***
Сасори не нравится Наруто по многим причинам, но когда та замирает, смотря на пушистые белые облака, с застывшей на лице улыбкой, он жадно рассматривает несколько резкие черты лица, угловатую подростковую фигурку и находит ее прекрасной, когда та спокойна и недвижима, и молчит, задумчиво смотря вдаль — Наруто в этот момент великолепна. Потому что молчит, красиво молчит, ровно и безмятежно, Ками-сама, смотрел бы вечно! Узумаки ловит на себе пристальный цепкий взгляд, почти ощупывающий ее фигуру и резко поворачивает голову, встречаясь с большими, очень-очень выразительными глазами серо-карего цвета и замирает на миг, тут же почувствовав, как в груди екает сердце, щекоча ребра изнутри. А изначально казался этаким неприступным букой, которого бесят люди, отнимающие у него свободное время, таким же пустым и холодным, как и его куклы, только намного приятней внешне. Взгляд марионеточника поддернут какой-то туманной сизой дымкой, скользит по ней изучающе, запоминающе и волнующе. И ей понравилось это выражение глаз, оно льстит и создается впечатление, что он очень даже живой, настоящий, человечный. Когда их взгляды пересекаются, сталкиваясь, Сасори готов поклясться, что время застыло на вечность, и он утонул в сапфировой голубизне, проникая в самые глубины, опускаясь на самое дно, там и растворяясь. Там тепло, комфортно, и уютно. — Сасори-доно! Я убью эту шутницу малолетнюю! — Голос взбешенного Дейдары, как спасательный круг вырывает его из мечтательного кристально-голубого океана забвения в реальный мир, и рыжеволосый дёргается, ощущая, как время вновь обрело свой ход и минутное наваждение, показавшееся вечностью, разбилось на тысячи осколков хрустальным звоном. — Эта засранка разрисовала мои фигурки! Смотрите! — машет фигуркой неведомой зверюшки перед глазами марионеточника, который из всех сил показывает свою апатию. Глиняное изваяние было раскрашено в пестрые цвета, как какая-то экзотическая птица, но Сасори плевать на эту пошлость. Он лишь отворачивается, теряя интерес и к рассерженному напарнику, и к вдруг заинтересовавшей его девчонке. — Дейдара, так гораздо лучше! — девушка испытывает странные чувства, и своя же шалость, которая казалась забавной, таковой больше не кажется, и является способом отвлечь себя от минутного помешательства на серо-карих глазах. Ее от взгляда марионеточника будто бы током прошило насквозь и думает только о нем, уже с минуту, мечтательно. А глаза-то какие у него... М-м-м! Моргнув пару раз и встряхнув копной светлых волос, она пыталась отделаться от чувства, что от пересечения их взглядов, посыпались искры, и сердце от них прожгло до насквозь. — Я тебя сейчас взорву, бунтарка коноховскся! Это тебе не скала Хокаге, посягаешь на святое! — и замахнулся этой самой размалеванной фиговиной в надоедливую спутницу. — Кац! — и фигурку разнесло на цветные ошмётки. Не было пламенного взрыва, только глина по сторонам разлетелась с хлопком. — Наруто! — голубые глаза Дейдары покраснели, как и он весь сам. Эта бестолочь уже не впервой посягает на его искусство, портя глину! — Берегись, я тебе сейчас руки оторву, и никакой Какузу не пришьет! — зло рычал достигший точки кипения нукенин из Камня, бросаясь как дикий зверь на озадаченную взглядом Сасори Наруто. Узумаки, поняв, что дело запахло палеными, вскочила со своего нагретого местечка и бросилась наутек от разъяренного длинноволосого блондина, который обещал оторвать ей руки. И смеялась, громко и заливисто, потому что подрывника окатило краской, спрятанной внутри фигурки. Сасори опять же понял, что да, определенно, Наруто Узумаки раздражает его, только теперь ещё сильней. В разы сильней. И вынимая из волос цветную глиняную субстанцию, перетерпевшую вмешательство светловолосого урагана вновь, наблюдал, как его взъерошенный и разноцветный напарник пытался придушить девушку, которую, по сути, должны были охранять. Акасуна сам хотел ее убить, слишком много шума от нее, да и взгляд у нее такой, что нехотя теряешься в нем, испытывая давно забытое тепло. Нукенин из Суны напомнил себе, что не любит взрывы, как и фейерверки, потому что Наруто яркая и взрывная, словно фейерверк, и ослепитльная. И это неоспоримый факт, и менять свои привычки из-за секундного замешательства не намерен.***
