...И ветер в лицо

– Майор Уотсон, вас ждет полковник. Велел, чтоб вы зашли сразу, как вернетесь, - совсем молодой парень, лет девятнадцати. Салага. Но плечи норовит держать в характерной хищной расслабленности и нарочно подражает тягучей замедленности, подсмотренной у старших. Стремится произвести впечатление. На других? На себя? Мальчишка... – Вас понял, рядовой. Свободны, – Джон стянул с плеч пыльную, насквозь пропотевшую куртку и, перекинув её через плечо, лениво потрусил к душевым. Сначала вымыться, одиннадцать дней в рейде, всякая кусачая дрянь должна – Уотсон откровенно хмыкнул – на подлете дохнуть. Фергюссон подождет. Полковники – не покойники, на жаре не завоняются. Свистнул Морану, тот кивнул, подтверждая, что захватил сменку и для него. Отлично. Воды немного – колодцы дышали на ладан, но свой душ Джон заслужил честно. За одиннадцать дней шесть зарубок. Неплохо. Конечно, задержались. И здорово. Но кто ж знал, что банда так запетляет в ущельях. Да и тот парень... В принципе, Джону давно уже должно было бы плевать на лишнего щенка – как давно уже стало плевать Себу – но что-то держало. Соответственно, как свора придурков, проваландались лишних восемь дней, дыша на случайно нашаренный зиндан, как стервятники на дохлую корову. Надо было возвращаться за подкреплением, но хрена с два. Банда колебалась, а распылять силы было чересчур самоуверенно. От самоуверенности Афган лечил быстро и оперативно. Дождались. Банда разделилась. Восемнадцать талибов они положили ночью. Тихо. Что Джона реально восхищало в Себастьяне, так это его руки. Потрясающие. Захват, неуловимое движение – и шейные позвонки ломались с легким чистым хрустом. У Джона так не выходило, хоть и хирург. Моран показывал, конечно, он своей техники не прятал. Но иметь представление – это одно, а на деле… С тем же успехом можно было брать у Шерлока уроки игры на скрипке – если таланта нет, то, сколько не старайся… Черт. Джон до боли сжал кулаки. Три года прошло, а все не может привыкнуть спокойно думать о... Уотсон прижался лбом к проржавевшему рифленому железу душевой. Отдышался. Полегчало. Настроение убито к черту. Ладно. Хрен с ним. Сперва госпиталь, затем полковник, чтоб ему провалиться. Именно в такой последовательности. Ничего серьезного, иначе давно бы тут двери подпирал. Подождет. Ребята важнее. И тот, вытащенный из зиндана, особенно. Парень выглядел отвратительно. Джон не был уверен, что тот не спятил – спятишь тут... Джон подлатал его на месте, как мог – наложил шину, кое-как перевязал. Присыпал йодоформом гноящиеся язвы на месте обрезанных сосков, кое-как счистив копошащихся личинок. И вложил в зияющий задний проход импровизированный тампон – а, проще говоря, туго свернутый кусок футболки, не пожалев на него оружейной смазки. Сейчас парня уже должны обработать и уложить на койку. Если никого экстренного, сначала заняться им. Полковник подождет, не облезет. – Джон, ты там заснул? Смит верещал, что там твой крестник буянит, – в голосе Себа звучала особенно небрежная хрипотца. Ну да. Ему-то уже давно плевать. Зато при таких реакциях психосоматика точно не грозит, что не может не радовать. Одним кретином меньше, бюджету Великобритании приятнее. Хороший ветеран, он либо дохлый, либо практически здоровый. – Сейчас, дай трусы надеть. – Ок. Джон вышел из душевой и почти бегом направился к навесам госпиталя. Маскировочные сетки давали тень и защищали от насекомых – Джон знал, каково лежать, одурев от боли, и пытаться отогнать муху, с которой, только зазевайся... Черт. – Отошли от него. – Рявкнул, заставив двоих санитаров буквально плюхнуться задницами на пол. И, совсем другим тоном, мягко шагнув к забившемуся в угол парнишке – Ты как сам? – зрачки на всю радужку, лицо совершенно мокрое от испарины. Белый – хоть пломбируй для крематория. А пока что-то не хочется. Не зря же чуть не тащили на себе почти два дня. Сколько ему? Пятнадцать? Шестнадцать? Чертовы затраханные вербовщики... Подработал мальчик на колледж, да... С другой стороны, мускулатура сформирована грамотно, но не качок - а костяк хороший...