***
Четверо – Джонни, Кун, Ренджун и Джемин, уныло плетутся по улице. С Джено у них разошлись пути пару минут назад. На лицах у каждого повисла кислая мина, а хуже всех выглядел Джемин – с заплаканными глазами и многочисленными ссадинами и синяками. – А по-моему, вы двое слишком драматизируете,– говорит Кун, пытаясь улыбнуться,– ну не убьют же его. – Не убьют, но все остальное сделают,– отвечает Джемин, и от этого уголки его губ опускаются еще ниже.– Он сломает его. – О себе беспокойся, дурак,– ворчит Ренджун, беспокойно оглядывая алеющую ссадину на скуле парня. – Как думаешь, Сынхи будет разочарована во мне?– зачем-то спрашивает парень. – Джемин, ей пять, не думаю, что от того, что тебе нравится парень, она будет тебя меньше любить или избегать,– Ренджун хлопает друга по плечу,– лучше о родителях подумай. – О них и думать не надо, я знаю, что они будут разочарованы,– Джемин хмуро смотрит вперед. – У тебя есть пятилетняя сестра?– Джонни округляет глаза, уставившись на школьника. – Ну…да. У Джонни глаза загораются от этого ответа. Он давно хотел познакомиться с ребенком примерно такого возраста, и сейчас это знакомство было так близко, что он неосознанно ускорил шаг. – А какая она? Ты ведь познакомишь нас?– учитель начал засыпать парня вопросами. – Она…кро-ошечная…и любит математику,– Джемин гордо улыбается.– С правой ноги у нее постоянно спадает и носок, и обувь. Это потому что стул слишком высокий, и она болтает своими коротенькими ножками. Выглядит очень мило,– он даже позволяет себе хихикнуть. – Ты хороший старший брат,– подмечает Кун. – И как ты это определил?– вдруг спрашивает Джонни, поворачиваясь уже к нему. – Ну, то, как он о ней говорит: с заботой и гордостью, еще и подмечает детали, которые только близкий человек может знать,– рассуждает Кун. – Да, и правда…– задумчиво говорит Джонни. Он хмуро смотрит на серый асфальт под ногами. На нем начинают появляться мелкие темные пятнышки. Он удивленно ойкает, ведь пятнышки начинают появляться все чаще и чаще. Парень удивленно поднимает голову на небо, и дождик начинает хлестать его по щекам. – Давайте быстрее,– Кун перемещается ближе к Ренджуну и надевает ему капюшон на голову.– Мы тут к Тэну завернем, а вам советую бежать. Джонни кивает и они с Джемином, быстро попрощавшись, бегут под проливным дождем, закрывая руками головы, хоть это и мало помогает. Под ногами уже образовались небольшие лужи, а наступать в них, как выяснил Джонни, очень весело. Он незамедлительно сообщил об этом Джемину, а тот, хихикнув, решил последовать примеру «старшего», тоже начав прыгать по лужам, разбрызгивая их в разные стороны. Звуки плещущейся воды и громкого хохота раздавались на всю пустеющую улицу. «Какой же странный этот учитель Со»,– думал Джемин, глядя на осчастливленного обычным дождем старшего,– «вроде взрослый и ответственный, очень даже умный, но, черт, порой он самый настоящий ребенок во взрослом теле». Джонни мысли читать не умел, потому продолжал ребячиться. И все же, называть его ребенком во взрослом теле было неправильно: он быстро рос, как человек, умел брать на себя ответственность, мыслил широко и о высоком за чтением действительно хороших книг. Он действительно был умен и обладал прекрасными манерами: весь пакет «хороший взрослый». Просто не смог «перерасти» любознательность к окружающему миру и детскую восторженность, не успел. Он радовался дождю, заказанным Тэёном сладостям, открыто выражал свою любовь, если хочется – обнимал, потому что не понимал, почему нет? Действительно, почему нет? Джемин растерянно застывает, когда видит свой дом впереди. «Надо же, как быстро добрались»,– думает он. – Ты чего стоишь?