***
Солнце не будит Джехёна ранним утром, ведь через плотные коричневые шторы на окне нелегко пробиться. Но парень не нуждается в такой «заботе» солнечных зайчиков: каждый день он и так встает в восемь часов, (плюс-минус пять-десять минут), и это без всяких будильников. Сегодняшний день не стал исключением. Настроение отчего-то было приподнятое с самого пробуждения. Возможно, ему снился хороший сон, но он его уже не помнил. Джехён умылся и встал в дверях гардеробной. Это была его любимая часть после каждого пробуждения, и, надо отдать должное, одевался он со вкусом. Парень неспешно оделся, наслаждаясь процессом, и покинул комнату. Часы на руке показывали половину девятого, что должно было напугать, но, если подумать, опоздать в собственный офис невозможно, если первый клиент-то лишь в одиннадцать. Он спустился по лестнице на первый этаж, и, направляясь на кухню, умело застегнул запонки на рукавах рубашки приятного лавандового цвета. Еще полтора года назад это давалось ему с большим трудом. Увидев за столом сидящих рядом, дружелюбно прижимаясь друг к другу плечами, друга и сестру, он остановился от неожиданности. – Джухён, ты уже проснулась?– спросил парень, набирая воды в стакан.– Не ожидал тебя увидеть с утра. Не сказать, что он в плохих отношениях с семьей, но между ними определенно была дистанция. Оба даже знают, когда именно это случилось. С тех самых пор, как отец взялся «переучивать» его любить Тэёна, Джехён отдалился от всех, стал еще более робким и тихим. Он не мог понять, почему ему запрещают любить, а более того, почему у кого-то есть над ним власть, чтобы требовать такое. Собственное бессилие заставило его уйти в себя. Джухён пыталась заговорить с братом или хотя бы просто побыть рядом, но мальчика это нагнетало. Ему твердили о том, какой он неправильный, оттого попытки сестры поговорить казались проявлением жалости. Поэтому он бежал. В этом доме единственное место, куда он мог сбежать, пристанище для души, измотанной непринятием себя, было только одно – отцовская библиотека. Он ни с кем не общался, только сидел днями в библиотеке, прячась между стеллажами от людских глаз и солнечного света, и перебирал книги, что напоминали о человеке, который не переставал восхищаться мудростью этих дряблых страниц. Одна из книг и пробудила в нем некогда интерес к психологии. – Мы с Лукасом…поладили, так что он позвал позавтракать с вами,– улыбнулась девушка. На столе перед ними лежал телефон с включенным видео, а также две большие кружки с кофе. Не лучший завтрак. – Буду рад твоей компании,– брат улыбнулся в ответ и заглянул в холодильник. Двое за столом уже перестали обращать на него внимание и с веселым хохотом вернулись к своему видео. Джехён достал плавленый сыр, аккуратно нарезал хлеб, убрав за собой крошки, а за ним и немного свежих овощей. Достаточно аппетитный и сытный завтрак: ему большего и не надо. Немного подумав, он оглянулся на сидящих за столом двоих и, проверив время на часах, нарезал еще хлеба. Стоящие две кружки на пустом столе убедили его это сделать. Разложив посуду, он сел перед ними и принялся размазывать сыр по мягкой булочке. – Спасибо, Дже,– отозвалась Джухён. Парень вздрогнул и поднял на нее глаза. Давно он не слышал такое обращение к себе. Юкхэй, сидящий рядом с девушкой, просек важность момента, и притаился на месте, наблюдая. – Не за что, Джу,– ответил парень…и улыбнулся. Утро вдруг наполнилось почти осязаемым теплом, даже цвета вокруг стали яркими, живыми. Джехёна захлестнуло воспоминаниями о детстве, когда они с сестрой мило сокращали имена друг друга и благодарили за всякие мелочи. Будто он вдруг стал тем беззаботным мальчишкой, что так же сидел за