Тест-драйв

Его даже не шатало, несмотря на выпитые уже три бутылки, но трезвым он тоже не был. Он просто чувствовал себя сегодня молодым. Неуязвимым. Королем мира. И это нужно было отпраздновать так, чтобы потом слагали легенды. Доверху наполнить кубок и выпить — до дна. Если для этого придется скупить весь алкоголь на ночном рынке Шанхая, то так тому и быть! Маленькие керамические кувшинчики стояли в пять рядов перед старым — реально старым, лет двести, наверное, — продавцом. Тот был тощий, с белыми густыми бровями, длинными, как в фильмах про кунг-фу, в адидасовских кроссовках и трениках с пузырями на коленях, но в новенькой совсем розовой рубашке-поло с крокодильчиком на груди. Вэй Чэнь ткнул пальцем в самый крайний, немного даже запыленный кувшинчик, должно быть, плохо дела у этого дедка идут. — Сколько? — Сто тысяч. Херассе. — Сто тысяч чего? — Юаней, юаней. — Успокаивающе помахав рукой, Дедок оглянулся и добавил почти шепотом: — Но могу валютой взять, по официальному курсу, если есть. Вэй Чэнь вытащил сигарету изо рта — чтобы не выпала. Вот это, блядь, развод, хоть учись. — Да тут пол-литра нету, дедуля, из чего оно сделано на сто тыщ-то? — Печень каменной жабы, тысячелетний волчий корень, слюна черной гадюки, желчь святого белого тигра, сок джунгарского аконита, — начал перечислять дедок. — После хоть этого выживают? — спросил Вэй Чэнь, когда он сделал паузу пред тридцатым где-то ингредиентом. — Нет, конечно. Вэй Чэнь молчал почти минуту, прежде чем сформулировал следующий вопрос. — Но нахуя? Дедок поднял кувшинчик, потер его о рукав и поднес почти к самому носу Вэй Чэня — пришлось отодвинуться, чтобы разобрать иероглифы. «Исправляет самую большую ошибку в жизни». — Чего? — растерянно посмотрел на дедка Вэй Чэнь. Тот вытянул руку с кувшинчиком и прикрыл один глаз. — Разборчиво же написано. — Но умирать-то зачем? — А как ты еще переместишься в себя прошлого? Вэй Чэнь ничего не понял, но ощутил глубокое уважение к старику: так нагло разводить — это талант. Хоть в ученики иди и Е Сю прихватывай. — Сто тысяч, — пробормотал он. — Машину купить можно. Дедок презрительно хмыкнул, поглядывая на Вэй Чэня как на человека, который нихера не понимает в жизни. — Что такое машина в сравнении со вторым шансом. — Да я к тому, — пояснил Вэй Чэнь, — что тест-драйв бы сначала. — Не положено! — Да как не положено! Сто тыщ отдать и окочуриться, а если ты напутал в рецепте? Дедок оскорбился. — Да я это зелье триста лет варю, никто не жаловался! — Триста лет! Вот-вот. Память-то уже наверное не та? Руки не трясутся? Они сцепились. Вэй Чэнь торговался, как за свою Руку Смерти. В итоге сговорились: он платит три тыщи и делает один глоток. А дальше — как повезет, к старику претензий нет. Оба довольные получасовым торгом вытерли пот со лба, и дедок накапал своего зелья в пластиковый стаканчик из соседнего ларька. Стаканчик дали бесплатно. Зелье пахло забористо. Вэй Чэнь постоял немного, глядя на веселые огни Шанхая, и опрокинул его в горло. В следующий момент он, как подрубленное дерево, упал лицом на проезжую часть. * * * В руке был зажат не пластиковый стаканчик, а полная, еще даже не распечатанная пачка сигарет. Сверху кузнечным молотом по макушке било солнце. Голос Шаотяня звенел ворчливо и недовольно — засранец крыл Вэй Чэня последними словами с большой любовью и обещал раскатать Е Цю по Арене. Ха. Вэй Чэнь усмехнулся, приготовившись выглянуть из-за сигаретного автомата и надрать ему уши, как бывало. Только вот пачку вскрыть и закурить. Рисунок на пачке заставил его вздрогнуть. Любимая