Не любовь

Это никогда не было любовью. Они не жили в одной квартире, не готовили друг другу завтраки и не принимали вместе душ. Напротив, из отелей, а позже и съемной студии Саша всегда старался уйти пораньше, благоразумно беря плату только за проведенное с «удовольствием» время, а не за часы валяний в кровати и редкой непринужденной болтовни, не позволяя себе привязываться к почти незнакомому человеку. Он не разрешал никому целовать себя в губы, любая попытка хотя бы прикоснуться к уголкам воспринималась в штыки. «Потому что шлюх не целуют», – повторял он про себя. Потому что это слишком личное даже для него. Они были тайной друг друга, тем, что хранилось за тяжелым амбарным замком и для надежности спрятанным в сейф. Радамель – приличный семьянин, отец троих девочек и прекрасный любящий муж. Муж, который во время очередной крупной ссоры напился в первом попавшемся элитном клубе, где к нему бы никто не лез, а потом снял такого же элитного мальчика по вызову. Вообще, его никогда не тянуло на парней, даже скорее наоборот, но этот был таким хорошеньким, а тело так и просило разрядки после изнурительной недели, что устоять было невозможно. Фалькао, не церемонясь (скорее всего, из-за выпитого алкоголя), прямо спросил о цене. Увидев в ответ сумму, введенную в заметках в телефоне, потому что музыка сильно била по ушам и он действительно мог не услышать ровным счетом ничего, он усмехнулся, подумав о том, что же за такие цены мальчишка должен уметь. Кивнув в знак согласия и взяв того за запястье, которое в тот момент показалось ему слишком миниатюрным, он пошел на выход, попутно вызывая такси. Уже в отеле, медленно раздевая младшего, нагло оседлавшего его бедра и влажными поцелуями покрывавшего шею, не оставляя отметин, Радамель понял, что не прогадал. Его тело было прекрасным: бледная, тонкая на вид кожа, хрупкое лишь на первый взгляд телосложение и алые, пухлые губы, которые так и хотелось поцеловать, вот только нельзя. Он не разрешал, а старший решил играть сегодня по его правилам. Шлюха с характером – это что-то новенькое. Парень громко, порой даже казалось, что слишком наигранно, стонал, выгибаясь под разными углами и задавая нужный, рваный и ни капли не ритмичный темп. Он не позволял перевернуть себя на спину и хоть как-то поменять положение, догадывался, чертенок, что именно от этого крышу сносит. Мальчишка, хоть фактически и являлся пассивом, руководил всем процессом сам и делал это так умело, что даже возражений никаких не оставалось, впрочем, как и мыслей. Но и Фалькао не промах – на ногах и пояснице партнера точно проявятся яркие синяки, свидетельствующие о прекрасно проведенной ночи. Такого жаркого, страстного секса у него не было давно. Утро его встретило головной болью, вспышками воспоминаний и аккуратно сложенной бумажечкой с номером телефона и ровной надписью «Если хочешь, можем повторить, звони в любое время, цена та же». Вину за содеянное он, как ни странно, не ощущал. Вторая их встреча произошла по подобному сценарию, разве что в этот раз Радамель был чуть трезвее. Отношения с женой трещали по швам, а пар куда-то выпускать надо – мальчишка просто вовремя попался на глаза все в том же клубе, могло даже показаться, что он следил за ним, если бы не его профессия. В тот день мужчина был более груб, оставлял укусы на нежном теле, довольствуясь тихими жалобными всхлипами. Он резкими толчками втрахивал младшего в кровать очередного номера, потому что сегодня его очередь править балом, немного все-таки заботясь о партнере, утихомиривая своего внутреннего зверя, изголодавшегося по такой наивной добыче, и стараясь сделать приятно не только себе. И лишь когда Алекс – так он представился – начал просить о большем, все предохранители слетели, выпуская грубость и такое собственническое неотесанное желание обладать наружу. Заплатил он в этот раз вдвое больше заявленной цены, чувствуя небольшую вину за сорванный голос мальчишки и удивляя его таким щедрым порывом. В третий раз Фалькао написал сам, предварительно занеся номер в контакты телефона, и скинул нужный адрес, добавив, что такси он