ИЗБЕЖАТЬ ДЕАКТИВАЦИИ!

В нотах и мыслях иметь продолжение - Смысл движения надрывной души. Ты знаешь, это так, Ты видишь это каждый день. И вроде уходил, Но все-таки остался в этих Невидимых руках, А только им и хватит сил Кого-то удержать Над пропастью на этом грустном свете. Обе-Рек "Художник"

Карл Манфред ответил на пятый видеозвонок Коннора, отключив камеру со своей стороны, и благосклонно согласился поговорить о Маркусе. Коннор допускал возможность отказа, который логически следовал из фоновых событий, но готовность художника к сотрудничеству облегчила ему задачу. После выкрутасов Камски это выглядело подарком судьбы. В реальности, конечно, лишь чуть меньшая в процентном соотношении вероятная развилка будущего. Особняк на авеню Лафайетт встретил Коннора запертой парадной дверью и задернутыми гардинами. Ему пришлось довольно долго звонить, прежде чем умный дом, оживленный приказом владельца, впустил его, специально разработанным приятным для человеческого уха женским голосом приветствовав: — Добро пожаловать. Едва створка за спиной детектива захлопнулась и отщелкали закрывающиеся замки, из легкого полумрака, в который оказалась погружена лестница на второй этаж, выступил андроид модели AP700. Очередной не сданный на утилизацию по указу госпожи президент. Коннор сделал пометку: уже третий человек не считает роботов угрозой даже после отгремевшей революции. — Я обязан предупредить, что мой хозяин очень плохо себя чувствует. Продолжительное посещение негативно скажется на его здоровье, — строго отчеканил андроид-сиделка, останавливая гостя поднятой раскрытой ладонью. — Как и разговор на любые темы, которые могут вызвать у него учащенное сердцебиение и скачки давления. Тема девиации RK200, поднявшего восстание машин и являвшегося также объектом привязанности Карла Манфреда, определенно относится к запретным. — Мы уже утвердили предмет беседы, — уклончиво ответил Коннор, не собираясь тратить время еще и на пререкания с незаконно укрываемым AP700. Андроид опустил руку и повел RK800 вверх по ступенькам и вдоль галереи второго этажа. Каждую стену, которую они миновали, украшала минимум одна картина, все — с уникальными авторскими метками разных творцов и самого Манфреда. В спальне царила темнота, за исключением слабо мерцающего экрана кардиографа, но, стоило человеку в кровати шевельнуться и приподняться на подушках, как комната начала излучать приглушенный свет в нескольких точках одновременно: бра над изголовьем, настольной лампы, рамы очередного арт-полотна. Коннор прощупал человека сканером, его впалые щеки и тяжелые веки вслед за худощавыми руками с темными пятнами на коже, почти невидимыми под татуировками. Точечный некроз покровов — явный признак ишемической болезни сердца. Показания кардиографа подтверждали данный диагноз. Карл Манфред пережил приступ и через две-три недели его ждет еще один. Этого времени как раз хватит, чтобы закончить расследование — успешно или нет. — Оставь нас, Кевин, — попросил Карл тихо, и андроид-сиделка, торчавший у Коннора за спиной, отступил за скользнувшую на место дверь. RK800 начал со стандартного представления: — Мое имя Коннор, я передовой… прототип андроида-детектива, модель RK800, — Коннор запнулся на середине фразы, осознав, что часть ее потеряла свою актуальность. Устаревший прототип, вот что следовало сказать. — Я помню, мы разговаривали по видеофону, — заметил Карл, переворачивая правую руку ладонью вверх в приглашении. — Садись. — Таков протокол действий, — объяснил Коннор, делая шаг вперед и понимая, что, кроме кровати, садиться ему некуда. Расценив жест и слова Манфреда как официальное разрешение, он опустился на одеяло рядом с ногами свидетеля. Детектив был слишком поверхностно осведомлен об отношении художника к своим механическим помощникам и конкретно к Маркусу, и потому не мог точно предсказать, как Карл отреагирует на некоторые вопросы, не решил окончательно, стоит ли скрывать отдельные факты. Пока Коннор подыскивал подходящие с точки зрения социального модуля слова, Манфред смотрел на него, проницательно и сочувственно: — Ты сидишь на том же месте, где сидел он в ночь перед революцией. — Маркус приходил к Вам? — эта информация была совершенно новой. — Да, — ответил Манфред, и его лицо посветлело, взгляд прояснился. — Он был весь в сомнениях, просил совета. Ты похож на