Шафер

— Прости, ты не могла бы повторить? Хочешь поужинать с Драко? Гермиона закатила глаза. Она пила кофе с Джинни на их обычном месте впервые за много лет, и Джинни была слишком удивлена ее просьбой о двойном свидании. — Я ела с Драко много раз, — раздраженно ответила Гермиона, прежде чем откусить от своей булочки. Она была суховатой и странно губчатой; Гермиона знала, что будет такой на вкус, но через каждые несколько месяцев она забывала вкус настолько, чтобы заказать ее снова. — Конечно, и мне каждый раз приходилось выкручивать тебе руку. Тебе, должно быть, очень нравится это, — сказала Джинни, делая глоток кофе, явно стараясь скрыть ликование на лице. Гермиона покачала головой, понимая, что спорить о своем счастье с Джинни было бы бесполезно. И будет ли это вообще правдой? — Знаю, что это означает, что тебе придется рассказать Драко о нас — ну, ты знаешь, о Димитри и обо мне — как ты думаешь, он сможет сохранить тайну? Джинни приподняла бровь и откинулась на спинку кресла. — Гермиона, этот корабль отплыл давным-давно. Гермиона понизила голос, наполовину прошептав, наполовину прошипев: — Я совершенно уверена, что просила тебя держать это в секрете, или, по крайней мере, это подразумевалось в контексте. — Ты никогда не говорила, что я должна держать это в секрете от моего мужа, — раздраженно ответила Джинни. — Не то чтобы это помогло; я все рассказываю Драко. Гермиона почувствовала, как ее лицо вспыхнуло, когда она мысленно перебирала различные вещи, которыми она делилась с Джинни с тех пор, как рыжая была с Драко. — Всё? Джинни кивнула. — Ладно, давай сменим тему, — предложила Гермиона, не желая больше задерживаться на этой теме разговора. Кроме того, она не могла слишком расстраиваться, так как накануне рассказала Гарри все об отношениях с Димитри. — Хорошо, — согласилась Джинни, все еще выглядя слишком довольной собой. — Значит, с Димитрием все в порядке? Гермиона на мгновение задумалась; с одной стороны, с ним все было замечательно. Она, конечно, никогда не чувствовала такой связи с кем-то, как с ним. С другой стороны, он был загадкой, которую значительная часть ее боялась разгадать, беспокоясь о том, что она может найти. Зная, что Джинни передаст ее слова Драко, который, вероятно, расскажет всё самому Димитрию, она слегка улыбнулась и сказала: — Все очень хорошо, — опуская остальные свои мысли. *** Вернувшись в офис, Гермиона перечитывала письмо, казалось, в миллионный раз, прежде чем отправить его. Когда она впервые встретила Димитрия, то надеялась узнать больше о его в жизни, связанной с Дурмстрангом, но Гермиона серьезно недооценила свои знания о всех тонкостях школы. Хотя она думала, что посещение внесет ясность, это только вызвало больше вопросов, в основном из-за их сверхстрогой политики в отношении иностранных посетителей. Почему Димитрий провел в Дурмстранге всего год? Она была почти уверена, что он был там, поскольку это была слишком странная история, чтобы придумать ее, если только он не пытался отвлечь ее. И все же, хотя она, к своему стыду, даже не знала, в каком году окончил школу ее парень, казалось вероятным, что год, в котором он там учился, совпал со временем обучения Крама в Дурмстранге. Однако, хотя она была полностью готова использовать любые знания, полученные от Крама несколько лет назад, она не была готова писать ему. Все закончилось не совсем хорошо. Гермиона мысленно вернулась к последнему письму, которое получила от Виктора, ответу на ее смутное уклонение от вопросов прямо перед тем, как она скрылась во время войны. Единственным моим преступлением было то, что я слишком заботился о тебе, Гермиона. Обещаю, что больше не буду тебя беспокоить. С этими словами, повторяющимися в ее голове, она попыталась успокоиться настолько, чтобы перечитывать свое письмо: Виктор, Я знаю, как самонадеянно писать тебе после стольких лет. Во время войны я не доверяла тебе настолько, чтобы довериться, отчасти потому, что боялась подвергнуть тебя опасности. Теперь, когда я боюсь, что мне снова грозит опасность, ты единственный человек, которому я доверяю. Я так же боюсь подвергнуть тебя опасности сейчас, как и тогда, но надеюсь, что расстояние между нами защитит тебя. В основном, ты единственный, кто может помочь. Из газет я узнала, что в эти выходные ты будешь в Англии; не могли бы мы встретиться тайно? Я бы написала тебе больше подробностей, но я не хочу излагать их в письменном виде по причинам, которые, вероятно, очевидны из небольшого объема контекста, который я тебе дала. Гермиона Съежившись, но не в силах придумать ничего лучшего, она отправила письмо, прежде чем успела придумать другой предлог, чтобы не делать этого. *** В тот вечер Гермиона, вместо того чтобы аппарировать, прошла пешком две мили до дома. Ей нужно было проветрить голову перед встречей с Гарри, и иногда лучший способ сделать это — встать на ноги и заставить себя остаться наедине со своими мыслями. Дома она могла отвлечься уборкой или работой, но здесь, чувствуя себя одинокой в городе, ей некуда было обратиться, кроме как в себя. Узнавать о Димитрии становилось все труднее. Не то чтобы она больше не думала, что он что-то замышляет; она знала, что есть вероятность того, что Димитрий убил Кормака. И чем больше она размышляла на эту тему, тем больше понимала, что он, должно быть, солгал, как только прибыл в Дурмстранг, поскольку его имя было своего рода перестановкой имени Волдеморта, и он уже ходил под ним в школе. Несмотря на все возрастающие улики, ее привязанность росла в тандеме с растущим убеждением, что Димитрий был убийцей, и что он еще не закончил. Она уже начала влюбляться в то, как мелко он выдавал свое настроение, в его навязчивые серые глаза, и даже начинала находить очаровательным, когда он вел себя, как ребенок. Гермиона могла отступить, проанализировать ситуацию и признаться себе, что он привлекателен, умен и зациклен на ней, поэтому, конечно, она хотела его. Но даже когда она пыталась быть объективной, Гермиона не могла не чувствовать, что это было больше, чем просто совокупность его качеств или химия. И все же ей придется признать свои чувства и продолжать. И именно поэтому Гермиона собиралась выяснить все, что могла, о его пребывании в Дурмстранге и тонко выведать, о чем именно он спрашивал в своих "интервью" о войне. И сегодня она начнет с Гарри. Гермиона расскажет ему о Димитрии, о том, как счастлива, и постарается вытянуть из Гарри как можно больше информации, не вызывая подозрений. И то и другое, так или иначе, было бы совершенно искренним.