— Сасори-доно! — вопил подрывник на всю гостиницу, что аж стекла сотрясались. Узумаки, лёжа на своей кровати, свернувшись калачиком и уткнувшись в подушку, душила дикий гогот, сотрясаясь всем телом. Началось! — Она… она меня пришила! — Дейдара было даже не дернуться. Как не пытался, опасный матёрый шиноби, отступник и наемнник, отодрать свою тушку от кровати не получалось. — Чем ты меня пришила, исчадие ада? — Дейдара изначально был не в восторге, когда им дали задание охранять взбалмошную куноичи, грозу Конохи, да ещё и джинчуурики в придачу. Нет, чтобы Итачи-сана отправить, он с детьми ладит, да и все-таки одного гражданства, но… У Лидера была иная расстановка сил, и им выпала участь защищать эту лисицу. Денег платили много за эту миссию! У Какузу глаза блестели лихорадочным огнем, но... Его напарник, портил всю малину казначею. Мол, она же девушка, утонченная натура, и полуголый матерящийся сектант сломает психику девушке-подростку. Поэтому выбор пал на относительно культурных и адекватных Сасори и Дейдару. Заботливый Лидер-сама, о девушке-то позаботился, а о них кто заботиться будет? У Дея скоро его косая челка, скрывающая глаз, поседеет от ее шалостей! А Сасори? Который стал более угрюмый, апатичный и черезмерно молчаливым для своего обычного состояния? Даже бесится перестал, что она не считается с ним, и постоянно "тыкает". — Позор, — Сасори вышел из ванной, оглядев масштаб бедствия. Его напарник был пришит чуть ли не намертво, и явно уже давно. Ещё ночью, когда должен был бдить, а выходит, что спал. Вот и попался в уловку этой девицы. — А я думала, вы хоть улыбнетесь, — выпрямилась Узумаки, с каким-то огорчением посмотрела на молодое лицо своего охранника, находящееся почти в вечном угрюмом и задумчивом состоянии, который абсолютно не разделял ее веселья. А она вон, слезы от смеха утирает. Зря только старалась, обидно. Дей будет мстить, а она даже не увидела как Сасори улыбается! Пришитый к кровати подрывник - то еще веселье, она постарлась, чтобы даже шевельнуть пальчиком ноги не смог! А так хотелось увидеть хотя бы другое выражение лица у кукольника, даже уже мечталось и тут такой облом. Он вообще, что-либо чувствует, кроме извечного раздражения и тоски? — Я тебе сейчас улыбнусь, мелочь поганая! — Дейдара кипел. Сильно. И мысленно пообещал себе, что обязательно эту девчонку проучит за ее пакость. Сасори хмыкнул, и все же соблаговолил помочь своему сокоманднику, пока тот не начал извергать потоки брани, достойные рта Хидна. И так шумно, и его идиллию и мысли о вечном прерывали гораздо чаще недовольными возгласами Дея, чем шумной и беззаботной девчонкой. — Мощно, пропитанная чакрой леска, и в таком количестве, — перерезал кунаем почти невидимые нити, окутывающие напарника как жертву паука, напитанные энергией Узумаки. Смышлёная девчонка, додумалась, как сделать так, чтобы веселье продлилось дольше, чем на пару секунд. Смекалка у этой дурной имелась. — Берегись, мерзавка! — как только его больше не сковывала чакропроводящая леска, голубоглазый блондин тут же бросился к постели Узумаки, но та быстро среагировала, скатилась с кровати и начала убегать. И не нашла ничего лучше, чем спрятаться за спиной кукольника, считая себя там, как за каменной стеной. Дейдара побоится досаждать своему напарнику. — Сасори, спаси, — умоляюще, почти на ухо. Да ещё и вжимается своей костлявой тушкой в его спину. Нервирует! — Сасори-доно, отойдите, я ей шею сломаю! — дышал как разъяренный медведь, раздуваясь так, будто бы его пчелы покусали. Злой, разбуженный посреди спячки медведь, который где-то на свою и так бедовую голову нашел рой взбесившихся пчел. Узумаки жмется ещё сильней, выглядывая из-за его плеча на злого и рассерженного Дея, доведенного до наивысшей точки кипения. Сасори совсем не нравится, что эта выскочка так просто может пересекать границы дозволенного, будь то неформальное обращение, «тыканье», или же вот такое вот вторжение в личное пространство. — Он и правда сломает, — голос испуганно дрожит, и девушка нервно сглатывает, обвивая руками его