Do you love me, sempai?

Закат — едва не прекраснейшее, что есть на земле. В этом чертовом мире шиноби, где действует закон: «Выживет сильнейший» — уже порядком осточертел всем и каждому жителю, собственно, этого же мира. Каждый день возникали какие-то новые конфликты, а вчерашние смерти забывались, словно никогда и не было. Вот это и пугало. Пугала именно эта вся обстановка, где каждый боялся собственной тени. После тяжёлого дня, Учиха Итачи решил расслабиться, но устоять перед алкоголем, когда его так хорошо впаривает Шисуи — нереально. Вот и сейчас напившись, брюнет брел по тёмным углам Конохи, шатаясь, словно его собственные нервы. Каждая клеточка в теле отчётливо пульсировала, в висках отдаваясь глухой болью. И угораздило его ведь выпить. — Итачи-сан, Вам помочь? Выглядите не очень, — отмахиваясь от запаха спирта, рядом образовался Конохамару. Ох, этот вечно жизнерадостный мальчик со своими наивными мечтами. Как он прекрасен и невинен. — Нет. *ик*. Не нужно. Я же Учиха. Понимаешь? *ик*. Я же гоооордый, — вот сейчас на выдержку плевали с крыши резиденции Хокаге. Хотя почему стоит сдерживаться? Он ведь тоже человек, тоже живой и у него есть чувства. Он не безжизненная марионетка, которой плевать на себя и всех окружающих рядом. Конохамару тяжело вздохнул и закинул руку Учихи себе на плечо, медленно шагая к порогу его дома. Нужно ведь помочь, а то забредет куда-нибудь не туда, а потом ищи-свищи ветра в поле. А ведь эта «поездка» была не первая у Сарутоби. Какой раз, этот Учиха выпивает так? Какой раз парень относит его домой? Дорогу до квартала Учиха, Конохамару выучили наизусть. Точнее он мог даже с закрытыми глазами привести этого Итачи домой. И сейчас шёл, тихо ворча что-то себе под нос. Ему ведь вообще запрещено пить, а он продолжает это делать. Нужно будет поговорить с Шисуи, а то что-то слишком частыми стали эти «пьянки-гулянки». — Итачи-сан, Вы дальше сами справитесь? — осторожно опустив Учиху на футон, шатен скрестил руки на груди, тихо цокая языком. — Нет, не справлюсь! *ик*. Я же Учииииха. *ик*. Я доооолжен дереееевне. *ик*. А почему дереееевня мне не. *ик*. Должнааа? — устремляя ониксовые глаза на парня рядом, брюнет резко потянул его на себя, переворачиваясь и оказываясь сверху. Аккуратно подмял под себя и вцепился в шею губами, приструняя руки Коно своими, грубо задерживая их вверху. Даже в таком состоянии Итачи сильнее физически, потому на спасение не стоит и надеяться. Это слишком глупо и наивно, впрочем, как и этот мальчик. — И.Итачи-сан, пустите. П.пожалуйста, — жалобно просит отпустить, получая в ответ лишь отрицательное покачивание головы. Учиха же, в свою очередь, будучи немного пьяным, (Ну, как немного. Много) неловко начал пытаться стянуть чужую одежду, но забив на это, быстро разорвал майку, а вот штаны даже снял, следом отправляя и все своё. — И.Итачи-сааан. Не нужно! Нет, пожалуйста! — дергается в попытке прикрыться, но вышеупомянутый лишь самодовольно ухмыляется и выдыхает на нежную кожу шеи потоки горячего воздуха, запихивая пальцы в чужой рот и вымачивая в чужой слюне. Ему плевать, что этот милый мальчик сопротивляется и просит прекратить. Итачи с таким же успехом просил Каге прекратить его мучить, но в ответ получил лишь неясное хмыканье. Вот и ему тоже хочется выплеснуть свой гнев. — Тише. — на большее его не хватает. Учиха вынул два пальца резко и вставил в анальное колечко, чувствуя приятный жар чужого тела и тугость. Невинный мальчик. Его слёзы и стон тонут в мягких губах брюнета, сливаясь в единый поцелуй. Палец больно двигается внутри, доставляя некий дискомфорт, но все это распыляется, когда внутрь вставляют второй, а следом и третий пальцы. Больно, очень больно. Мышцы сильно сокращаются, принося Конохамару не шибко приятные ощущения, а вот брюнету, кажется, этого мало. Он с тихим шипением откидывает в сторону своё нижнее бельё и резко, грубо входит в узкий проход парня до упора, довольно жмурясь. Эта узость, невинность и ещё что-то сладкое делают своё дело, заставляя шиноби издать тихий довольный полустон, а Конохамару забиться в неком припадке. Ему слишком больно, потому тихонечко всхлипывает, кусая плечо парня и царапая короткими ногтями бледную худую спину. Пытается привыкнуть, но Учиха не даёт, начиная резко двигаться внутри и целовать. Пьяно, размашисто, дерзко и неаккуратно. Слишком глупо тратить время на прелюдии, тем более, что хотелось вжать неимоверно. — Ну-ну. *ик*. Наш мальчик сильный и не должен. *ик*. Плакать, — осторожно пальцами убрал хрустальную бусинку слёз со щеки, тем самым подарив мнимую надежду, нежность и тепло. На удивление, шатен тянется к такому близкому, но далёком теплу, прося ласки от Итачи и нежности. — И.Итачи-сан, ахх. П.приятно. — этого признавать не хотелось, пусть внутри все ещё очень болело, но в некоторых моментах ему было особо хорошо. Спустя несколько таких садистских движений внутри Сарутоби, брюнет излился во все ещё узкое нутро и простонал, позволяя кончить и шатену. Только вот, сам Учиха завалился на бок и уснул, а Коно еле поднялся с места и надел трусы, а следом и штаны. Он ползком отправился в другую комнату и там лёг, жмурясь и плача в подушку. Он знал, что Итачи будет все равно завтра на все это, а вот ему. Его самого так нагло взяли и изнасиловали. Но он ведь тоже живой и умеет чувствовать, он ведь тоже хотел нежности, заботы и тепла. Но женского. Да, он любил наследницу клана Хьюга, ту самую боевую шатенку, с которой хотел и в горе, и в радости. А сейчас что? Сейчас он лежит свернутый калачиком в доме Итачи, рыдая в подушку. Никаких желаний, только пустота, гложущая кости и сердце. Больно. Это причиняло слишком большую боль сердцу и душе. Он не этого хотел, не этого…