Ворон - Битва за небеса (Часть - 8)

Глава 94. Наш уровень. - Ха-ха-ха-ха-ха, ну подходите, вайзарды, - рассмеялся я. Черт, они обо всем догадались… Капец. Да, второй раз трюк с блефом не сработает, а потому не стоило и надеяться, но они просто думают, что у меня вряд ли много заклинаний в рукаве, а не то, что у меня их больше нет. Ага, Куё Сибари – единственное высокоуровневое кидо, что я сумел освоить за полгода. Когда Куроцубаса сказала, что я теперь могу применять магию как все синигами, я был очень рад, но быстро спустился с небес на землю, понимая, что даже так мне до мастера кидо еще лет тридцать пахать, и то, это если забить на все остальное. Потому, обсудив это с Куроцубасой, я решил сконцентрироваться на чем-то одном и полезном. Хадо можно легко заменить Серо и его модификациями. Барьеры просто не подходят моему боевому стилю: если бы я в них нуждался, начал бы развивать Негасион, как Эспи, еще столетие назад. Всякая бытовуха, вроде передачи голоса на расстоянии или помощи в выслеживании врага, в преддверии битвы просто не рассматривалась. Оставалась только классика бакудо – связывающие заклятия. И, в конце концов, мой выбор остановился на «Сиянии девяти светил». У заклинания отсутствовали какие-либо «снаряды» или «веревки», которых можно избежать или уничтожить, а само оно было, пожалуй, самым сильным и прочным из Кидо сопоставимого ранга сложности. Правда, у него был один большой недостаток – скорость построения, и я сейчас говорю не о заклинании. Сами «светила» появлялись по очереди и обретали полную силу лишь с зажжением девятого. На ранних стадиях из Куё Сибари в капитанском исполнении мог вырваться даже лейтенант, поэтому мастера Кидо перед его применением обычно обездвиживали цель чем попроще, а Семьдесят Девятым Бакудо лишь укрепляли узы. Но этот недостаток ничего не значил для меня, ведь Куроцубаса могла ускорять любое явление, связанное с моим реацу. Потому в моем исполнении это кидо выходило настолько быстро, что вырваться из него до полного формирования мог не успеть даже я сам, чего уж говорить о существах более медленных? Так что все прошло удачно. Разыграв отчаянную атаку напролом, я заставил врагов напасть, затем сделал вид, что получил ранение и падаю, отчаянная дымовая завеса, чтобы заставить Кенсея ударить по мне ветром и тем самым сдуть барьеры. В обычном состоянии Хачи вернул бы «мины» практически мгновенно, но я оказался быстрее. Обездвижил бывшего капитана, затем выстрелил серо в заклинателя, а после вырубил Маширо. Они сейчас думают, что, разгадав силу моего банкая, у них есть шанс победить, но беда в том, что я не желаю им смерти, и, убрав девчонку, я избавился от слабого звена, которое бы погибло, начни я действовать серьезнее. Эти переживут мои атаки, а вот она - нет, так что я позволил утащить ее подальше и теперь могу действовать активнее… - Ну-с, долго мне еще вас ж… - я резко прервался, заметив кое-что краем глаза. А вот это нехорошо… *** Боль… вот что он ощущал сейчас… Но не боль тела. Ранение в шею практически не ощущалось. Болело его сердце. Его душа. Его сущность. Его вера в справедливость… Боль постепенно заполняла тело, и он медленно терял связь с реальностью, но держался из последних сил, чтобы не позволить себе так легко уйти в небытие. Он пытался пошевелиться, пытался подняться и хоть что-то сделать, но тело не слушалось, и он медленно угасал. - «Почему так темно? Почему я не вижу?..» Он всегда был слепым. Всегда видел лишь темноту вокруг себя и не знал, как выглядит реальность. Но, пока она была рядом, ему казалось, что он окружен цветами и чувствует их присутствие. И вот, когда ее не стало, тьма окружила не только его зрение, но и сердце. Он видел лишь тьму вокруг себя, мрак, бесконечную черноту, пустоту… Эта пустота разрывала его сердце. Справедливость. Он просто хотел справедливости. - «Я проиграл… снова…» Больно осознавать это. Он ведь думал, что учел свои ошибки, осознал свои минусы и даже привык к зрению. Но все пошло к чертям собачьим. Канаме сражался против Коммамуры. Побеждал, хотел сначала раздавить его морально, уничтожить его глупую веру и уверенность, а затем, когда он будет разбит и в отчаянии, окончательно убить - но все вышло иначе. Хисаги, который после битвы с Финдором был без сознания, очнулся и, подкравшись из слепой зоны, ударил в шею. - «А я думал, что после боя с Карасом стал осмотрительнее». Он поступил глупо, не углядев вмешательства в свой бой, и серьезно опозорился из-за Заэля, потеряв хоть какое-то уважение Эспады. Ему хотелось наказать этого подлеца, но Айзен-сама запретил пока трогать подонка. - «Карас вроде обещал его убить… надеюсь, он это сделал…» И вот сейчас он, бывший капитан-синигами Канамэ Тоусен, а ныне просто никчемный и проигравший арранкар… лежит в луже собственной крови и медленно предается самобичеванию, осознавая, как жалко он сейчас выглядит. Проиграть сначала Карасу, теперь этим двоим… - «Простите, Айзен-сама, я подвел вас… Я не смогу взойти с вами к Престолу Богов…» Он проиграл, и нечего жалеть неудачника. - Не пытайся шевелиться, - прозвучал рядом с ним голос Коммамуры. – Сила пустого не дает