торс и вжимаясь лицом куда-то в его лопатки, в надежде спрятаться и найти защиту. Шумно и глубоко втягивает носом запах древесной смолы, будто бы нарочно, чтобы услышал и заметил, и сделал на этом акцент. — Отвяжись, сама расхлёбывай, — вцепляется в руки, сомкнутые в замок, чтобы разнять и вырваться из стального кольца обманчиво хрупкой девушки. Это уже слишком! Контакт кожа к коже заставляет замереть и вновь погрузиться в свои мысли, что даже бешеный вопль Дейдары, который разве что слюной не брызгал от своей ярости, заплевывая ему лицо, не мешал предаваться ощущениям, стараясь растянуть эти мгновения в вечность. Кожа мягкая, шелковистая, горячая, и простое касание согревает до мозга костей, заставляя испытать замешательство вперемешку с наслаждением. Будоражит. — Успокойся, нас за нее убьют, если хоть волос с ее головы упадет, не забывай. Она ещё ребенок, — Наруто держится за него крепко, почти клещом, даже ему не отодрать ее рук. — Не ребенок я! — обижено фырчит, и прижимается ещё сильней, заставляя Сасори чуть ли не язык прикусить, потому что он спиной чувствует доказательство того, что чисто физически, ее ребенком не назовешь, как минимум подростком. — Она постоянно провоцирует, — обижается и на напарника Дей, потому что все ее проделки большими такими шишками обрушиваются на светловолосую голову, а этот еще и вступается, тоже напарник нашелся. А Сасори понимает, что и его тоже провоцируют, иначе, более тонко и ловко. Рыжеволосый начинает копаться, анализировать, ищет причину такого внимания к себе со стороны блондинки. Он не может отделаться от мысли, что Наруто девушка, а ее тело почти созрело, а грудь у нее хоть и не большая, но… Рыжеволосый готов обреченно простонать, потому что он падает совсем низко, и в голове ни одной спасительной мысли о вечном, неизменном и… да, точно, женщины во все времена коварны — неоспоримый и неизменный факт, сколько бы им не было лет. Вон, эта златовласая нашла же способ, как показать, что она не ребенок, коей её считает Сасори за детские шалости, а девушка! Стоп! Да это же явная провокация, иная! Дейдара прав, она провоцирует ловко и умело, тонко и хитро. Точно лиса! — Наруто, перестань провоцировать! — в отличии от Дейдары, кровь у него начинать течь не в том же самом направление, как и у сокомандника, и не бьёт вспышками ярости по мозгам, отражаясь на бледной коже яркими пятнами гнева. Он в бешенстве, но… потому что эта малолетка напомнила ему о том, что он мужчина, а мужчин на инстинктивном уровне тянет к женщинам. Даже таким шумным, но красивым. — Неа, — отпускает Сасори нехотя, с сожалением, цепляясь сознанием за тепло чужого тела. Вот, пообнимала его пять минуток - кайф! Улыбается обоим нукенинам так мило, очаровательной и лучезарно, создавая образ невинной девушки, что Дейдара скрипит зубами, а Акасуна теряется, опять, впитывая ее улыбку под корку мозга. Его куклы, как бы он не пытался, не смогут так улыбаться, Наруто слишком живая, чтобы досконально запечатлеть ее образ в марионетке. Наруто — фейерверк! Фейерверк опасный — грозящий ослепить, манящий и яркий, и хочется смотреть вечно на фонтан цветных брызг, испытывая детский восторг. Сасори не любит фейерверки, но Наруто… Наруто начинает ломать его стандарты. Марионеточник находит ее прекрасной в этой ее детской непоседливой непосредственности и девичьего обаяния и шарма.***
— Узумаки Наруто! — Сасори взбешён. Его мастерская была вскрыта, и Хируко, его любимая марионетка, была испорчена яркими красками. Ярость и гнев красными вспышками заслоняли здравый рассудок. Никогда он не уподоблялся настолько яркому и живому гневу, вспыхнувшему в мозгу словно взрыв. Идея взорвать, или напичкать ядом эту оторву уже не выглядит самоубийственной, а наоборот привлекательной и заманчивой. Она ему портит жизнь, отравляя не только своим пагубным влиянием Дейдару, но и его тем, что Скорпион красных песков украдкой рассматривает ее, находя очаровательной. Мужчина не раз ловил себя на мысли, что любуется ею. И неожиданно сталкивается с ней в дверном проёме, едва подавляя желание придушить на месте без суда и следствия. Да она с ума сводить начинает! Девушка