Хммм.. – Ты держись давай. Все нормально будет. Тебя как зовут? – Джон говорил, намеренно понижая голос, тщательно контролируя дыхание, делая его неторопливым и размеренным. – Дж-жжек… – Джек? Отлично. А то так и не познакомились толком. – А вы Док? – Ага. Доктор Джон Уотсон. Твой доктор, между прочим. Так что давай выпутывайся из этой долбаной простыни, малыш, и дай мне себя осмотреть. – Ддоктор, я… они... – парня затрясло. – Все нормально. Все БУДЕТ нормально. Я тебя заштопаю, отлежишься и будешь, как новенький. Ты молодчина, держался отлично. И стыдиться тут нечего. Сукой не стал - значит, мужчина. В семье были военные? – Да, – парень чуть порозовел. – Отец и дддедуля... – Ну, тогда ясно. Видно деревце от твердой косточки. Значит, переживем. Давай, поднимайся и укладывайся на кушетку. Я на тебя гляну, и заляжешь отдыхать. И поторопись, меня там сам полковник дожидается, рвет и мечет... Джон наконец-то смог полноценно осмотреть и обработать все повреждения. Потратил почти час. Парень старался держаться. Свернутое одеяло в изголовье, прикрытое простыней, пошло темными влажными пятнами. Оба притворились, что это пот. – Идем, – помог подняться, поддержал, когда того заметно шатнуло. Вымотался. Конечно. Всему есть предел. Зараза. Вывел из-за импровизированной перегородки, уложил на походную койку, прикрыл простыней. Присел на корточки. Рука парня сжалась на рукаве Джона. Намертво. Он словно боялся разогнуть пальцы. – Все будет нормально, Джек, ты молодец. Я зайду вечером, проверю, как ты. Теперь спи. Все позади, – Джон мягко высвободил край одежды. Парень, помедлив, подчинился и закрыл глаза. Док, невесело улыбнувшись, пригладил его растрепанные, совершенно мокрые от пота волосы. – Спи, малыш, – Парень кивнул и глубоко, со всхлипом, выдохнул. Все пройдет. Перекинувшись парой слов с дежурным фельдшером, Джон решил, что может себе позволить отлучиться. Но зол он был, как черт. – Себастьян? – Понял, оставлю. – Ок. Теперь хоть с голоду сдохнуть не грозит. Сухпаек сухпайком, а без горячей пищи погано. Учитывая, что в ночь планируется две операции. Полковник, потом закусить и отсыпаться. Полковник был не один. Самое грустное, что, если бы доблестный ветеран всех мыслимых наземных операций, начиная с "Бури в пустыни", пялил на раскладном столе с картами театра боевых действий своего ординарца – да хоть чужого – Уотсон бы не так удивился. Но нет. Распотешиться перед ранним ужином – или поздним обедом – Джону не удалось. В полковничьем логове, загораживая собой собственно полковника и опираясь на заваленный сверхсекретными документами стол отродясь не поротой задницей, перед Джоном стоял, улыбаясь ему, Шерлок Холмс. А Джон стоял и смотрел. Целых полторы секунды. Между лопаток мерзко зачесалось. Джон подумал, но чесаться не стал. Только зябко передернул плечами. – Ну ты и сука... – и самую малость нервно потер лоб. Перевел взгляд на... – Полковник, вы меня вызывали? – И уже давно жду, майор. Вы заставляете себя ждать – Прошу прощения, сэр, несколько отвлекся на выполнение своих прямых обязанностей. – Даже и не сомневаюсь, доктор Уотсон. – Рад за вас. А вот я сомневаюсь в том, что выполняю их. Что делаю это должным образом. Так как до сих пор не разобрался с перебоями в поставке медикаментов и перевязочных средств. – Доктор, все наши взаимные доводы выучены наизусть… тоже взаимно. Я делаю ВСЕ, что могу. Я вас не за этим вызвал. – Даже и не сомневаюсь, полковник. Дискуссия в таком духе продолжалась с четверть часа. Пока полковник все же не вспомнил о цели беседы. – Джон, пожалуйста, ты знаешь, я делаю все, от меня зависящее. Но я попробую поговорить с командующим. Уговорил. Беда в том, что не все так просто. Кстати, я тебя за этим и вызвал. – Введете в курс дела? – Думаю, наш гость, мистер Шерлок Холмс, сделает это лучше... – Не уверен. В любом случае, мистер Холмс, насколько я понимаю, гражданское лицо. Вся информация, которой я владею в связи с этой проблемой, подробно изложена в докладных на ваше имя, полковник. Подробно