***
Юноша на автопилоте пересек порог родного общежития. Старый квартал. Здесь еще остались низенькие шестнадцатиэтажки с окнами — разваливающийся памятник донейронной эры. Комнаты в таких домах совсем не приспособлены для нового образа жизни, никакой экономии пространства. Сорок два квадратных метра на семью из трех человек — невероятное расточительство. Нейроузлы лежат толстенными кабелями на ступенях, ведь тогда специальных желобов под них не делали. Здесь же подача воды, физраствора, адреналина. Все в изоляции, у всего есть распределительные системы, которые тоже нужно куда-то поставить. В коридоре — нагромождение аппаратуры, не подъезд, а целая серверная. Но Верментайд уже привык. Он, не глядя, переступает вереницу проводов и поднимается к себе в студию. Рядом с его дверью в вертикальных капсулах, словно в жестяных гробах, тихо спят соседи. Не всем так повезло как Верментайду, иметь собственную комнату. Большинство может позволить себе только капсулу, а куда её поставить — дело второстепенное. Лишь бы под крышей, да рядом с системой снабжения. Соседка-старушка с металлической половиной черепа на затылке — открыла глаза, когда Верментайд проходил мимо. Это было хорошо видно через мутное красное окошко в крышке капсулы, как раз на уровне её лица. Зрелище не из приятных. Сухой, как смерть, Антонине Павловне уже почти сто двадцать лет, половину из которых она живет на физрастворе. Её древняя капсула мало того, что внешне похожа на гроб, так еще и использует жидкостное наполнение, из-за чего кожа сморщивается как сухофрукт. Верментайд даже передернулся, но вовремя взял себя в руки. — Утро доброе, Антонина Павловна, — вяло отозвался молодой человек, не будучи уверенным, что старушка его услышала. В капсуле соседки послышался рев насоса. Жидкий наполнитель откачивался, оставляя женщину в сухом пространстве, обвязанную стабилизаторами и проводами. В новых моделях все делается через магнитные порты, никаких проводов. — Сынок! — заулыбалась старушка, узнав своего соседа, — я чего-то в нейросеть не могу выйти, ты поглядишь в чем проблема? А то ведь у меня работа стоит, бухгалтерия сама себя не сведет, а аренду платить надо… — Это вам в техподдержку, бабуль, — разбираться с металлоломом Верментайд не имел ни желания, ни сил, — а вообще странно, что ваша железка работает. Я думал, такие давно списали. — Дык, ведь её и списали. Новая то уйму кредитов стоит, а эту, с перебитым номером, я в восьмидесятом году купила. — Ну и чего ж вы ожидали тогда? — разговор утомлял молодого человека. Верментайд, сам того не желая, чувствовал, что сейчас начнет грубить. На его счастье на лестнице послышались грузные шаги инсталляторов. Массивные роботы, представляющие из себя ходячие склады с оборудованием для починки капсул любой модели. Как только «Абис» понимает, что от одной из его капсул перестает приниматься информация, на место немедленно выдвигаются дежурные инсталляторы. Вот пускай они и разбираются с проблемой доисторического саркофага и живущей в нем мумии. — Идут, — недовольно фыркнула Антонина Павловна, вытирая платком остатки влаги с металлической половины головы. — Ну и я тогда пойду, — ответил Верментайд и зашел в открытую дверь квартиры. Он уже много лет не запирал замки. В его квартире нечего брать, кроме, может быть, кухонной плиты. Есть еще капсула пятого поколения, простая и надежная, но её без робота инсталлятора с места не сдвинуть, а снаружи можно разве что поцарапать. Дрон уже залетел в форточку и занял свое место в модуле заряжания. Стоит он копейки, так что Верментайд за свое имущество не опасался. Да и кому красть то? В реальном мире у людей ничего не осталось, все что представляет ценность теперь хранится в нейросети. Кредиты, личные данные, скины, игровой прогресс, вещи. Лишившись виртуального имущества, люди не имели больше ничего. От этой мысли Верментайду становилось грустно. Он для того и ходит по улицам, показывая зрителям рассвет, играя в настоящий теннис, разводя костры и готовя настоящую еду, чтобы люди поняли… Поняли, что их виртуальное барахло — это еще не все. И даже лишившись пикселей, все еще можно жить. Жить полной и сытой жизнью. За дверью послышался электронный голос инсталлятора. Он