Папа

— А ты ещё останешься? — Да тут Дарина что-то за поставки препаратов будет говорить, я щас к ней и домой. Давай, до завтра. Оля улыбается ещё секунду, потом разворачивается и уходит за угол. Катя вздыхает, убирает стеклянную улыбку с лица, и медленно идет к лестнице. Максу ты говоришь, что у тебя много работы. Как бы не так. Катя замирает на мгновение, продолжает спускаться и вдруг спотыкается и чуть ли не падает, но тут её подхватывают чьи-то руки. Угадайте, чьи. — Кать, нам стоит поговорить… — Не стоит. Она улыбается горько, пытаясь не зареветь в голос. Он не тот! Каждый раз кто-то не тот! Алекс сжимает пальцы в кулаки и смотрит на нее, мысленно моля остаться. — Нет, Алекс. Ты уже использовал все свои шансы. Я… Она запинается вновь, ощущая как в щеки в секунду приливает кровь. Алекс хватает её за руку, чтобы она не свалилась вниз, и Катя буквально оседает в его обьятьях. — Кать, я… Я должен кое-что сказать… — Мне плохо… Помоги… — доносится до него еле слышное. Он с ужасом видит, как Катя теряет сознание.

* * * — Что с ней, говорите сейчас же! — Мужчина, успокойтесь пожалуйста, и сядьте. Вы кто вообще? Алекс возмущенно пырхает. — Всмысле кто? Это… парень я. — Ну так я вас поздравляю, парень. У вас ребенок будет. Алекс немо открывает рот, переходя из состояния раздражения в состояние шока. — К-к... Кто, простите? — Мальчик. Поздравляю. Имя свое сообщите, пожалуйста. Отцовство признаете? — Эээ… Признаю… Чёрт… Беляев, Александр Игоревич… — Род занятий? — Юрист, сейчас работаю в школе учителем английского языка. Господи, что ж мне делать-то теперь… Алекс уже не слышит, что ему говорит напыщеный молодой медбрат. В голове носятся кучи образов, мыслей, все чувства напрочь закручиваются в тугой узел. «От кого, блин? Это мой ребенок, или все-таки того Максима?» Из прострации его вырывает разливающийся любимым треком мобильный. Алекс отметил, что как-то он сумел приземлиться на диванчик. На дисплее высветилось «Папа». — Алло… — Сашко, ты где? Все нормально? — Относительно… Больше нет, чем да… — Что случилось? — заволновался Игорь Сергеевич. — Что-то с Мэри? — Господи, да какая к черту Мэри? — Алекс кривит губы, прогоняя из головы образ блондинки. — Тут Катя… — Катя? А что с Катей? — Она беременна. — Что?! — Она беременна! — Кхм… Это твой ребенок? — Я не знаю! Я вообще ничего не понимаю! Я просто шел по коридору, хотел словить, то есть перехватить где-нибудь Катю, как вдруг увидел её. Она шла по лестнице, потом споткнулась, я поддержал её, а потом она просто у меня на руках сознание потеряла. — Прекрасно просто. Сынок, я тебя поздравляю, — саркастически фыркнул Игорь Сергеевич — теперь у тебя в запасе есть две беременные девушки. Кстати, кто будет у Кати, уже известно? — Мальчик. — хмуро ответил Алекс. — Мэри… Кошмар! Короче говоря, Саш, ты заварил это всё дело — ты и разхлебывай. Из-за тебя две девушки страдать будут — да что там говорить, уже страдают — вот и решай. Не маленький. Отец бросает трубку, а Алекс со стоном роняет голову на руки. Телефон выпадает из ослабевших пальцев и разбивается об пол. Плевать. Она оставалась из-за меня, чтобы только меня не встретить, но если бы я сегодня не задержался, было бы только хуже. Трус, хоть что-то сделал для неё, хотя теперь — уже не важно. Он поднимает голову и буквально воет сквозь стиснутые до боли в деснах зубы, лупит кулаком в подлокотник. Я запутался! Помогите же! И вдруг, из глубин сознания, в памяти всплыли слова, когда-то давно сказанные мамой Алекса. Тогда ещё маленький Сашка никак