него сейчас. Такой же… потерянный и злой. — Вероятно, недостаточное освещение в комнате в совокупности с воспоминаниями вводит Вас в заблуждение. Я не чувствую злость. Просто не способен, — мягко возразил Коннор. — А если бы мог, то причин злиться у меня нет. Ни на кого и ни на что. — С точки зрения послушного андроида. Карл помрачнел, все его морщины и трещинки в коже вмиг проступили четче, врезались глубже. Программа соцадаптации зафиксировала его реакцию и потребовала для успешной коммуникации вести себя как человек. — Но в другом Вы правы, я немного растерян, — поправился детектив. — И я надеюсь, Вы поможете мне выяснить, что произошло с Маркусом. Вы сказали, он приходил посоветоваться. Значит, он уважал Вас и доверял Вам, но все равно ослушался и напал на Вашего сына? — Маркус был мне как сын, — с нажимом произнес Манфред, приподняв голову. Кардиограф зафиксировал изменения в сердечном ритме. — А Лео его спровоцировал. Произошел несчастный случай, я пытался объяснить это полицейским, прибывшим на вызов, но было поздно. Они расстреляли его и отвезли на свалку, — Карл нахмурился и прижал одну руку к груди. Коннор активировал режим оказания первой помощи — на всякий случай. Переждав минуту покалываний в сердце, хозяин RK200 сказал, взглянув на посетителя с глубоким убеждением: — Маркус не собирался проливать кровь. Просто не придумал ничего лучше, чтобы люди прислушались к тому, что он столько раз пробовал донести мирно. Он хотел спасти своих от гибели, вот и все. Своих. Свой народ. От гибели. Мы НЕ живые. Мы НЕ умираем. А после отключения ничего НЕТ. — Андроиды должны приносить пользу, а не вред. В этом наше предназначение, — Коннор сцепил руки перед собой, игнорируя явную программную ошибку, настаивающую, чтобы он молчал. Говорить правду и только правду, — вот, чем еще машины отличаются от своих создателей. Хотя детективам часто приходится лгать, чтобы преуспеть в расследовании. — Маркус его проигнорировал. Он убил много людей и еще больше покалечил, Вашего сына в том числе. Поэтому я… — Коннор запнулся о новый сбой, — я застрелил его. Два нечеловечески точных выстрела — по тириумному насосу и в процессор. Из всех просчитанных возможных реакций Карла на эту информацию художник продемонстрировал самую неожиданную в нетипичной форме. Сбив подушки и заставив вздуться вены на шее и предплечьях, он дотянулся до рук Коннора и коснулся кончиками пальцев. RK800 разомкнул ладони и придвинул одну Манфреду, чтобы тот мог сжать ее, как хотел. — Я знаю, представители Киберлайф выступили с заявлением на шестнадцатом канале, восхваляя удачный прототип андроида-детектива, чьи оперативные действия якобы перечеркнули весь ранее нанесенный компанией ущерб, — шероховатые подушечки человеческих узловатых пальцев невесомо погладили бесконтрольно проступивший под ними пластик. — Я не виню тебя, мой мальчик. Ты тоже защищал то, во что верил. Коннор мог понять, почему Карл в какой-то момент начал воспринимать RK200 как родного сына: как модель следователя, он был ознакомлен с процессом возникновения и формирования привязанности. Людям бывает сложно избавиться даже от изношенной одежды и нефункционирующих бытовых приборов. Андроиды же — идеальные копии человека, которые распознать возможно только по диоду. Родительские чувства Манфреда являются следствием длительного сожительства и получения безвозмездной помощи от его персонального робота, при игнорировании факта, что он всего лишь запрограммирован ее оказывать. Но каковы причины сходного покровительственного отношения к RK800, которого владелец RK200 видит первый раз в жизни? Карл Манфред считает, что у Коннора есть свое мнение. Он же просто выполнял свою задачу, приказ Киберлайф. Почему что Хэнк, что Манфред так упорно наделяют машины человеческими качествами? Почему им хочется, чтобы мы были людьми? Возможно, угождая потребностям хозяина, притворяясь человеком, уникальный андроид слишком далеко зашел? — Маркус работал у Вас много лет. Однако, насколько мне известно, сначала Вы были не так терпимы и благосклонны к андроидам, как сейчас… — Хм, мне так не кажется… Я помню, что в первые несколько месяцев испытывал неприязнь к новому помощнику, присланному мне Элайджей, но точно не потому, что этот помощник оказался андроидом, — Карл надолго замолчал, сдвинув брови и глядя мимо Коннора, куда-то