обращался к Антонине Павловне. Верментайд прильнул к двери затылком, он слишком устал за бессонную ночь и был готов спать прямо так. Но получилось, что стример ненарочно подслушал разговор. — Адрес 122.448.661.780.2 заблокирован. «Абис» доводит до вашего сведения, что задолженность абонента превысила критическое значение. Согласно распоряжению № 14.5 от 15 июля сего года, мы вынуждены забрать часть имущества абонента для уплаты долга, — заявил инсталлятор. — Чего? — почти шепотом поинтересовалась старушка, — нет у меня никакого имущества, только капсула, но там вся моя работа, мои сохранения. Это мой дом, вы не можете её забрать. — Можем, — отрезал бездушный динамик и раздались звуки разрыва проводов, сверления металла и выщелкивания клемм. — Постойте…как же? — Антонина Павловна потерялась на фоне бурной работы инсталляторов, она что-то лопотала, но из-за скрипа железа слышно её почти не было, — как же я буду работать, если вы мне выход в нейросеть закрыли? Где возьму кредиты на новую капсулу? Сейчас же не пятидесятые, пожилым людям пенсию не платят. Мне что же, в перфоботы идти? — Все вопросы можно задать на горячей линии «Абиса». Доступ к ней для вас по-прежнему открыт. Вам так же доступно совершение финансовых операций и набор номеров экстренных служб. Удачного вам дня, — отшил старушку инсталлятор. — На кой-ляд мне совершение финансовых операций, если у меня теперь кредитов нету?! Кажется, старушка стукнула ногой по корпусу инсталлятора. Раздался гулкий звук удара. Антонина Павловна такая старая, что еще помнит пенсионные выплаты пожилым людям за выслугу лет. С появлением нейросетей люди смогли работать внутри виртуального пространства, не испытывая никакой нагрузки на свое тело. Возраст перестал иметь значение, да и вообще люди пыталась его скрывать. Что же становится с человеком, который остался без капсулы, влез в долги и лишился имущества, как незадачливая соседка? Они становятся перфоботом. Обслуживающим персоналом, с перепрограммированными мозгами. Не все операции способны выполнять роботы, для некоторой работы требуется более тонкий подход и человеческая рука. Вот её то и делают перфоботы. Почти лишенные человечности, словно зомби, они подключаются к общей сети «Абиса» и выезжают для техобслуживания капсул. Они получают минимальное жалование. Известны случаи, когда перфобот выкупал обратно свою капсулу и получал полный доступ в нейросеть. Но это скорее красивая сказка, чем правило. Тех кредитов, что платят перфоботам, едва хватает на физрастворы и гигиену. Из-за чипов-ограничителей они не в состоянии кого-либо ограбить или причинить иной вред, так что иного пути вернуться в общество, кроме как копить кредиты, у них нет. А до этого момента мало кто доживает. Перфоботы престают считаться людьми и не получают медицинского обслуживания согласно страховому полису. Теперь за любое лечение они должны платить. И опять все упирается в недостаток кредитов. На самом деле есть еще вариант. Уйти в горы и стать отшельником, чтобы не становиться перфоботом. Но на такое решение готовы лишь люди вроде Верментайда, которым не привыкать прибывать вне капсулы. Для большинства же жизнь без нейросети попросту не возможна. Постучали. Верментайд очнулся от мыслей и отпрянул от двери. — Сынок, — шептали по ту сторону, — сынок. Ты слышишь? Старушка не ждала ответа. Ведь обычно Верментайд сразу ложился в свою капсулу и засыпал до следующей трансляции. Антонина Павловна это знала, потому-то не стала открывать незапертую дверь. Разбудить человека в стазисе будучи снаружи капсулы невозможно без прав администратора. Если Верментайд не отвечает, значит всё. Спит. — Сынок. Мне бы немного кредитов. Капсулу выкупить, пока не погрузили… Верментайд не отвечал. Он, как завороженный, смотрел на дверь. Единственную перегородку, которая отделяла его от соседки. Что нужно сделать в такой ситуации? Она ведь сама виновата, наверняка, сидела на платных серверах, любезничала с жигало, прячась под аватаром сериальной красотки. Да и потом, жизнь-то её не кончается из-за того, что инсталляторы забрали капсулу. Уж кому, как не Верментайду, об этом знать. Не его это дело. Не его. Но ведь она старушка. Станет перфоботом — и пары лет