Шоко-ладный заяц

Оказалось, что этот омега был не смуглым, а просто загорелым. В пижамных штанах, в которых он утром вышел на кухню, резинка, как видно, была слабовата, и они сползли, приоткрыв узкую полоску белой кожи… И все! И трындец! Колдовство и магия! Потому что с тех пор эта долбаная полоска не давала Руди никакого житья. Глаз от нее было не оторвать, а в башке тут же бодрым утренним стояком взрастала единственная мысль: аж чесалось и зудело, так хотелось стянуть с омеги его пижаму. Чтобы увидеть полностью то, что она скрывала. Чтобы коснуться, ощущая под ладонями гладкость бархатистой светлой кожи. И чтобы с наслаждением втянуть в себя ее аромат… И что он был за идиот, когда позволил втравить себя в эту авантюру? Нет, на самом деле, истинным виновником локальной катастрофы, которая проистекала в данный момент в голове, в квартире и по месту службы капитана Рудольфа Шефера, был Шон. Этого хорошенького кокетливого омегу он встретил год назад, во время ежегодного отпуска. Военный объект, на котором нес службу Руди, был особым, секретным. Да и расположен так, что только на кривой да еще и горной козе получится добраться. Какие там свободные омеги или склонные к сексу беты психотипа «о»?! Таких разбирали сразу, еще на подступах… Неудивительно, что к моменту, когда холостые офицеры-альфы, не нашедшие себе пару непосредственно в военном городке, получали увольнительную или отпуск, спермотоксикоз у них был запредельный. А тут Шон — красивый, свободный и с запахом скорой течки. Руди влип с первого взгляда, да и Шон обрадовался альфе, который изголодался по постельным утехам так, что членом, кажется, мог стены прошибать. Так у них все и сошлось. Курортный роман оказался очень приятным для обоих: в постели все было прекрасно, да и в остальное время вполне ладилось. Но потом отпуск закончился. Руди вернулся на службу, а Шон отправился домой, в столицу. И все могло бы на этом закончиться. Однако вышло так, что омеге, как видно, сильно запал в душу красавчик-офицер, у которого в голове были не одни лишь уставы и приказы, но и отлично работавшие, отточенные неплохим техническим образованием мозги. Потому что Шон своему «курортному любовнику» стал регулярно писать, звонить и вообще поддерживал постоянную связь до того самого момента, как Руди снова смог получить увольнительную — на этот раз на период своего гона. Встреча опять была жаркой. Стало ясно, что обоюдная симпатия переросла в любовь. По крайней мере, у Руди так точно. Он сделал предложение. Шон его принял. Однако свадьбу решили отложить до того момента, как омега закончит учебу — бросать институт, чтобы ехать в дальние дали в гарнизон к Руди, не было никакого смысла. Но теперь на службе у капитана Шефера все знали, что у него есть жених — писаный красавец, обладающий феерическим сексуальным темпераментом, крышесносным ароматом, блестящим умом и целеустремленным характером. Фотки Шона Руди сослуживцам не показывал и даже имя его не называл — было какое-то ревнивое, собственническое чувство, заставлявшее хранить образ любимого в тайне ото всех. «Ничего! — думал Руди. — Вот он закончит учебу, приедет, и тогда…» Но Шон не приехал. Просто взял и не приехал! И винить его в произошедшем даже язык не поворачивался, потому что причина оказалась веской — встреча с истинным. Любой альфа или омега понимал, что это значит. Как сильнó и необоримо взаимное притяжение… Какая это редкость и какое счастье… Мысли эти по поводу Шона и судьбы-индейки были верными, разумными и взрослыми. Но следовало признать, что посетили они Руди уже существенно позже того момента, как ему камнепадом на голову скатилась новость — жених «прокатил» его с ветерком! И ведь случилось-то все самым подлым образом! Как водится, в самый последний момент. Шон закончил учебу и готовился переехать к Руди. Тот, понятно, ждал этого с величайшим нетерпением, а потому все мозги вынес приятелям по службе, рассказывая, какой у него жених. Венец творения, а не жених! Над ним уже потешаться начали, но он все никак не мог остановиться — нахваливал и нахваливал, каждый виток своих дифирамбов заканчивая неизменным: «Вот подождите, он приедет, и сами увидите…» У Шона уже были куплены билеты. На самолет до ближайшего большого города. И на поезд до городка поменьше, расположенного по соседству с объектом, на котором и нес службу капитан Рудольф Шефер. Чтобы от «железки» добраться уже непосредственно до военного городка, еще надо было ехать несколько десятков километров на автобусе, но Руди собирался встретить Шона на вокзале и до места доставить самостоятельно. Что и сделал: взял служебный внедорожник, ссадив с него несказанно этим довольного солдата-водителя, и лично отправился за своим омегой. Дорога была непростой, с вечной опасностью селей, оползней и камнепадов. По очевидной причине: объект, на котором Руди и служил, просто не мог находиться в долине и по соседству с промышленными предприятиями и большими поселениями. Только удаленные от них горы. Причем чем выше, тем лучше. Чтобы разреженный из-за высокогорья и к тому же кристально чистый воздух позволял с максимальной четкостью каждую ночь видеть космос и спутники, вращающиеся вокруг планеты. Свои… И, главное, чужие. Когда Руди бывал у родителей, а те по случаю его приезда созывали гостей, ему всегда задавали кучу вопросов о том, что представляет собой его служба. Многое приходилось замалчивать, но на некоторые вопросы ответы дать все же получалось. Так вот наиболее частым был такой: к чему следить за спутниками, которые летают себе по раз и навсегда устоявшимся орбитам? Что это может дать? Ну увидишь, что «заклятые друзья» запустили несколько новых, и что? Тогда Руди и приходилось раз за разом объяснять очевидное: дело в том, что оптико-электронный комплекс «Око», на котором он и служил, дает возможность раньше всех, первыми на планете, узнать, что где-то кто-то что-то затевает. Речь, конечно, не шла о какой-то мелочевке, только о чем-то более или менее масштабном и серьезном, но зато наверняка. Как, откуда появлялось это знание, позволявшее зачастую предсказывать развитие ситуации в мире? Очень просто: если одна или тем более сразу несколько стран начинали менять орбиты своим военным и коммуникационным спутникам так, чтобы те регулярно пролетали над конкретным участком планеты, они наглядно демонстрировали к этому месту свой интерес. А если военные желают постоянно видеть тот или иной кусок земли, ту или иную страну или город, нетрудно предположить, что скоро там