Новое путешествие

You are taking me apart Like bad glue on a get well card

Первым было чувство некого разочарования. Комната казалась неподобающе маленькой. Будь она отведена под спальню или даже небольшую столовую – вышло бы в самый раз. Может, в этом помещении когда-то и располагали гостей на ночлег. Но для хозяйской спальни она была мала. И преступно мала была она для отведенной ей сегодня роли. Трикстер прошелся вдоль широкого окна с тяжелой, металлической рамой, изучил наложенные охранные руны - сделано было на славу. Чтобы пройти сквозь такие и выжить, нужна как минимум мутантская регенерация, либо знание могущественных контр-заклинаний. Похожая магия охраняла и дверь, а многочисленные сенсоры, разбросанные по полу и потолку, должны бы были завершить их работу в случае неудачи. Но Локи не требовалось проходить ни через дверь, ни через окна. Сперва он телепортировал своего фантома посреди комнаты, рассчитывая отвести на него огонь всех охранных систем помещения, а потом, если выпадет возможность, через него же и отболтаться. Но посланная им иллюзия осталась полностью обделена чьим-либо вниманием, и трикстер рискнул переместиться сам. Комната была преступно маленькой. Несколько шагов от двери до окна. Взгляд влево явил еще метр-полтора пустого пространства, до тяжелого, заставленного старыми книгами, шкафа. Справа, буквально в тех же двух метрах, располагалась широкая двуместная кровать с высокой спинкой. Стоявшая рядом аппаратура закрывала окно и бросала тень на резное дубовое изголовье. Поблескивающий лак на древесине показывал, что предмет мебели был изготовлен довольно недавно, явно на заказ. На серых подушках, укрытый бархатистым темно-зеленым пледом, лежал хозяин замка. Казалось, ему не было дела до нежданного гостя настолько, что ни одной линии не дрогнуло выше обычного, на стоящем рядом кардиомониторе. Сердце билось в привычном ритме – ни испуга, ни удивления. Под кислородной маской было трудно увидеть губы, но владелец не смог бы их скривить сейчас, даже если бы ему этого захотелось. Только карие глаза были все еще полны силы, полны воли. Как и много лет назад они пристально следили за гостем, выделяясь тем самым на исписанном морщинами лице. Несмотря на позднюю ночь и то, что комнату освещал только свет луны, их блеск был все так же ярок и притягателен как и… - Сколько же лет назад это было? – Спросил будто самого себя Локи. – Десятилетие минимум… Нет, наверное больше. Видишь ли, я немного потерял счет времени. Он изучал пейзаж за окном, словно избегая смотреть в глаза лежащего перед ним человека. - Я наслаждался подаренной тобой же свободой, и это разделило нас так надолго, - покачал головой трикстер с горькой усмешкой на тонких губах. – Находясь в цепях судьбы, я даже не позволял себе мечтать о подобном, о жизни без оглядки на будущее. Жизни, в которой мне не нужно следовать намеченному пути, не нужно делать что-то во вред себе просто потому, что судьба того от меня требовала. Он помолчал. Это было неправильно. Эта маленькая, тесная комната была неподобающа для величественного монарха, который встречал на ней свои последние минуты. А эти бессмысленные слова никак не оправдывали его эгоизма. И ведь их адресат даже не мог ничего ответить. Выразить сочувствие, понимание, осуждение. Или безразличие. - Столько лет я находился в странствии. Наслаждался свободой, которую ты добыл для меня с таким трудом. Я обманывал, когда желал и говорил правду в зависимости от настроения. Ничто не управляло ни мной, ни асами, ни миром. Если бы ты знал, каково это, быть пленником судьбы так долго и вдруг обрести свободу. Нет, не безразличие. Это было бы слишком большой наградой за его грехи. Презрение, вот все, что он должен был получить от своего невольного слушателя. Но тот по-прежнему был спокоен. - Я должен был вернуться к тебе намного ранее. Быть может, не имел права покидать тебя в первую очередь. Но я не мог отказаться от соблазна, от опьянившей меня независимости… Время для оправданий давно прошло. Посмотрев в глаза лежащего неподвижно мужчины, Локи спросил: - Сможешь ли ты простить меня, Виктор? Чего он ожидал – не знал и сам. Может быть, телепатического посыла с ответом. Или активации все еще «спящих» систем охраны, которые бы выразили обиду и гнев их владельца. Но тот просто молчал. Не больше минуты он спокойно смотрел в глаза трикстера. Ясный взор не пытался прожечь в нем дыру, не дрожал от ярости. Просто искал что-то на поверхности, без