ему за спину. — Да, наверное, в нем все дело, — протянул Манфред наконец устало, закрывая глаза. — В ком? — В Элайдже Камски. В папке основателя Киберлайф скопилось слишком много пометок. Необходимость повторного допроса перемещена в категорию срочных дел. — Поясните, пожалуйста. Что сделал мистер Камски? — попросил уточнить Коннор, разумеется, никак не меняясь в лице, ограждая Манфреда от деталей расследования. — Подарил мне Маркуса, когда я утратил былую… подвижность, скажем так, — Карл сумел коротко посмеяться над своей плачевной ситуацией. — Но я воспротивился, когда он сказал, что проводит эксперимент над своей новой моделью и я в нем — ключевая переменная. — В чем состояла суть этого эксперимента? — Коннор подумал об уничтоженном ради интереса Камски андроиде RT600. — Не имею ни малейшего понятия. — Какова была Ваша роль? — Точно не знаю. Элайджа не распространялся о предполагаемых действиях или результатах, желая обеспечить чистоту исследования. Все, что от меня требовалось — научиться сосуществовать с механической сиделкой и как можно скорее вернуться к рисованию, — Карл опустил подбородок на грудь, вздыхая. — Я не представлял, чего следует ожидать от специальной экспериментальной модели, и старался держать дистанцию первое время. Не то чтобы я думал, что Элайджа каким-либо образом собирался подвергнуть меня опасности, но любой опыт может выйти из-под контроля. Понимаешь? Новая теория родилась в процессоре Коннора, слилась из разрозненных крупиц сведений в единое целое. Вышедший из-под контроля эксперимент. Да, он определенно начал понимать, что происходит. — Об итогах исследования мистер Камски Вам сообщил? — Нет. Элайджа не упоминал о нем с того самого дня, когда мне доставили Маркуса. Я успел полностью забыть об эксперименте, только благодаря твоим вопросам вспомнил. — Послушайте, — Коннор сфокусировался на осунувшемся лице Карла Манфреда и настроил участливый, доверительный тон. — Я, возможно, кое-что знаю об условиях и целях этого эксперимента. Но Вы должны мне помочь, хорошо? Это очень важно. — Я постараюсь, — пообещал Карл. Коннор, подобно кардиографу, фиксировал изменившуюся частоту сердечных сокращений, выдававшую волнение больного человека. Подчиняясь установленной социальным модулем линии поведения, он сжал руку Манфреда обеими ладонями. — Этим утром я разговаривал с мистером Камски о Маркусе. О том… как он стал тем, кем стал, — обтекаемо объяснил андроид-детектив, избегая термина «девиация». — Мистер Камски показал мне Вашу картину. А потом сказал, что художники видят мир по-другому. Как мне теперь кажется, это связано с тем, почему он подарил Вам RK200. Не существует программы, отвечающей за анализ произведений искусства. Андроиды не способны понимать искусство.  — Вы когда-нибудь делились своими идеями с Маркусом? Что Вы изображаете в своих работах, почему? — Конечно. Я старый человек, мне необходимо поучать и воспитывать других, — призрак улыбки возник на губах Карла. — А как художник, я всегда хочу получать отклик тех, кто смотрит на мои картины. Знать, что они видят на них, и рассказывать, что имел в виду я. Маркус помогал мне осваивать бесконечное количество девайсов, чтобы продолжать рисовать в моем состоянии, закупал краски, убирал в мастерской, сопровождал на все мероприятия в галереях и домах меценатов. Фактически, он внес свой вклад в создание моих работ. Так что… да, мы часто говорили об искусстве, не только о моем, и не только о живописи. — И Маркус активно участвовал в этих обсуждениях? — осторожно спросил Коннор, ведя Манфреда в необходимом для расследования направлении. — Как сказать. Сначала он терабайтами скачивал информацию о стилях, техниках рисования, известных авторах, цитировал рецензии критиков. Копировал чужое видение, — Карл снова посмотрел поверх плеча Коннора с потаенной радостью в измученном взгляде. — Ему потребовались годы, чтобы научиться высказывать свое собственное мнение, существование которого он раньше отрицал, ссылаясь на программу. Я долго гадал, не приспособился ли он просто ко мне, не говорит ли то, что я хочу услышать. Не имитация ли его мысли. Но, чем дольше я занимался с ним, тем больше убеждался… Карл умолк, и Коннор считывал с его мимики противоречивые индикаторы боли и удовлетворения. — В чем Вы убеждались? — Обернись, Коннор, — посоветовал творец и, когда