что-то жахнет. С точки зрения стратегической разведки помощь «Ока» была неоценимой. Но служившим на нем офицерам за это приходилось платить. И статусом секретности, который не позволял Руди, например, съездить отдохнуть на иностранное моречко, и расположением — высоко в горах да еще и в жопе мира, в стороне от всех людских поселений. Нет, места были красивейшие! Руди, который никогда не был альфой тусовым, хоть и родился в мегаполисе, очень ценил то, что ежедневно видел вокруг себя: величие гор, их тишину и спокойствие, которое вмиг могло смениться угрожающим рокотом камнепада, кристальную чистоту горных рек и белизну снежных вершин. Особенно хороши они были на рассвете или на закате, когда солнце окрашивало их то в розовый, то почти в алый, то в победно оранжевый. В свою смену на объекте «Око» Руди всегда начинал рабочую ночь с того, что любовался закатом, а заканчивал ее, встречая рассвет. И испытывал он при этом необычайно глубокие, мощные чувства какого-то, что ли, единения с миром вокруг и восторженного преклонения перед богом или природой, создавшими это все. Объект «Око» выстроили на полпути между плато, где был расположен военный городок, и снежными вершинами самых высоких гор. Руди знал, что под комплекс специально ровняли площадку, взрывами убирая лишний гранит. После на этой неколебимой основе, еще и укрепленной кубометрами бетона, поставили десяток куполов, которые прятали внутри своих раскрывавшихся в небо шарообразных крыш мощные телескопы. Они были способны двигаться, отслеживая объекты по команде с центрального пульта, где несли свою ответственную и технически очень сложную службу подчиненные Руди. Снег здесь, возле комплекса «Око», не сходил до середины лета, и Руди нравилось, что он постоянно существует в разных сезонах. В свободное время — в весне, осени или в объятиях жаркого лета. Отправляясь же на службу, он через три часа подъема в гору на грузовиках, впереди которых шел бронетранспортер, расчищавший дорогу от последствий небольших ежедневных камнепадов, попадал в зиму. Внизу мог идти дождь, здесь же практически всегда ослепительно ярко светило солнце — облака, несущие воду, как правило, были ниже и выглядели от куполов «Ока» так, словно из иллюминатора самолета. Да и дышать на этой высоте было трудновато. С непривычки у многих начинала болеть голова, а старожилы, усмехаясь, говорили кратко: «Горнячку словил». Платили за все это неплохо. Да и Руди считал такую вот непростую, но очень интересную службу бесценным опытом. Военный из него был, если честно, так себе. Куда больше капитана Рудольфа Шефера интересовала наука. И космос. И Шон своего альфу за это особенно ценил… А потом просто взял и встретил истинного, после не придумав ничего лучше, как дотянуть с сообщением об этом до самого последнего момента! Трусло мелкое! Руди приехал встречать жениха и стоял как дурак с букетиком романтических маков, которые как раз расцвели в предгорьях. Уж все с перрона ушли, а он все стоял. И делал бы это дальше, не желая верить происходящему, если бы его не окликнули. — Капитан Шефер? Руди обернулся. Перед ним стоял… омега. Был он одет в военную форму с лейтенантскими погонами и в ней казался откровенно альфоватым, но нос не обманывал — аромат от парня шел типично омежий. Приятный, хоть и какой-то… смазанный, приглушенный. Да и внешность у омеги была такой же — совсем неяркой. Разве что глаза поразительно светлые, а потому особенно яркие на фоне очень смуглого лица… И губы, конечно… И брови красивой формы… И ровная чистая кожа… На вкус Руди, увы, действительно слишком уж смуглая. Вообще, первое слово, которое пришло на ум, когда он увидел этого омегу, было таким: ладный. Парень казался ладно скроенным, крепко сшитым и уверенным в себе. Это капитану Рудольфу Шеферу всегда нравилось. А вот после того, как омега заговорил… После того, как он заговорил, Руди накрыл натуральный шок. И эти два слова: «шок» и «ладный» — поразительным образом напророчили ему все то, что с ним благодаря этому самому омеге позднее и произошло. — Разрешите представиться: лейтенант Джастин Эдер, — сказал тот и чуть ленивым, даже небрежным жестом поднес пальцы правой руки к кокарде на своей низко надвинутой на лоб фуражке. — Прибыл для прохождения службы… А еще у меня вам письмо, капитан. Личное. Тот факт, что командование прислало в гарнизон «Ока» свободного молодого омегу, уже сам по себе мог вызвать если и не шок, то уж изумление, граничащее со ступором, точно. И чем они там думают? Нет, это, конечно, прекрасно, но парня ведь в первую же течку порвут на сорок мелких омежат! Впрочем, эти мысли родились в голове у Руди опять-таки существенно позднее. Потому как в тот момент все его внимание привлекло письмо, которое ему протянул лейтенант Эдер. Ведь было оно от Шона. И как раз в нем этот мелкий засранец и писал, что не приедет, что встретил истинного и уже беременный от него… Срань господня! Руди смял чертово письмо, чувствуя, как встает дыбом шерсть на загривке, и злобно уставился на того, кто ему дурную весть и принес. Омега смотрел прямо и открыто. Да и реакцию на прочитанное оценил верно: — Что, проблемы? О да! Проблемы, чтоб им! Ну почему все всегда происходит именно так? Мало того, что любимый сделал тебе ручкой в тот момент, когда ты в мечтах уже обнимал его, так еще теперь и сослуживцы будут глумиться по-черному. Вот как им смотреть в глаза после всего, что он им втирал про своего прекрасного во всех отношениях жениха?! — Вы подбросите меня до части? — тем временем поинтересовался омега, чью фамилию Руди уже благополучно забыл. Эдер? Эбер? Да какая, к рогатому, разница! Остро хотелось побыть одному, но если бы Руди новому сослуживцу отказал, это было бы полным и окончательным свинством. Поэтому он вернул ему приказ, в котором черным по белому было написано, что предстоит служить лейтенанту Эдеру (все-таки Эдеру, а не Эберу!) на комплексе «Око», а потом кивнул и потопал в сторону привокзальной площади, где и запарковал машину. Омега молча шел следом, таща на плече немаленький рюкзак с пожитками. Шону Руди кинулся бы помогать сразу, а тут и мысли не возникло. Точнее, возникло, но слишком поздно. Да и было подозрение, что этот альфоватый омега в лейтенантском звании в ответ на предложенную помощь просто пошлет. Очень хотелось позвонить Шону… Но что он ему скажет? «Бросай истинного, езжай в мою глухомань?» Это была какая-то ерунда, и Руди это прекрасно понимал. И все же позвонить хотелось. А еще нестерпимо, словно свежий комариный