Украдкой

      Прохладный ветер приносит в кабинет запах цветов у воды, перелистывает страницы книг на столах, едва заметно колеблет чайный пар над кружками. Утренний гомон просыпающейся Пристани лотоса разносится далеко, так же далеко сейчас от урока и мысли Вэй Усяня. Он чуть щурит светлые глаза, оглаживая взглядом мужчину у окна, и длинно выдыхает, успокаивая сбившееся с ритма сердце. Наставник складывает руки за спиной – на фиолетовых одеждах темные волосы кажутся еще чернее – и оборачивается. Серебряный колокольчик на его поясе ловит блик, Усянь ловит теплый взгляд и отвечает легкой улыбкой. Он хочет сболтнуть какую-нибудь глупость, чтобы рассмешить его, пусть даже Цзян Чен опять заедет локтем в бок, Усянь все равно так и сделает, но позже. А пока, вызолоченный утренним светом, Цзян Фэнмянь ведет урок.       Полнозвучный голос его течет спокойно и ленно, когда нынешний глава Ордена рассказывает, о чем необходимо знать главе следующему, о подводных камнях политических вод и опасных течениях заклинательских речей. Вэй Ин чутко вслушивается в слова и в чувства за ними – в предостережение и заботу. Он проводит кончиками пальцем по оплетке Суйбяна на краю стола и слегка сжимает в руке ножны. Старшему ученику больше по душе практические занятия, сталью о сталь, а не ложью о ложь, пусть это искусство оттачивает младший брат, ему править.       – А-Чэн, А-Сянь, сегодня закончим на этом, – произносит Фэнмянь и отпускает их движением руки.       Уроки их становятся все короче, и все чаще глава покидает Юньмэн, совсем не увидеть его свободно читающим книгу в беседке у воды, гуляющим среди простых людей или по ту сторону меча на тренировочной площадке.       – Дядя Цзянь, сразишься со мной сегодня на мечах? – Вэй Ин вешает кисти на подставку и собирает исписанные бумаги в одну кучу, пока Цзян Чэн подгоняет его взглядом и ворчит: «Опять бардак устроил». Усянь нетерпеливо дожидается благосклонного: «Вечером» и вылетает из кабинета.       За болтовней про то, кто может съесть больше локв, они почти полностью пересекают внутренний двор, когда шиди дергает его за рукав:       – Вэй Усянь, ты снова забыл свой меч!       – О, точно, - Усянь словно спохватившись, опускает взгляд на пояс, – и правда забыл. Я сейчас, ты подожди минутку.       Развернувшись на месте, он бежит назад, через выстеленный камнем внутренний двор, длинный открытый коридор и, распахнув дверь, вваливается в кабинет без стука.       Фэнмянь в шаге от него.       Все то, чем он любовался утром, сейчас может коснуться, пусть времени на это мало. Вэй Ин шагает в объятия сам, обнимает Фэнмяна за шею, вплетает пальцы в тяжелые темные волосы, набирает их полные горсти и тянет мужчину к себе. Прижимается всем телом, чтобы еще ближе, почти вплавляясь в него, и запрокидывает голову, ища мягкие губы. Фэнмянь не отвечал ему ни раньше, ни сейчас, лишь позволяет и принимает, но Усянь, медленно ведя ладонью по щеке, чувствует ответную дрожь, слышит прерывистый вздох. Пьет с чужих губ свое имя. Произнесенное любимым низким голосом, оно пьянит сильнее вина.       От Фэнмяна пахнет зеленым чаем, медом и лотосом, и этот запах, знакомый и родной, окутывает его и придает уверенности. Торопясь, Вэй Ин целует почти со злостью, чуть прикусывает губы, и давит зарождающийся смешок, когда Фэнмянь прикрывает потемневшие глаза, отстраняясь.       Усянь облизывается и позволяет приладить меч себе на пояс:       – Знаешь, такая глупая привычка, забывать что-то…       – Не поступай опрометчиво, - укоряет его дядя Цзянь, но настоящей строгости в нем сейчас нет.       Он отпускает юношу от себя и пропускает в пальцах чернильно-черные волосы, подносит одну прядь к губам, целуя. Замирая на мгновенье, Вэй Ин принимает, впитывает эту ласку и сердце у него разламывает от нежности. Может быть Фэнмянь и не отвечает пока, но Вэй Ин видит в его глазах то, что каждый раз толкает на риск и оправдывает все эти глупости до единой.       Обещание.