малейшей капли недоверия. В этот момент Локи понял, что его действительно ждали. Все эти годы. Явись он раньше, Дум, возможно, выразил свою ревность, злость от предательства с помощью магических способностей, выкинув в его направлении несколько смертельно опасных заклятий. Или бы жестом обрушил на него волну думботов, начиненных взрывчаткой. Но время ожидания, когда все эмоции опалял жар от еще свежей раны, прошло. Год за годом меркли эмоции, оставляя лишь истину. Для многих это бы означало столкновение с осознанием бренности прерванных отношений. Но Виктор увидел иное. Остыв и смирившись, он остался один на один с правдой: как бы это не перечило его гордыне, и как долго не пришлось бы ждать возвращения – он будет ждать Локи. И вот он дождался. Его исхудавшая грудь чуть приподнялась, Дум издал слабый, но такой знакомый по своему характеру вздох. Легкое раздражение, смешанное с осуждением недостаточной прозорливости собеседника. Виктор, наконец, отвел от него взор и устремил его на ночное небо. В переводе на простой человеческий язык это означало, что Локи был прощен. Так же это указывало на то, что трикстер мог пользоваться всеми гостевыми привилегиями. Тот облегченно выдохнул, будто выпуская вместе с воздухом из легких что-то, давно терзавшее его душу. На мгновение, комната стала казаться ему чуть более светлой, и гораздо просторнее. Он решил немного по ней пройтись, непринужденно перевоплотившись в молодую и привлекательную женщину. - Что ж, если ты действительно прощаешь меня, и готов терпеть мою болтовню еще немного, я могу усладить твой взор обличием, которое тебе, как я помню, нравилось, - теперь его голос был выше, медовее. Слушать самого себя стало немного приятнее. Дум только закатил глаза - Локи нравился ему одинаково что в мужском, что в женском теле. Однако, вид молодой красавицы, неспешно гуляющей по его комнате, несомненно скрашивал его вечер. Зеленая накидка, переливающаяся как чешуя змеи, обнимала обманчиво хрупкие плечи. Тонкие руки открыли дверцы шкафа. Покрытый черным лаком ноготь пробежался по корешкам книг, ничего так и не выцепив интересного. - Все эти книги довольно старые. Неужели за прошедшие годы никто не написал ничего интересного? – Протянул трикстер негромко, будто обращаясь к самому себе. – Хотя, признаюсь, я искал одну конкретную книгу. Он перенес вес с одной ноги на другую, нарочно соблазнительно качнув крепкими бедрами, скрытыми под тонкой юбкой, в тон накидке и едва заметной под ней кофтой. Локи спиной чувствовал осуждение его сегодняшней театральности, исходившее от Дума. Но в то же время это означало, что Виктор на него смотрит. - Ты так и не закончил свою автобиографию? – спросил трикстер, поглядев на него в пол-оборота. Развернувшись к собеседнику лицом, он добавил, - А я так надеялся ее прочесть. Они снова смотрели друг на друга. Несколько секунд молчания наполнили комнату - спокойных, умиротворяющих, правильных. Времени оставалось так мало и они оба это понимали. В темноте казалось, что от осознания этого, от тяжести неминуемого, вокруг глаз Локи появились крошечные морщинки. Трикстер легонько покачал головой, пытаясь стряхнуть неточности, возникшие в собственном заклинании и поднял на Дума зеленые глаза. Морщинки пропали, но горечь и раскаянье все еще отражались в его взгляде. - Время пролетело слишком быстро. Я забыл, как оно стремительно бежит для смертных, - признался он. – Неужели ты забыл об этом тоже? Локи вспомнил что-то, хохотнул, прикрыв темные губы ладонью: - Слышал, ты еще пару лет назад путешествовал в летающем инвалидном кресле и раздавал наставления молодым злодеям. Ах, как жалко я этого не видел, - он кашлянул, чтобы умерить слегка неуместное веселье. – Не от того ли ты забыл дописать свою историю? Просто забыл, что время властно и над тобой тоже? Или ты изменился настолько, чтобы доверить это дело будущим поколениям? Решил отдать себя на суд историков Латверии… Локи посмотрел в окно, на уже почти уснувшие окрестности Думштадта. Где-то горели окна домов, шли заработавшиеся горожане, улицы патрулировали думботы. Для этой страны внешне изменилось мало что. А про внутреннее состояние трикстер успел узнать немного. Хватило одной новости о состоянии здоровья его правителя. - Ты, очевидно, доверяешь им гораздо больше, чем раньше. Но заслуженно ли? Я думал, мой пример ужесточит тебя, особенно в вопросах доверия, - трикстер усмехнулся. – Правда, я могу просто переоценивать свою роль в твоей жизни. Даже