укус, свербела мысль: сослуживцы ждут его обратно в городок в обществе будущего мужа — писаного красавца. И вот как им объяснить причину, по которой он приехал один? Причем так, чтобы не стать посмешищем?! Занявший переднее пассажирское место омега смотрел в окно. Пейзаж и правда был величественным и прекрасным. Настолько, что иной раз от восторга спирало в груди. Да что там! Достаточно сказать, что Руди, попав в эти края, немного стыдясь, а потому скрывая это свое совсем не альфье увлечение даже от папы-писателя, начал сочинять стихи. Торопливо записывал их на салфетках, обратной стороне служебных документов, в блокноте, если не забывал взять его на дежурство с собой. Там же были и строки, которые он посвящал Шону, чтоб ему! И вот как быть? Как сделать, чтобы в части так и не услышавшего свадебные колокола капитана Шефера теперь не подъебывали все кому не лень? — Да не расстраивайтесь вы так, господин капитан. Найдете другого. — Другого! — рыкнул Руди. — Другого, блядь… После он некоторое время молчал, а потом все же не стерпел и вывалил на голову незнакомому омеге все: о том, как они с Шоном познакомились, о том, как все у них шло, и о том, как теперь сослуживцы будут чмырить Руди… Омега усмехнулся: — Ну, если вас заботит в первую очередь именно это, не так уж сильно вы этого вашего Шона и любили… — Да что ты понимаешь! — вновь взъяряясь, окрысился Руди, уже сейчас жестоко жалея, что столько наболтал. — Ничего, — мирно согласился омега и склонил голову. — Зато хочу предложить выход: вы можете сказать, что это я ваш жених. — Что?! — Руди, выпучив глаза, уставился на своего пассажира. Машина тут же влетела в яму, которых на дороге было великое множество. Тряхануло лихо, но Руди эта встряска, кажется, пошла на пользу: мозги оправились от шока, в который его вновь легко погрузил долбаный омега, и начали что-то там варить. Тот же лишь почесал голову, которой приложился о стойку пассажирской дверцы, и с прежней невозмутимой рассудительностью продолжил развивать мысль: — Поживем немного, изображая женихов, а потом… Потом поссоримся. Для меня назначение сюда — временная ссылка. Уверен, не пройдет и нескольких месяцев, как меня вернут на прежнее место. Я уеду, а вы сможете сказать, что я просто раскапризничался и не захотел жить там, откуда и какой-нибудь Зажопинск — культурная столица мира. Все это по-прежнему жестоко шокировало, но при этом выглядело вполне логично и… ладно. Вот только… — А тебе-то это все зачем? — щурясь подозрительно, спросил Руди. Омега помолчал, потом вздохнул и глянул с веселым раздражением: — Не хочу, чтобы на меня сразу кинулись все альфы и беты с застарелым недотрахом. А так меня прикроет статус вашего жениха и ваша же широкая спина. Вот увидите, все получится к общему удовольствию и будет просто шоколадно! Шоколадно! Шоко-ладно! Да как бы не так! Шокирующе неладно — вот как правильнее будет! Или все-таки?.. Руди думал всю дорогу. Лейтенант Эдер молчал, не торопил и не дергал попусту дурацкими вопросами в духе: «Ну и что ты решил?», «Уже надумал?», «Так что ты скажешь по поводу того, чтобы…» Это было трудно не оценить. Короче говоря, на подъезде к военному городку Руди согласился с предложением этого совершенно чужого ему парня и даже всучил ему букет маков, предназначенный Шону. А после стоически перенес момент представления омеги сослуживцам, которые, естественно, явились посмотреть на чудо из чудес — красавчика-жениха их капитана. Приятели знакомились, улыбались и принюхивались, но Руди в первую очередь видел в их взглядах некоторое непонимание, чтобы не сказать откровенное удивление: Джастин — Джас, как он попросил себя называть, — действительно совсем не был похож на тот идеал омеги, который им описывал Руди. Нет, про него ни в коем случае нельзя было сказать, что парень уродлив. Одни глаза дорогого стоили. На очень смуглом лице они — ярко-голубые и очень светлые — выглядели как два сапфира. Да и фигурка, хоть и альфоватая немного, была… ладной. А уж позднее, после того, как Руди в ходе совместного проживания к ней присмотрелся, залипая взглядом на узкой полосочке незагорелой кожи, что периодически услаждала его взор по утрам, и вовсе… Эх… Впрочем, для Руди к тому моменту, как он осознал, что яростно мечтает о горячей ночке со своим мнимым женихом, уже не было секретом, что шоколадный у Джаса только загар, а вот истинная сущность… Истинная сущность лейтенанта Джастина Эдера была как раз совсем не сладкой. Впрочем, Руди слышал, что какие-то извращенцы делают шоколад мало того что горьким как хинин, так еще и с перцем. Вот это было бы для Джаса самое то! Перченый шоколадный заяц-попрыгаец! — Я шоколадный заяц, я сладкий на все сто… — напел себе в задумчивости под нос Руди и удостоился смешливого взгляда в ответ. Джас стоял у плиты и жарил здоровенную яичницу на двоих — с колбаской, лучком и помидорчиками. Сегодня и у него, и у Руди был свободный день — отоспались после вчерашней смены и теперь вот неспешно ленились в тишине жилища, внезапно ставшего совместным. Кстати, лейтенант Джастин Эдер оказался поваром, которого с нетерпением ждала как раз смена Руди. Готовил он действительно так, что пальчики оближешь, и из-за этого альфы и беты, которых он кормил, были готовы носить его на руках. До появления Джаса ведь приходилось, уезжая в горы на объект, кашеварить самим. А что могут приготовить себе не больно-то склонные к этому вояки на боевом дежурстве, особенно когда стряпать лень? Вот то-то и оно! С появлением же Джаса еда сразу стала здоровой и разнообразной. Все как положено: первое, второе и компот! А еще всякие вкусняшки к чаю или просто «на погрызть». Незатейливые, но домашние, похожие на те, что все помнили еще со времен детства, потому что именно такие чуть корявенькие, но хрусткие маргариновые печенья, «хворост», присыпанные сахаром плюшки или пирожки со сладкой начинкой из варенья пекли их папы и о-дедушки. А еще Джас оказался омегой чрезвычайно общительным. Заходя на кухню столовки, оборудованной на объекте, Руди нет-нет да заставал там кого-то из тех своих подчиненных, кого до этого отпустил на перекур-оправиться-«размылить» уши и глаза. Однажды пришлось на одного из альф даже рыкнуть — показалось, что как-то он слишком уж с большим аппетитом смотрит не на готовившуюся на плите еду, а на самого повара. Сослуживец после долго извинялся. Но потом и от других ребят из смены приходилось слышать о том, насколько первое впечатление бывает обманчивым: «Поначалу-то решили, что капитан Шефер умом