марка, которую перестали выпускать лет пять назад. Он еще знатно напился, докуривая последнюю оставшуюся сигарету. Пока он пялился на логотип, голос затих, и когда Вэй Чэнь вышел из своего укрытия, его взгляду открылось только пустое крыльцо клуба. Его бывшего клуба. «Синего дождя». В Гуанчжоу. Что за херня? Он только что был в Шанхае, на ночном рынке, держал в руках стаканчик загадочной дряни, а не… Так. Дрянь. То есть, это получается выторгованный тест-драйв что ли? Или следующие восемь лет ему приснились? Вэй Чэнь привалился спиной к автомату. Ну нет. Вот это самое, где он стал чемпионом и держал в руках кубок, должно быть реальностью, — твердо решил он. По-другому он не согласен. Значит, вот это сейчас — возможность исправить самую большую его ошибку. Какую только? Он их в своей жизни понаделал — будь здоров. Черный бок автомата грел спину. Вэй Чэнь рассматривал закрытые стеклянные двери в клуб, осознавая, куда его занесло. В то лето восемь лет назад. Иногда его накрывало — вернуться обратно, забрать Своксаара у Фан Шицзина и попробовать снова. Он приходил к клубу, всегда останавливался у этого автомата, покупал пачку — и возвращался к себе. Совести у него не было, а вот гордость еще была. То есть, вот это надо исправить? Таки вернуться и занять капитанское кресло? Вэй Чэнь посмотрел на свои руки. На вид — как были. Только все же быстрее, чем восемь лет спустя. Херня какая-то. Он по большому счету не жалел. Тем более теперь, когда он знал, что два наглых сопляка свой кубок возьмут. Что исправлять-то? Ну, допустим, только допустим, Вэй Чэнь вернется и вместе с Шицзином победит — что не гарантированно, — вдруг случится какой-нибудь гребаный эффект бабочки, и за это не победят сопляки. Ну его. Нельзя, чтобы у них не было того дня, когда они — неуязвимые и короли мира. Вэй Чэнь покачал головой. Нечего тут торчать, хорошо, что тест-драйв попросил, не стоит оно ста тысяч. В этот момент стеклянная дверь открылась, и на улицу вышел высокий худой парень. Молодой совсем, такой еще, когда вроде понятно — мужик, но и угловатой девчонкой мог бы оказаться, если избавится от геля в волосах и мягкие светлые пряди отбросят свет на скулы. У Вэй Чэня сердце остановилось, сжалось, съежилось, как целлофан, поднесенный к огню зажигалки. Лян Ичунь. Имя обжигало язык, заполняло рот горечью — гребаной желчью святого белого тигра или какой-то другой, но такой же мерзкой херней. Это тот день. Тот самый день, Вэй Чэнь только числа не помнил. Помнил эту черную футболку с синим логотипом, и светлые брюки, подвернутые, чтобы скрыть, что коротки, и синие кеды хер знает, какого размера, столько не живут. Сейчас Ичунь сунет руки в карманы и пойдет к перекрестку. А через пять шагов он достанет из правого кармана телефон, начнет листать сообщения. В тот раз Вэй Чэнь боялся, что его заметят, поэтому спрятался за автомат снова и дальше уже не видел, только слышал, как взвизгнули тормоза и загудела машина. Потом была скорая и перелом — ну, в обратном порядке, на самом деле. Вэй Чэнь все помнил очень четко, только не дату. И все повторилось. Сначала телефон. Потом шаг. Второй. И Вэй Чэнь рванул с места. Твою мать! Ровно в тот момент, когда Ичунь поставил ногу на проезжую часть, Вэй Чэнь обхватил его за талию и дернул назад. Белая машина, отчаянно гудя, промчалась мимо них. Вэй Чэнь застыл, не выпуская Ичуня из рук. Тот тоже не двигался — смотрел на него сверху вниз, не мигая. Красивый уже сейчас, а через восемь лет и того больше. Вэй Чэнь всегда старался найти его на трибунах «Дождя» взглядом — высокого, тщательно