не мог понять, брать ли домой мокрого, нещасного котенка, помогать ли бездомным в переходах, кормить ли худых, забытых всеми собак. «Прислушайся к своему сердцу. Оно подскажет» — сказала тогда его мама. Вскоре она умерла. От рака. Эти слова врезались осколками в подсознание мелкого, но уже повидавшего и узнавшего непередаваемую боль мальчишки. Вот и пронес, хе, через года. Думай сердцем. Думай. Чувствуй! — Можете зайти проведать её, она уже пришла в себя и ещё не знает про ребенка. Сказать, или сами скажете? Слова того самого медбрата заполняют пустоту. Алекс поднимает голову и смотрит в стенку. — Я сам скажу, — хриплым голосом говорит он, вставая и направляясь за парнем в сторону палаты. Думай, Алекс, думай, хорошенько думай. Кто для тебя важнее. — Я вас оставлю, — с ухмылкой произносит медбрат и удаляется. «Набью ему морду» думает Алекс. А потом он заходит в саму палату. Катя лежит одна среди четырех кроватей, такая хрупкая и беззащитная. Алекс кидается к ней, и падает на стул рядом, хватая её холодную руку. — Ну, как ты? Она слабо улыбается, и холод в его сердце и душе начинает таять. — Что со мной случилось? Скажи… Я вижу, что ты знаешь… Он молчит. Молчит, лишь улыбаясь, и крепче сжимая её руку. — Такое… — Что? Катя тоже начинает улыбаться, хоть Алекс и видит в уголках её глаз слезы. — Ты беременна. Катина улыбка стекленеет, и она медленно приподнимает одну бровь. — Эээ… Я… Что? Алекс кусает нервно губу, резко приближает свое лицо к ней, и целует. — Всё будет хорошо, я обещаю… Я признал отцовство, тебе теперь не прийдется… искать отца ему. — Ему? — спрашивает Катя, и Алекс чувствует, как дрожит её рука. — Мальчик. У тебя будет мальчик… У нас, чёрт подери, будет мальчик! Он ели сдерживается, чтобы не закричать. Нервная, бешеная радость так и подмывает на крики. — Не ругайся… — слабым голосом говорит Катя, и Алекс садиться вновь, пытаясь сдерживать себя. — Ты… Ты мне поможешь? Я просто не представляю, как это Нике сообщить, чтобы она не сильно психовала… — Конечно! — отрывисто говорит Алекс. — Я помогу. Она смотрит на него с благодностью в карих глазах, такий чистых и красивых. Как ты вообще мог, променять её на Мэри? Ужасный ты человек, Алекс. Папа прав. Разхлебывай теперь всё это сам. Ну или с Катей, она ведь единственная, кто помогал всегда.

* * * Телефонная трель опять вырывает его из темноты. Алекс с трудом открывает глаза, и обнаруживает себя на лавочке в Катином дворе. «Потом разберусь», думает он, и берет трубку. — Ты где? — не дав ему сказать и слова, раздраженным голосом спрашивает Мэри. — Я… Неважно. Что случилось? — Что значит «что случилось»? Ты со вчерашнего вечера где-то ходишь! Алекс изумленно смотрит на её имя на дисплее. — Мэри, ты вообще что ли с ума сошла? Я что хочу, то и делаю, хожу, где хочу и с кем хочу. Что за допрос? Я тебе что, обещал что-то, что дает тебе право теперь высказывать мне? Она молчит. — Если тебе больше нечего мне сказать, то давай прощаться. Навсегда. — Что значит навсегда? Ты разве больше не любишь меня? Алекс закатывает глаза. — Мэри, зачем ты мне звонишь? Я уже… — Потому что ты козел! Ты все время даешь только надежды! Одни глупые надежды! То ты со мной, то со своей Катей. Ты же у неё сейчас, правда? Я же знаю. Какой же ты все-таки козел, Алекс. Жалко мне твою Катю, вроде бы и не тупая, но выбрала такого козла… — Прекрати, — устало говорит Алекс, потягиваясь и растирая затекшую ногу. — И так сейчас здохну, ты ещё… Ты думаешь, я забыл, как ты подвергла моего отца опасности? Если бы он тогда