Гремлин

Илья привычным движением открыл дверь вагона, впуская внутрь прохладный ветерок и лучи весеннего солнца. Посадка длилась всего полчаса, и за эти полчаса он должен был познакомиться с целым — в прямом смысле этого слова — вагоном людей, с которыми проведет неделю в пути. Вот большое семейство с двумя детьми, выкупившее целое купе, от них наверняка будет множество просьб и вопросов. Вот несколько хмурых матросов, наверняка возвращающихся на службу. Вот две старушки, едущие не то на родину, не то с нее. Все было как обычно. Илья рутинно проверял документы, надеясь на спокойную поездку и предупреждая всех и каждого о правилах пользования вагонами и биотуалетами. Как показывала практика, даже это не всегда помогало. Он проглядел список электронной регистрации и вздохнул. Не хватало одного пассажира. Когда до отправления оставалось всего ничего, Илья вошёл в вагон, при этом стукнувшись лбом о верхнюю стенку. На глазах выступили слезы. Он поморгал, сгоняя их, и выглянул из вагона — другие проводники уже были готовы к отправлению. Однако стоило Кутепову вытянуть руку, чтобы махнуть, мол, все в порядке, как он заметил спешащего мужчину. Тот был в не до конца застегнутом пальто, в длинном шарфе, сильно перекошенном в одну сторону, с короткими топорщащимися волосами, и вез за собой небольшой темный чемодан. Мужчина явно направлялся к вагону Ильи, и он отодвинулся, позволяя тому запрыгнуть. Теперь все были в сборе. Проверив документы, Кутепов провел обычный инструктаж. Мужчина улыбнулся. — Прошу прощения, задержался в пробке. Хорошо, что успел. — Да, хорошо. Илья проверял билеты, раздавал белье, отвечал на тысячу и один вопрос, в общем, делал все то, что и должен был. В купе едва не опоздавшего пассажира находились ещё две женщины — те самые старушки — и какой-то мужчина. Кутепов слегка растянул губы в улыбке и спросил: — Чай? *** Илья обожал поезда ночью. Казалось бы, давно должен был пресытиться, но нет. Слишком уж нравилось ему слушать стук колес, нравилось под эти звуки забываться не слишком длинным сном, нравилось читать под светом небольшой лампы и тихонько слушать музыку. — Извините, — уединение Ильи прервал все тот же опоздавший мужчина. Кутепов подавил в себе легкое раздражение. — Да-да? — Могу я Вас попросить об услуге? — пассажир виновато улыбнулся, и легкое раздражение Ильи как рукой сняло, настолько открытой показалась ему эта улыбка. — Вам что-то нужно? Ложка, вилка, чай? — Кутепов насмотрелся на всякое и не удивился, если бы пассажиру захотелось поесть в два ночи. — Нет, просто хотел бы попросить Вас разбудить, когда будет длинная остановка, хотелось бы покурить. — Вы курите? — не в правилах Ильи было задавать такие вопросы, но тут система дала сбой. Больно улыбка была теплая, да и выглядел он настолько прилично и аккуратно, что Кутепов скорее сказал бы, что это пассажир бизнес-класса, а не обычного купейного вагона поезда «Москва-Владивосток». — Ага, — пассажир почему-то засмущался. — Вообще-то, я все бросить пытаюсь, да никак… Я Артем, кстати, — Ребров протянул руку и, глянув на бейдж проводника с именем и фамилией, добавил: — Ребров. — Илья, — Кутепов кивнул и пожал мужчине руку. — Разбужу, не волнуйтесь. *** Кутепову даже удалось поспать. Будильник сработал около четырех утра, за полчаса до остановки в Нерехте. Илья ополоснул лицо и, вспомнив о просьбе Артема, поплелся к шестому по счету купе. В купе спали все, бабушка на верхней полке единственная отреагировала на его появление, задорно всхрапнув и перевернувшись на другой бок. Он аккуратно наклонился, стараясь не задеть верхнюю полку многострадальной головой, и легонько дотронулся до плеча спящего Артема. Тот подхватился тут же, будто и не спал вовсе. Кутепов знал множество людей с чутким сном, но почему-то факт того, что Ребров из таких, его не обрадовал. «Это же он, наверное, вообще не высыпается». Пассажиров в Нерехте почти не было. Илья, плотнее укутавшись в пальто, стоял на перроне, чинно ожидая отправки поезда. Ребров сигарету скурил быстро, но в вагон почему-то не спешил. — Не замерзнете? — спросил Кутепов, скорее проявляя банальную вежливость, чем действительно интересуясь. Ребров замотал головой. — Нет, наоборот, свежий воздух. Весна, птички поют. Илья хмыкнул. Кроме объявлений о прибытии или отправлении поездов с вокзала, не было слышно