оплатит. Этот гостиничный номер немного отличался от предыдущих тем, что был дороже и вид из него – красивее. На столе стояла открытая бутылка белого вина и различные фрукты, заранее принесенные персоналом. Алекс, кажется, удивился такому, даже немного смутился и покраснел, чего никак нельзя было представить, зная о его роде деятельности. Он, стараясь вернуть самообладание и горделивый вид, взял бутылку в руки и отпил прямо с горла, чуть морщась позже. Вино не было крепким, но могло ударить резко в голову, расслабляя и даря приятную эйфорию. – Ты же понимаешь, что тебе придется оплатить все часы, что я проведу с тобой, если тебе так нравятся прелюдии? – спросил он с ухмылкой на губах, но за показной наглостью все равно виднелись неуверенность и непонимание происходящего. – Так боишься за сохранность моего кошелька? – криво улыбаясь, ответил вопросом на вопрос Радамель. Где-то на задворках его сознания продолжала мелькать мысль, что ему стоит это прекратить, вернуться к жене и постараться все исправить, ведь своим отсутствием их отношения он точно спасти не сможет. Ему было стыдно, что он сбежал, как последний трус, от надвигающихся (или уже настигнувших его?) проблем. Да еще и к кому сбежал? К мальчишке по вызову! Только сейчас он заметил одну важную деталь: Алекс был молод. Совсем юн. Ребенок по сравнению с ним. Это озарение будто ударило в солнечное сплетение, выбивая весь воздух из легких и заставляя задыхаться, корчиться в безмолвной агонии. – На самом деле я просто предупреждаю, – прервал он мысленные процессы мужчины, – чтобы позже не было никаких проблем и вопросов. Парень уже увереннее улыбался, с вызовом глядя прямо в глаза. Вино явно начало действовать. И когда все пути назад перекрыты, а дьяволенок так соблазнителен, почему бы не поддаться минутным порывам и страсти? Почему бы не прыгнуть с разбега в этот омут, погружаясь с головой? Зачем продолжать гореть в своем фантомном чувстве вины, когда в данный момент есть вариант получше? – Ты же в курсе, что если два первых раза можно считать случайностью или совпадением, то с третьего начинается закономерность? – спросил уставший после двух подходов Алекс, аккуратно лежащий под боком на смятых и пропитанных потом простынях, незаметно смотря на часы и продолжая кончиками пальцев вычерчивать известные только ему рисунки на коже мужчины. Его голос был чуть хриплым, но не сорванным. Ответом ему служила тишина, говорящая на самом деле гораздо больше любых слов. Четвертая их встреча прошла совершенно по-другому. Они оба были абсолютно трезвыми, потому что Радамель решил завязать с алкоголем, а мальчишка не хотел быть пьянее своего клиента. Поначалу между ними сквозила неловкость заполняющая собой все пространство, но потом Алекс все же поступил немного не по задуманному сценарию, положив руки на плечи сидящего на краю кровати мужчины и спросив, что же того тревожит. Фалькао, чуть помедлив, начал выкладывать все, что было на душе: про семью, про вечное непонимание со стороны супруги, желание сохранить брак только ради детей, хотя сейчас это уже казалось невозможным, про карьеру и свои беспокойства по поводу работы. Алекс слушал внимательно, его прикосновения расслабляли и побуждали продолжать монолог. С ним все казалось таким спокойным, таким правильным, что становилось страшно. В этот день у них не было секса. У них не было ничего, кроме легких объятий и сброшенного с души Радамеля камня, который так отчаянно тянул его вниз, на самое дно. Наутро Фалькао проснулся один, прекрасно помня, что засыпал, обнимая мальчишку. Последний денег не взял, аргументируя тем, что свои прямые обязанности он не исполнил. Это стало точкой невозврата. Спустя еще пять «свиданий» Алекс начал немного рассказывать о себе. Он не был местным: родители переехали вместе с ним, когда ему было не больше пяти, поэтому страну, где он родился, он даже не помнил. Саша – так звучит его имя на его родном языке – рос, как и все обычные детишки. «Золотые» детишки. Его отец был крупным бизнесменом, который раньше любил вкладываться в различные авантюры, на одной из которых и прогорел, в