и неоднократно. Я рад, что командование наконец заинтересовалось. Прошу прошение, полковник, но меня ждут раненые. На сегодняшнюю ночь назначены серьезные операции, соответственно, мне нужно подготовиться. - Ладно, Джон, еще поговорим. А сейчас, майор, можете быть свободны. - Есть, сэр. Шерлок застыл во все той же непринужденной позе. Только бледные губы, сложенные в высокомерно-отсутствующей усмешке, заметно дрожали. – Джон?! – Уотсон, еле выдравшись из долгожданно безмятежного сна, обреченно приоткрыл один глаз. Ну конечно. Шерлок Холмс возвышался над ними воплощенным негодованием. Кто сказал, что у гениального детектива блеклые глаза? Сейчас они прям-таки фосфоресцировали в полумраке крошечной комнатки с земляным полом и выбеленными известью стенами. Над ними. Потому что Себастьян спал рядом, у стены, привычно обняв Джона и уткнувшись носом в короткий "ёжик" на его затылке. Моран резко дернулся во сне, но Джон успокаивающе сжал его запястье, погладил. – Шшшш… Спи, Себ, все хорошо, спи... – вполголоса. Зрачки Шерлока темнели, как пистолетные дула. – Джон, позволишь тебя отвлечь? – излюбленные интонации старшего братика Шерлок то ли всосал с молоком матери, то ли усвоил в детстве. Хотя, возможно, последние годы Холмсы просто плотно общались. Джон стиснул зубы. Ну конечно. Как он мог забыть. Для высокофункциональных социопатов нет реальности. Кроме той, что они считают значимой. Все объяснимо. За тот час, который он, еле проталкивая воздух в легкие от боли в скрученных судорогой мышцах, трупом пролежал в объятиях так же молча прижимающего его к себе Себастьяна, доктор вполне сумел принять ситуацию и смириться. В конце концов, Шерлок не виноват, что… Не виноват ни в чем. Ни в собственных сложностях психолого-психиатрически-поведенческого плана. Ни в обстоятельствах, сложившихся таким образом, что исчезнуть, инсценировав самоубийство, оказалось отчего-то наиболее рациональным вариантом. Тем более он не виноват в эмоциональных заморочках Джона. Не виноват в том, что долбаному доктору Уотсону отчего-то вдруг взбрело в голову не только считать их... взаимодействие... дружбой, но и пытаться подгонять восприятие Шерлока и его реакции под свои собственные представления. В конце концов, никто не обязан вести себя так, как нам хочется. Вопрос закрыт. А теперь единственное, чего Джону реально хочется, так это чтоб его оставили в покое. Черта с два. Выставить Шерлока или заткнуть его не удавалось и на Бейкер-Стрит. Равно как и заставить его говорить потише. А Себастьян реально устал. – Сейчас, оденусь и выйду, – Джон осторожно выскользнул из-под руки Морана, стараясь не разбудить. Шерлок зашипел, как змея, которой наступили на хвост. Только погромче. Невольно напомнив картинку в учебнике – плюющаяся гадюка на фоне пейзажа. Поправил одеяло, укрывая получше, чем вызвал новую порцию шипения. Накинул куртку на голые плечи и вышел, коротким жестом приказав следовать за собой. Шел быстро, не глядя по сторонам. Если бы взглядом Шерлок мог прожигать дыры, сквозь Джона давно бы уже светило безжалостное афганское солнце. Остановился у выступа скалы, оперся на нее спиной и уселся прямо на землю. – Все. Давай. Выкладывай, что ты там хотел сказать. Только в темпе, мне еще нужно выспаться. – Ты! – Я. Что еще? – Джон, ты... Этому… Этому ПРОСТО НЕТ НАЗВАНИЯ!!! – гениального единственного в мире, как видно, что-то допекло. Просто крик души. – Шерлок, чего ты от меня хочешь? Да, все именно так, как ты видишь. Что дальше? – ТЫ!! Ты меня бросил, Джон! Ты просто взял и уехал! Ты даже отдал ключи от нашей квартиры! И ты трахаешься с подручным Мориарти – Шерлок, ты решил побыть мертвым. Ты все нормально сыграл, значит, тебе это было нужно. Я решил жить дальше. Ты ждал чего-то другого? – Я думал, что мы друзья! Я думал, что ты будешь меня ждать! – Я тоже думал, что мы друзья, Шерлок, но, очевидно, мы вкладываем в это понятие слишком разный смысл. А на роль твоей собаки я никогда не претендовал, кто бы чего ни говорил. – Ты злишься, потому, что я скрыл от тебя