не протянет. У нее почти половина тела на старой механике, она даже простую работу едва ли выполнит. Нужная сумма, чтобы выкупить капсулу обратно, у Верментайда есть. Да и не стоит эта рухлядь больших денег. Верментайд потянулся к ручке, но понял, что по ту сторону двери стало тихо. Поздно. Открыв дверь, молодой человек увидел лишь пустую нишу из-под капсулы и ободранные контакты, уродливым пучком торчащие вверх. И такая злость поднялась внутри него. Ненависть к самому себе, к «Абису», к нейросетям. Верментайд вслух выругался и хлопнул дверью так, что старые стены дрогнули. Сон как рукой сняло, а юноша стал наворачивать круги по кухне, изредка кликая на интерфейсе, встроенном в полиметрические линзы, вкладку «новости». Но там лишь появлялись статьи об игровых новинках, обзоры на новые приложения для капсул, курсы криптовалюты и ни слова о том, что происходит на самом деле. В реальном мире.***
Злость эта возникла не спонтанно. Она росла и копилась еще с раннего детства. Родители Верментайда были нейроскульпторами, в то время это была самая востребованная профессия. Бесконечно растущая нейросеть требовала постоянного формирования. Нероскульпторы проводили в матрице годы. А потому родители Верментайда сразу после рождения сдали его в ясли, где новорожденного поместили в инкубатор, там он развился до момента, когда стало возможным монтировать в мозг нейронный адаптер. Знакомство с нейросетью не было радостным. Желающий внимания родителей ребенок был вынужден скитаться по бесконечной сети, пока мать и отец формировали новую её часть. И тогда Верментайд впервые подумал, что нейросеть забрала его родителей. Он вышел из капсулы сразу, как только смог, и подолгу сидел перед капсулами родителей. Разговаривал с ними, рассказывал, чем занимался в течение дня. Но они не отвечали. Однажды у отца случился приступ, ему потребовался прямой впрыск наноботов. Верментайд как раз сидел рядом с его капсулой, когда появились перфоботы и медицинские дроиды. Они в экстренном порядке вскрыли капсулу, уложили исхудавшего мужчину на носилки. Он был в сознании, хотя и стонал от боли. Верментайд подошел к нему и взял за руку, но мужчина не узнал его. Не узнал своего сына, ведь он не был похож на аватар в нейросети. Он принял мальчишку за одного из перфоботов, отмахнулся и попросил не мешать дроидам работать. Ему ввели наноботов и снотворное. Мужчина заснул. Это был первый и единственный раз, когда Верментайд слышал настоящий голос отца. С матерью дела обстояли еще хуже. Её капсула подразумевала наличие широченных очков полного погружения, с большими наушниками и кучей дополнительных контактов, дабы лучше использовать каждый участок мозга в работе. Хоть крышка её капсулы была прозрачной, Верментайд не мог разглядеть её лица. С ней он так и не пообщался. В восемнадцать лет, получив свое первое образование в сфере торговли и услуг, Верментайд решил дать нейросети и «Абису» второй шанс. Он попытался найти себя в бесконечности инсинуаций виртуальной реальности, стал браться за любую работу, которая казалась ему хоть немного интересной. Но в какую бы матрицу он ни попал, чем бы ни занимался, сеть казалась ему холодной и неживой, чужой и постоянно лгущей. Развлечения тоже не приносили радости. Но однажды, бесцельно переключая прямые трансляции, Верментайд наткнулся на стримера, который перепроходил древние 2D игры с маленьким разрешением, нереалистичной физикой и рисованной графикой. Он был известен под ником Гильгамеш. Этот парень не стеснялся показывать свое настоящее лицо. Иногда эмулирование старых игр на движки новых капсул требовало настройки капсулы снаружи. Нужно было выйти из нейросети и вручную приладить доисторический ПК к капсуле, повозиться с программным обеспечением, самому написать пару «костылей», чтобы игра работала как надо. Гильгамеш показывал на стриме и это тоже. То, как он работает снаружи, в реальном мире, возится с адаптерами, ищет старые детали ПК по свалкам и пишет программное обеспечение, используя клавиатуру. Все это было сдобрено хорошим юмором и взрывным характером Гильгамеша. Казалось, у него всегда полно идей для новой трансляции и он ломает рамки привычной жизни. Он был очень популярен. Гильгамеш стал