– спрашивает Джонни,– еще больше мокнешь ведь. – Так мы уже пришли,– парень кивает в сторону дома. Джонни чувствует, как его настроение снова поползло вниз, видит напряжение в сдвинутых к переносице бровках, потому ободряюще кладет руку на плечо поверх уже давно мокрой куртки и легонько похлопывает. – Да все хорошо будет, только она расстроится из-за твоих синяков. – Если только из-за этого, то я готов,– парень поднимает глаза на учителя. – Доверься мне, Джемин-а. Джонни постучаться не успевает, как им тут же открывают дверь. Женщина спешно пропускает их внутрь, забираю мокрую куртку сына и пальто у учителя. – Промокли до нитки, какой кошмар… – Здравствуйте, мама На,– Джонни немного наклоняется в знак уважения. – Мама На? Так меня еще не звали,– смеется женщина,– добро пожаловать к нам. – Я учитель Джемина по мировой литературе, Джон Со. Джемин стоит за ним, придумывая, как спрятать от матери лицо. – Надеюсь, Вы с хорошими вестями, Джон,– он по-доброму улыбается и Джонни понимает, в кого у Джемина такая яркая доброжелательная улыбка,– проходи в столовую, пожалуйста. – Мам, я переодеться поднимусь,– говорит Джемин и спешно бежит прочь по лестнице. – Не нравится мне, как он убежал, неужели натворил что-то?– удивленно говорит женщина.– С Джемином никогда не было таких проблем, я уверена, это недоразумение. Джонни заходит в столовую и почти теряет дар речи: за широким обеденным столом сидит девочка, сжимающая в маленьком кулачке шариковую ручку. Как и сказал Джемин, один носок валяется на полу под ее стулом. – Это, наверное, Сынхи,– Джонни весь сияет,– Джемин так много о ней рассказывал. – Так вы заочно знакомы,– женщина улыбается и идет к арке в комнате – проход на кухню,– я принесу нам что-нибудь тепленькое, а вы располагайтесь, пожалуйста. – Спасибо,– Джонни благодарно кивает и медленно направляется к столу. Девочка давно перевела все свое внимание на незнакомца, но ручку еще не хотела отпускать. На кухне мать семейства гремела посудой, Джемин все еще сидел наверху, и, Джонни уверен, давно переоделся. – Ты кто?– вдруг спрашивает девочка. Услышав ее тонкий голосок, Джонни не может не улыбнуться. – Я Джонни,– он присаживает на стул напротив нее и протягивает свою длинную руку через стол, чтобы ребенок ее пожал. – Я Сынхи,– маленькая ручка еле может охватить три пальца,– я скоро пойду в школу,– гордо заявляет девочка. – А я учитель, и я в школе каждый день, представляешь? – Учитель?– Сынхи восторженно округляет глаза.– А чему Вы учите? – На моих уроках мы читаем книги и говорим о том, что в них происходило, думаем, правильно ли поступали люди в книгах, это называется «анализ»,– Джонни старается говорить ее словами, чтобы девочка смогла понять. – А-а,– как-то грустно тянет она. – Что такое? Тебе не нравится?– Джонни, кажется, переживает об этом больше всего на свете, сидит, подкинув бровки, а голос грустнее, чем у самой Сынхи. – Да нет, нравится, наверное, Вы очень умный,– девочка видит, как Джонни смутился из-за комплимента и хихикает,– просто я еще не очень быстро читаю. – Это нормально, Сынхи, зато ты отлично считаешь, мне Джемин рассказывал,– подмигивает Джонни. Девочка тут же выпрямляется и гордо демонстрирует ему свою тетрадку с примерами и задачами. Старшая На заходит в комнату с подносом на руках. Она ставит его на стол и расставляет кружки с дымящимся чаем по бокам перед стульями и две тарелки с десертами по центру стола. Сынхи послушно отдает ей книгу и тетрадь, и принимается за конфеты и печенье. Сама На присаживается рядом с ней и кивает Джонни, намекая, что готова слушать. – Для начала, Джемин – один из лучших моих учеников. Он прилежен, любознателен, не опаздывает, всегда конспектирует то, что я задаю, он очень дружелюбный и добр ко всем… – Но?..– напряженно спрашивает женщина. – Последние дни Джемин…часто вовлекается в драки,– он осторожно наблюдает за реакцией женщины и продолжает,– наверное, Вы замечали синяки, но, скорее всего, он отмазывался, чтобы не заставлять Вас беспокоиться… – Джемин не затевает драку первым и не провоцирует никого, верно?– строго спрашивает женщина.– Он у меня совершенно не такой. В чем причина этого отношения к моему сыну? – Мама На…я ведь могу Вас так звать?– женщина не может сдержать смешок и кивает.– Дело в том, что Джемину…начал нравиться рэп. – Простите?..