свои планы? Это такая месть с твоей стороны? – Я не злюсь. Хотя, вру. Злюсь. На себя. – Что? – На свою тупость, Шерлок. На свое стремление выдавать желаемое за действительное. Все. Лично к тебе у меня нет никаких претензий. Мы просто друг друга не поняли. – Джон, – вот теперь Шерлоку стало... не страшно. Не совсем. Почти. Джон все равно вернется. Этот мерзавец, лапавший его во сне, это всего лишь еще одна Джессика… или Берта… – Шерлок, если ты по делу, вся информация изложена на бумаге. На словах мне добавить нечего. – Я не… – Что до всего прочего, просто отвали. Я не обязан с тобой общаться. – ТЫ МОЙ ДРУГ!! – Хорошо, – Шерлок слегка оторопел от неожиданной покладистости, – тогда ты мне сильно удружишь, если отвалишь. Прямо сейчас. – Но ты не понимаешь… – И не собираюсь. Я не имею ни малейшего желания с тобой общаться. Извини. – Джон, но так нельзя, я читал! Мы должны все выяснить и найти нормальное решение! – Я нашел. – Это НЕ нормальное решение! – Потому, что лично тебя не устраивает? – ДА!!! – Сочувствую. Жизнь вообще несправедлива. И… Иди нахрен, - Джон рывком поднялся и хотел уйти, но Шерлок загородил ему дорогу. – Я… я готов рассмотреть это предложение, - совершенно белыми, дрожащими губами. – Что ты несешь? – Джон уставился на него, подозревая, что с этим заскоком гения милосердная судьба его еще не знакомила. – Ты… Ты все время цеплялся за свою гетеросексуальность!! Ты постоянно твердил свое "Я не гей"! Ты вообще помнишь, сколько девиц поменял, пока мы жили вместе? Ты же новую находил, едва успев расстаться с предыдущей, ты в них сам путался... Ты постоянно пах этими женщинами, ты дома не ночевал! Я тебя ждал, а ты шатался неизвестно где, и отключал телефон! – Я не отключал телефон! – Отключал! – Может быть, всего несколько раз! – Но не отвечал на мои сообщения, а я тебе их слал постоянно! И даже не отвечал на звонки! И ты твердил, что не гей! А я все терпел, а ты мне врал, ты при первой возможности спутался с этим дегенератом! Чем он тебе вообще так приглянулся? Он что, женское белье носит? Или просто подставился в нужный момент? Когда тебе было похер, кого трахать, лишь бы дали? – Шерлок все-таки заткнулся. Вернее, захлебнулся воздухом на середине монолога, слегка оглушенный увесистой оплеухой. Джон встряхнул рукой, остужая зудящую ладонь и нахмурился. Он не собирался... Шерлок неверяще потрогал алеющий отпечаток ладони на своей уже слегка припухшей щеке и моргнул отчего-то мокрыми ресницами. Джон, выматерившись, развернулся к нему спиной и быстро зашагал к госпиталю. Какой тут, к чертовой матери, сон... Следующие шесть недель живо напоминали гибрид комедии положений, мелодрамы и триллероподобного детища больного на всю голову адепта артхауса. Джон только плечами пожимал, подпитываясь здоровым юмором у перманентно невозмутимого Морана. Положа руку на сердце, так и сдвинуться недолго. Шерлок отвалил. Вроде. По крайней мере, заговаривать с Уотсоном больше не пытался… Зато дважды пробовал спровоцировать Себастьяна на драку – откровенно нарываясь. Во второй раз их таки пришлось разнимать, точнее, отрывать взбешенного Морана от совершенно несопротивляющейся жертвы. Пользовать которую доверили лишь Офицеру медицины доктору Джону Хэмишу Уотсону. Разумеется, такая важная шишка – с секретной миссией, засекреченной даже от командования. В лазарете Шерлок, голый до пояса, сидел на кушетке и послушно подставлял разбитое лицо под ватный тампон, смоченный перекисью. Не улыбался он очень старательно, но глаза блестели. Джону хотелось выть. На Морана он злился несправедливо и прекрасно это понимал, но вот поделать с собой ничего не мог. Смотреть на Шерлока, валяющегося в пыли, избиваемого ногами, обутыми в тяжелые ботинки… забрызганного кровью и не оказывающего сопротивления, лишь пытающегося прикрыть голову грязными окровавленными руками... Это было слишком. Самое отвратительным было то, что Джон прекрасно видел манипуляцию. Но поделать ничего не мог. Кое-кто и в самом деле неплохо его изучил. Черт бы побрал этих чокнутых гениев. Джон