для Верментайда героем. И дело даже не в играх, которые он транслировал, а в том видение мира, которое Гильгамеш из раза в раз пытался донести до своих зрителей. «Люди перестали пытаться познать окружающий мир, — говорил он, — еще каких-то двести лет назад мы хотели постичь тайны космоса, запускали корабли к далеким вселенным, а теперь мы одержимы самокопанием. Играем в Богов, создавая ненастоящие миры и исследуя их же. В чем смысл? Ведь мы можем исследовать настоящий мир, тот, в котором мы живем. Мы не делаем этого. Мы остановились в развитии. Создали для себя такую зону комфорта, которую невозможно покинуть, но лишь покидая зону комфорта, можно достичь большего…» Эти слова и вдохновили Верментайда делать то, что он делает сейчас. Началось все с готовки на кухне. Было не просто достать продукты, настоящая еда стоит баснословных денег, но зато это подняло интерес зрителей. Потом прогулки, спорт, походы, старые фильмы, классическая литература. Второе образование, которое Верментайд получил, было историко-филосовским. Это позволило аутентично воссоздавать жизнь предков. Зарабатывал Верментайд с пожертвований зрителей и рекламы. Различные исторические ресурсы с радостью заключали с ним контракты. Однако Верментайд не получал того, чего хотел. Его целью не было создание развлекательного или образовательного канала. Он хотел побуждать людей выйти из капсул. Так как в свое время делал Гильгамеш. Хотел взрастить в головах людей мысль о сопротивлении всеобъемлющей власти «Абиса». И получаться у него стало только сейчас.***
Зазвонил телефон. Не тот интегрированный в ушной чип, а настоящая раскладушка. Верментайд нашел этот раритет, лазая по свалкам, как Гильгамеш. Он был точь-в-точь такой, как у героев классического аниме. Верментайд использовал его на стриме для поддержания атмосферы. Он заменил начинку телефона на соответствующую современным требованиям. Сделал так, чтобы сигнал с чипа шел через раскладушку, и можно было красоваться перед камерами, говоря по мобильнику. Но сейчас сигнал шел не с чипа. Звонили на сим-карту в телефоне. Честно говоря, Верментайд даже не знал, что такое возможно. Пребывая в замешательстве, спросонья, стример долго не снимал трубку. Все думал, не чудится ли ему? А когда понял, что все взаправду, еще пару секунд соображал, почему трубка не снялась, когда он провел пальцем над кнопкой. Ах да, это же кнопка. Её же нужно нажимать. Не телефон, а тренажер. С ним никакого мышечного стимулятора не нужно, можно накачаться, просто тыкая на клавиши. Тык! Верментайд поднес раскладушку к уху, хотя это было не обязательно. Чип в ухе все равно передал бы сигнал. На стриме Верментайд говорил только так, и сейчас, без камер, сделал жест по привычке. — Э… Алло? — Верментайд? Было не просто найти этот номер. Я рад, что ты ответил, — этот голос Верментайд узнал даже будучи сонным. Узнал, даже, несмотря на искажение двухсотлетнего телефонного аппарата. Голос, который воплощал в себе все настоящее. Голос человека, подарившего Верментайду больше, чем собственные родители. Голос Гильгамеша. У Верментайда подкосились ноги, и он точно упал, если бы уже не сидел. Он хотел сейчас так много сказать. Поблагодарить этого человека за все, что имеет. За то, что не стал рабом своих виртуальных вещей. За то, что обучался у него мастерству стримера. За то, что может позволить себе настоящую еду вместо физраствора. И за то, что Гильгамеш пробудил в нем желание бороться, доказывать другим, что можно и нужно жить иначе. Но от волнения Верментайд не мог сказать и слова. А Гильгамеш продолжал. — Видел твой сегодняшний стрим. Рассвет был просто огонь! Отличная режиссура, отличная речь. Ты такой «Мир интересней, чем вам кажется», и чатик взрывается трогательными смайликами. Зрители ликуют, донаты идут один за другим. Это был оглушительный успех, парень. Даже меня на слезу пробило. Как в старые добрые времена. Вот таких парней я и ищу. Надеюсь, у тебя есть лишний час? Хочу встретиться лично и предложить работу. Приличная прибавка к пожертвованиям и рекламе. Извини, подробнее расскажу при встрече, разговор, как говорят в старом кино, не телефонный. Заинтересован? — Да, — выходя из прострации, отвечал Верментайд, — Да! Гильгамеш, я