одетого, временами небритого и почти всегда невыспавшегося. Спокойного, несмотря ни на что. Как сейчас. Его чуть машина не сбила, а он и бровью не повел. Молчание затягивалось, и стоило бы уже опустить руки. И сказать что-то, желательно приличное, а не то, что Вэй Чэнь обычно думал при взгляде на Ичуня. — Ты охуел? — заговорил он наконец. — Капитан? — спросил Ичунь в ответ. — Вы вернулись? Вэй Чэнь чуть машинально не послал его подальше, но успел прикусить язык. Хороший вопрос. — Тебя, блядь, это интересует после того, как ты чуть под машину не попал? Ичунь кивнул. Ну блин. Вэй Чэню нужна была отсрочка. И подумать. — Так. Я тебе спас жизнь, — он немного приврал, но откуда Ичуню знать, что пострадала бы только нога, — поэтому ты сейчас меня благодаришь. Потом уже можешь спрашивать. Выпускать Ичуня из рук не хотелось, но пришлось. Вэй Чэнь сунул большие пальцы рук в карманы и отступил на шаг. Так и смотреть в лицо Ичуня было легче — а то уже шея начинала затекать. — Что я могу для вас сделать, капитан? — Для начала — обед и расскажешь, как вы тут без меня, а там посмотрим. Ичунь не поскупился ни с выбором ресторана, ни с заказом блюд. Вэй Чэнь довольно обвел взглядом стол: пока они вдвоем разберуться с этим всем, он сумеет что-нибудь решить. — Ты рассказывай, рассказывай, — он подложил Ичуню кисло-сладкой свинины, — и есть не забывай. Ичунь рассказывал, но почти не ел. У него был ровный, немного занудный голос, под который любой другой человек, наверное, заснул бы, но лично Вэй Чэню хотелось засунуть руку в штаны и подрочить. Ичунь помнил наизусть все хранилище гильдии. И что требовалось для апгрейда оружия. Его описания столкновений с «Травой» звучали как сводки с фронта. Вэй Чэнь слушал и переживал — а ведь помнил все те события до сих пор, несмотря на прошедшие годы. Шицзин выбрал его среди экспертов гильдии, когда все-таки поверил, что Вэй Чэнь уйдет в конце сезона. Вэй Чэнь знал его только в ник — толковый парень, который не делает глупостей, даже когда на поле боя совсем пиздец и несколько сотен человек уже бросились отстаивать честь гильдии. «Окей», — сказал Вэй Чэнь, когда Шицзин привел его в реале. А про себя подумал: «Я бы вдул». Обязательно бы вдул, если бы не сбежал, баюкая свою раненую гордость. Возможно, он бы даже забил на нее, если бы знал Ичуня таким, каким тот показал себя в следующие восемь лет. Когда он выкинул Вэй Чэня из гильдии, прекрасно понимая, кого выкидывает — это стало контрольным в голову. Так. Стоп. Но сейчас-то Вэй Чэнь это все знает! — Аризема предложил… — У тебя тут соус, — перебил его Вэй Чэнь. Соуса на самом деле не было, просто хотелось провести пальцем по губе. Ичунь не вздрогнул и не отстранился, когда Вэй Чэнь прикоснулся к нему. Снова не мигая смотрел в глаза и, наверное, видел трюк Вэй Чэня насквозь. Дают — бери. Вэй Чэнь подался вперед. Губы Ичуня были так близко, что он уже чувствовал теплое дыхание на коже… * * * Бип. Бип. Бип. Перед глазами Вэй Чэня был только белый потолок и никаких губ. — Какого хуя?! — возмутился он вслух. В ответ до него донесся удивленный женский всхлип. Вэй Чэнь повернул голову. Напротив него на больничном стуле сидела Чэнь Го. Бледная и с припухшими красными глазами. — Ты чего ревешь? Глаза у нее тут же еще сильнее покраснели, она вытерла их тыльной стороной ладони и шмыгнула носом. — Да нам тут сказали, у тебя необратимые повреждения мозга и ты больше не очнешься. Е Сю. Голос был привычно ехидный, но на лице читалось откровенное, ничем не прикрытое облегчение. — Этот старший вас всех