тронулся, раз такого вот омегу считает венцом творения. А потом-то поняли и оценили по достоинству: и веселый, и душевный, и понимающий, и фигурка… ладная». Дааа… Знали бы они, как сам Руди своего липового жениха с некоторых пор ценил! Особенно в свете того, что его поначалу размытый невнятный запах вдруг как-то раскрылся, стал притягательным и сильным, а у самого Руди подступили сроки очередного гона… Когда он давал согласие на то, чтобы представить лейтенанта Джастина Эдера своим женихом, то как-то совсем не подумал, в какой капкан сам себя загоняет. Раньше-то всегда можно было получить увольнительную и свалить в город, где снять шлюх, а теперь как, при живом-то женихе?! Сидеть взаперти в своей комнате и дрочить на светлый образ бросившего его Шона?! Так Руди и без того регулярно дрочил. Вот только думал при этом совсем не о Шоне, а о полосочке незагорелой кожи между пижамными штанами и шоколадно-загорелым торсом лейтенанта Джастина Эдера… И, кстати, что станет делать сам Джас, когда и его начнет душить течка?.. Руди думал, гадал, естественно, фантазировал… Но его мнимый жених вновь сумел вогнать его в глубочайший шок. И сделал это, как и всегда, исключительно быстро и… ладно. Вошел в квартиру, повел носом, сказал: «Зараза!», а после прошагал чуть ли не строевым шагом к Руди, обнял его за шею и поцеловал… И все. И трындец! Опять! Потому что оказалось, что начинавшийся гон у Руди самым пакостным образом совпал с течкой у Джаса. И этот двойной гормональный взрыв, накрывший одновременно и альфу, и омегу, был так силен, что с ним не справились ни блокираторы, которые, как выяснилось, принимал Джас, ни те препараты для альф, которые честно попытался использовать Руди. Из действительности они выпали на полных три дня. И если в первый кто-то периодически звонил в дверь квартиры, пытаясь узнать, куда делись два служащих объекта «Око», то потом под дверями, окнами и, кажется, даже за стенами царила лишь уважительно-восторженная тишина. Вот только если после завершения этого безумного секс-марафона сослуживцы смотрели на капитана Шефера и его жениха с откровенной завистью, то сам Джас сразу расставил точки над «ё», сказав, что все, конечно, было шоколадно, но акцию следует считать разовой и вообще воспринимать все произошедшее надо как акт дружеской взаимопомощи. Это для Руди стало очередным шоком, и на этот раз ничего ладного в ситуации уж точно не было. Потому что теперь смотреть на утреннего Джаса в его долбаных пижамных штанах со слабоватой резинкой стало и вовсе невозможно. Хоть вой, вспоминая то, что скрыто под ними! Чего только стоила ладная задница Джаса — крепкая и в то же время мягкая, округлая? А его задорно торчащий член? Он был по-омежьи небольшим, но весьма охочим до самой разнообразной ласки… Раньше Руди омегам минет никогда не делал, считая это занятием совсем не альфьим, а тут и сам не понял, как оказался на коленях перед стоящим Джасом и уже с его членом за щекой! И что? И ведь понравилось! И вкус омежьего семени не вызвал никакого отторжения, и необычайно порадовали открывшиеся в этом положении возможности: было так приятно ласкать жаркого, текущего Джаса не только ртом, но и пальцами, просовывая руку ему между ног. Вход в его тело был скользким от смазки, припухшим, приоткрытым. Сразу три пальца легко скользили в нем, то погружаясь до конца, то выскальзывая с совершенно развратным хлюпаньем. Смертельно хотелось на все это посмотреть, и Джас, словно подслушав мысли Руди, извернулся и нагнулся, разводя половинки ягодиц руками. И опять приходилось признать, что раньше Руди никогда не вылизывал анус течным омегам! Никогда! И какой же он был идиот, что отказывал себе в этом удовольствии! Или все дело было в самом омеге, который отдавался этой более чем смелой ласке так открыто и откровенно, что оставалось только наслаждаться его вкусом и запахом, его стонами и ответными движениями? И кому какое дело, что многие сочли бы происходящее выходящим за рамки дозволенного «приличным» омегам и альфам? Вот что-что, а соблюдать какие-то там приличия Руди сейчас ну вот точно не хотел! А потому он сначала с урчанием вылизал Джаса, а потом, завалив на кровать и торопливо натянув презерватив, овладел им, не сдерживаясь и не думая вообще ни о чем, кроме секса, кроме движений своего члена в анусе омеги, кроме узла, который раздувался все больше, доставляя мучительно-сладкое удовольствие обоим… А после, когда они лежали в сцепке и пытались выровнять дыхание, Джас пообещал Руди, что попозже тоже обязательно трахнет его. Не имея сил на полноценный шок да и не веря в сказанное, Руди лишь хмыкнул — статочное ли дело, чтобы омега трахал альфу? И в очередной раз сам не понял, почему вдруг захотел подставить нетронутое отверстие сначала под губы и пальцы, а потом и под член Джаса. И самое поразительное, что это ему тоже понравилось! Тем более что еще чуть позднее, выбравшись из-под тела разомлевшего омеги, Руди с наслаждением вернул себе роль верхнего. И трахать Джаса после всего оказалось особенно приятно. В том числе и потому, что анус все еще помнил вторжение: в нем сладко потягивало и пощипывало. Да и Джас не преминул напомнить о новом для альфы опыте, в какой-то момент добравшись до его задницы пальцами и погрузив в нее сразу два… И как же все это разнузданное безобразие было прекрасно! И как быстро закончилось… Ровно после того, как течка у Джаса и гон у Руди подошли к концу. Омега, вновь став шокирующе закрытым и отстраненным, по сути, послал своего любовника альфу на три веселых буковки. И ладно бы не вообще, а конкретно на свой член, с которым Руди за прошедшие три дня познакомился самыми разными способами! Так ведь нет! Куда-то просто в пешее эротическое путешествие по направлению «даже хуй не знает куда». Руди страдал. По-настоящему страдал, с трудом удерживая себя от рыка, когда сослуживцы в очередной раз принимались говорить, как же ему повезло с омегой! И красавец, и запах у него дивный, и ума — палата, и готовит так, что пальчики оближешь… Да и в постели — огонь… — Уж такой он у тебя, знаешь… ладный, — сообщил Руди его непосредственный начальник и даже причмокнул. — Шоко-ладный, — буркнул в ответ тот и отвернулся, разве что зубами не скрипнув. — Шоколадный, — подтвердил полковник Айсман, не уловив смысла, вложенного Руди в это слово. А ведь оно для него применительно к лейтенанту Эдеру раз и навсегда разбилось на два, в общем, прямо противоположных понятия. Хотелось плюнуть на приличия и внутреннюю интеллигентность, гори