столом, не доставая ногами пола, и делился с сестрой едой из своей тарелки. Содержимое их тарелок всегда было одинаковым, но было что-то сакральное в том, чтобы исподтишка поделиться своей едой, зная, что отцу это не понравится. Некогда разорванная связь с Джухён в этот момент будто снова сплелась в тугую нить, соединяющую их души. А может, она никогда и не разрывалась, а просто запуталась в небольшой клубок?.. Этот день становился все лучше. За десять минут с завтраком уже было покончено. Ощущение особенности этого дня не покидало Джехёна: казалось, сегодня случится что-то интересное, что-то, чего он не ожидает. Неожиданно пришедшее сообщение немного прояснило происки чутья. 08:49 Ли Джено Джехён-хён, брату моего друга нужна была помощь специалиста, я дал им твою визитку 08:50 Надеюсь ты не против, хорошего дня***
Тэён терпеливо ждет у двери после, кажется, сотого стука. На самом деле, стучался он раз шесть максимум, но все же. – Тэиль, еще минута, и я вхожу,– предупреждает он с новым стуком. – Да ты достал!..– приглушенно слышит он за дверью. Кажется, Тэиль сидит прямо по ту сторону, спиной к ней. Сидит и не силится эту дверь открыть. Тэёна распирает от негодования. – Это я достал?!– взрывается он.– Ведешь себя как ребенок!.. Сидит у двери и не открывает. Чего ты пытаешься этим добиться? Объясни, потому что я не понимаю!.. Я, блять, волнуюсь за тебя, но знаешь что, да пошел ты! Сдохни, раз так хочется! Тэён стоит там же, тяжело дыша после своей пламенной речи. Дверь тоже все так же стоит на месте. Он хочет, искренне хочет, но правда не может понять, чем Тэилю помочь. Чего он хочет? Внимания? Так Тэён же стоит тут, за его дверью, обратив все свое внимание на него. В чем чертова проблема? Пока он нервно перебирает мысли, постукивая носком обуви по ровному деревянному полу, до него вдруг доходит, что Тэиль ему не ответил. Они, пусть и братья, довольно сильно отличаются друг от друга, но кое-что схожее в них было: стремление выйти из ситуации победителем. Именно поэтому их недоссоры-передискуссии длились так долго – ни один не хотел уступать другому. А сейчас Тэиль молчит. И, честно признаться, это пугает Тэёна. – Тэиль? Он кладет ладонь на ручку двери и медленно опускает ее, другой рукой так же медленно толкая дверь. Тэиль и правда сидит на полу у двери, но не стоит перед ней преградой: парень опирается спиной на стену рядом. Он всегда выглядит странно с этими своими кислотно-яркими халатами и невероятным беспорядком на голове, но сейчас парень выглядел пугающе. Привычного банного халата на нем не было, только футболка, шорты в клетку и черные носки. Беспорядок на голове сохранился, но все дело было в лице: тусклое, серое, с бледными губами, пустыми глазами и глубокими темными кругами под ними. Тэён опустился на корточки, чтобы быть на одном уровне с братом и протянул руку: – Тэиль?.. У тебя все хорошо?– он потряс его за плечо. – У меня все хорошо,– тихо ответил парень.– Но со мной что-то не так.***
День только начался, но Джонни уже хотелось домой. Настроение было вовсе не такое, чтобы кого-то чему-то учить или у кого-то чему-то учиться. Настроение было валяться на диване, читать переписки с Тэном и смущаться собственных чувств. Тэнни 10:22 Я скучаю, малыш 10:22 Зайдешь сегодня на кофе?Жоне
10:23
У меня сейчас идет урок, но я все равно решил ответить тебе
Тэнни 10:24 …и что это значит?Жоне
10:24
Что я тоже скучаю, глупенький
10:25
Я называю тебя глупеньким не потому, что недооцениваю твои умственные способности
10:26
Просто меня…умилило
Тэнни 10:26 Да я понял, дурачок, не нужно объяснять хехе 10:27 Погоди, что это тебя умилило то??Жоне
10:26
Ты
