Оторвалось

Периферийным зрением Ванда замечает его везде. На углу кофейни, ставшей особо привычной и безлюдной, в общей комнате полупустой башни Мстителей, в тени своей спальни. Голубые глаза и тёплые механические руки призрачно касаются её озябшего тела, когда сквозняк проворно просачивается на постель, без приглашения забираясь под самые рёбра. Голос шепчет забытое, где-то на задворках сознания прошлой жизни, тёплое и родное «останься». Останься Ванда с ним и Шури в лаборатории, добрался ли бы до него Танос? Ответа не находилось даже у собранной и целеустремлённой Наташи. Ванда ненавидит осень. Своей ядовитой желтизной она напоминает ей о нём. О развивающемся богоподобном плаще. О том, кого она могла спасти. Могла ли? Мириады «а что если?» смутно туманят воспалённый разум день ото дня, ночь к ночи, и ведьма попросту не знает, как бороться с этими мысленными наводнениями, особо остро ощущаемыми исхудавшим телом. Не успокаивает даже постоянное присутствие Стива, тенью бредущего следом за ней по пятам. Он тоже потерял. Они все потеряли слишком многое, но Баки был для Стива чем-то особенным, сокровенно-личным плодом братско-товарищеской любви. И Ванда эгоистично думает о том, что, зная она о замыслах Таноса ранее, ни за что не пошла бы против Вижена. Просто потому что это неправильно. И плевать, что тогда он, ведомый привязанностью к Старку, стал её стражем. Защитником. Пленником. Останься со мной. Ванда кутается в одеяло, но окно не закрывает. Холод позволяет не поддаваться эмоциям, которых уже попросту нет. Выгорела, как красный цвет его искусственной кожи на губах, невесомо оставлявших на её окольцованных пальцах трепетные касания. Ванда рвано скользит потухшим взглядом по пыльной поверхности прикроватной тумбочки, болезненно цепляясь за острые края фотографии. Шотландия. Два года жизни украденным днём и неловко обронённое в последние мгновения спокойного существования «срослось ведь?». Срослось, Вижен. Давно срослось. А теперь оторвалось. И даже бесконечно гениальный Старк не в силах ничего исправить.