она, и немедленно приструнить наглого омегу… Или сначала надавать по морде полковнику за его чрезмерное слюноотделение, а после найти Джаса и да, все-таки приструнить… Нагнуть, стянув с него штаны, и… хотя бы разик… Приструнить, да… И неизвестно, чем бы эти любовные метания для Руди закончились, если бы не служебные проблемы. Вызвавший его к себе в кабинет полковник Айсман, закончив пошло причмокивать, обсуждая омежьи достоинства лейтенанта Эдера, вдруг сделался серьезен и сообщил Руди, что на секретном объекте «Око», судя по некоторым данным, засел вражеский шпион: — Какая-то гнида сливает полученные данные нашим потенциальным противникам. Мне приятель из министерства шепнул, когда я давеча в столицу летал. Сомнений нет. Утечка информации в последнее время стала фиксироваться постоянно, и наша задача самим, первыми, до того, как раскрутится официальное расследование, вычислить шпиона и сдать его куда положено. Иначе грош нам цена! Думай, капитан, ты альфа толковый, наблюдательный. И Руди думал. Так, что мозги кипели. И думки эти были одна другой страшней, потому как по всему выходило, что именно его шоко-ладный заяц — лейтенант Джастин Эдер, мнимый жених, который ловко воспользовался тем, что жених настоящий капитана Шефера бросил, — и был тем самым кротом. На эту разрушавшую что-то внутри версию работало все! И то, что Джас первым предложил, чтобы Руди назвал его перед сослуживцами будущим мужем, тем самым как бы сделав своим в глазах у всех. И то, что омега оказался существом исключительно контактным — вот и объяснились эти вечные походы к нему на кухню подчиненных капитана Шефера. А кроме них и собственные хождения Джаса на все развлекательные мероприятия в военном городке: он с удовольствием участвовал в капустниках, театральных постановках и прочих массовых развлекухах, тем еще больше повышая свою популярность в части. А уж что Джас устроил на Летний праздник, подбив на какой-то полный трэш обычно серьезных и положительных офицеров секретного объекта «Око»! Какой там танец маленьких лебедей! Нет! Дикие пляски бешеных зайцев — вот что это было. Наблюдая, как задорно отплясывает канкан десяток взрослых альф и бет, обряженных в беленькие носочки, балетные пачки из туалетной бумаги и шапочки, украшенные трясучими заячьими ушами, не ржал только тот, кто уже делать это не мог. Сам Руди разве только не стонал тогда в голос, просто-таки заходясь от хохота. Но потом перед строем зайцев беленьких — здоровенных, волосатых и брутальных до невозможности альф, — появился Джас. И зал примолк, потому что двигался он так, что уже было не смешно, а в штанах тесно. И у Руди особенно, потому что словно бы лично для него, чудесным образом подслушав мысли в голове, лейтенант Джастин Эдер, зараза такая, вырядился не обычным белым, а шоколадным зайцем… «Растудыть его враскоряк!» — как любил говаривать Жан-Поль Делардье, муж лучшего друга папы… И что теперь получается? Вот этот сладкий омега, этот соблазнительный заяц-попрыгаец и есть тот самый шпион, о котором капитану Шеферу сказал его командир?! Пойти и поделиться своими выводами с полковником? Это было бы правильно и честно, но в душе капитана Шефера любовь к родине вступила в жесткую конфронтацию с любовью к омеге… Руди мучился, колебался и раз по двадцать за час менял свое мнение, но потом все же понял, что ему для полноты картины, для того, чтобы первая любовь победила вторую, нужны не подозрения, а факты! Было бы куда как проще, если бы сведения, которые уплывали к потенциальному противнику можно было соотнести с работой какой-то конкретной дежурной смены. Например, той, которой командовал капитан Рудольф Шефер, и в которой поваром служил его липовый жених лейтенант Джастин Эдер. Так ведь нет! Шпион был не дурак и поставлял своим хозяевам сведения самые разные, по которым никак нельзя было привязать его к какой-то одной конкретной дежурной смене офицеров. Что это могло означать? Кто имел доступ ко всей информации, которую получало «Око», вытягивая ее из ночного неба над планетой? Во-первых, руководство объекта, конечно. Во-вторых, естественно, те офицеры, что сидели на передаче данных, но их проверили и перепроверили первым делом. Ну и, наконец, кто-то чрезвычайно общительный… Кто-то, кто, используя свою омежью сексуальность в качестве инструмента, был способен разговорить любого альфу или даже бету… Кто-то, на кого при этом никто и подумать бы не мог… Жених, блядь! Шоколадная мечта капитана Шефера, рогатый все это побери совсем! Руди все еще маялся сомнениями пополам с угрызениями совести, когда все тот же полковник Айсман сообщил ему, что они со своим внутренним расследованием опоздали, что шпион выявлен и вскоре будет произведен арест — осталось лишь подготовить операцию, чтобы взять его на «горяченьком». И капитан Рудольф Шефер — альфа без страха и упрека, сын своего отца, патриот и преданный присяге офицер — прямо из полковничьего кабинета пошел домой, вперся на кухню, где как раз возился Джас, рухнул на табуретку и, уткнув горящее лицо в ладони, глухо выговорил: — Тебе надо бежать… Джас замер — Руди услышал, что нож, которым он что-то резал на разделочной доске, перестал постукивать, — а после подошел ближе. Запах его мутил голову, и Руди стало за себя бесконечно стыдно. Сделанный им выбор между родиной и омегой в пользу последнего оказался мучительным. Думать о будущем было откровенно страшно. Руди и мысли не допускал, что после станет таиться и прятаться. Он поможет Джасу убраться из расположения части, избежать ареста и неизбежного после расстрела, а потом… Потом пойдет к полковнику Айсману и во всем сознается, что, естественно, потянет за собой трибунал… Но это все будет уже потом. А сейчас… — Посмотри на меня, — сказал Джастин и коснулся пальцами макушки Руди. Тот, помедлив, послушался — проклятый омега опять наглядно продемонстрировал, насколько сильна его власть над ним, альфой. Джас смотрел странно: взгляд был напряженным, полным какого-то очень сильного чувства… Но это совершенно точно не был страх. — Рассказывай, — велел омега и каким-то привычным, автоматическим движением перехватил нож. Секунду назад это был лишь инструмент повара, а теперь Джас держал его как-то так, что сразу стало ясно: он умеет пользоваться этим остро отточенным орудием (или правильнее будет сказать оружием?) не только на кухне. Руди смотрел на лезвие, и что-то рушилось у него в душе. Как наивен он был, когда до последнего момента надеялся, что ошибается, что Джастин сейчас