В классе вовсю шел разговор на грани драки и Джонни только что это понял, когда наконец оторвался от телефона. Они не кричали друг на друга, но в дрожащем голосе так и слышался сдерживаемый гнев. – …Я не понял, а ты чего за него заступаешься-то? – Я ни за кого не заступаюсь, я просто сказала то, что считаю правильным!.. Джонни хлопнул в ладоши и все двадцать пар глаз устремились на него. – Я отвлекся, извините, ребята, – он вежливо улыбнулся.– Мы ведем дискуссию? В чем главный вопрос? – Учитель Со,– сразу отозвалась девушка,– разве можно осуждать человека за его предпочтения? – Могу я услышать поподробнее, Юна?– просит учитель и подпирает голову рукой, готовый слушать. Ему нравится выслушивать их и помогать им решать конфликты. За эти несколько месяцев он научил их орудовать в споре аргументами, а не эмоциями или грубой силой. – Он осуждает людей, которым нравятся люди своего пола,– девушка кидает презренный взгляд в сторону одноклассника. – В чем же его аргумент в свою пользу?– обращается Джонни к тому самому парню. – Это противно!– громко заявляет тот. Джонни хмыкает. – Знаешь, Сонхо, этот мир удивительный, прекрасный, интересный, и я мало что нахожу в нем противным. На ум приходит разве что…желе. Кто-то его правда ест, представляете? Но то, что кому-то оно нравится, никому из нас не дает права его ненавидеть. Если человек любит желе и ест его, все нормально. Проблемы начнутся, если я начну упрекать его в этом и просить есть «нормальные» десерты. Понимаешь о чем я?– Джонни улыбается, заметив, что все его внимательно слушают. Быть услышанным действительно приятно.– Что за средство выразительности речи я только что применил? Парень в конце класса тянет свою длинную руку: – Метафора, учитель. – Верно, Пак Джисон, обожаю метафоры.– Джонни дарит ему короткие аплодисменты в качестве поощрения.– В этом мире все вы любите разные вещи, и это нормально. Думаю, мы все должны продолжать любить и перестать тратить время на то, чтобы ненавидеть. Кто-нибудь хочет оспорить мою позицию? Класс недолго молчит. Большинство ребят смотрит на учителя восторженными глазами. Но сквозь них просачивается и едкое меньшинство со своими ядовитыми замечаниями. – Учитель, Вы что, тоже гей?– гадко хихикнул ученик. То самое большинство с укором посмотрело в его сторону. Но сам Джонни не услышал издевки в вопросе. – Честно говоря, я не уверен, что готов повесить на себя подобный ярлык,– задумчиво промолвил он,– люди влюбляются в свое видение прекрасного, а им может стать любой из людей. Думаю, я просто люблю людей, и никому из нас ничто не мешает поступать так же. – А как же религия, учитель? Вы не верите в Бога? Джонни застыл. Вера в Бога? Того самого, что создал мир и всех людей? Но не Джонни. Джонни создал Ёнхо. Кто тогда главное божество для Джонни? Неужели, Ёнхо? Но он не божество, а обычный человек, что слился с материей Вселенной, в чем тогда смысл создавать для него религию, культ и обряды? Значит ли это, что у Джонни нет бога? Или же он просто волен выбирать любую из религий? Или же вынужден унаследовать религию Ёнхо? Ёнхо-то верил в Бога?... Мысли тянулись длинной лентой и парень за ними просто не успевал. – Учитель, ну так что? Что если мой бог сказал убивать таких людей?– все настаивал на своем вопросе школьник. – Ты же понимаешь, что ориентация врожденное явление? Ее не выбирают так же, как и внешность. Если твой бог самолично создал человека с неугодной себе ориентацией, а потом сказал другим людям, которых он создал гетеросексуальными, убить его… Я думаю, это беспричинная дискриминация и… Звенит звонок. «Оно и к лучшему»,– думают почти все в классе и начинают собирать свои вещи. Это очень тонкий лёд и Джонни лучше на нем не прыгать.