полетел в Америку, мог бы умереть! Но ты и не думала об этом. Тебе только и нужно было, чтобы меня наконец-то затащить с собой... Мэри, пойми наконец, я не люблю тебя! - Ты... Так зачем ты приходил?! Зачем обещал?! Зачем забрал карточку с УЗИ?! Далее полились непрерывным потоком оскорбления и маты. Алекс скинул вызов и отложил телефон. Голова раскалывалась. Было такое чувство, будто он вчера пил не просыхая. "Что вчера было... Почему я здесь? Так, сколько времени..." Времени было девять часов утра. Мимо него шастали туда-сюда подростки, мамочки с колясками, сердобольные старушки, укоризненно глядящие на его потрепанную одежду, мужчины в костюмах... Алекс ещё раз потянулся, вздохнул, взял вновь телефон и набрал Катю. - Да... - сонным голосом пробурчала на том конце Катя. - Алекс, ты где? Ещё в больнице, или дома уже? - Во дворе у тебя... Я и сам не помню, как я тут очутился. - Ты вчера выпросил у меня ключи и ушел. Что у тебя с голосом? Ты пьяный? - Да нет... Я вчера по дороге к тебе кажется купил енергетик, но судя по всему не очень он мне помог... - Так где ты? - На лавочке сижу. Катя ели слышно пырхнула. - Понятно. Ключи хоть не потерял? Алекс судорожно стал рыскать по карманам своего пиджака. Ключи, и его собственные и её, были слава богу на месте. - Есть. Какая у тебя квартира? - А ты не помнишь? - Алекс прямо увидел её ухмылку. - 28, правильно? - Правильно. Зайдешь, так возьми пожалуйста из моей комнаты зарядку. - Можно у тебя покушать? - непонятно для кого Алекс состроил щенячьи глазки. - Можно, - смеясь ответила Катя. - Кушай на здоровье. Приедешь сегодня? - Конечно. Она сбросила, а радостный от возможности перекусить Алекс встал, потянулся, и пошел в подъезду.

* * * Ну кто же знал, что у Кати этой ночью как раз ночует Ника? Когда Алекс открывает дверь, из кухни доносится: - Мам это ты? Где ты была весь вечер? Я приехала, тебя нету... Ника выходит в коридор в одной пижаме, и конечно же знатно так офигевает от вида Алекса, да и вообще от факта того что он только что открыл дверь и просто зашел. - Аа... Александр Игоревич?! Вы что здесь делаете? - она пулей улетает в свою комнату. "Чёрт, и как мне теперь обьясняться? Жесть, никогда к ней не приходила, а тут вдруг дочь в ней проснулась и она приперлась." - Ника, я должен тебе кое-что рассказать. Она выходит, уже одетая в футболку и спортивные штаны. - Что? Что-то с мамой? Ах да, вы же уже не с ней. Знали бы вы, как она убиваеться по вам... - Ну да, а ты знаешь, ты ведь так часто дома ночуешь. - саркастически говорит Алекс. - Знала бы ты, Ника... - Что вы хотели мне сообщить, говорите быстрее и уходите. Алекс хмурится, буквально отодвигает её, не слушая возмущения, и проходит в комнату. Когда он возвращается в коридор, Ники там уже нету, она сидит на кухне. - Чай заварить вам? - с презрением спрашивает она, постукивая ногтями по столешнице. - Да, пожалуй. Он садится за стол, устало потирая виски. - Твоя мама беременна. Её рука нервно дергается. Она оборачивается. - Что, простите? - Ты слышала. Ника вздыхает и садиться напротив него, напрочь забыв о чае. - И что теперь будет? Алекс улыбаеться, вспоминая, что Катя спросила в точности тоже самое. - Ну, это мой ребенок. Теперь, я буду жить с вами. Походу. Ника закрывает глаза, затем срывается с места и отрывисто обнимает его. - Можно на ты? - спрашивает Ника, отпуская его и садясь. - Конечно. - улыбаться он. - Ника, а можно все-таки чай? Сегодняшняя ночь была слишком насыщенной. - Хорошо, - Ника встает и продолжает готовить чай. - Папа.