удивится, ничего не поймет и этим докажет свою невиновность. Но тот повел себя прямо противоположным образом и теперь стоял, держа в сильной руке орудие убийства… Предатель! Шпион! Руди отбил нож — тот, звякнув, отлетел, — и кинулся на Джаса. Но тот, демонстрируя прекрасную подготовку, которая опять-таки не имела никакого отношения к поварскому искусству, уклонился от захвата, перетек в бойцовскую позу, задвигался умело и ладно, в очередной раз шокируя Руди… Впрочем, продолжалось все это недолго. Альфа был сильнее, но омега обладал навыками, которые обычному офицеру, хоть и занимавшемуся спортом, но большую часть времени все же сидевшему в кресле центрального пульта управления высоконаучного военного объекта, работая больше мозгами, чем бицепсами, и не снились. Дело кончилось тем, что Руди оказался прижат к полу, а Джас сидел на нем верхом, прижимая к его горлу… нет, не нож, который отлетел куда-то под кухонную мебель в самом начале потасовки, а обычную вилку, прихваченную им со стола. — Убьешь? — спросил Руди. Джас дернул уголком рта, прижал вилку сильнее, целясь в яремную вену, и лишь повторил с нажимом: — Рассказывай! Ну, Руди и рассказал. Не все, конечно. То, что, по его мнению, выдать было можно. Вид у Джаса был странным. — Значит, ты заявился сюда, чтобы предупредить меня? И если бы я не испугал или не обозлил тебя ножом, пошел бы дальше, отпустив предателя? — Я не… — Да ладно! Я видел твои глаза. Ты принял решение напасть, только увидев оружие в моей руке. До этого ты был полон стыда и жалости. Как я понимаю, ко мне. Я прав? А? Расскажи-ка мне, что может сподвигнуть такого альфу, как ты, на такой вот чудо-шаг? Неужто любовь? — Тварь! — Еще какая! Первосортная. Отборная. Одна на тысячу, — подтвердил Джас. — Намаешься еще, если решишь… — тут омега вздохнул. — Если решишь, что после всего этого еще можешь меня любить. А теперь перестань рыпаться, давай поговорим, и все у нас будет шоколадно… — Шоколадно? Лучше скажи мне: Шон на самом деле встретил истинного, или?.. — взвыл Руди, вдруг совершенно убитый этой неожиданной мыслью. Джас усмехнулся невесело: — Слишком ты прыткий, капитан Шефер. И очень верно сложил детальки… Все с твоим Шоном в порядке. Просто… удачно все с этой его встречей с истинным получилось. Мы уже давно искали пути, чтобы внедрить человека в состав подразделения, обслуживающего «Око». Но так, чтобы не спугнуть крота. Это оказалось сложно, у вас слишком узкий и тесный коллектив. И текучки кадров почти нет. Любой совсем уж чужак обязательно вызвал бы подозрения, крот бы залег на дно, и интересная нам информация так и осталась бы непроверенной. И тут твой Шон, который начал направо и налево рыдать о том, как плохо он с тобой поступил. И тогда мы… — Кто это «мы»? — буркнул Руди и сглотнул, кожей ощутив прикосновения стальных зубцов. Он по-прежнему лежал на спине посреди разгромленной кухни с обычной столовой вилкой у собственного горла. А Джас для надежности еще и упирался ему в грудь крепким коленом. И если раньше Руди рассчитывал на то, что за разговором омега отвлечется и расслабится, то теперь стало еще яснее, что он имеет дело с профессионалом — Джас терять бдительность и не думал. Так что оставалось только разговаривать. — Кто «мы»? — переспросил Джастин с усмешкой. — Если я скажу тебе, что разведка, ты ж мне без доказательств не поверишь? — Чего ж не поверить? Поверю. Только тогда следом спрошу, какой страны эта твоя разведка… Джас рассмеялся, неожиданно убрав вилку от горла Руди: — Нашей, шустряк ты этакий. Нашей. Хорошо хоть со мной сперва поговорить решил, а не поперся сразу к этому вашему полковнику тупоголовому и готовому на все, чтобы прикрыть свой зад от начальственных пенделей. А то была бы… история. — Я тебе не верю… — Не верь, — Джас поднял голову и глянул на часы, висевшие над столом для завтраков. — Пребывать тебе в этом состоянии осталось уже совсем недолго. Мне там светиться нельзя, если я хочу свое инкогнито сохранить, а ребятки из моего милейшего ведомства уже, наверно, прибыли и крота «упаковали». Он как раз сейчас с дежурства вернулся и отсыпается дома. Так что примут его тепленьким. И по-тихому. Ну а потом займутся твоим полковником, который чуть всю операцию не завалил. И его источником, слившим ему инфу о кроте. Полетят головы. Эх, полетят. А ты, капитан Рудольф Шефер, при этом будешь молчать обо всем, что знаешь, как рыба об лед. Чтобы твоя голова на месте осталась. Понял? Руди понял и сказанному как-то вдруг поверил. Настолько, что стало стыдно и за себя, и за полковника Айсмана. Тоже мне — великие сыщики! Шпионоборцы, твоего папу! — И кто оказался… ну… кротом? — Меньше знаешь — крепче спишь. Операция еще в самом начале. Не думал же ты, сапог ты этакий, что парня после ареста будут судить, а потом расстреляют? Таких в расход сразу никто не пускает. Такими, знаешь ли, долго и вдумчиво пользуются. В лучшем для них случае перекупают. В худшем — ломают и принуждают к сотрудничеству. Но работать этот орел будет еще долго. Вот только уже на нас, а не на того дядю. А теперь поклянись мне, что будешь обо всем этом молчать… И Руди поклялся, хотя и было ему от этого сильно не по себе. Сразу после в военном городке и на объекте «Око» начались странные дела. Майора Коха — начальника второй смены, которая заходила на боевое дежурство после смены капитана Рудольфа Шефера, увезли на скорой с тяжелым приступом почечной колики. Поговаривали даже, что все оказалось так плохо, что его пришлось самолетом переправлять в столичный военный госпиталь, где его с успехом прооперировали и оставили на долечивание. Полковник Айсман тоже был вызван в центральное военное ведомство страны, где он, как подозревал Руди, получил изрядных люлей за самочинное расследование. Но в точности узнать об этом не представлялось возможным, потому что прямо из столицы Гери Айсман был отправлен для дальнейшего прохождения службы на другой конец страны, а вместо него должность занял бывший зам полковника — пожилой сухощавый альфа с колючими глазами-буравчиками. Но для Руди куда важнее было другое. То, что следом за Айсманом и «приболевшим» майором Кохом «Око» покинул и лейтенант Джастин Эдер… Говорил, что тоже получил новое назначение, и при этом всем желающим показывал соответствующую бумажку. Отходную Джас праздновал широко — никто не ушел голодным и трезвым. Да и сам проставлявшийся нарезался так, что по просьбам коллектива на бис исполнил свой танец шоколадного зайца прямо на столе. Один только Руди Шефер сидел мрачным, и