарков для человечества. — в это очень сложно поверить, — жалобно тянет чонгук. — это сложно объяснить. — дело в разнице в возрасте? юнги замолкает. он и сам не знает. может быть. он отпускает чонгука и отсаживается на кровати, хмурясь. — юнги-хен, — серьезно произносит чонгук, — я уже взрослый и могу принимать такие решения сам, — должно быть, он видит скептицизм, написанный на лице юнги, потому что хмурится тоже, и продолжает уже более расстроенно, — я хочу. дело в том, что теперь юнги крайне соблазнительна мысль сдаться, и лишь здравый рассудок все еще пытается защитить честь чонгука, хотя сам чонгук и его собственное сердце усложняют задачу. и почему этот разговор должен был состояться именно сейчас? у них завтра концерт, а они спорят об этом? теперь и юнги расстроен. — как ты можешь быть уверен, если я единственный, кого ты вообще целовал? — срывается юнги. в ту же секунду, как эта глупость покидает его рот, он знает, что совершил ошибку. чонгук дергается, весь сжимается, и юнги думает: «черт, я серьезно все проебал», но упрямо хватается за последнюю возможность исправиться. — стой, нет… но чонгук перебивает его, голосом на грани шепота, собираясь уже вставать: — хорошо, я посплю в другой комнате… и юнги серьезно никогда не ненавидел себя сильнее. это был лишь вопрос времени, рано или поздно они бы оказались в этой ситуации, и всему виной блестящий план юнги. он не собирается останавливать чонгука, если тот хочет уйти, но юнги не позволит ему уйти с такими мыслями — будто он не желанный, будто юнги не хочет его так сильно, что голова идет кругом. старший хватает его за запястье, останавливая. чонгук достаточно силен, чтобы выпутаться, но он все равно остается стоять на месте. — пожалуйста, перестань меня путать, — его голос звучит так жалобно, уныло. — прости меня, — мягко начинает юнги, — я не остановлю тебя, если ты захочешь уйти, но сначала я должен все объяснить. он серьезно ужасен в таких вещах. удивительно, что чонгуку он нравится настолько, что младший сейчас выглядит настолько расстроенным всем этим недоразумением. (юнги никогда не нравилось разговаривать длительный промежуток времени, особенно когда это касалось потаенных уголков его души и чувств. он чувствовал себя некомфортно в такие моменты, казался сам себе странным и уязвимым, но теперь, к черту весь этот дискомфорт. чонгук, его лицо…) — я сдерживался, — признается старший, медленно отпуская руку чонгука. — и я хочу касаться тебя. постоянно. нет ни секунды, когда я не хотел бы, — он делает глубокий вдох. — но я не хочу вынуждать тебя делать то, чего ты не хочешь. чонгук открывает рот, чтобы запротестовать, но юнги затыкает его жестом руки и неловко ерзает на месте, прежде чем продолжить. — то, что происходит между нами, сложно объяснить. разница в возрасте возложила на меня некомфортный для меня контроль над тобой, как над тем, кто младше. и такого рода мышление влияет на то, как ты доверяешь мне и как ведешь себя со мной. и я не могу заботиться и любить тебя так, как ты того заслуживаешь. я ужасен в проявлении чувств, во всякой нежности и… — и сегодня он действительно осознал, насколько на самом деле плох, но юнги заставляет себя не отводить взгляда от лица чонгука, чтобы тот понял, насколько он сейчас искренен и серьезен. — ты заслуживаешь большего. чонгук молчит. юнги принимает это как намек, чтобы продолжить. — я не особо, — он неловко жестикулирует руками, указывая на себя. — я это… я. совсем не идеальный и сложный. что ж. он наконец-то сказал это. все силы будто покидают его тело, и юнги безвольно откидывается на изголовье кровати. он знает, что только буквально посоветовал чонгуку расстаться с ним, и в ту же секунду, как чонгук покинет эту комнату, все будет кончено. возможно, это даже к лучшему и предотвратит боль, которая ожидает их в будущем, но затянувшаяся тишина гнетет не меньше. а затем, к его полному удивлению, чонгук говорит совершенно невозмутимо: — хен, ты реально строишь из себя тугодума или что? я думал, ты считал себя гением, но оказалось, что ты на деле такой тормоз. — эй, — юнги от возмущения давится воздухом, поднимая на младшего испепеляющий взгляд. — юнги-хен, я уже знал это все, — загробным голосом произносит чонгук. юнги настороженно наблюдает за тем, как младший медленно забирается на постель и устраивается прямо у него на коленях, положив руки на изголовье постели по обе стороны от головы юнги. это так знакомо. — я хочу, — мягко тянет чонгук. — правда. это не перестает удивлять его даже сейчас — то, что в улыбке чонгука он не видит ничего, кроме искренности, и в этот раз юнги не может не поддаться, не может не обхватить руками талию младшего и прошептать наконец: — ладно, ладно. чонгук оказывается тем, кто делает первый шаг. он наклоняет голову, выдохнув теплый воздух на губы юнги, и целует его влажно, наклоняя голову чуть вбок и проникая языком в его рот. поцелуй становится пошлым, и воздух между ними накаляется. чонгук обнимает его за шею, касается ладонями щек, и юнги позволяет ему тереться пахом о свои бедра, позволяет вести в поцелуе и тихо постанывать в его рот. так продолжается какое-то время, воздух нагревается до немыслимых температур к тому времени, когда юнги наконец решается опустить руки ниже, слегка сжав ягодицы чонгука в ладонях. а затем младший внезапно отстраняется, садится чуть дальше на бедрах юнги и вперивает в него хмурый взгляд, что выглядит забавно с его раскрасневшимися щеками и растрепанными волосами. юнги старается вдохнуть как можно больше воздуха, чувствует, как кислорода все равно не хватает. он смотрит на чонгука в ответ недоуменно, тянется, чтобы возобновить поцелуй, но младший его останавливает. — хен, ты сдерживаешься. — разве так не нормально? — юнги многозначительно сжимает возбуждение чонгука сквозь ткань штанов. младший непроизвольно выгибается навстречу, но его лицо остается таким же серьезным. — хен, серьезно, я хочу, чтобы ты тоже проявил инициативу. и юнги до сих пор не понимает, как он может говорить такие вещи с этим лицом, с этими огромными оленьими глазами и прикушенной губой, и с этим голосом, полным решимости. — если ты продолжишь говорить такие вещи, я точно не смогу больше сдерживаться. чонгук лишь кивает. — ты уверен? ты точно уверен? чонгук смотрит на него этим возмущенным, нетерпеливым взглядом и вместо ответа целует его снова настойчиво, опускаясь ниже и грубо покусывая шею, пока эти его потрясающие бедра вытворяют невероятные вещи прямо на чертовом стояке юнги, и старший официально машет своей выдержке ручкой. — тебе лучше не жалеть об этом, — раздраженно рычит юнги и затем одним резким движением подминает чонгука под себя, устраиваясь между его ног, и нависает сверху. чонгук смотрит на него снизу вверх удивленно, но юнги лишь настойчиво вгрызается в его губы поцелуем, влажно и грубо исследуя его рот, пока непослушными пальцами пытается стащить с него тонкую рубашку, когда та просто… рвется в руках юнги. оба замирают, тяжело дыша, оба пораженные неожиданной силой, взявшейся у юнги. — ты порвал мою рубашку, — выпаливает чонгук. — прости, — совершенно не раскаивающимся тоном говорит юнги, стягивая с младшего штаны. чонгук подается бедрами вверх за ускользающим теплом его рук, и юнги добавляет, и не подумав толком, — я дам тебе одну из своих. чонгук смущается, и румянец заливает не только его щеки, но и шею, грудь и даже живот, скрываясь за резинкой черных боксеров. юнги замирает. — что? — это мои трусы? — со смешком спрашивает старший. — нет… — тянет чонгук, затем добавляя в свою защиту, — ты тоже иногда берешь мои. юнги лишь улыбается, возвращаясь к прежнему занятию. поскольку он решил для себя, что сдерживаться не будет, он добавляет: — ты все равно хотел, чтобы я залез к тебе в трусы, — в процессе откинув последний элемент одежды в сторону и резко накрыв рукой возбуждение чонгука, из-за чего тот давится