готов работать и без дополнительного жалования, если это предлагаете вы! Я ваш большой фанат! Если бы не вы… — Перестань, Верментайд. Я старый геймер, который только и умеет, что громко орать в микрофон. Ты все сделал сам. Скажи свои координаты, я пришлю за тобой беспилотник. Не беспокойся, это бесплатно. А-ха-ха! Они обменялись данными. Гильгамеш повесил трубку, а Верментайд продолжал сидеть в оцепенении. Он не мог поверить, что это произошло с ним. Сам Гильгамеш оценил его труды и более того предложил работу. Несколько лет назад Гильгамеш пропал с вещательных платформ. В нейросети ходили слухи, что он заработал достаточно, чтобы открыть свой проект. Зная Гильгамеша, Верментайд мог предположить, что это будет что-то бунтарское. Что-то, ломающее нормы поведения и заставляющее людей задуматься. Юноша и предположить не мог, что получит шанс стать частью проекта Гильгамеша. Потому согласился не задумываясь. Беспилотник! Он прибудет быстро. Верментайд влез в капсулу, включив режим ускоренной гигиены. Его всполоснуло холодной водой, от которой свело зубы. В режиме повседневного мытья капсула подогревает воду сама, а когда нужно торопиться берет уже нагретую из общей системы водоснабжения. Но так на дворе лето центральные водоканалы отключают горячую воду для домов старого типа. 2174 год, добро пожаловать. Наверное, для городского водоканала время навсегда замерло в 21 веке. Замерзший, но чистый Верментайд выскочил из капсулы. Долго думать, что надеть не пришлось. У Верментайда два костюма. Серая майка-парус с зауженными джинсами и более презентабельный вариант с сорочкой на пуговицах и черными брюками. Его то Верментайд и выбрал. Современная мода реального мира не блещет изысками. Зачем красиво одеваться человеку, который не выходит из капсулы 29 дней месяца? Зачем ему вообще одеваться? Вот в нейросети создание аватаров является отдельным бизнесом. Понятное дело, популярностью пользуются образы уже известных киногероев, персонажей комиксов, игр и аудиокниг. Но те, кто хочет больше индивидуальности, с радостью покупают обновления внешнего вида, какими бы странными они не были. Хотите полностью функциональные ангельские крылья? Пожалуйста. Может быть, металлическую орочью челюсть со следами битвы и ржавчиной? Легко. А может, хотите стать размером с кайдзю и не пролезать в двери? Тоже можно. Другой пол, другая раса, другое агрегатное состояние. Все для того чтобы подчеркнуть уникальность заказчика. Сказать миру, что он не такой, как все, и точнее передать хрупкость его душевной организации. Душевной организации человека в костюме ветчинной нарезки со светодиодами на очках. А еще оно летает. Закинув в рот две энергетические таблетки вместо завтрака, Верментайд поспешил спуститься. Челнок белого медицинского цвета уже ждал у подъезда. Машина в форме капли на магнитной тяге. Корпус испещрен углублениями, как на мяче для гольфа, для улучшения аэродинамики. Автоматически распознав Верментайда, открылись вертикальные двери. Одноместный салон, никакого ручного управления. Бортовой компьютер «Абиса» берет на себя все функции водителя. Верментайд скоромно занял свое место на кожаном сидении. Запах нового салона пьянил. Перед ним раскинулась деревянная лакированная панель с простым интерфейсом, большая часть которого была заблокирована. Челнок присвоил Верментайду статус «гость» и не допускал пассажира до изменения курса и конфигураций двигателя. Но зато из панели справа выдвинулся бокал с настоящим шампанским, о чем поспешил оповестить приятный женский голос. Верментайд отказался. После энергетических таблеток спиртное лучше не пить, очень вредно для сердца. Стример пока не заработал достаточно денег, чтобы заменить его. Челнок едва слышно загудел и стал подниматься выше крыш к кольцевой электромагнитной магистрали. Транспортные пути раскинулись на высоте трех сотен метров над землей. Здесь беспилотник перестал использовать ресурсы своей батареи и передал себя магнитной линии, стремительно понесший его вперед. Маленький и шустрый аппарат очень ласково игрался в шашечки с большущими фурами, напоминающими сцепленные друг с другом вагоны. Именно грузовые фуры были основными участниками движения. Длиннющие, разрисованные