ровным счетом ничего. — Да и мне неловко. Побуду здесь, с Вами, в благодарность за то, что разбудили. Вы ведь не против? Илья против не был. А Ребров стоял рядом с ним и смотрел куда-то вверх. Илья поднял взгляд в небо и с тоской заметил: — Здесь все равно не видно звезд, некуда смотреть. — Ага, — Ребров согласно кивнул. — Не знаю, на что надеюсь. — Вы лучше смотрите, когда за город выедем, там и Медведицы, и… — «Ты». Илья, давайте на «ты»? Брови Ильи поползли вверх. Фамильярности от малознакомых людей он не терпел, да и вообще с людьми тяжело сходился. Однако Артем, похоже, правил на себя не распространял. — Давай. Артем. Оставшееся время стоянки они молчали. Ребров все продолжал вглядываться в небо, надеясь там что-то найти. В конце концов Илья и сам поднял голову, подставляя лицо еще по-зимнему холодному ветру. Кажется, он начинал понимать своего немногословного собеседника. *** Весь следующий день Илья провел в заботах и хлопотах: пассажиры еще не были достаточно уставшими, а потому с особенным энтузиазмом отвлекали его от обязанностей. Еще и начальник поезда оказался недоволен, что Кутепов в первый же день не реализовал все три отданные ему на растерзание лотерейных билета. Хоть ты сам их покупай. Илья стойко выдержал это испытание и взгляд в духе «часики-то тикают» и с облегчением выдохнул, когда начальник ушел терроризировать следующий вагон. Мысленно пожелав удачи Зобнину, своему напарнику и другу еще со времен академии, Илья осмотрел свои запасы: все было в норме, деньги он сдал, а люди, наконец, успокоились, оккупировав свои купе. Чем более темной и настоящей становилась ночь, тем более спокойно чувствовал себя Илья. Все же к востоку Россию становилась свободнее. Да, запущенней, да, не такой развитой, и, тем не менее, именно такой она нравилась Кутепову. — А я снова тебя беспокою, — Ребров постучал в купе и тут же просунул в дверной проем голову. Будто зная, как это нравилось Илье, он улыбался. — Не помешаю? — Нет, входи, — Кутепов отложил томик Гете. — Хотя, конечно, не очень приветствуется, когда в служебном купе посторонний. Заметив, что Ребров собирается выйти, он тут же замотал головой. — Нет-нет, правда, входи. Будет… веселей. — Гёте такой скучный? — Нет, — Кутепов подвинулся ближе к столику, позволяя Реброву присесть. — Просто… Просто что, он не знал. «Просто с тобой интереснее». «Просто я бегу от одиночества, и сам это только что понял». — Я люблю книги, тоже много читаю. — Как ты понял, что я много читаю? — Ты много молчишь. Илья изумленно посмотрел на Реброва. Тот выглядел вполне серьезно, и Кутепов вынужден был потребовать разъяснений. — Вовремя замолкаешь и также вовремя говоришь. Это немногим дано. По опыту, такие люди много читают. — И ты? — Я? Нет, — Ребров рассмеялся, снова заставляя Кутепова растворяться в этой открытой улыбке.— Я обычный, иногда говорю чушь не к месту. Поэтому всегда завидовал такому качеству. — Ты… ты мне льстишь, — Илья давно забыл, как краснеть, но Ребров будто обладал какой-то магией раскрепощения, иначе такого собственного поведения он объяснить не мог. — Извини, мне пора проверить вагон. — Конечно. Ночью ведь разбудишь? Илья кивнул, незаметно для обоих начиная некое подобие дружбы. Казалось бы, для чего? Еще четыре дня, и вряд ли они когда-нибудь встретятся. Однако, кажется, с Артемом его логика не работала. *** — Любишь побыть в одиночестве, подумать, верно? — Ребров в очередной раз докурил сигарету быстрее, чем за минуту и встал рядом с Кутеповым. Илье не к месту пришло сравнение не то со сторожевым псом, охраняющим его черт знает от чего, не то с ангелом-хранителем, который стоял за правым плечом. Вообще-то, к таким бредовым сравнениям Илья тоже склонен не был. Наверное, это все Гете. — Если честно, не очень люблю… Живу один, в Москве, — Кутепов вздохнул. — Почему-то думал, что у тебя большая семья. — Я о такой мечтаю, — Илья пожал плечами. — Я тоже. Снова молчание, снова такие далекие звезды на небе и снова чувство уюта. «Неодиночества», — сказал бы Илья. — Надо же, — их голоса слились в один. Кутепов несмело улыбнулся, прекрасно понимая, что Артему, стоявшему чуть позади, его улыбки видно не было. Еще один из его небольших страхов. Улыбаться Кутепов не любил — больно уж опасной получалась улыбка. Когда-то университетский друг говорил, что Кутепов — гремлин. А