Они были опьянены постоянной враждой —

Тишина. Она немного похожа на ту, что бывает перед прибытием дементоров, но всё же немного иная. В ней страх не перед врагом, а за друзей. Ханк часто приходил на квиддичные тренировки Гриффиндора. Пуффендуец приносил разные вкусности, поедая их вместе с Пидж на трибуне (которая одновременно всегда читала книгу, не забывая кидать колкие — "Два неповоротливых слона, даже я вижу этот долбанный шарик!" — комментарии на поле), и аптечку. Большую аптечку с магическими бинтами и травами, способными лечить даже открытые переломы. Потому что он, блять, знал своих друзей. Противоречивые, как небо и земля, словно огонь и вода. Яркий, горячий, пламенный до одури Кит, к которому и прикасаться было опасно — обожжёшься о злобный взгляд, и плавный, словно волна океана, Лэнс, мягко огибающий препятствия на пути, уговаривая, а не ломая, обволакивая и принимая вещи такими, какие они и есть. Лишь в двух вещах они были похожи. В обучении одном факультете. И в стремлении стать лучше всех. Они были словно опьянены постоянной враждой, не замечая ничего вокруг. Грустных глаз Макгонагалл, которая смотрела чуть ли не со скорбью. Ругани Снейпа, которая на самом деле таила за собой беспокойство за двух обалдуев. Предупреждений доброго Хагрида. И они должны были оступиться. Эту тренировку — последнюю перед матчем со Слизерином — начинали с тремя ловцами сразу. Кит, Лэнс и ещё один парень с третьего курса, которому пришлось отойти в сторону из-за впечатляющих юнцов. Кит встряхнулся, словно поджарый волк, хмуро поводя красными глазами — опять делал домашку ночью из-за поздней тренировки — и насмешливо спросил: — Ты хоть с метлы сегодня не свалишься, длинный? А то опять позора не оберёшься. Лэнс с синими кругами под глазами лишь усмехнулся — этот тоже чхал на режим сна — и поправил мешковатую куртку. — Сам-то будь осторожнее, маллет. Показалось, или в голосе промелькнуло что-то тёплое? — А то задолбался смотреть, как тебя Ханк в медпункт тащит. Промелькнуло и пропало. Кит злобно ощерился и пошёл первым, не видя, как маска слетела, обнажая дикую боль Лэнса. Но ловец лишь стиснул древко в руке и пошёл следом. Покрапывало. Кит зачастую смеялся над тем, как Лэнс смотрится на метле. Длинные ноги и в самом деле смотрелись нелепо. Но лишь до того момента, пока шатен не поднимался в воздух, становясь серьёзным соперником. "Не так, блять, не так же!" — Кит метался по полю, пытаясь не отхватить бладжером и увидеть-таки золотой мячик. Капитан что, его вообще решил сегодня не доставать?! "Хорошо, что на мне очки. И как этот придурок справляется?" — короткий взгляд на Лэнса на другом конце поля. Соперник выделывал практически акробатические кульбиты, спасаясь от снарядов, которые собственная команда в них и посылала, чтобы натренировать. Коганэ крепче ухватился за — специально — шершавое древко пальцами в перчатках. "Это пиздец, почему он ещё не упал? Его-то метла гладкая, дурака кусок.." Лэнс давно потерял всякие ориентиры. В глаза — и так болевшие от недосыпа — попадали холодные капли дождя, ведь очки он опять забыл. Можно было, конечно, подлететь и забрать у Ханка запасные, но лучше не позориться лишний раз. Пальцы снова и снова соскальзывали с гладкой древесины, но он лишь сильнее сжимал посиневшие от холода фаланги, остановится — проиграет. Проиграет даже не Киту — но хрен он так просто сдастся! — а самому себе. Обещанию, что он будет лучшим из всех МакКлейнов, которые когда-либо посещали Хогвартс. Он не мог этого допустить. И словно знаменитый дракон удачи махнул крылом — Лэнс вдруг увидел золотой бок мяча в шести метрах над собой. Быстрый взгляд за спину — Кит уже мчится к снитчу. Тоже разглядел, засранец. У Лэнса складывается даже не план, а скупой порядок действий. Припасть к метле, обхватив сзади лодыжками, чувствуя, как впиваются в кроссовки прутья — плевать. Сощурить до рези глаза, до остановки кровотока в запястьях сжимая единственное средство спасения — ведь он сейчас на высоте семиэтажного дома — плевать. Сцепить до боли зубы, потому что это уже идёт на принцип. И взлететь ввысь. Кит что-то кричал, но ветер унёс все обрывки прочь, пока Лэнс вылетел из тучи дождя к солнцу, хватая снитч и попадая под встречный ветер. Чтобы потерять под собой опору. Он посмотрел на солнце впереди и почувствовал себя долбанным Икаром, который таки обжёгся, перед тем, как гравитация — ебучая гравитация! — отправила его вниз. Он летел, ни о чём не жалея, смаргивая капли то ли дождя, то ли слёз, слыша дрожащий голос вечного соперника, что пытался догнать его изо всех сил, но не успевал. И он падал, как те же чёртовы капли — быстро и неумолимо — даже понимая, что это, возможно — а даже скорее всего — его последние секунды. Лэнс улыбнулся, прижимая золотой бок к губам. Он всё равно не сломался до конца, не проиграл самому себе, не опозорил фамилию, сделал то, чего от него хотели. Улыбка тронула тонкие бледные губы. — Ведь, как известно, лучше всего ломаются самые яркие крылья... И лишь ветер унёс тихий шёпот, который не услышал заплаканный брюнет, трясущимися руками сжимая изломанное тело того, — уж теперь-то он был уверен — кого он отчаянно любил.