воздухом, не успев ответить. каким-то образом чонгуку удается намеренно смущать его даже в таком состоянии; его мягкие стоны и надрывное дыхание, фразы вроде «юнги-хен, я хочу тебя видеть», и юнги просто не понимает, как это возможно, чтобы младший так действовал на него, хотя удовольствие доставляют именно ему. юнги нависает сверху, одной рукой опираясь рядом с головой чонгука для опоры. их лица разделяет всего несколько сантиметров, и юнги до боли хочется узнать, насколько гуще станет румянец чонгука, так что он наклоняется еще ниже и хрипит в наэлектризованный воздух между ними: — чонгук-а, а ты сможешь уснуть после этого? — чонгук краснеет еще сильнее, хотя, казалось бы, куда больше, и открывает уже рот с возмущенным выражением лица, но именно в этот момент юнги решает ускорить свои движения, и с губ младшего срываются лишь нечленораздельные звуки и вздохи, а рука тут же тянется, чтобы заглушить несдержанный стон. юнги хватает его запястье на полпути и пригвождает к постели рядом с его головой. — х-хен, это… грубо… юнги замедляется, надавливает большим пальцем на чувствительную головку, чувствует стекающую по пальцам естественную смазку. чонгук под ним дрожит, цепляясь за простыни, и выгибается то ли навстречу, то ли пытаясь уйти от остроты ощущений. — я и правда грубый, — шепчет юнги, покрывая беспорядочными поцелуями его щеки, шею. чонгук трясет головой в стороны — наверное, даже не контролируя себя особо, но затем внезапно младший устремляет на него ясный, решительный взгляд и говорит: — хен, ты совсем не такой. (и, возможно, это прозвучало бы круче, не прерывайся он через каждое слово на тихие всхлипы и вздохи, но от того его слова действуют на юнги с не меньшей силой.) как этот парень вообще может быть реальным? юнги чувствует себя таким беспомощным, уязвимым с ним, даже не пытается, да и не может противостоять разливающейся в груди нежности. он обхватывает одной ладонью лицо чонгука, наклоняется для поцелуя, отказываясь отстраняться, даже когда смертельно необходимо набрать в легкие еще немного воздуха. — хен, я… — чонгук еле шевелит языком, лениво дергая бедрами навстречу его руке, — т-ты… до юнги отдаленно доходит, что он хочет, когда младший прижимает руку к бугорку в его штанах, но он лишь усиливает темп, говорит: — в следующий раз, — и, — ты же знаешь, что я всегда буду тебя хотеть, верно? он видит смущение на лице чонгука, когда тот тянет за его запястье в отчаянной попытке заставить замедлиться хотя бы немного. юнги сжимает пальцы сильнее, смотрит, как младший прикрывает глаза, как выгибается идеальной дугой, как его губы изгибаются в удивленном «о». — юнги-х-хен, — он задыхается, просит, — пожалуйста… — у нас нет презервативов, — шепчет в ответ юнги, но руку послушно убирает. — в следующий раз. поднимайся. чонгук хоть и с трудом, но слушается, стараясь приподняться на постели, несмотря на дрожь во всем теле, но тут же валится обратно, когда старший без предупреждения разводит его колени в стороны, чувственно ведя ладонями по внутренней стороне бедра. он дышит тяжело, возбужденный до предела, почти на грани. юнги проглатывает сожаление, потому что есть столько вещей, что ему хочется сделать сейчас с чонгуком, но он не будет мучить младшего дольше положенного, по крайней мере, не сегодня. — тебе придется кончить так. чонгук выглядит растерянным, собирается уже спросить, что это значит, но юнги не дает ему шанса. он крепко хватается за бедро младшего и берет его член в рот, вбирая глубже, пока не чувствует, как головка упирается ему в горло. в то же время он запускает руки в собственные штаны, наконец-то прикасаясь к себе тоже. чонгук срывается. его дыхание учащается, бедра то и дело напрягаются, судорожно дрожа, так что юнги решает помучить его еще совсем немного, после чего крепко хватается за его бедра, пригвождая к постели. чонгук приглушенно мычит, но не сопротивляется. юнги слегка отстраняется, обхватывая губами