Илья и не спорил. Ну, гремлин так гремлин. Лишь бы не трогали. — Ты первый, — Ребров легонько провел по плечу Кутепова, и тот дернулся. — Я… просто подумал, до чего забавная жизнь. Мы знакомы пару дней… а такое ощущение, что гораздо дольше. — Это хорошо? — Ребров стоял теперь напротив Кутепова и смотрел как-то… Кажется, так он в небо смотрел. — Да, — Кутепов кивнул. — Заходи в вагон, через три минуты поезд трогается. Ребров кивнул и произнес то, от чего у Ильи еще долго горели уши. — У тебя очень милая улыбка, кстати. *** — Илья, не хотел тебя беспокоить, — Ребров почти привычно светил своими, словно прозрачными, так они переливались на солнце, волосами, — но, кажется, в соседнем купе пьяный буянит. Мои бабушки даже от раскладывания пасьянсов отвлеклись, слушают. Четвертый пассажир сошел еще в Новосибирске, и одно место в купе у Реброва пустовало. Артем, видимо, в обществе почтенных старушек скучал. Илья предполагал, что тот занят работой, но, как оказалось, он ехал навестить родню. Проветриться и подумать — прочитал Кутепов между строк. Артем понемногу рассказывал о себе, и у Ильи сложилась четкая картина человека, который в отпуске решил не ехать к морям, а просто побыть наедине с собой. Видимо, не слишком получалось. Забавная штука —жизнь. Илья бежал от одиночества, Ребров же его жаждал. В итоге провидение дало обоим нечто среднее: раньше Илье ни с кем так не нравилось молчать. И то, что Ребров обратил внимание на происходящее в соседнем купе, говорило о многом. Вряд ли он отвлекся бы на пустяки. Кутепов пробормотал что-то вроде «спасибо» и направился к седьмому купе. Ребров легонько тронул его за плечо: — Подожди, я с тобой. Илья удивленно посмотрел на Реброва. — Зачем? — Ну, а вдруг там маньяк? — Будь это маньяк, вряд ли мы бы ехали тут спокойно четыре дня подряд. — А вдруг он только сейчас добрался до алкоголя? — Артем, ну ты как ребенок. — Я-то? Это ты даже рацию не взял, как ты собрался полицию вызывать? Кутепов улыбнулся — рядом с Ребровым это теперь казалось таким естественным — и взял себе на заметку все же уточнить, кем работает Артем. К счастью, никакой полиции не понадобилось. Мужчина действительно перепил и собирался на бис исполнить «Розу чайную», на радость себе и троим морякам-собутыльникам, но, будучи предупрежденным о возможной высадке, легко успокоился, захрапев прямо со стаканом в руке. — Твои дамы будут довольны. — Я надеюсь, — Ребров рассмеялся. — Артем, а кем ты работаешь? — Я? Я ветеринар. Тепло вмиг разлилось по всему телу Ильи: нет, точно гремлин. Животное, которому всего-то, оказывается, требовалось немного ласки. *** Пожалуй, у Кутепова давно не было таких спокойных рейсов, и он, если честно, суеверно «винил» в этом Реброва. Ангел-хранитель. Ветеринар. Ну надо же. Уже на перроне, когда все пассажиры, кроме Реброва, сошли, Кутепов рассказал ему о своих мыслях. Тот несколько дальше обычного рассматривал Илью, а затем выдал: — Все мы немного животные, Илья. Ты, наверное, чуть больше других, но дело точно не во внешности. Кутепов готов был обидеться, но теплая рука Реброва, взъерошившая его волосы и будто случайно задевшая лоб, заставила замереть. Забыть. Не думать. А Артем продолжил: — Ты такой милый. Как щенок. И так же легко привязываешься. — А к тебе привязываться было нельзя, — смысла держать все в себе Илья не видел. — Все равно ведь не увидимся больше. Ребров снова удивил его искренним хохотом. — И откуда в тебе столько драмы, Илья? — Разве? — в данный момент Кутепов искренне не понимал Артема. — Я все спросить хотел, когда вы обратно. — Через два дня. А пока буду гулять тут. — И я через два, я ведь говорил. — Подожди, но ведь ты собирался самолетом? — Интернет, Илья, великая вещь, — Ребров помахал перед носом Кутепова смартфоном. — Ну прямо все поменять можно. — Ты… ты что, ты серьезно? — Как никогда. Молчание, возникшее после этого, не было тяжелым. Ребров тепло смотрел на Кутепова, а Кутепов откровенно его разглядывал, будто не веря, что они и в самом деле еще увидятся. — Ну, до встречи, гремлин? — Ребров вдруг крепко его обнял и куда-то в шею, там, где заканчивался ворот форменного пальто, пробормотал: — Веди себя хорошо. По телу прошлись мурашки, от ощущения теплых губ на холодной коже (только ли от этого?), и Илья несмело обнял Реброва в ответ. — Я буду очень тебя ждать.