улыбается, улыбается ему так, что он тут же теряет весь былой запал гнева. Обезоруживающая мягкая улыбка, трогательный виноватый взгляд… все это трогает до глубины души, и делает его мягче и податливее, как чертова глина Дейдары. Он остывает так же быстро, как и завелся. Каре-серые глаза из общей картины выхватывают то, что куноичи нервно теребит подол платья, переминается с ноги на ногу, будто бы чего-то ждет или же хочет, но не решается. — Ты зачем испортила Хируко? — скрестив на груди руки, он пытается отгородиться от ее пагубного солнечного влияния на себя. Но она все равно издевательски просачивается в его мозг. Когда это закончится? Он слишком зациклен на ней, и ее неидеальные и ассиметричные линии фигуры и лица уже давно считает красивыми, идеальными и желанными, он даже тайком пытался создать по ее образу и подобию марионетку. Да, свихнулся! — Что? — удивляется Наруто, не наигранно, искренне, смешно выпучив глаза и приоткрыв рот. — Что сделала и с кем? — не понимает. — Раскрасила несмывающейся краской марионетку! — ядовитого шипит. Теперь он искренне понимает и сочувствует Дейдаре, который был долгое время объектом ее насмешек и шуток из-за своей впечатлительности. — Не понимаю, я бы не сделать такое… с твоими куклами, — честно признается взволнованно прикусив губу, замерев в ожидании, как отреагирует марионеточник на ее заявление. Он и правда обвиняет её в том, чего не совершала. — Кто тогда? — издевательски. Да он последний раз столько эмоций испытывал, когда академию заканчивал. Давно это было. Почти двадцать лет назад. — Не знаю, — пожимает плечами, а потом задумывается. — Мне нравятся твои куклы, они… Э… Ну это… Удивительные, — нагло врёт, пытаясь открестится от того, что на нее пытаются повесить, отводя глаза, и нервно почесывая шею. Ей больше нравятся взрывы, на них смотреть приятней, а марионетки Сасори страшные и пугающие, почти как живые. В кошмарном сне такие куклы снится будут. Но ей нравится тот, кто их сделал, вложив свою душу и старания, поэтому они были так идеальны и пугающи. — Врешь, — Акасуна знает ее достаточно хорошо, чтобы понять, когда наглая и дерзкая девчонка из Конохи лжет. Тем более по первости она лично признавалась в том, что не нравится ей его искусство, а куклы его производства - особенно. — Вру, — отступает на шаг назад, чувствуя, что готова сбежать от испытывающего взгляда его невообразимо выразительных глаз. — Ой! — поняв, что ляпнула лишнее, подтвердив свою ложь. Испуганно прижимает ко рту руки и во все глаза смотрит на мужчину, ожидая, что сейчас он разолиться вновь и прогонит. Сасори не понимает к чему весь этот фарс и… платье? Доходит наконец, что она в платье. И не может остановить изучающего взгляда, нежно скользящего по удивительно подчеркнутым линиям нескладного подросткового тела, делающим ее образ очень нежным, робким и восхитительным. — Так кто разукрасил? — считает, что смена одежды указывает на то, что все же это ее вина и очередная шалость рук Узумаки. Запачкала свой извечный костюм и переоделась в платье. А еще, оно чертовски отвлекает внимание. — Не я, — и почти губами шевелить не может, чувствуя таинственную химию, которая происходит между ними, сгорая от взгляда серо-карих глаз. Вот так всегда, млеет и плавится. — Дейдара! — приходит на ум первое попавшееся имя. А Сасори сквозь вату собственных чувств едва понимает, что та говорит, потому что зациклен на ее острых коленках, на хрупкой талии, аккуратной небольшой груди, выпирающих ключицах и бронзовой от загара коже. Не может отвести взгляд. Попался, как дурак, в капкан своих потребностей и желаний, на крючок этой строптивой и взрывной особы. — Дейдара, так Дейдара, — замечает, что из-под кромки декольте торчит край простого и явно безвкусного лифа. И черт, его бесит то, что белая ткань слишком сильно оттеняет загорелую кожу и яркий цвет лимонного платья, и выглядит... Не вписывается в ее образ. Не идеально, но волнующе. И подходит ближе, протягивает руку и поправляет платье, чтоб внимание не отвлекал этот пикантно торчащий кусок ткани. — Сас-с-сори, — сдавленно, потому что слишком… Даже подумать стыдно. И краснеет, стремительно. — Отвлекает