на него уже почти не злился. Холмс решил воскреснуть из мертвых и, само собой, как бывает в подобных случаях, пожелал быть восстановленным в правах владения. Джон понимал, что, с точки зрения Шерлока, все было законно и естественно. Ему нужен Джон, значит, Джон должен к нему вернутся. Только вот Уотсон, уяснив себе свое место в жизни этого совершенно потрясающего – Джон первым готов это признать – гения, совсем не горел желанием возвращаться. Он мог быть другом. Мог примириться со многим, принять все как есть, и быть верным до конца. Другом. Не игрушкой. Не собакой, с которой возятся по мере надобности – а за ненадобностью отодвигают в сторону. Шерлок не виноват в том, что не способен на дружбу в понимании Уотсона. Нет ничьей вины. Просто… несовпадение. Днем Джон старательно не замечал бросаемых на него взглядов. Зато их замечали другие. И начинали потихоньку сочувствовать невыносимому кудлатому искателю приключений на свою тощую задницу. Даже механик Джо Армстронг как-то вещал, ковыряясь в электродвигателе, о своем счастливом в целом браке – точнее, о трех браках и двух разводах – со своей единственной и неповторимой женой. Которую и прибить порой хочется, и без нее как-то скучно. Себастьян отмалчивался. Только спросил как-то, сильно бы задело Джона возвращение его, Себастьяна, к Мориарти, если бы тот каким-то чудом остался жив и вернулся. Тот разговор не шел у дока из головы. – Себ, ты спятил? – Но все-таки? – Не знаю. Мне бы... Черт, мне бы не хотелось, чтоб ты играл за другую команду, – Джону и в самом деле этого не хотелось. Идея о возвращении Мориарти разозлила, прежде всего потому, что заставила испугаться за Шерлока. – Мне тоже хотелось бы остаться на одной стороне с тобой, Хэмиш. – Ты же знаешь, я терпеть не могу это имя! – Знаю. Но оно тебе идет. Иногда. Но ты не ответил. Сторона ангелов – с этим все ясно. А если личное? – Не знаю. Хотя… Нет, конечно. Ты же его любил. И не отпирайся. – Не собираюсь. Только ему это, – Моран чиркнул кремнем зажигалки, раскуривая сигарету. Глубоко затянулся, – ему это нахрен было не нужно. – Себ, к чему эти разговоры? Ты... – Я злюсь, Джон, - кончик сигареты осыпался искорками. - Потому, что завидую. Твой вернулся, и ему не похер. Ему нужно, - Моран замолчал. Джон не знал, что ответить. - Ты бы трахнул его, и разобрались бы… – Что? В чем разобрались? – Да хоть в чем-то, Джон. Нам с тобой было… Нормально. Здорово. Если б не ты, я б тогда не выжил. Сломался бы нахер, ты знаешь… – Знаю, как и я. – Угу. Но мы хоть и без соловьиных концертов обошлись, мы же друзья? Я тебя другом считаю, по крайней мере. – Я тоже. Но к чему ты это? – К тому. Мы сюда вернулись с моей подачи – меня потянуло, а тебе было все равно, по большому счету. Но такая жизнь не для тебя, это я тебе точно говорю. Я тут живу, мне нормально. А ты горишь. И я не скажу, что я от этого сильно счастлив. Этот твой гений... Я же помню, как ты по нему с ума сходил. Перегорело? – Нет. Не хочу игры в одни ворота, Себ. – В одни? Да он за тобой писается. Только не говори, что не замечаешь. – Преувеличиваешь. Да и вообще... Просто, он в погоне за призом. Старая история. – Не думаю. Хотя, ты его лучше знаешь. Но ведь не с этой стороны? Тем более, вы три года не виделись. Ты изменился, он изменился... Я почему и советую – нагни его и трахни так, чтоб ноги сдвинуть не мог. И так почаще. А в процессе разберетесь, к чему все идет и кем вы друг другу приходитесь. Вычеркнуть-то все равно не получится. – Думаешь? – А ты? За три года мертвого не забыл, а живого надеешься? Тем более что он не отступит. – ? – Джон пожал плечами. – Я бы не отпустил, Джонни. А он, я смотрю, парень настырный, – Моран ухмыльнулся и крепко пихнул Уотсона в бок. – Ну что, пойдешь трахать гения, или спать ляжем? – Второй час ночи, Себ, поздновато уже гениев трахать, пусть лучше выспится, – Джон попробовал отшутиться. – Хмм... – Себастьян собрался хмыкнуть, но вместо этого зевнул. – Жаль, он тебя не слышит… спорю на свои яйца, у него бы нашлось, что ответить. Ладно, давай спать…