если Дум мог бы ответить, он бы промолчал. Все это было привычной игрой, в которую они играли не раз и которая так им нравилась. Локи знал все ответы. И если бы он их забыл – его присутствие в данной комнате уже говорило достаточно. Пользуясь предоставленными ему возможностями, трикстер подошел к кровати и сел на ее край. - Когда проживаешь очередной век, начинаешь удивляться тому, как пересказы меняют события действительности, - продолжил он. – Герои остаются в тени, тиранов выставляют великодушными миротворцами. Предсказать, чем обернется та или иная история, едва перейдет в наследие летописцев и бардов, невозможно. Тонкие, длинные пальцы Локи прошли сквозь кислородную маску, не повредив ее, коснулись лица Виктора. Нежные, лишь чуть-чуть жестковатые на самых кончиках, от постоянного использования магии и оружия, они погладили его скулу. Теплая ладонь легла на щеку. Дум снова вздохнул, но теперь уже без привычной ворчливости. Чуть сощурившись, он позволил себе расслабиться, насладиться тем теплом, которое еще могла ощущать его кожа. О, как мало оставалось жизни в его теле, но как сильна была его воля. - Помнишь, давным-давно, ты перенес меня в свой замок, вызвав на словесный поединок? Тогда ты назвал себя «историей» и я подумал, что ты потерял рассудок*, - голос Локи был таким тихим, убаюкивающим, будто он решил поведать сказку. Но, несмотря на полуприкрытые веки, Дум не чувствовал сонливости и внимал каждому слову. – Сейчас я понимаю, что ты не история. Ты легенда, Дум. Трикстер не льстил, лишь констатировал факт. И прежде, чем Виктор решил посмотреть на него с сомнением, тот пояснил: - Представь, какой эпос можно было бы сложить, останься в этом мире хотя бы горстка приличных сказителей. Современные историки могут собирать только факты, не прислушиваясь к слухам. Вполне разумно, но в случае с тобой они потеряют массу возможностей. Начав с твоего рождения, они могли бы уже найти неиссякаемый источник для преданий, которыми бы могли поучать своих потомков. Цыганский сын, ребенок, вселяющий страх в стариков из родного табора. Дитя проклятой всеми матери, просто желавшей защитить то, что ей было так дорого. Ошибка, побег, скрип деревянных колес телеги, спешащей как можно дальше от пережившего кошмар городка… Локи загадочно вздохнул. Виктор рассказывал ему историю своей жизни столько раз. Теперь он чувствовал себя, как ученик на экзамене. Да только целью было не получение оценки. - Кочевая жизнь, наполненная вечной тревогой. Следы копыт на снегу и очередная попытка побега, вызванная трагедией и завершившаяся ею же. Сколькие бы сломались, остановились, пережив все это в столь юном возрасте? Но ты продолжал путь. Ты погружался в глубины науки, оттачивал магическое мастерство, вел своих цыган на войну. Трикстер помолчал. Нет, так его рассказ слишком затягивался, слишком отдалялся от того, к чему он хотел подвести свою мысль. Но с другой стороны, откинуть какую-то деталь, какое-то событие, было мучительно трудно. - Ты отправился в Америку, чтобы спасти душу матери, но едва не потерял себя. С искалеченным духом и отмеченным шрамом лицом, ты затаился в Европе, пока тебя не нашли те, кто знали о предназначенном тебе судьбой величии, но даже не догадывались о тех высотах, которые ты достигнешь впоследствии. Виктор слушал. Если бы у него была возможность, он бы кивнул, отмечая краткость, но емкость слов Локи. - Ты снова отправился в путь, устремившись в родные края, чтобы освободить их от гнета их жестокого правителя… Ты занял его место, показав всему миру, каким на самом деле должен быть монарх. Величественный, грозный, мудрый, бесстрашный. О, певцы древности перегрызли бы друг другу глотки за право сложить о твоих похождениях самую полную песнь. Но ты не остановился на достигнутом. Твои амбиции росли, начав затрагивать мир за пределами Латверии, а вскоре и за пределами этой планеты. Трикстер посмотрел на звезды, что начали выступать на почти достигшем полной черноты, небе. Ночь была так прекрасна, словно хотела своим сиянием навсегда остаться в памяти монарха, чья жизнь угасала. - Сталкиваясь с неизвестным, ты раз за разом находил способы не только выйти сухим из воды, но еще и вернуться с новыми силами, новыми знаниями, союзниками. Ты предъявлял свои требования правителям, богам, не теряя лица даже перед мистическими сущностями, что вершат судьбы целых измерений. Локи убрал руку, поднялся и обошел кровать. С той стороны ему начала надоедать тень от аппаратуры. Будь