рекламой, они казались цветастым бельмом на фоне белого города внизу. С их бортов на Верментайда смотрела красивая девушка, эротично прижимающая к себе новый девайс «Абиса». А вот счастливая семья с новорожденным ребенком кладет его в инкубатор для первого погружения, как в колыбель. Здесь мужчина с оружием, одетый в экзоскелет отряда специального назначения, целится в пустоту, рекламируя новую игру, где можно безнаказанно убить своего соседа, а потом отобрать часть его виртуального барахла. Настоящая гладиаторская арена. Законный способ лишить человека всего, заодно прострелив его аватару башку. То, что нужно современному человеку. Люди редко покидают капсулы, особенно на продолжительное время. Но когда такое случается, для этого может быть несколько причин. Первая — это замена капсулы. Для этого нужно приехать в ближайший центр «Абиса» и пройти процедуру авторизации для нового устройства. Потом инсталляторы доставят её по месту жительства. Вторая — переезд. Смена прописки вашего бренного тела. Перетаскивание капсулы из одного муравейника в другой, которые по каким-то причинам кажется лучше, чем предыдущий. Подобно ракам-отшельникам, люди таскают за собой раковины, перенося их на новое место. И третья — форс-мажоры. Она включает в себя все, что не попадает в первые две причины. Простое желание погулять своими ногами, встреча в реальном мире, самостоятельный ремонт капсулы и так далее. Работа Верментайда не в счет, таких как он можно посчитать по пальцам одной руки. Как бы то ни было, покидая капсулу, люди отправляются в поездку. Чаще всего до ближайшего офиса «Абиса». И пока они находятся в дороге, корпорации сполна насыщают взгляд рекламой на бортах грузовых фур. Поэтому электромагнитная магистраль — это особенное место. Последняя часть реального мира, которая пытается взаимодействовать с человеком, пусть и с помощью рекламы. Верментайду нравилось бывать здесь. Он понимал, что все эти надписи на бортах пытаются заигрывать, укрепить власть «Абиса», но они пытались обмануть его здесь. В настоящем. Как будто есть еще шанс отказаться от всего того, что предлагают манящие картинки. Приятное чувство наличия выбора.***
Челнок спустился к подножью башни облачного хранилища. Это один из многочисленных шпилей для хранения данных, так же являющийся передатчиком и генератором нейроволны. Верементайда встретил электронный секретарь, появившись в его линзах графическим изображением, и выдал дежурное приветствие, проложив маршрут к месту встречи на двухсотом этаже. В центре шпиля во всю его высоту растянулась аэротруба. Её шум прорывался даже через многочисленные слои изоляции. Эта труба является общей капсулой для перфоботов и младшего офисного персонала. Люди и перфоботы входят в нее на разных этажах и оказываются в состоянии свободного падения. Принимают удобные позы, а их сознание уходит в нейросеть для работы с хранилищем данных, обработки заявок, координации инсталляторов и прочего обслуживания структуры сети. Чем старше сотрудник, тем на большей высоте он входит в аэротрубу. Жить в ней, конечно, нельзя, как в домашних капсулах, но близость к серверам делает работу здесь очень удобной. Поднимаясь на стеклянном лифте, Верментайд разглядел как этаже на пятидесятом старушка Антонина Павловна ставила подпись на консоли дефрагментации. С потерянным видом, скрестив руки на груди, она сделала шаг в открывшуюся дверь. Поток аэротрубы подхватил её и унёс в сторону, скрывая от глаз Верментайда. Здесь её мозг подвергнется перепрограммированию, будут загружены необходимые для работы базы, поставлены ограничители и осуществится подключение к горячей линии перфоботов. Верментайду опять стало горько. Он сжал кулак, стукнув по стеклу лифта, где-то в глубине души пообещав, что после получения новой работы найдет старушку и выкупит её права. Створы лифта открылись, секретарь попрощался. Верментнайд прямо с лифта вошел в просторный кабинет, стены которого обшиты хромом. Невероятная безвкусица, если подумать. Но обилие свободного пространства заставляло голову идти кругом, а панорамные окна с видом на бесконечный город визуально расширяли его еще сильнее. В пустоте кабинета Верментайд не сразу заметил