тебе умереть, но лучше не пытайся двигаться. - Не перенапрягайтесь, капитан Тоусен, - сказал Хисаги. Зрение еще было ему подвластно, и он видел их лица. - «Почему они так беспокоятся обо мне? – спрашивал он. – Я же пытался их убить… Почему они не ненавидят меня?» Они говорят ему. Слова, которые он никогда не думал услышать. Теплые слова, что давали ему понять, что кто-то в этом мире пытается достучаться до него, прорваться сквозь всю ту тьму, что окружила его разум. Что он… не один в этом мире… - Если бы ты погиб, в моей душе тоже образовалась бы пустота, - сказал Саджин. Канамэ никогда не ждал таких теплых слов и не знал, как ему реагировать на такое. - «Спасибо, - чуть улыбнулся он, - но уже слишком поздно…» Напоследок он решил посмотреть на них повнимательнее. Запомнить лица тех, кто считал его другом, чтобы не забывать, будучи в Аду. Это позволит ему обрести заслуженный покой… Взмах… Едва заметный и невидимый для других. Пока Айзен-сама сражался с Хирако Шинджи, он сделал то, что должно. Невидимый для всех серп устремляется к нему, чтобы прервать эту бессмысленную жизнь… Как и было обещано. В случае, если он потерпит поражение, если проиграет и останется жить, Айзен-сама добьет его. Таково было его желание: умерев, уйти, чтобы хоть в смерти обрести покой. Нет ему места в мире, где его цели и жертвы оказались напрасны, так что лучше отправиться в ад, где ему давно уготовано быть. А потому… Удар! В нескольких метрах от него что-то врезается в смертельную атаку и отбивает ее! Все тут же замирают от неожиданности и с шоком смотрят на… Караса… Черная сабля отбивает атаку Айзена - и он встает между ним и Тоусеном. - Как это понимать, Карас? – приподнял бровь Владыка Лас Ночес. – Мне казалось, что со своими людьми я могу делать то, что посчитаю нужным. Окружающие застыли, и эти двое будто стали эпицентром всеобщего внимания. - Я лишь исполняю условия нашего договора, - спокойно ответил Зеро, положив свой клинок себе на плечо. – Вы ведь помните о том, что мы договаривались? Канамэ помнил, он был там и все слышал, но не понимал, что именно это значит. - Я… встал на твою сторону, - произнес он. – Я даю слово быть верным тебе и не отступлю от своих слов… Но… лишь с двумя условиями… - Условиями? – подал голос Канамэ. – Да как ты… Но Айзен вновь жестом велел ему молчать. - Чего ты хочешь? - Я все еще не понимаю твоих целей, но в них однозначно не входит смерть твоих противников… И это была одна из причин, по которым я ушел с тобой… Я хочу, чтобы ты позволил мне защищать жизни дорогих мне людей… на какой бы стороне они ни сражались. - Это и была твоя цель? Свобода действий, чтобы хранить своих друзей на обеих сторонах конфликта? – Айзен мягко улыбнулся. - Не вижу причины отказывать. Вот только позволь внести пару исключений. Куросаки Ичиго и Ямамото Генрюсай. Опасные ситуации нужны для стимуляции развития первого, а второй просто слишком опасен. - Принимается, - выдержав небольшую паузу, кивнул Куроки. - Второе условие? - Никакой лжи… Я устал от всего этого… Я хочу знать всю правду… какой бы она ни была… Пока ты честен со мной, я буду верен тебе… - Карасумару поднял голову и посмотрел в глаза Айзену, - ни больше… ни меньше… - Ты… говоришь как пустой, - из улыбки Айзена пропала мягкость, и она стала откровенно хищной. Полусинигами-полупустой лишь зеркально отразил его ухмылку. Да, пустые уважают силу и Слово Маски, им не нужны обещания, им нужна уверенность. – Даю слово. Я не солгу тебе и отвечу на любой твой вопрос честно… - Да будет пустота нам свидетелем… Да, такими были условия. - Помню, - кивает Айзен-сама. – Но причем тут Канамэ? Карас же вместо ответа взмахнул мечом. Он поднял поток режущего ветра и обрушил его на Тоусена. Вихрь моментально добрался до бывшего синигами и… рассек на его груди одежду, показывая всем, что скрыто под ней… А именно - клеймо в виде цифры «78»! - Приняв этот номер, он встал с нами на один уровень и автоматически стал моим подчиненным, а я, как Глава Эспады, не позволю убивать моих людей, - произнес он, подняв оружие. Канамэ заскрежетал зубами от гнева. Он помнил те слова Баррагана, помнил то унижение, которое он испытал, когда вся Эспада встала против него и посчитала за пустое место, а потому, будучи на эмоциях, поставил себе этот номер. «Если они так одержимы номерами, я заставлю их преклоняться перед самым низким», – думал он тогда. Вот почему людям нужна дисциплина. Когда бездумно даешь волю эмоциям, ничего хорошего не получается… Он потом пожалел о своей выходке, но исправлять было уже поздно, но Карас как-то узнал об этом, и… - «Гин, ненавижу тебя…» - понял Тоусен. Нумерос 78 попытался подняться, но ослабевшее тело и ранение не дали ему этого сделать. - Карас… ты… сволочь… - с трудом произнес Канаме. - Лежи и не рыпайся, придурок, - фыркнул тот. – Не мешай мне мечтать о том, как я буду любоваться на твою морду за решеткой. И спасибо, что дал мне повод тебя спасти. Сказав это, он неспешно направился обратно к своим противникам. - Живи, недоумок, - сказал Карас, уходя. – Умереть всегда можно успеть. Он исчез, а Тоусен уже не мог оставаться в сознании: - По… до… нок…