одночасье потеряв абсолютно все. Не выдержав груза ответственности и не имея возможности рассчитаться с долгами, он застрелился, оставив жену и четырнадцатилетнего сына совсем одних. Именно тогда мальчик понял, насколько порой жестока и несправедлива жизнь. В детстве Алекс хотел стать инженером или юристом, возможно, бизнесменом, как его отец, вот только не сложилось. «Спасибо папе», – как позже сказал он. Мать, пытаясь разобраться со всем этим, впала в депрессию, а позже оказалось, что у нее начинает развиваться шизофрения и теперь нужны дорогостоящие лекарства. Саше было семнадцать, когда он впервые отсосал какому-то мужику в подворотне за небольшую сумму денег на необходимые медикаменты, просто потому что иначе заработать не мог – не было образования или нужных навыков. Ему было семнадцать, когда он понял, что ненавидит своего покойного отца. Через два года он уже сам выбирал себе клиентов и устанавливал ценник, содержал мать, говоря ей, что просто удачно нашел хорошую вакансию. Она, если что-то и подозревала, то благоразумно молчала. Ее психическое состояние постепенно приходило в норму. Через четыре года Алекс встретил Радамеля, который изначально являлся лишь легким способом заработать крупную сумму за ночь, а позже стал постоянным клиентом. Такие обычно не задерживались на долгое время, но с ним же они тайно встречались уже больше года. Саша соврал бы себе, сказав, что ему не нравится такой расклад, – мужчина был хорошим партнером, платил сразу же и порой даже больше заявленной суммы, отказываясь забирать лишние деньги назад, а еще он был отличным собеседником, его хотелось слушать. Мальчишка редко рассказывал кому-то о себе, но с ним иногда накрывало на такие откровения, о которых не знал и не мог знать никто. Он почему-то чувствовал, что его понимают, что его принимают, не прося чего-то взамен. Алексу было не по себе, когда он начал анализировать свои эмоции и чувства, что априори испытывать не должен. Лежа на кровати и свесив голову вниз, он слушал подробности семейной жизни Фалькао: как его младшая дочь начинает делать первые успехи в рисовании, хоть все пока и похоже на обычные каракули, а старшая в это время отлично учится в школе, как средняя постоянно ходит босиком по холодному полу, напевая веселые песенки, услышанные по радио, как с женой конфликты то стихают, то разгораются с новой силой. Мальчишке было больно все это слушать. Мысли бегали в его голове в хаотичном порядке, а об успокоении и речи идти не могло. Саша чувствовал себя последней сволочью, понимая, что своим неожиданным появлением, возможно, ускоряет процесс разрушения чьей-то семьи, делая его необратимым, уводит чьего-то прекрасного отца. Он уже месяца два назад поступил в приличный ВУЗ, чтобы получить образование и зарабатывать деньги легально, постепенно разорвал связи со всеми клиентами, кроме одного, что сейчас лежал рядом. Накопившихся средств должно хватить лет на пять, если использовать их экономно. В этот момент он понял, что пора. Подняв свои глаза, что ярко блестели из-за подступивших слез в свете фонарей, на Радамеля, он принялся рассматривать его, запоминая каждую мельчайшую деталь, хотя уже и так изучил его вдоль и поперек. Саша хотел оставить это все в памяти, выжечь на подкорке мозга. Заметив такой откровенно изучающий взгляд в полумраке, мужчина лишь усмехнулся, притягивая мальчишку к себе и осторожно прикасаясь к шее. Сегодня Алекс был как никогда медлителен, словно смаковал каждую секунду проведенного вместе времени, просил нежностей. Сегодня Алекс впервые позволил прикоснуться к его мягким губам, поцеловать, а позже сам начал исследовать чужой рот, посылая толпы мурашек по всему телу. Сегодня Алекс снова тихо ушел, почему-то не взяв денег. А после он перестал отвечать на звонки и смс, написав лишь короткое «Возвращайся к семье, ты хороший отец, несмотря ни на что». «Это никогда не было любовью, – подумал Саша, сбрасывая очередной входящий вызов и добавляя давно заученный номер в черный список. – И никогда не сможет ею стать, как бы сильно ни хотелось». Он знал: так будет лучше для них обоих.