– женщина действительно недоумевает. – Да-да, ему нравится рэп, а другим ребятам поп-музыка. Почему-то они решили, что если ему нравится то, что не нравится им, то он ненормальный, понимаете, о чем я? – Нет, совершенно не понимаю!– женщина повышает голос, зло уставившись на Джонни, будто он и истязал ее сына.– Что бы ему ни нравилось: рэп, рок, да хоть песни из индийских фильмов – он все еще мой сын и их друг. Это не меняет его, как человека, что за глупости! – Я и говорю! Глупость ведь, Сынхи?– обратился он к жующей конфеты девочке.– Ты бы не перестала его любить, если бы он однажды сказал, что любит не конфеты, а сыр, правильно? – …это же все равно Джемин,– девочка пожала плечами, запивая слишком большое количество сладостей чаем. – Значит, вы обе будете любить его, даже если ему нравится что-то одно, а вам другое?– снова спросил Джонни. – Да ради Бога! Конечно! Поэтому он сидит наверху? – Да, боится осуждения,– кивает учитель. – Джемин, милый,– женщина идет к двери,– спускайся сюда, чай стынет. Женщина снова возвращается в комнату уже достаточно расслабленной, что Джонни даже жаль снова ввергать ее в напряжение. Но он не может уйти, оставив все так. – Мама На, а что если, я немного приврал об объекте обожания Джемина? – Простите, я не поняла,– женщина нервно улыбается. – Что если причина в том, что ему нравится не рэп, а парень? Он же все еще ваш сын, Джемин, и это его не меняет, верно? Джемин, стоящий в дверях, замирает. – Это…правда?– мать обращается к нему. На глаза наворачиваются слезы, потому что Джемин не знает, какой ответ она хочет. Он не знает, совпадает ли он с тем ответом, который сын может ей дать. Не знает, получит он осуждение и ругань или понимание и поддержку. Он несмело кивает и неосознанно движется немного назад. Женщина тяжело вздыхает, протирая виски. – Подойди ко мне, пожалуйста,– говорит она. Джемин боится, несмотря на то, что его никогда не били родители и в целом они всегда были добры и понятливы по отношению к нему. Но все же медленно подходит. Мать встает и движется к нему навстречу, в сравнении с боязливой походкой сына, уверенно и смело. Она смотрит на него пару секунд и вдруг крепко обнимает, прижимаясь щекой к его макушке. – На Джемин, делись с мамой тем, что с тобой происходит, хорошо?– она, кажется сама на грани того, чтобы зарыдать, в то время как Джемин, как ребенок, ревёт навзрыд на ее плече.– Я не позволю никому тебя обидеть, и в этой семье тебя никогда не осудят за любовь. Сынхи сползает со стула и шлепая своей одной голой ножкой, подходит к ним и тоже лезет обниматься: – Джемин, любить – это хорошо. – Не закрывайся от нас из этого,– шепчет мама, поглаживая его по спине, стараясь упокоить всхлипы. – Мам, прости… Я разочаровал…– сквозь слезы шепчет парень. – Ни слова больше,– цокает мама На, зачесывая его челку,– я буду любить тебя в любом случае, я же твоя мама, глупый. Джонни молча смотрит на них, а в груди щемит от чего-то. Он впервые наблюдает такую сцену, но дело даже не в этом. Его посещает мысль о том, почему на сердце вдруг стало так тяжело, но он прячет ее подальше от самого себя, не хочет с ней разбираться. Немного высушенное у радиатора пальто Джонни даже немножко теплое, отчего надевать его приятно. Прежде чем попрощаться и выйти за дверь, он получает долгие благодарные объятья от Джемина и конфету от Сынхи (мало ли, вдруг ему дома захочется). – У вас замечательная семья,– говорит он маме На. – У нас самая обычная семья,– она отвлекается на настенные часы,– еще час-полтора и муж будет дома, хотите подождать его? – Нет, что вы, не буду мешать семейному ужину, но спасибо за предложение,– Джонни подмигивает и выходит за дверь. Он грустно идет по дороге, приложив телефон к уху. – Алло, Тэён? Я…ты ведь будешь любить меня в любом случае?***