все ему остро сочувствовали, прекрасно понимая причины его дурного настроения — вновь остаться одному, только-только почувствовав радости совместной жизни с любимым, кому ж такое понравится? Тем более что омега этот оказался таким, что просто впору слюной захлебнуться! — Я шоколадный заяц, я сладкий на все сто… — пел он, увлеченно виляя задницей, и томно смотрел вокруг с высоты накрытого скатертью стола, а потом вдруг потерял равновесие и свалился. Правда, очень удачно — не на пол, а прямо на руки своему жениху, который после и увел развеселого, но явно сильно перебравшего омегу домой. — А ведь поначалу таким… альфоватым и каким-то серым, неприметным показался, — мечтательно сказал лейтенант Юнгханс. — Правду говоришь, — подхватил майор Герц. — Я еще думал: вот Шефер брехать здоров. Рассказывал-то, что жених у него — краса неземная, а приехал какой-то… Ну… Ну, короче, вы поняли. А потом ведь — не омега, мечта! Слышал я, как они с капитаном… миловались, когда у Шефера гон начался. Так лучше бы не слышал! Уж так Джас под ним стонал сладко… А как кричал после! Уммм! Никакого порно не надо! — Да-а, — подтвердили остальные мечтательно и разлили еще по одной. — Сейчас, небось, опять кричит… Такой он у Руди… задорный омега-то. Но в квартире, куда капитан Шефер доставил, почти донес своего липового жениха, было тихо. Просто потому что Джас спал, а Руди сидел над ним и смотрел, подперев щеку кулаком и ворочая в пустой голове тяжелые камни редких мыслей. И вот как теперь быть? Джас ворвался в его жизнь на боевом коне и с шашкой наголо. Такой острой, что как-то сразу отсек все печали по поводу Шона — Руди даже толком и попереживать не успел. Прием «клин клином» сработал как нельзя более успешно. Но теперь (Руди был уверен!) он бы не помог. Просто потому, что речь шла о Джасе… И почему любовь бывает такой разной? Вроде ж одно чувство, а вот те ж на. С одной, взаимной, простился — не заметил как, а вторая, безответная, как гарпуном зацепила — так и тянет за самое нутро, разрывая мягкое и беззащитное. — Я тебе напишу. Или позвоню, — сообщил утром деловитый Джас, паковавший свой тяжелый рюкзак военного образца. — Ты… сильно не грусти. Я в любом случае совершенно точно не тот омега, что тебе нужен. Да и не смогу просто… остаться. — Угу, — буркнул Руди и поднялся. Настала пора прощаться. Он довез молчавшего всю дорогу Джаса до железнодорожного вокзала. Только один раз за всю дорогу тот заговорил, попросив остановиться. Вышел и долго стоял, глядя на горы. Любовался? Пытался сохранить всю эту красоту себе на память, будто открытку? Руди спросил. Джас лишь улыбнулся рассеянно, подтверждая предположение: — Красиво у вас тут… Аж душа как-то… распрямляется. Посадив омегу на поезд, Руди вернулся в родную часть. Квартира встретила его пустотой. И пахло в ней так же — не любимым омегой и даже не его готовкой, а служебным жильем и одиночеством… Руди был уверен, что более своего случайного «жениха» не увидит. Но, как ни странно, Джас через какое-то время действительно позвонил, предложив встретиться. У него начиналась течка, и он хотел вновь провести ее с Руди. Тот получил увольнительную и на всех парах помчался в назначенное Джасом место. Это оказалась ничем не примечательная квартира в огромном доме-муравейнике на окраине большого промышленного города, расположенного относительно недалеко от горного массива, в котором прятался секретный объект «Око». Они мало говорили и очень много трахались. И Джас опять был горячим, щедрым на ласки, но при этом требовательным и решительным, а Руди вновь не мог ему ни в чем отказать. Да и не хотел, если честно. Более того, этот их второй раз понравился ему даже больше. Просто потому, что сам он гоном охвачен не был и вернее оценивал то, что чувствовал. И то, что ему без стеснения демонстрировал Джастин — как и в первый раз бесконечно изобретательный и раскованный. Опытный. Но Руди уже обдумал все это и раз и навсегда запретил себе гадать, откуда у омеги этот его опыт. В любом случае, было понятно, что он, Рудольф Шефер, для Джаса совершенно точно не работа, а что-то личное. Услада для тела, а может, и для души. Вот об этом думать было приятно. А потому Руди мозгокопательством и морализаторством не занимался, а просто упивался короткими часами близости… И только однажды спросил, а правда ли омегу зовут Джастином, или это была легенда? Тот ответил: «Да, правда». И Руди остался дурак дураком — весь в новых сомнениях, выстроившихся по дебильной формуле «а сколько правды в этой правде?». Был и еще один вопрос, который точил его: — Зачем я тебе? Ты такой независимый, сильный… Джас в ответ глянул так, будто не верил, что Руди спрашивает это всерьез: — Каждому омеге нужен тот, кто может подарить ему возможность быть слабым… Джастин исчезал и появлялся вновь. Руди уже знал его циклы и заранее готовился к ним — получал увольнительную, выбирал подарки для Джаса и покупал кучу презервативов себе. Защищенный секс без угрозы забеременеть — таково было единственное правило, которое неизменно действовало во время их безумных встреч. Когда же обычно непредсказуемый по срокам гон накатывал на самого Руди, приходилось проблему решать своими силами. Джас не раз говорил ему, что ни в чем не ограничивает, что не имеет морального права требовать верности и все такое, но Руди заменители были не нужны. А потому он просто отчаянно радовался, когда его гон, как и в первый их раз, совпадал по срокам с течкой Джастина. Это происходило все чаще — организм альфы будто бы подстраивался под циклы его омеги. Еще бы сам омега хоть немного… подстроился. — Скоро я тебе надоем со своей секретностью и тайными свиданками раз в два месяца. Ты встретишь нормального парня, своего истинного, и наплодишь с ним маленьких Шеферов, — как-то сказал Джас, лежа щекой на груди у Руди и указательным пальцем обводя ему правый сосок. — Дважды бомба в одну и ту же воронку не падает, — возразил Руди. — А история под названием «Прощай, дорогой, я встретил свою пару» в моей жизни уже была. — В моей тоже, — со вздохом откликнулся Джас. — И? — осторожно поинтересовался Руди. — Получилось… Получилось совсем не шоколадно. Но, к счастью, уже закончилось. — В смысле? — Совершенно бессмысленно. И в этом всем тебя, слишком шустрый и слишком любопытный капитан Шефер, должно занимать лишь то, что вся эта история осталась позади. А, как ты справедливо заметил, дважды бомба в одну и ту же воронку не падает. — Ты… любил его? — Нет. Я от него зависел. Давай не будем о