внимание, — не понимает реакции девчонки и ее смущенного заикания. Он просто поправил, то, что никто не должен видеть. А потом доходит вся соль ситуации, и сам испытывает отголоски давно забытого стыда. Поднимает взгляд от груди, даже не заметив, что грудная клетка стала вздыматься реже и выше, обозначая медленные глубокие выдохи и выдохи, выдающее сдавливающее девичьи легкие волнение. И теряется. Опять. Во взгляде, мутном голубом взгляде. Неловкое молчание, во рту сухо, как в родной пустыне, а в голове лишь одна мысль, и то не здравая, противоречащая его характеру. — Г-г-говорю, Дейдара меня подставил, — пытается разрядить обстановку, чувствуя, что сердце сходит с ума, когда рядом он - мужчина ее девичьих грез. Уже в течение продолжительного времени. И произошло это, когда Наруто совсем случайно столкнулась с его изучающим взглядом, забыв себя в нем надолго, а может и навсегда. Сасори же нравится вечность. — Убью, — цедит сквозь зубы, ощущая лишь, что между ними искрит, к тому же, взаимно. И вот-вот рванет. Произойдет взрыв, самый настоящий, натуральный взрыв, который их поглотит, как минимум. Мысль об испорченном имуществе не отвлекает более, и месть, которая, скорей всего и обрушится на голову Дея, позже, не сметает магнитное поле между ними, не отрезвляет. — Ага, — заторможено кивает, пытается сглотнуть вязкую слюну, и почти не дышит, смотрит и выжидает сама не зная чего, но в животе тугой комок назойливой щекоткой намекал о том, что произойдет что-то волнующее, вопиющее и шокирующее, и приятно от этого, до дрожи в коленках. Ох, у нее голова кругом от него! Надо же, ее пленили одним лишь взглядом! И все, пропала в их темном омуте. — Потом, — склоняется, пристально смотрит на губы, в приоритете лишь они, призывно открытые, нежно розовые. Так и зовут попробовать на вкус. Банально до одури, но… тянет магнитом. Узумаки прикрывает глаза, иначе у нее разрыв сердца случится от переполняющих эмоций, или сбежит, что ещё хуже, ведь не совсем мозги отшибло и видит в его темных глазах явное желание поцеловать. Иначе зачем прожигать взглядом ее губы? И так переполнена до краев сладким и томительном ожиданием, и чувствами к этому, почти равнодушному шиноби, ведь он ей нравится, до сумасшедшего безумия, одним своим взглядом выворачивает наизнанку душу, западает в сердце, и вся она трепещет в его присутствии, а все это время Акасуна воспринимает ее как шумного ребенка, не видя в ней девушки, которая в него влюблена. Пришлось постараться, чтобы привлечь внимание Сасори. Бедный Дейдара! Ками-сама! Что он творит? Смотрит, гипнотизирует и, не обращая внимания, сокращает расстояние между ними до минимума, медленно. Заставляет ее ждать! Этому принципу он изменять не собирается! Сасори касается своими губами ее, целует осторожно, пробуя на вкус, трепетно и нежно. Наруто незамедлительно и смело отвечает, обнимает, улыбаясь ему в губы. Свершилось! И целует его более откровенно, взросло, вышибая остатки его здравого смысла, заражая своим счастьем. И в этот момент в мозгу марионеточника, чье сердце на веки вечные принадлежало постоянному и долговечному искусству, произошел самый настоящий взрыв. Тысячи цветных вспышек фейерверка разорвали все его стереотипы. Ему это нравилось. Даже очень. Ощущать податливость и покорную мягкость взбалмошной и строптивой девчонки, впитывать своим чёрствым и холодным сердцем чужое всепоглощающее тепло, пронзающее каждую клетку тела, которое разучилось чувствовать, уподобляясь кукольному, абстрагируясь от ненужной эмоциональной шелухи. Определенно, ему по нраву эти вульгарные, пошлые взрывы фейерверков, сотрясающие одеревеневшую душу. Цветные вспышки, озаряли его чёрное нутро вновь и вновь, то исчезая, то снова разрываясь на мириады ярких всполохов, а они, в свою очередь, впитываются на клеточном уровне колючими и до одури горячими искрами, и дуреет от запаха сгоревшего пороха. Главное теперь, чтобы Дедйдара не прознал, что у Сасори резко, под напором губ Наруто и ее тепла, поменялись стереотипы, и взрывы, приправленные салютом — это восхитительно! Искусство - это взрыв... фейрверков в голове, на атомном уровне, от горячих поцелуев!