только головку, и резко втягивает щеки. — хен, — вскрикивает чонгук, цепляясь за его волосы в попытке заставить отстраниться, но юнги настойчиво держит его на месте, до боли сжимая его бедра, и сосет сильнее. все тело младшего натягивает тугой струной, он выгибается, практически полностью отрываясь спиной от постели, и кончает с задушенным всхлипом, изливаясь старшему в рот. чонгук весь обмякает, раскинувшись по постели и совсем не двигаясь; юнги проглатывает все до последней капли, приподнимается на дрожащих ногах и оглядывает расслабленно лежащего перед ним младшего, такого раскрытого только для него. возбуждение колет в паху жгучей волной, и юнги порывисто нависает над младшим, покрывая беспорядочными поцелуями его шею и грудь, опускается ниже, шепча нечленораздельные ругательства в мягкую кожу живота, пока младший лениво гладит его по спине, не в силах на нечто большее. оба постепенно отходят от оргазма, но не спешат двинуться с места. это даже романтично. вокруг тихо и уютно. но затем чонгук вдруг выдыхает со смешком: — я, кажется, и правда не смогу уснуть. юнги обреченно стонет, вытирая живот младшего концом простыни, и попутно бурчит себе под нос об упрямстве, завтрашнем концерте и жалости над его бедным организмом. он тянется через младшего, выключая свет, и плюхается прямо на него, мгновенно засыпая. -- тэхен, чимин и намджун все еще спят, когда они присоединяются к сокджину и хосоку за завтраком. — доброе утро! я только что рассказывал сокджин-хену, что рядом с отелем есть один очень классный парк, — сообщает хосок, с улыбкой повернувшись к юнги и чонгуку. — многие там гуляют со своими собаками. чонгук заметно оживляется при упоминании собак, напрочь забыв о своем завтраке. юнги лишь молча наблюдает за ним, незаметно улыбаясь. — мы обязательно должны пойти туда после концерта. — кажется, поблизости еще есть один хороший ресторан, — задумчиво тянет сокджин, смотря что-то в своем телефоне. — и очень много разных лавок с уличной едой, — он поднимает взгляд. — чонгук-а, ты испачкался. хосок почему-то сразу же устремляет многозначительный взгляд на юнги, который в ответ пялится угрюмо. чонгук смущенно пищит что-то и принимается судорожно искать салфетку, и юнги прерывает его мучения, протянув ему свою. два выжидающих взгляда следят за каждым их движением, подобно ястребам. юнги почему-то чувствует, как будто они их осуждают, будто ему нужно доказать им что-то. и он определенно чувствует это сильнее, когда хосок под столом болезненно бьет его по ноге. юнги кидает на обоих убийственный взгляд и тянется мимо протянутой, чтобы взять салфетку, руки чонгука, чтобы самолично протереть уголок его рта. младший удивленно моргает, бросив смущенное «спасибо», невольно отводит взгляд, но юнги наклоняется всем телом, и салфетка падает прямо чонгуку на колени. повисает тишина. чонгук пытается поймать салфетку, но юнги держит ладонью его за шею и тянет на себя, настойчиво впиваясь в его губы. салфетка падает на пол. сокджин громко давится; хосок разрывается от смеха. — юнги! — возмущенно вопит самый старший. — о, боже, — выдыхает хосок, умирая со смеху, — ох, хен. юнги отпускает чонгука, который плюхается на свое сидение, весь растрепанный, с широко раскрытыми в шоке глазами и густым румянцем, покрывшим все лицо, и юнги лишь кладет себе в рот кусочек его риса, как будто ничего не произошло. -- — нет, — обреченно хнычет чимин уже позже, когда они все загрузились в машину и едут на стадион, — мы пропустили это. юнги угрюмо просит его заткнуться, намекая, что они пропустят еще кое-что, если не угомонятся, и мимолетно оглядывается на чонгука. младший сидит у окна, наблюдая за проносящимися за окном улицами, не может сдержать легкой улыбки, из-за которой в уголках его глаза появляются милейшие морщинки. юнги расслабленно откидывается назад на своем сидении, чувствуя каждой клеточкой, что как бы сложно все это ни было, чонгук определенно того стоит.