переживет, — проворчал Вэй Чэнь. — Вот-вот. Я им говорил, что ты таким родился, а мне никто не верил. — Е Сю усмехнулся, пересек палату, сел на край кровати. — Ну ты и напугал нас, старик. Он похлопал Вэй Чэня по руке и сжал плечо. — Сколько я был в отключке? — Сутки. — Е Сю вдруг помахал телефоном перед его носом. — О тебе тут спрашивают. — Кто? Вместо ответа Е Сю приложил телефон к его уху, и барабанные перепонки едва не взорвались: — Старый Вэй! Старый Вэй! Ты живой? Не умирай подожди хотя бы год когда мы вас в финале сделаем! Вэй Чэнь поморщился и попытался отодвинуться, но голос Шаотяня в трубке стал тише, и раздался другой: — Капитан. Мы еще в Шанхае, если можно, мы бы вас навестили. — Нех… — начал Вэй Чэнь и остановился. От этих двоих у него уже начинала болеть голова, но. — Вы все еще в Шанхае? И гильдлид ваш? — Да. Он еще не знал точно, что собирается сделать, но губы Лян Ичуня все еще стояли перед глазами, и такую возможность нельзя было упускать. — Пусть он приедет. А вы потом. Мне сегодня положен покой. Юй Вэньчжоу тихо рассмеялся. — Хорошо. Когда Е Сю сунул телефон в карман, Вэй Чэнь прищурился на него, потом перевел взгляд на Чэнь Го. — Можете по очереди меня обнять, — великодушно разрешил он. — И те, кто в коридоре — тоже. А потом все съебитесь спать. Смотреть жалко. Если бы Вэй Чэнь знал, сколько там на самом деле народу в коридоре, он бы не был так добр. Они его чуть не задушили — сначала все «Счастье», а потом вся приехавшая на финал гильдия. Чертов Е Сю так и сказал им всем: старый Вэй велел себя обнять. И эти идиоты ему поверили. Потом за последним посетителем закрылась дверь, и Вэй Чэнь остался один. Он поднес к глазам руку, которой касался губ Лян Ичуня. Потер пальцы, пытаясь почувствовать исчезнувшее тепло. Да, до хера в его жизни было ошибок, но только об этой единственной он жалел. Долго порефлексировать ему не дали врачи. Стучали по коленкам, светили в глаза, заставляли следить за пальцем, чем-то кололи и записали на томографию. И только когда они ушли, в палату пустили Ичуня. Тот зашел совершенно невозмутимо. Ну а что выглядел сутки неспавшим — так Вэй Чэнь его почти таким и видел в последние годы. И щетина его украшала, как макияж женщину. — Как вы себя чувствуете, капитан? — спросил Ичунь, выкладывая на тумбочку огромные розово-желтые яблоки, от которых сразу по всей палате пополз сладкий запах. — Я умираю, — сказал Вэй Чэнь, и Ичунь вздрогнул. И наконец у него на лице отразилось удивление. И волнение. И испуг. Ух, оказывается, сколько у него может быть разных эмоций. — На самом деле нет. Ичунь выдохнул, а Вэй Чэнь продолжил: — Но я был очень близко к этому и многое переосмыслил. Теперь Ичунь смотрел на него наверное с тем же выражением, с каким спрашивал, зачем Наветренному Формированию оставаться в гильдии. — И? — И я понял, что есть одна вещь, без которой я спокойно не умру, а буду блуждать по земле призраком. — Это как-то связано со мной? Вэй Чэнь кивнул и подумал, что в общем, он может и озвучить свое желание вслух и прямо. Хуже о нем думать Ичунь не будет — некуда. — Хочу, чтобы ты меня поцеловал, — сказал он. А дальше он даже разглядеть ничего не успел. Его плечи сжали до хруста, и губы Ичуня прижались к его, и язык ворвался в рот, гладя десны и небо, и нижнюю губу пронзило болью от укуса. И стало понятно, почему Ичунь играет берсерком — потому что Вэй Чэня сейчас не просто поцелуют, его сразу заодно и выебут на больничной кровати. И в голове еще мелькнуло, что девяносто семь тысяч он сэкономил. А потом он уже ничего не помнил до следующего утра.