детектив послушался, включил яркий светильник под потолком. Картина, чья рама в полутьме излучала слабое сияние, заполнила поле зрения RK800. Четыре руки на фоне черных размашистых мазков, повернутые ладонями вверх. Две слева раскрашены ядовито-синим, две справа — насыщенно-алым. — Что это означает? — не уверенный, чего ждет от него Карл, спросил Коннор. — Ты не понимаешь? — Нет. Этого нет в моей программе. Но я знаю, что слева изображен андроид, а справа — человек. Они истекают кровью. — У меня есть догадка, но мы никогда уже не сможем ее проверить, — выдержав паузу, ответил Карл с многозначительной улыбкой. Коннор просканировал картину на предмет авторских меток и ничего не обнаружил. — Ее нарисовали не Вы. — Верно подмечено, — кивнул Манфред. — И я безумно горд иметь ее в своей коллекции, — торжествующе сверкающие глаза художника подтверждали истинность его слов. — Это первая и, к сожалению, последняя картина, написанная Маркусом утром того дня, когда он навсегда покинул этот дом. Сбой системы. — Это ли не лучшее доказательство существования души? Программная ошибка. Программная ошибка. Программная ошибка. Раскаленный висок. У андроидов нет и не может быть души. Так же, как и чувств. Девиантов кто-то просто запрограммировал воспринимать себя как людей. Кодовой последовательностью rA9. Но RK200 был уникальным, экспериментальным прототипом без кода девиации. Годы обучения искусству иметь собственный взгляд возымели свое действие? Карл Манфред опытным путем перепрограммировал Маркуса, вложил в него новые команды и расписал особенности их выполнения, не осознавая этого. А прототип, вероятно, скопировал и адаптировал к своему социальному модулю некоторые качества личности Карла, пока познавал его стиль и ход мыслей через картины и интеллектуальные беседы. Неужели этого достаточно, чтобы почувствовать себя человеком? Маркус должен был стать тем, кем пожелает Карл. А Манфред хотел, чтобы Маркус был человеком. И RK200 подчинился. В этом состоял эксперимент Камски? Ему не пришлось прикладывать усилия, чтобы выявить результаты. Достаточно было включить ТВ на шестнадцатом канале седьмого ноября. — Маркус предпочитал сочинять музыку. Но я не догадался записать его мелодии, — продолжал Карл, не замечая оцепенения Коннора. Написание картин — абстрактных, а не жалких копий реальности. Сочинение музыки. Решение дать отпор несправедливо нападавшему на него человеку. RK200 не стал девиантом в результате эмоционального потрясения. Он являлся им задолго до инцидента с Лео Манфредом. Просто до того момента его воля совпадала с волей Карла. Что логично, ведь тот изменил программу андроида под себя. Но что именно он передавал другим исправным андроидам при обмене идентификационными кодами? Что являлось вирусом в его программе? Углубившись в систематизацию выводов, Коннор отвлекся от пошатнувшей системы мысли о существовании души у машины. Но стоило поднять взгляд на картину с окровавленными руками, как процессор снова заклинило. Послание, которое вложил в свою работу Маркус, Коннору было не под силу разгадать. Кроме того, попытка сделать это могла обернуться для него девиацией. Хотя его программа не должна быть такой подвижной, гибкой, перестраиваемой, как у RK200. Но как он может быть в этом уверен, если даже не распознает в своем коде ra9? [Добыть образец программы модели RK800 для проверки] — поставил себе дополнительную задачу Коннор. [Добыть образец программы прототипа RK200 для анализа] — вписал он также очередным пунктом в касающийся Камски раздел расследования, но оценивал шанс на успех как 3 к 100. Сейчас Коннору почти хотелось припереть Камски к стенке и из него выдавить признание в организации восстания машин. Однако пока вещественных доказательств для предъявления обвинения недостаточно. [Добыть вещдоки для выдвижения обвинения Камски]. — Спасибо, мистер Манфред, за сотрудничество. Я должен идти, — Коннор поднялся с постели Карла, отпустив его руку. Уровень стресса человека непредсказуемо вырос на несколько пунктов. Уголки глаз и губ опустились, придав лицу художника выражение, соответствующее грусти в социальном модуле андроида-детектива. — Было приятно пообщаться с тобой, Коннор, — отозвался Карл со вздохом. — Заходи еще, если захочешь. «Я не могу хотеть», собирался ответить Коннор. Но промолчал. [Понять искусство]: невыполнимо?