грустном? Лучше поцелуй меня. Каждый раз Джастин звонил Руди с нового номера телефона, каждый раз встреча назначалась в новом месте и даже в новом городе. Руди не спрашивал почему — все и так было понятно. Как и то, что рано или поздно такой жизни действительно придет конец. И не потому, что Руди согласно пророчеству Джаса встретит свою пару или влюбится в кого-то другого. А потому, что в один далеко не прекрасный момент омега по имени Джастин Эдер просто пропадет с горизонта, и все. И Руди даже не узнает, что тому стало причиной. И ведь как в воду глядел: к тому моменту, когда у Джаса должна была начаться очередная течка, он так и не появился. Отказываться от увольнительной было глупо, и Руди решил съездить к родным, которых не навещал уже давным-давно. Папа ему несказанно обрадовался и всё суетился вокруг, то подкладывая что-нибудь особенно вкусное в тарелку, то просто прикасаясь — к плечам, к волосам, брал за руку. Отец тоже посматривал с любовью и гордостью: сын, который пошел по его стопам, став военным, был его отдельной альфьей гордостью. Оба были рады, что из истории с Шоном Руди выбрался без особых потерь — получилось бы значительно хуже, если бы они уже создали семью и родили детей. — Вообще, может, и правы те альфы и омеги, которые, найдя себе пару по сердцу, делают операцию, снижая остроту обоняния, — сказал папа. — Ерунда, — тут же возразил отец. — Делать себя, по сути, инвалидом — глупо. Да и потом можно ж влюбиться в другого альфу или омегу и не из-за запаха, а просто потому… Просто потому, что он красивый, умный… — Как я! — тут же возвестил папа. Руди засмеялся, отец возвел глаза к потолку. С родителями было хорошо. Руди настолько напитался домашним теплом и любовью, которой они его окружили, что даже решился съездить к Шону, чтобы поставить точку в их отношениях правильно — не трусливым молчанием или перепиской, а лично, глядя друг другу в глаза. Смотреть на счастье бывшего жениха оказалось больно. Но, покопавшись в себе, Руди понял, что не из-за того, что Шон теперь принадлежит другому, а потому что сам Руди так и не обрел семью, а тот, кто ему был для этого нужен, еще и пропал куда-то… И вот что тут прикажете делать? Что думать? Джас на очередном задании? Или… или ранен? А может, раскрыт и пойман, а захватившие его террористы вывезли его куда-нибудь в пустыню, поставили на колени и перерезали горло, сняв процесс на видео в назидание остальным… Руди как-то видел такой вот ролик и до сих пор помнил выражение глаз того альфы, которого убили, считай, в прямом эфире, предварительно еще и заставив сказать какие-то ужасные, унижающие его слова. Бррр… Уж сколько лет прошло, а ролик так и не забылся. А ведь то был альфа, пленный солдат! А тут омега… Да, Джас тоже был солдатом и постоянно, каждодневно воевал на своем долбаном невидимом фронте, но… Одно сплошное «но»… Руди как-то попытался разузнать у Джаса, как получилось, что тот выбрал себе такую вот работу, но омега в очередной раз ничего путного не ответил. Разве только буркнул что-то о том, что есть такие профессии, которые не выбирают. «Ну вот как истинных, например…» И прозвучало это так, будто Джас в секретные агенты не стремился, ему просто не оставили выбора. Кто? Тут были возможны варианты, но упоминание истинного Джаса, с которым, как помнил Руди, у него не задалось и от которого омега слишком сильно зависел, по сути, сужало все до одного единственного. И каким надо было быть альфой, чтобы заставить своего омегу, своего истинного, начать работать в секретных службах? С другой стороны… С другой стороны, ведь Джас вполне мог заниматься своим непростым делом совсем не из-под палки, а по склонности натуры. И это только Руди напридумывал ему «страдашек», чтобы хоть как-то смягчить тот неприятный для его самолюбия факт, что омега, делая выбор между службой и альфой, каждый раз выбирал службу. В то время как сам Руди тогда, думая, что именно Джас — вражеский шпион, расставил для себя приоритеты несколько иначе… К моменту наступления следующей течки, то есть еще через два месяца, Джастин так и не объявился. И вот тут-то Руди заволновался всерьез. Настолько, что даже попытался, пользуясь своими связями и связями отца, найти хоть какие-то концы, узнать хотя бы что-то. У него предсказуемо ничего не вышло, но он надеялся, что его трепыхания до Джаса так или иначе дойдут. Еще через несколько месяцев пропала и эта надежда… А потом… Потом Джас просто взял и приехал. Позвонил в дверь и замер на пороге, неуверенно улыбаясь и переступая с ноги на ногу. Руди сначала ничего не понял. Смотрел, узнавая и нет. За прошедшее время омега сильно похудел, выглядел слишком бледным (какой там шоколадный загар!) и вообще каким-то потухшим. Но это был он! И осознав это, Руди кинулся, обнял, вызвав у Джаса болезненный то ли вздох, то ли стон. Испугавшись, он начал отстраняться, и тогда омега сам обхватил его за шею, шепнув: — Говорят, ты меня искал… А теперь? Теперь примешь? — Что случилось? Ты?.. — Сначала скажи: ты примешь меня? — Единый бог! Ну что за вопрос? Я тебя люблю, Джас, и я… — Я облажался. И потом… Потом было… непросто. И я теперь такой… покоцанный немного. Местами. Эскулапы говорят, что пройдет. Просто нужно время. И покой. В первую очередь душевный… Так что теперь я стал для службы бесполезным, и меня… согласились отпустить. Сюда. В эту твою жопу мира. К тебе. Примешь такого? — Любого, Джастин. Всегда. — Я теперь иногда ору по ночам, когда снится… Ладно. К рогатому! Док говорит, что и это со временем… рассосется. И вообще это не главное. Главное, что ты должен понимать: связавшись со мной, ты поставишь крест на своей карьере и даже на свободе. Если я буду рядом, если стану… может быть, стану твоим мужем, тебе всю жизнь придется служить в разных труднодоступных дырах… Вроде секретного и особо охраняемого объекта «Око». — Здесь очень красивые закаты. И скоро маки зацветут… — Это точно… — подтвердил Джас сдавленно и замолчал. И только по дрожанию его плеч и по тому, что форменная рубашка на груди у Руди предательски промокла, он понял, что его омега, его всегда сильный, уверенный в себе, неунывающий шоко-ладный заяц плачет… Что с этим нужно делать, капитан Рудольф Шефер понятия не имел, а потому просто стоял и обнимал Джаса все то время, что было нужно. Стоял, обнимал и, кажется, даже укачивал, давая возможность успокоиться и делясь своим теплом, своей любовью и своей верой в лучшее будущее… Всем тем, что Джастину и было нужно. Всем, что Руди хотел и, главное, мог ему дать…