хромированный стол у окна. За ним сидела фигура. Полноватый мужчина в малиновом кожаном пиджаке, надетом поверх серой майки на лямках. У него короткая стриженая борода рыжего цвета, очки-пилоты с золотистыми стеклами и ухмылка, съезжающая на бок лица, Гильгамеш ничуть не изменился со времен своих стримов. Разве что располнел. — Вементайд! — словно увидев старого знакомого, развел Гильгамеш руки в стороны и пошел навстречу, — всего двадцать процентов модификаций тела, да по тебе традиционную анатомию изучать можно! Вот он, тот человек, что мне нужен! Тот, кто знает толк в настоящих ценностях! Гильгамеш подошел достаточно близко для крепкого рукопожатия. Верментайду не оставалось ничего, кроме как глупо улыбаться. Он уже и забыл кому в последний раз жал руку. Вроде бы перфоботу на медицинском обследовании. Но то рукопожатие было без души. Для проверки моторики и аллергических реакций, словно с роботом поздороваться. Мягкая, рыхлая, теплая, но в то же время сильная — такая рука была у Гильгамеша. — Мое предложение снесет тебе крышу! Я буду платить тебе за то, чтобы ты ничего нового не делал! Это все! Просто продолжай стримить в том же духе, показывай закаты, костры, индейку фаршируй. В общем развлекайся. Сделай так, чтобы люди увидели, что они теряют! Мы будем спонсировать тебя по мере необходимости. Трюфели, вино, икра, билеты на живописные места, аппаратура… — Гильгамеш говорил без остановки, подведя Верментайда к столу и протягивая планшет с контрактом. Верментайд быстро переключился на чтение документа. Если чему-то он и научился за свою жизнь, так это тому, что нужно читать все соглашения. И хотя Гильгамешу он верил как себе самому, привычка, выработанная годами, взяла верх. Его улыбка ширилась, когда он видел количество кредитов, обещанное за работу. Условия, в самом деле, были такими, какими их озвучил Гильгамеш. Нужно было определенное количество раз в неделю запускать трансляцию, осуждать привычный уклад жизни общества, демонстрируя и навязывая старомодные ценности. Договор даже требовал делать это агрессивнее, чем Верментайд привык. Нужно было напрямую призывать к переменам, разрешалось использовать ненормативную лексику в адрес «Абиса» и даже совершение провокации на грани административных нарушений порядка. Что-то подобное Верментайд и ожидал увидеть. Однако непонимание возникло в голове юноши, когда он перевернул страницу. Там расписывался алгоритм доходов. Сама схема вопросов не вызвала. Интересовал наниматель. Непосредственным работодателем значился «Абис». Не сторонняя структура, созданная Гильгамешем, а сама корпорация. — Простите, — перебил Гильгамеша Верментайд, — я правильно понимаю, «Абис» платит за то, что мы просим людей перестать пользоваться их продукцией? Это что, какой-то хитрый рекламный ход? Логика от противного, мол, не покупайте новые капсулы и из вредности их все равно купят? Какая-то глупость, такой крупной компании как «Абис» не нужна антиреклама, — улыбка пропала с лица Верментайда, быть винтиком в механизме, поработившей всех компании, ему не хотелось. — Парень! — снисходительно заявил Гильгамеш, приобняв Верментайда за плечо, — «Абис» уже давно перерос статус торговой корпорации. Эти люди — создатели новой эры. Политическая сила, владыки всего нейропространства. Деньги больше не представляют для них ценности, как ресурс. Им нужна власть. Нужны люди и работа, которую они выполняют, дабы сильные могли эту самую работу не делать. Смекаешь? Гильгамеш вынул из выдвижного ящика хрустальную бутылку коньяка и два рокса. — Могу тебя поздравить, ты выбран, — сказал он, разливая коньяк по бокалам, — выбран стать пастухом в этом стаде. — Я все еще не понимаю. И я не буду пить, я на энерготаблетках. — Как хочешь! — Гильгамеш слил содержимое обоих роксов в один, — видишь ли, «Абис» не повторяет ошибок старых тиранов. Они учатся на истории. Ты же историк? Значит должен знать, что ни одна диктатура не была успешна в течение длительного периода времени. Все потому, что не имея выбора, люди быстро устают. Он отпил коньяка. — Сначала они работают за идею, и начинается подъем, но потом, без отсутствия альтернатив, они осознают, что одной идеей сыт не будешь. Они понимают, что их жизнь заранее