у него возможность – он бы убрал ее куда подальше. Но чтобы перевести Виктора с поддержки искусственной, которую обеспечивала машина, на поддержку магическую, потребовалось бы некоторое время. Времени у них не оставалось совсем. Сделав еще полшага, трикстер принял мужское обличие и лег возле Дума. Не спросив разрешения, словно это было его законное место. Он опустил голову на плечо Виктора, положил руку ему на грудь и только сейчас ощутил, как же отощало любимое им тело. Некогда крепкое, мускулистое и загорелое, теперь оно лишь оставалось обессиленным, блеклым придатком к мозгу, что еще боролся за каждую секунду своего существования. И глаза. Конечно же, его прекрасные глаза, которые смотрелись так странно на покрывшемся морщинами лице, так неправильно. - Ты был равен богам, Виктор. Но продолжал свое странствие в поисках новых секретов, новых достижений. Многие считали тебя загордившимся безумцем, некоторые мечтали увидеть твое падение с вершин. Но их злорадству наступал конец, когда ты поднимался еще выше, чем прежде, не позволяя поражениям остановить тебя, - Локи коснулся его лица. – Мой Виктор, просто представь, чего бы ты достиг, обрети ты бессмертие? Вновь. Карие глаза смотрели на него с неким сдержанным, не оскорбительным и не вымученным, сочувствием. Трикстер почти умолял его возжелать вечной жизни. Лишь одно движение глаз или слабый мысленный посыл и маг наверняка бы предоставил ему все необходимое. Возможно какой-то магический фрукт или цветок из легенд, что мог бы подарить ему вечную жизнь. Но Дум не желал этого. - Да будет так, - согласился с его решением Локи. Спорить было бесполезно. И как бы ему не было больно, он был готов принять такой ответ еще до того, как пришел к Виктору. - Значит, я проведу оставшееся время с тобой, - продолжил он. – Мы провели так много дней и ночей вместе. Иногда мне кажется, что я могу вспомнить каждое мгновение. Но мне по-прежнему хочется еще. Я бы хотел повторить наши совместные походы, сражения. Мы бы строили планы против наших врагов, притворяли их в жизнь, находясь в постоянном ожидании предательства друг от друга… Крайне стимулирующее чувство, согласись. Держит разум в тонусе. В комнате становилось все темнее, все тише. Только голос трикстера тревожил странную, выжидающую атмосферу, что воцарилась в помещении. - Но я пойму, если эта жизнь и эта реальность наскучили тебе, - усмехнулся Локи. – Кто знает, к каким далям устремится твоя душа и что она сможет найти? Время утекало, как песок сквозь пальцы. И не было такого заклинания, что смогло бы замедлить естественный ход завершающейся жизни. Особенно, если бы ему препятствовала воля Дума. Глаза Виктора теперь казались темнее. Грудь вздымалась как-то мучительно высоко, но все реже. Последние силы он тратил на то, чтобы остатками сознания дослушать речь трикстера, дать ему выговориться. - Возможно, ты бы предпочел провести эти мгновения наедине со своими мыслями, но я пришел и нарушил твои планы, - шептал Локи. – Я ужасный эгоист, мне едва удается удержаться, чтобы не помешать тебе уйти. Но это твое решение. Ты не боишься того, что будет за чертой, и словно не сожалеешь о том, что оставишь позади. Виктор, пусть твоя душа останется столь же величественной и неутомимой. Да устыдятся боги, что решат судить тебя, своей гордыни, услышав историю твоей жизни. Если новый мир, новая жизнь будет тебе милее, пусть ты найдешь в ней достойное место. Трикстер ощутил, как дрогнули пальцы Дума под толстым одеялом. Протянув руку сквозь тяжелую ткань с помощью магии, Локи соединил их руки. Виктор в ответ едва осязаемо сжал его ладонь. Его глаза стали чернее ночи за окном. Он собрал силы, чтобы сделать последний вздох. - Но если ты когда-нибудь вспомнишь меня…- Локи было трудно говорить. – Тогда, прошу, вернись ко мне. Виктор выдохнул, его веки медленно опустились. Он ничего уже не ответил. Стон полный боли, словно лезвие, промчался вверх, через легкие к горлу. Локи не позволил ему нарушить наступившую тишину. Ничего не должно было нарушить ее. Прямая зеленая линия на черном мониторе, что мгновение назад еще отмечала сердцебиение, была бесшумна. Стих слабый ветер за окнами. Не было слышно голосов с площади. Сдавленный вой трикстера метался внутри него, раздирая душу на части, терзая сердце. Тот сжался, закусив губы до крови, но не издал и звука. Когда от боли и отчаянья остался лишь болезненный, пронизывающий все существование пульс, трикстер признался: - Я буду ждать.