Джено заходит в дом и, поздоровавшись с матерью, быстро поднимается по лестнице в свою комнату. В планах быстро собрать в сумку все крайне необходимое и сбежать. Неважно куда и к кому – это потом, с этим он разберется… Внизу раздается громкий хлопок входной двери и крик: – Джено, спускайся. Парень замирает с зарядником в руках перед раскрытым рюкзаком. Отец должен был прийти домой не раньше пяти, так какого черта он дома в три часа. Он бросает в сумку телефон, наушники и немного одежды, а затем подходит к окну. Лужайка на заднем дворе уже пожелтела местами и не такая идеально-зеленая как обычно. На небе собрались тяжелые облака, кажется вот-вот польет дождь. – Ли Джено, я кому сказал! – Да… Я сейчас,– кричит парень в ответ. Он накидывает рюкзак на плечи и открывает окно. В комнату тут же врывается прохладный ветер, забираясь под незастегнутую куртку Джено. Страшно, конечно. Первые капли уже начали сыпаться из туч. Парень глубоко вздохнул и забрался на подоконник. Все еще страшно. Но злой отец на первом этаже гораздо страшнее. Он согнул ноги в коленях, глубоко вдохнул и приготовился прыгать. «Около пяти с половиной метров. Не страшно, ты справишься». Парень услышал топот тяжелых ног по лестнице и понял, что тянуть больше некуда. Зажмурился, а затем уверенно взглянул в точку, в которую намеревался приземлиться, и прыгнул. Момент падения продлился всего доли секунды, Джено поставил перед собой руки, чтобы упереться ими в землю и смягчить удар. Он был готов и уверен в себе, все было хорошо. Но приземление оказалось не таким уж удачным. Парень согнулся от боли, хватаясь за ногу, но все же попытался встать. Намоченная дождем земля отпечаталась на руках и одежде. По чуть-чуть он смог идти, волоча одну ногу. «Скорее всего, вывихнул лодыжку… Не страшно, не страшно». Он добрался до невысокой железной ограды, что была квадратом выстроена вокруг дома, и перекинул через нее одну ногу. Второй двигать было больно, пока он ворочался с ней, острые маленькие пики на оградке поцарапали здоровую ногу. – Ну давай же,– почти плача, Джено пытался сделать это как можно более безболезненно. – Сволочь! Неблагодарная сволочь! Зажравшаяся свинья! Отец появился будто из ниоткуда, схватил его за шиворот и выволок обратно на территорию дома, царапая той злосчастной пикой его ногу так, что ткань джинсов с громким звуком разошлась. – Больной ублюдок! Он заволок его в дом и, закрыв за собой дверь, толкнул парня в стену. Джено ударился головой, которая и так гудела, и тихо всхлипнул. – Я собираюсь нанять хорошего специалиста и начать лечить тебя так, как смогу, чтобы ты стал нормальным человеком. А ты-ы…– он хватает его за шею, зло смотря в глаза,– ты сбегаешь из дома? Мразь! Он поворачивается к стоящей у двери в зал жене. Она молча плачет, не издавая ни звука. – Я всего лишь прошу не позорить мое имя! Он отпускает мальчика и подходит к жене. Она поднимает на него искрящиеся от слез глаза, но тут же получает хлесткую пощечину. – Из-за твоего ублюдка одни проблемы. Когда он скрывается за дверью комнаты, громко хлопнув ею, женщина падает на колени и тихо плачет, закрыв лицо руками. Джено чувствует вину за ее слезы. Она всегда была к нему добрее отца. Он медленно плетется к ней, оставляя за собой мокрый след уличной грязи, и неуверенно гладит по плечу. – Я не знаю, Джено, я не знаю, зачем тебя родила. Рука парня начинает дрожать от таких слов. Он медленно идет к лестнице и садится на первую ступеньку, вытянув ноющие ноги на всю длину. Подняться к своей комнате ему не хватит сил. Телефон вибрирует от постоянных сообщений. 15:57 Нана Ты в порядке? 15:57 Нана Джено, малыш, просто скажи, все ли хорошо? 15:58 Нана Мама меня поддержала 15:58 Нана И Сынхи 15:59 Нана Моя малышка 16:00 Нана Мама хочет познакомиться с тобой 16:02 Нана Говорит, хочет знать, кому доверяет своего дРагОцеНного сЫнА вхзвхзв 16:03 Нана Я волнуюсь, почему ты так долго отвечаешь? 16:05 Нана Что сказали родители? 16:06 Нана Мама поддержала тебя? Что она сказала? Джено глубоко вдыхает и кусает нижнюю губу. Слезы тут же катятся по щекам. Он всхлипывает и набирает ответ.16:09 Но-но~
Она сказала что не знает зачем меня родила