предопределена. За них все решили. И как бы они не хотели, властьимущие не позволят им свернуть с очерченного пути. Тогда люди начинают работать хуже. Перестают стараться. Государство загибается. Кризис выбора, парень. Даже если человек не собирается ничего менять, ему приятно знать, что есть другой способ жить. Что можно купить другую одежду, что можно слезть со стимуляторов, что можно жить без капсулы и «Абиса». Да, девяносто девять и девять десятых процента людей этого не сделают. Но сама мысль о том, что такая возможность есть, заставляет их работать лучше. Они должны думать, что могут сопротивляться. И что жизнь, которую они ведут, — это их выбор. Повисло молчание. Верментайд смотрел в зеркальные стекла очков Гильгамеша, пытаясь угадать, какой сейчас у того взгляд. Но вместо этого видел лишь себя. В бесцветной рубахе за 39,90 кредитов, взятой со скидкой в сетевом магазине. С заспанным лицом, способным моргать лишь благодаря энерготаблеткам за 2,50 по десять штук в упаковке. И с разрушенными надеждами на то, что он особенный. Бунтарь. Но оказалось, что его бунт — это тоже элемент системы. — Я ухожу, — заявил Верментайд, развернувшись на пятках и зашагав к дверям лифта. — Ты похож на меня в молодости, — заговорил в спину Гильгамеш, — одумайся. Ты пытаешься сражаться сразу против двух вещей, которые невозможно победить. Против технического прогресса и против тяги людей к саморазрушению. «Абис» везде. Он подарил людям возможность вечной жизни, но вечное развлечение доступно лишь для элиты. Всех прочих ждет вечное рабство. «Абис» знает про тебя все. Ты можешь присоединиться к нам и вкусить все прелести реальности, о которых рассказывал на стриме. Или транслировать из подвала для горстки ностальгирующих неудачников, пускающих слюни на персонажей старого аниме и красивые картинки настоящей еды. Что ты выберешь?***
В Гималаях начиналась снежная буря. И без того слабый сигнал постоянно рвался. Трансляцию приходилось перезапускать несколько раз. Верментайд по колено в снегу пробирался к своей хижине. Говорил мало, экономя дыхание. Летающая камера на орбите обморозилась, и её пришлось выключить. Активной осталось только камера на куртке, показывающая вид от первого лица. В микрофоне раздавалось усталое сопение стримера. До спасительной хижины оставалось совсем немного. Хлопнула дверь, уронив в теплое помещение пар. Верментайд проверил сигнал. Трансляция все еще шла. Сняв камеру с груди, он показал в кадре свое лицо. Сосульки под носом, покрытые инеем брови, белый от дыхания шарф. Раздевшись и ополоснув лицо водой из медного таза, Верментайд печально вздохнул. — Они думают, что могут все. Но здесь им меня не достать. У меня заканчивается чай, так что сегодня обойдусь одной кашей… Сейчас сигнал пропадет, снаружи начинается буран, так что будем прощаться. Мне очень жаль, что в воскресенье я не смогу вместе с вами выйти на митинг за права человека. Однако, когда «Абис» увидит сколько нас, они задумаются… Как много тех, кто не хочет терять реальность, сидя при жизни в электронных гробах. Должен сказать «спасибо» тем, кто поддерживал. Как кредитами, так и одеждой. Вот. Верментайд посмотрел в окно. Там, где минуту назад было светло, все заволокло снегом. Он поспешил показать это зрителям. — В общем, спасибо. Благодаря вам, мы сможем пошатнуть власть «Абиса» и добиться введения воскресных выходных без нейросети. Это пойдет на пользу всем. В общем…пока. Помните, мир интересней, чем вам кажется. В трансляции начались помехи и вскоре шумы заполонили поток, прерывая стрим. Верментайд отрубил камеру, убедился, что трансляция выключена. Снял с себя свитер и ухмыльнулся. Симуляция горной хижины развеялась, оставляя юношу висеть в собственной аэротрубе. Верментайд снял с себя датчики и вышел в коридор, облицованный красным деревом. Здесь его уже ждала симпатичная женщина перфобот, одетая в униформу горничной 1980-х годов, она держала на руках поднос с яблочным соком и полотенцем. Верментайд залпом осушил стакан, повесил за плечи полотенце и вышел во внутренний двор, к бассейну, что раскинулся посреди тропических пальм. А на шезлонге в окружении дам, уставившись на красное, как кровь, закатное солнце, сидел Гильгамеш.